«Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова» kitabından alıntılar, sayfa 43

- Председатель у нас был... Лоэнгрин его звали, строгий такой... И весь в чирьях... И каждый вечер на моторной лодке катался. Сядет в лодку и по речке плывет... Плывет и чирья из себя выдавливает...

Из глаз рассказчика вытекала влага, и он был взволнован:

- А покатается он на лодке... Придет к себе в правление, ляжет на пол... Тут уже к нему не подступись - молчит и молчит. А если скажешь ему слово поперек - отвернется он в угол и заплачет... Стоит и плачет, пысает на пол, как маленький...

Дедушка вдруг умолк. Губы его искривились, синий нос его вспыхнул и погас. Он плакал! Плакал, как женщина, охватив руками голову, плечи его так и ходили ходуном, ходили, как волны...

- Ну, и все, что ли, Митрич?

- Ты не путай меня, Петр, не путай... Дай подумать. Видишь ли Петр, я никак не могу разрешить одну мысль. Так велика эта мысль.

- Какая же это мысль?

- А вот какая: выпить у меня чего-нибудь осталось?..

Тут Тихонов со своего места сказал:

- Фантомов нам, может быть, и не дадут, - но уж девальвацию франка точно дадут...

- Дурак ты, Тихонов, как я погляжу! Я не спорю, ты ценный теоретик, но уж если ляпнешь!.. Да и не в этом дело. Почему весь петушинский район охвачен пламенем, но никто, никто этого не замечает, даже в петушинском районе? Короче, я пожимаю плечами и ухожу с поста президента. Я, как Понтий Пилат: умываю руки и допиваю перед вами весь наш остаток российской. Да. Я топчу ногами свои полномочия - и ухожу от вас. В Петушки.

Можете себе вообразить, какая буря поднялась среди делегатов, особенно когда я стал допивать остаток!..

А когда я стал уходить, когда ушел - какие слова полетели мне вслед! Тоже можете себе вообразить, я этих слов приводить вам не буду...

— Так слушай! То будет день, «избраннейший всех дней». В тот день истомившийся Симеон скажет, наконец: «ныне отпущаеши раба твоего, владыко...». И скажет архангел Гавриил: «богородице дево, радуйся, благословенна ты между женами». И доктор Фауст проговорит: «Вот - мгновение! Продлись и постой». И все, чье имя вписано в книгу жизни, запоют: «Исайя, ликуй!», и Диоген погасит свой фонарь.

Что говорил Максим Горький на острове Капри? "Мерило всякой цивилизации - способ отношения к женщине".

О, тщета! О, эфемерность!

Где же твоя забота о судьбе твоих народов? Диалектика сердца этих мудаков - известна ли тебе? 

Больше пейте, поменьше закусывайте. Это лучшее средство от самомнения и поверхностного атеизма

Закон - он выше всех нас. Икота - выше всякого закона.

Ну конечно, все они считают меня дурным человеком. По утрам и с перепою я сам о себе такого же мнения.