Kitabı oku: «Спираль Эолла. Часть третья. Возвращение на Гаур. Книга 1. Седьмое включение. Книга 2. Теократия», sayfa 2
– На плато нет ни одного животного, которое можно было бы поразить стрелами. Звери плато очень велики и стрелы не причинят им ощутимого вреда. От их толстой кожи они будут отскакивать как от каменной скалы.
– И как теперь быть? Из чего в таком случае мы сошьём тёплые одежды? У меня больше нет никаких орудий, с помощью которых можно завалить животных с густым мехом.
– Нам не нужны орудия, главное орудие у меня здесь, – коснувшись указательным пальцем своей головы, ответила Наэла. – Моей мыслью я могу разрушить мозг любого животного. Останется только освежевать зверя и снять с него шкуру. Вот и всё!
– Так просто! – удивился Эур. – Но всё же я возьму трубочки с ядом и лук со стрелами, мало ли что может произойти на охоте. Меры безопасности никогда не бывают лишними.
Перекинув лук и колчан через спину, взяв в руки мешок с бамбуковыми трубочками и другие принадлежности для охоты, Эур направился к выходу из пещеры. За ним последовала Наэла, в её руках была корзина с кремневыми ножами и продуктам, – осенними дарами эдема.
Солнце вскарабкалось на пик своего полёта и с высоты его дарило жизнь расцветшему плато.
– Прекрасный день, но мы идём уже довольно-таки долго, а ни одного животного я ещё не видел, – подойдя к крутому берегу великой реки, проговорил Эур и предложил Наэле присесть на пушистую траву и предаться отдыху с трапезой.
Приняв его предложение, Наэла ответила, что чувствует приближение большого стада копытных зверей, но они по другую сторону каньона и подойдут на видимое расстояние ближе к вечеру.
– По другую сторону!? Но как мы переберёмся туда? – кивком головы указав на противоположный берег, спросил Наэлу Эур. – Это невозможно! Спуститься мы спустимся, но взобраться по отвесному склону на противоположную сторону мы не сможем. И что нам даст их обозрение?
– Нам не надо… – не высказав до конца мысль, Наэла вздрогнула от неожиданного подскока Эура и его громкого возгласа: «Они!», – и перевела взгляд в направлении его вытянутой руки.
На противоположный берег безводной реки ступил большой трёхрогий зверь. Вырывая толстыми губами сочную траву, он поглощали её с громкими шлёпающими и хлюпающими звуками, и не обращал внимания на две мелкие букашки, какими были Эур и Наэла смотрящие на него с любопытством и с охотничьей искрой в глазах с противоположного берега, а напрасно.
Оцепенение было не долгим. Сорвав с плеча лук и зарядив его стрелой, Эур выстрелил в сторону зверя. Пролетев по воздуху некоторую часть высохшего русла мёртвой реки, стрела плавно спикировала вниз и растворилась в сером мраке его глубины.
– М-м-м да-а-а! – протянул Эур, вглядываясь широко раскрытыми глазами в серую мглу дна мёртвой реки, – даже стрела не смогла достигнуть противоположного берега. Что говорить о том, чтобы доставить сюда живо… – прервав размышления, Эур смотрел, как трёхрогий зверь размером со слона был оторван от земли неведомой силой, трижды прокручен вокруг своей оси и с громким хлопком, как воздушный шарик разорван на мелкие куски.
– Не получилось!
Услышав за спиной горестный возглас, Эур отвёл взгляд от противоположного берега и повернулся к Наэле с вопросом о причине её огорчения, но не успел произнести и слова.
– Не рассчитала силу удара, – проговорила она.
– Это ты… Ты разорвала его? – изумился Эур.
– Не получилось! – вновь сокрушённо проговорила Наэла и услышала от Эура слова, заставившие её приуныть.
– Ну, милая, тебе только камни дробить!
Этими словами Эур дал понять Наэле, что таким образом им не добыть зверя.
– Я разочаровала тебя?
– И даже более. Ты поразила зверя, но доставить разорванную тушу на нашу сторону мы не сможем, так как её уже рвут падальщики.
– В следующий раз я сделаю всё проще. Перенесу зверя на нашу сторону, а потом легонько ударю его. Мне жаль животное, но у нас нет выбора. Скоро зима и нам нужно выжить.
– Следующего раза, возможно, не будет. Что-то я больше не вижу ни одного травоядного, одни стервятники кружат над плато в поисках новой падали, – сокрушённо ответил Эур и, подняв с земли увесистый камень, бросил его в сторону птиц. Пролетев по дуге несколько десятков метров, камень устремился вниз и через несколько мгновений плюхнулся в густой слой пыли, подняв серый фонтанчик.
– Не огорчайся, мой милый! Эти травоядные ходят стадом. Пришёл этот, значит, подойдут и другие. Уверена, они рядом, мы просто не видим их, так как противоположный берег господствующий.
– Значит, нам нужно немедленно выдвинуться к перешейку и перейти по нему на противоположный берег, а там… – помедлив, – всё пространство будет нами зримо, и мы без труда добудем нужных нам животных.
– Это не выход! Пока мы дойдём до перешейка, пройдёт полдня, и животные уйдут. Есть другой вариант, я подзову несколько особей к краю берега и попытаюсь перенести их на нашу сторону.
– Пере-не-е-сёшь! – протяжно проговорил Эур. – Но как?
– Тем, что находится здесь, – приложив указательный палец ко лбу, – силой мысли, – ответила Наэла, и попросила Эура ни о чём больше её не спрашивать. – Мне нужна полнейшая тишина, – сказала она и перенеслась мыслью в пространство над плато, где увидела большое стадо травоядных трёхрогих животных и погнала его к каньону.
Ждать пришлось не долго. Когда стадо приблизилось к обрыву мёртвой реки, Наэла выбрала из него трёх крупных самцов, приподняла над землёй и… через миг все три зверя лопнули как мыльные пузыри, окрасив зелень травы в кровавый цвет.
– Не получилось! – жалобно посмотрев на Эура, как бы прося у него прощение или моля о снисхождении, проговорила Наэла и склонила голову в ожидании порицания.
Поняв горящую от обиды душу Наэлы, Эур не стал её укорять и за этот промах. Он подошёл к ней и, притянув к своей груди, спокойно произнёс: «Животных жал, но ты учишься, поэтому не вини себя. Не сегодня, завтра всё пройдёт гладко, а сейчас пора в обратный путь. Завтра всё повторим!»
Солнце скатилось к горизонту, когда два неудачливых охотника подошли к горе. Повеяло прохладой. Где-то вдалеке прошла лавина, но отголосок её был так слаб, что даже не колыхнулись тонкие ростки кустарника, проросшие вблизи пещеры.
– Интересно, откуда они появились здесь? – подумал Эур тут же забыл о них.
Утром нового дня, наскоро позавтракав, Эур и Наэла вышли на площадку перед пещерой и тотчас сникли. Ночь изменила плато до неузнаваемости. Ещё вчера оно радовало глаза своей буйной зеленью, сегодня смотрела на людей, стыдясь своего нищенского одеяния. Ночь убила всю растительность плато, окрасив его в пепельный цвет с крупными ржавыми пятнами. Исчез не только глянец плато, но и вся она поникла, выставив, как застарелые угри, чёрные камни, ещё вчера скрытые густой травой с весёлыми радужными цветами.
– Если и сегодня мы не добудем зверя, то до наступления устойчивых холодов здесь делать будет нечего, – всматриваясь вдаль, с оттенком беспокойства проговорила Наэла.
– Почему? – коротко спросил Эур.
– Все травоядные звери уйдут на южные пастбища, а до прихода зимних животных мамонтов не менее двух-трёх месяцев. К тому времени мы просто не сможем выйти из этой пещеры. Глубокий снег не даст нам ступить и пяти шагов.
– Снег! Я помню, что такое снег, помню, он белый, холодный и местами очень глубокий, но как по нему ходить забыл, – почёсывая затылок, говорил Эур. – Да, а как по нему ходят зимние животные мамонты? – поспешно, как бы торопясь, или боясь, что потеряет мысль, спросил Наэлу Эур.
– Люди ходят на круглых, утрамбовывающих снег дощечках, а мамонты так велики, что им не страшен даже самый глубокий снег.
– Говоришь, велики! Тогда, что вон там? – всматриваясь вдаль, проговорил Эур и указал рукой в сторону мёртвой реки, некогда полноводной и великой.
– Я ничего не вижу, – ответила Наэла, внимательно осматривая линию горизонта.
– Там что-то двигалось, а сейчас этого нет, – пожав плечами, ответил Эур и, закинув за спину лук и колчан со стрелами, ступил на тропу, скользящую с карниза пещеры к подножию горы. Следом с корзиною в руке на убегающую вниз дорожку вошла Наэла.
Восточный берег мёртвой реки, как и всё плато, поник за одну ночь. Серые проплешины земли и камней, ползущие по нему, вдали сливались с ржавыми пятнами умершей растительности и превращались в узкие борозды ядовитого гнойного цвета, отчего казались шрамами на умирающем теле огромного монстра. Лишь кое-где, отдельно цветущие поздние осенние цветы с ярко красными лепестками цеплялись за жизнь, но их кровавый цвет более говорил о бренности жизни, нежели о её силе и вечности, ибо напоминал кровоточащую рану на теле умирающего животного.
Остановившись на островке пожухлой травы, близ мёртвой реки, Эур сбросил с плеч поклажу и, кивнув на запад, произнёс:
– И всё же там что-то было, я ясно видел движение чего-то огромного…
– А потом исчезло, – улыбнувшись, дополнила Наэла рассуждения Эура.
– Да, то нечто появилось на миг, потом как бы растворилось в утренней дымке или провалилось сквозь землю. Я не знаю, что с ним произошло, – говоря так, Эур утверждал, что это было животное, – но уверен, это был крупный зверь.
– Крупные звери придут на плато зимой, это мамонты, их вес огромен, а шерсть густа, но добраться до них мы не сможем из-за снежных заносов. Нет! – задумавшись, – их ты видеть не мог, значит, это было последнее стадо тримаров, уходящее на юг. Горестно сознавать, но мы опоздали, поздно вышли на охоту, и теперь остаётся только одно, возвращаться в длину жизни и обустраивать наше новое жильё.
– Значит, будем шить зимнюю одежду из кожи пескоплавов. Я даже придумал, как её утеплить. К внутренней стороне по всей длине и ширине пришьём мешочки, а в них набьём пух птиц. Многие птицы улетели в тёплые края и в их гнёздах много пуха. Изготовление таких тёплых вещей будет долгим, но они будут вполне пригодны для зимы, – ответил Эур.
– Ты у меня просто умник, милый. Идея прекрасная, только я думаю, лучше будет сделать нашу одежду двухслойной. К внутреннему слою нашить полоски одну над другой по всей ширине, и в них поместить пух. Это будет менее трудоёмко, и не затратно по времени, нежели шить мешочки с пухом и пришивать каждый по-отдельности.
За разговорами о подготовке к зиме два несостоявшихся охотника не увидели подошедшего к противоположному берегу реки огромного зверя с густой длинной шерстью, свисающей с массивного тела. Своим длинным и толстым, как дерево носом, он рвал траву, и как рукой засовывал её в рот с толстой нижней губой, из углов которой произрастали длинные изогнутые вверх клыки. Лишь после того, как зверь трубно закричал, Наэла и Эур прекратили разговоры о подготовке к зиме и повернулись на звук. Их удивлению не было предела, а Эур даже присвистнул.
– Кто это такой? Что за зверь? Какой он огромный! Невероятно! Немыслимо! Чудеса! – восклицал Эур.
Не переставая любоваться красотой зверя, удивляться его мощью, забыв о цели прихода на плато, он не сразу понял, кто и какая сила подняла его над землёй и заставила поплыть над высохшим руслом реки на берег, на котором он стоял вместе с Наэлой. Вскоре зверь медленно опустился в сотне метров от них и, приподняв хобот, а это был он, а не нос, как утверждал Эур, побрёл в сторону гор.
– Это и есть зимнее животное мамонт, но откуда он взялся здесь, не могу понять, хотя… это уже не имеет никакого значения. Теперь у нас будет всё, чтобы спокойно встретить холода. Будет мясо, но главное – плотная шкура с густым и тёплым мехом, – от радости сверкая глазами, говорила Наэла и подгоняла зверя к пещере.
– Я… он… пойму… ничего не!.. – приподняв руку с растопыренными пальцами в сторону мамонта, – он в сторону… сам идёт гор, – опережая словами мысль, и с явным усилием собирая их в более менее понятную фразу, лепетал Эур, не вслушиваясь в слова Наэлы, которая говорила, что удивлена ранним появлением зимнего зверя на плато.
– Я решила, что будет лучше, если он сам пойдёт к нашей пещере, нежели тратить энергию мысли на перенос тела на столь далёкое расстояние.
Прошло семь дней, по окончании которых удачливые охотники освежевали тушу мамонта и перенесли её кусками в виде сырого мясо и копчёностей в долину жизни. Одновременно с заготовкой мяса Эур и Наэла занимались выделкой кожи, предварительно разрезав её на куски. На восьмой день Наэла вновь обратилась к Эуру с просьбой оказать ей содействие в сканировании мыслей Турона, на что он с некоторым колебанием всё же согласился пойти на стол опасный эксперимент, но с условием, что вход в сознание верховного жреца будет непродолжительным. Причиной, изменившей ранее принятое им решение, послужил отпечаток странного следа, явно человеческого, но четырёхпалого. Этот отпечаток увидели Эур и Наэла в один из дней, когда переносили мясо из пещеры к жилью в долине богов.
Произошло это следующим образом.
Утром, выйдя из жилья, Эур увидел на влажной земле отпечаток четырёхпалой стопы, и это повергло его в шок. След навёл его на мысль, что в долине появился шпион Турона.
– Турон! Да, Турон! Это могут быть только его происки! Но что ему нужно? Хотя… и так ясно! Ему нужна Наэла! Как быть? Как быть? – неслись мысли в голове Эура, а взгляд передвигался по цепочке следов, уходящих в сторону леса.
Следы были чёткие, но их странная особенность была увидена им лишь после того, как Наэла сказала, что другая ступня незваного гостя не четырёхпалая, а пятипалая. Это навело её на мысль
– То, что эти следы оставил человек у меня нет сомнений, – рассматривая отпечатки ног, задумчиво говорил Эур. – А вот с какой целью вблизи нашего жилья появился этот загадочный человек, это бы мне хотелось узнать в первую очередь. Не отметаю и мысль, что этот человек может быть шпионом Турона. Хотя… зачем шпиону разгуливать рядом с нашим жилищем, да ещё босым? Нет, в этом есть что-то загадочное, не могу отметать и то, что носитель этих следов может быть таким же отшельником, как и мы.
– Все твои версии, Эур, могут иметь место, поэтому мы должны сегодня же вновь пойти в пещеру и приступить к сканированию мозга Турона, – требовательно проговорила Наэла. – Так мы узнаем ответ на наши вопросы. Иначе просто нельзя.
– Да, это нужно выяснить немедленно, – ответил Эур. – Другого выхода у нас нет. Шпион Турона беспокоит меня больше, нежели отшельник, вор или убийца, с последними можно бороться, установив ловушки, а шпионы хитры, они в западню не угодят.
– И как ты выяснишь, кто он?
– Мы пойдём в пещеру, но перед этим поставим на стол продукты. Если он наблюдает за нами, то, увидев, что мы ушли, обязательно войдёт в наше жилище. Голодный человек набросится на еду, а шпион не будет брать пищу, он хитёр, может предположить, что она отравлена. Его будут интересовать наши вещи. Так мы узнаем, кто он такой, а проникновение в мозг Турона утвердит нас в наших предположениях
Наэла думала иначе, но промолчала. Она прекрасно поняла, что незнакомец не шпион, так как он бос.
– Шпиона Турон обеспечил бы всем необходимым, одеждой, обувью и оружием. И направил бы к нам не одного человека, а как минимум троих. Втроём они спокойно бы выкрали меня, а Эура убили. Нет! Этот человек не шпион. Он просто отшельник, случайно зашедший сюда или скрывающийся от кого-то беглец. Нет, не шпион! – утвердительно. – Просто голодный человек, но Эуру о моих выводах я не скажу, иначе он вновь откажется от сканирования мозга Турона, а это сейчас более важно, нежели установка ловушек и поимка этого несчастного человека, – думала Наэла, а вслух сказала. – Ты всё правильно решил. Готовь свою самодвижущуюся машину, а я пока соберу в корзину продукты и уложу часть их на стол для нашего таинственного гостя.
Итак, следы незнакомца заставили Эура пойти на рискованный шаг, – оказать Наэле помощь в сканировании мозга Турона.
Сразу же по прибытии во внешнюю пещеру, Наэла, не без внутреннего беспокойства, уложила на каменный пол между собой и Эуром серебристый медальон и направила на него свою мысль. Эур по просьбе Наэлы лишь только смотрел на графическое изображение галактики, выгравированное на медальоне.
Шло время. Эур молча сидел у потрескивающего огня, смотрел на медальон и боковым зрением видел Наэлу. Видел, как с каждой минутой росло её физическое напряжение, о чём явно говорили её застывшая поза, крепко сжимающиеся кулаки, плотно сомкнутые губы и капельки пота, выступившие на прямом лбу. В своём внутреннем состоянии Эур не ощущал изменений, но тревога за Наэлу возрастала с каждой минутой. Ещё минута и он бы прервал эксперимент, но в следующий миг произошло что-то необычное. Что-то ощутимо кольнуло Эура в переносицу, а через секунду глубоко в голове щекотно закопошились какие-то тонкие нити. С трудом сдерживая усиливающийся зуд, Эур сильно сжал кулаки и до скрипа зубы, и в следующий миг увидел себя и Наэлу со стороны. Видение длилось секунду, затем растворилось и его взору предстало стремящееся к нему полотно плато и наплывающий из колышущейся дымки величественный город. Вот уже показались его главные ворота, они были открыты, ещё миг и он вошёл бы в них, но неожиданно они закрылись, город тотчас исчез и голос издалека внёс Эура в пещеру, – к костру с колосом.
– Ничего не получилось, – услышал Эур и понял, что с ним разговаривает Наэла. – Я не смогла войти в город, он как будто закрыт бронёй. И всё же это уже успех. Сейчас немного отдохну и попытаюсь пробить его защиту.
Эур, механически перебирая прутком горящие угольки костра, с тревогой смотрел на Наэлу, и видел в её склонённой голове сосредоточенность мысли. Наэла молчала, молчал и Эур.
Неожиданно Наэла резко приподняла голову и упёрлась взглядом в глаза Эура.
– Ты всё это специально сделал! Ты не желаешь мне помочь! – пронзая его глаза своим пристальным взглядом, с упрёком проговорила Наэла.
– Я увидел красивый и величественный город, и всего лишь мельком подумал о его жителях.
– Вот в этом и вся беда. Ты, мой милый, ни о чём не должен думать. Ты должен быть сторонним наблюдателем и не более, тем более не должен думать о какой бы то ни было красоте и о жителях города. Этим ты невольно вносишь моё сознание в жизнь города, в его граждан и распаляешь его на них всех, а нам нужен только один человек – верховный жрец Турон.
– Сложная задача, – почесав за ухом, ответил Эур.
– Сложная, но у тебя всё получится, только ни чём не думай, просто смотри, вот и всё, что от тебя требуется. Я верю в тебя, мой милый, а сейчас мы вновь попытаемся проникнуть в город и найти в нём Турона, – ответила Наэла и, поцеловав мужа, спросила его готов ли он приступить к новому эксперименту.
– Готов! – твёрдо ответил Эур и направил взгляд на медальон.
Вторая попытка проникнуть в город увенчалась успехом. Наэла без большого труда и довольно-таки быстро пробила защиту города и вплотную подошла к Турону, но войти в его подсознание не смогла, хотя уже это одно посчитала успехом, о чём тотчас сказала Эуру после выхода из полёта мысли.
– Спасибо, милый, у нас всё получилось и на первый раз это очень хорошо. Если честно, то даже я не верила в наш эксперимент, но всё прошло прекрасно!
На следующий день Наэла вновь предприняла попытку входа в подсознание Турона.
Верховный жрец находился в тронном зале своего дворца, когда лёгкий укол в лобной части головы пошатнул его, после чего Турон увидел яркую вспышку, вслед за которой на противоположной от трона стороне возник светящийся оранжевый шар.
– Девочка, – улыбнулся своим мыслям Турон и спокойной походкой направился в сторону трона. – Я ждал тебя, милая принцесса. Вот ты и стала взрослой. Что же, пора поговорить с тобой.
Усевшись на подножие трона, Турон направил взгляд на огненный шар, свечение которого, пульсируя, стало быстро разгораться. Он знал, что только Наэла могла предпринять попытку входа в его подсознание, но так как оно было закрыто для всех, то стремление Наэлы отсканировать его мозг проявилось именно таким образом, о котором она не могла даже и помыслить, т.е. в виде яркого свечения. Турон, зная, что именно так произойдёт первый сеанс с Наэлой, зная, что такое явление ошеломит её и, возможно, даже введёт в акинезию, остановил возгорание шара и раскрыл его в видео экран, но только со своей стороны, оставив обоюдную звуковую связь. Но Турон ошибался, он даже мысленно не мог представить, какой силой обладает юная девушка, не мог предположить, что ей помогает Эур. А Наэла была уверена, что силой своей мысли усиленной Эуром, пробьёт защиту Турона и увидит его, затем войдёт в его подсознание. Секундное затухание свечения было усилено Наэлой и развёрнуто в видео экран со своей стороны. Одновременно жрец и Наэла с Эуром увидели друг друга и все втроём были поражены явлением видео связи. Турона, сидящего на подножии трона, увидели Наэла и Эур. Наэлу и Эура увидел Турон.
Жрец был ошеломлён. Он знал об Эуре, но не мог предположить, что тот может обладать силой мысли. Эур молча наблюдал за раскрывшимся действом. Наэла спокойно приняла своего врага, видимый на экране, но лишь на несколько кратких секунд, после которых уже не смогла сдержать эмоции, выразившиеся в гневных словах, брошенных в лицо Турона. Не сдержалась, хотя должна была спокойно посмотреть на него и войти в его подсознание. Эмоциональный выплеск ослабил силу её мысли, в результате чего дальнейшее движение к подсознанию жреца было остановлено.
Наэлу можно было понять. Спокойный вид Турона возмутил её и выбил из «колеи», что, между прочим, было благом для неё, так как дальнейшее продвижение к разуму Турона грозило ей неминуемой смертью, о чём она, конечно же, не знала и даже не могла предположить, что была близка к самоубиению.
Вход в подсознание Турона не состоялся, и это Наэла поняла, оставалось одно, изливать на жреца всю свою боль и выплёскивать в его лицо всё накипевшее в душе, что она и предприняла. Её дальнейшие яростные слова были гневны и жестоки, но Турон даже не показал вида, что принимает их близко к сердцу, он улыбался, слушая Наэлу, как будто это было даже приятно ему. Выслушивая принцессу, он дождался интервала в её речи, а это произошло, когда она сделала глубокий вдох для дальнейшей тирады, и спокойно произнёс:
– Рад тебя видеть, милая!
– Что-о-о? – опешила Наэла.
– Да, да, рад и очень, милая девочка! – повторил приветствие Турон.
– Не смей называть меня милой, – крикнула Наэла и крепко сжала пальцы рук, как боксёр перед боем. В груди Наэлы пылал огонь мести, она почти захлёбывалась от гнева, и это видел Турон и был он спокоен. – Моли всевышнего, что жив, что не лишился жизни, что не уничтожила в тот же миг, как увидела тебя! – выплёскивала она кипевшую в груди ярость и от этого становилась похожа на пантеру.
Эур был молчалив, он был сторонним наблюдателем, но не безучастным, в голове его проносились мысли, ответы на которые пытался, но не мог найти. Он понимал свою жену, но одновременно с этим и не поддерживал в её гневе, и этому была причина. Его захватило нечто более важное, нежели созерцание двух непримиримых врагов, коими были Наэла и Турон. Его поразило сходство самого себя с Туроном, – обликом, глазами и даже голосом они были как братья близнецы.
– Лишиться жизни! – улыбнулся Турон. – Каким образом? Силой твоей мысли? Пойми, милая девочка, жизнь моя не подвластна тебе, а вот ты рисковала, предприняв попытку входа в мой разум. Хотя… я знал, что со временем ты поступишь именно так, поэтому уберёг тебя от глупого поступка. Всё, что тебе хочется знать, ты узнаешь, но лишь тогда, когда этого захочу я. А вот твоя тревога напрасна. Я ничего не замышляю против тебя, как и против человека, что находится рядом с тобой. Живите в мире и покое, я не желаю вам зла. Заботься о своём муже Але-Эуре.
– Не бравируй своей мощью. Ты был, есть и будешь моим рабом! – не утихая в гневе, ответила Наэла.
– В какой-то мере ты права, милая. Все мы чьи-то рабы, а перед очами прекрасных женщин мы мужчины бессильны. Гнев тебе не к лицу, но глаза… они прекрасны в неистовстве. Не надо метать молнии, строить козни, твоё дело любить и быть любимой, милая девочка! Укроти свою ярость и отправляйся с мужем в долину жизни. Скоро зима, не теряйте время на проникновение в мой разум, он для вас закрыт. Готовьтесь к суровой зиме. Обустройте своё новое жильё и заготовьте топливо впрок. Когда снег покроет землю, добывать его будет трудно. Вот о чём вам нужно думать сейчас, а не о мести. Повторяю, я против вас ничего не замышляю!
Наэла слушала и понемногу усмиряла свою ярость. То, что она хотела узнать, узнала, – жрец не замышляет против неё и Эура ничего плохого, но всё же на душе было как-то тревожно, а почему не могла понять. Сомненья в правдивости слов жреца терзали её, но ничего не оставалось, как верить. Наэла прекрасно понимала, что вторичное проникновение в подсознание Турона будет невозможно, после этой попытки входа в его разум, он закроет его непроницаемой защитой. Оставалось одно, принять совет Турона и готовиться к зиме.
– И всё же я буду бороться с тобой и возвращу трон отца, а ты предстанешь перед судом. Пока же наслаждайся властью и свободой, скоро всего этого ты лишишься, – успокаиваясь, ответила Наэла и прервала связь со своим врагом – Верховным жрецом Нур Таура Туроном.
Экран погас. Турон приподнялся с подножия трона и, улыбаясь, направился к выходу из тронного зала.
Крупные капли пота стекали со лба Наэлы на раскалённый медальон и, с шипением испаряясь, оставляли память о себе тонкими струйками пара. В глазах Наэлы была усталость и ещё что-то трудно уловимое, но что именно Эур не мог понять, как только не вглядывался в них, а спросить об этом Наэлу он не хотел, так как прекрасно понимал, что после столь тяжёлого и опасного входа в сознание Турона ей нужен отдых.
– Всему своё время, – подумал он и вновь мысленно перенёсся к Турону, облик которого всё ещё волновал его.
Быстро прокатив на самодвижущейся тележке по тоннелю, Эур и Наэла молча ступили в эдем, каждый был занят своими мыслями, и лишь в жилище Наэла обратилась к Эуру.
– Эур, я уже дважды обращаюсь к тебе, – проговорила она и пристально посмотрела в его глаза.
– Прости, я видел всё, – ответил он.
– Так и должно было быть.
– Ты не поняла меня. Я видел в тебе самодовольство. Выплёскивая гневные слова, ты наслаждалась властью женщины над мужчиной, которые мне неприятно было слышать. В тебе пылал гнев с гордыней. Боюсь, став царицей, ты будешь жестока.
– Родной мой Эур, во мне пылала не гордыня, а боль за поруганную честь моей семьи, за смерть родителей, за унижение и рабство, постигшие страну с приходом к власти жестокого и кровожадного верховного жреца Турона. К сожалению, ты не увидел этого, принял мой гнев за самодовольство, которого у меня нет. Я не самовлюблённая фурия, я простая девушка, лишённая родины и родных мне людей. Сознаюсь, была не сдержанна, но как можно было сдержать себя, зная, что этот мерзавец лишил жизни всех родных мне людей, а меня подверг унижению? Поверь, мне не власть нужна, своё счастье я нашла рядом с тобой, а торжество справедливости. Только этим я буду удовлетворена, хотя… о каком удовлетворении может идти речь, зная, что никогда больше не увижу моих родных людей. Не гнев, а боль души моей видел ты, милый мой!
– Верю, что так оно и есть, – ответил Эур и с нежностью прижал к своему телу готовую расплакаться Наэлу, что тотчас с ней произошло, как только её головка коснулась его широкой и сильной груди.
Прижимая её к сердцу и поглаживая как ребёнка по голове, Эур мысленно перебирал в памяти весь ход проникновения в сознание Турона, и ему казалось, что во всём этом было что-то упущено и не осмысленно до конца, о чём сказал Наэле.
– И всё же я в беспокойстве. В нашем проникновении в сознание Турона мы упустили что-то очень важное. После сеанса входа в сознание Турона у меня появилось чувство потерянности и отрыва от реальности, как будто я нахожусь здесь и одновременно в нескольких измерениях. Кроме того Турон, предполагаю, – секундная задумчивость. – Нет, уверен! Ждал нас и дал нам то, что хотел дать и не более.
Подводный зал.
Дар таинственному незнакомцу, оставленный на столе перед уходом к плато, исчез, что убедило Эура, а Наэлу утвердило в отсутствии злых намерений по отношению к ним со стороны четырёхпалого, а его ответный дар, вдобавок, доказал, что он не является агентом Турона и быть им не может. На столе в большой чаше из бересты лежали крупные ягоды лесной земляники, которые очень любила Наэла и знала их как средство профилактики и борьбы с вирусными и простудными заболеваниями.
– Своего человека Турон не отправил бы шпионить за двумя беззащитными людьми без съестных припасов, без тёплой одежды и без обуви на пороге зимы, – сказала Наэла Эуру, чем полностью настроила его на миролюбивое отношение к Невидимке, как называл его Эур.
К наступлению устойчивых холодов Наэла и Эур закончили дубление кожи, пошив меховой одежды и полностью обустроили новое жильё. Во всём этом большую помощь оказал металл, найденный Эуром на гребне кратера, куда била молния в памятную для него и Наэлы грозовую ночь.
Восхождение Эура на гору было не случайным, память по крупицам отдавала где-то и когда-то им виденное и слышанное, и эти всплывшие в его памяти знания сказали ему о залегании жилы железной руды, которая под ударами молнии превратилась в полосы и куски крепкой стали. Скребки, ножи, топоры и масса других металлических предметов не отличались изяществом, но всё же составляли гордость Эура, они были прочны и остры. Все эти инструменты ускоряли работу по изготовлению одежды, без них изготовить тёплую одежду они смогли бы лишь к исходу зимы. Но особую признательность Эур получил от Наэлы за изготовленную им металлическую посуду, от которой она была в восторге каждый раз, когда приходилось готовить что-либо к столу. Собственно, благодаря Наэле и появились металлические инструменты и посуда в их жилище. Она, видя как Эур бил по металлу камнями, пытаясь что-то смастерить из него, сказала, что прежде надо накалить его докрасна, так он станет податливее, а потом уже ковать всевозможные предметы.
В один из дней, работая над своим новым изобретением, – дощечек для ходьбы по снегу, Эур обратился к Наэле с заманчивым предложением.
– А не вскрыть ли нам стену, которой мы отгородились от тёмного пространства тоннеля, создав этим наше нынешнее жильё?
– Зачем? – пожав плечами, ответил Наэла.
– Так-то вроде бы и не зачем, но… что-то тянет меня туда, вглубь. Чувствую, что в конце коридора кроется что-то очень важное для нас. Да и… – секунду помолчал, – с целью безопасности нам нужно исследовать его, наш новый тоннель. Возможно, тот монстр был не один и в глубине тоннеля живёт его второй собрат. Подумай, что будет, если он тоже захочет выйти наружу и полететь в небо?! Благо если в это время мы будем вне дома, а если это произойдёт ночью,.. тогда нам не выжить, он раздавит нас.
