Kitabı oku: «Призрачный Странник: Мир, которого не было», sayfa 4
В общем, все было почти невинно. По крайней мере, Гхондер знавал и куда более изощренные натуры. Но смерть этого подонка сослужит ему хорошую службу.
Непрошенным явилось воспоминание. Перед глазами Гхондера всплыла сцена из увиденного в доме священника фильма, в которой Хищник-Берсеркер отрубает голову классическому Хищнику.
– Нет – усмехнулся Гхондер. – Это глупо. Очень глупо. Пожалуй, так и сделаю! – добавил он через мгновение.
План Родригеса, тем не менее, был почти идеален. Корпус заходит одновременно со всех выходов, предварительно затопив главный выход из основного резервуара, и теснит повстанцев и беженцев в этот самый основной резервуар. Выбраться из этой западни никто не сможет.
Оставалась правда надежда, что эти люди не так глупы, какими кажутся с виду, и послушают предупреждение священника, который целый час убеждал их в чем-то по рации. Но надежда, как известно, первый шаг на пути к разочарованию. Правда, она и умирает последней, то есть уже после тех, кто её чувствовал, но в целом это картины не меняло.
– Остановитесь, мы не виноваты! – этот крик отвлек Гхондера от раздумий. А вслед за ним сразу раздалась пулеметная очередь.
Впереди была большое помещение со стенами из серого бетона. И у одной из этих стен только что стояли люди. Сейчас они лежали на земле, а на стене растекались красные пятна. Что ж, надежда умирает последней.
Вацлав Петровичюс тем временем довольно потер руки.
– Как я их, а? Одной очередью!
– Но пикнуть успели, – ответил Хома Гнацюк. – Минус очко тебе.
– И что? Я люблю, когда они кричат. Извини, но расстрел без криков – это как бифштекс без крови.
– Заткнитесь, уроды! – сказал командир. – Обыскать тут все. Пулемет ко входу! Не надо стоять, Петровичюс! Выполнять!
– Так точно…
Петровичюс взял HK MG5 и понес ко входу. Но внезапно он с воплем упал.
– Какого черта, Петровичюс?! Какого ты о… – с этими словами командир выглянул из-за угла, но осекся. Петровичюс лежал в луже крови, а его голени стояли рядом.
Командир сунулся за автоматом, но невидимое нечто одним ударом снесло ему голову и направило ставший невидимым пулемет на онемевшего Гнацюка. Грянула очередь, и Гнацюк, схватившись простреленными руками за простреленный живот, свалился на пол.
Петровичюс же отчаянно полз по заплесневелому бетонному полу подальше от места расстрела своего раненного сослуживца и убитого командира, совсем забыв о рации, автомате и вообще обо всем. Но внезапно невидимая нога наступила ему на обрубок голени.
Петровичюс завопил.
– Значит, ты любишь мясо с кровью? – осведомился низкий и хрипловатый, но очень вежливый голос. – Ну что ж… Я тоже. Прекрасно.
– Погоди!!! Не надо!!! – завопил Петровичюс.
– Как ты там сказал? «Расстрел без криков – это как бифштекс без крови»?
– НЕТ!!! НЕТ!!!
– Что ж, я полностью с тобой согласен.
– ПОЖАЛУЙСТА!!!
– Так что кричи! Кричи изо всех сил!
Петровичюс завопил ещё сильнее, когда пули его собственного пулемета разодрали ему спину. Крик гвардейца охрип от крови и вскоре захлебнулся.
Гхондер обернулся.
Третий гвардеец простреленной рукой пытался достать гранату. Ещё несколько пуль остудили его пыл.
Гхондер прошел мимо них, позволив напоясному хранилищу собрать оружие и аммуницию, и осмотрел помещение.
У стен лежали матрасы и спальные мешки. На небольшой электропечке, которую он немедленно убрал в напоясное хранилище, стояла кастрюля с фасолевым супом, которую он тоже забрал, чтобы употребить позже. А на небольшом столе стояла рация. Гхондер подошел к ней.
– Станция 8, Станция 8, как слышно? – взволновано вопрошал женский голос.
– Станция 8 уничтожена, – ответил Гхондер. – Их всех расстреляли.
– Кто вы? Назовитесь! – требовательно ответил голос.
– Я тот, кто не побоялся взять в руки оружие. Тот, кто убил гвардейцев, расстрелявших их.
– Кто бы ты ни был, знай – донесения о скрэпджеках подтверждены! Повторяю – они заполняют Подземку скрэпджеками!
Она могла этого и не говорить. Фиксаторы сигналов наперебой ловили панические сообщения повстанцев.
Многоцелевой наземный бот Enforcer Droid 87 «Scrap Jack», вооруженный двумя пятиствольными пулеметами Гатлинга под 4.6 миллиметровый патрон, вышел на охоту.
Ничего не сказав, Гхондер пошел дальше. Его ждали основной резервуар и Самюэль Родригес.
***
– Ну что, цивы бывшие… Упыри… Отродья нации! – произнес Самюэль Родригес. – Вот и ваш дом родной. Канализация… Самое подходящее для вас место!
Перед Родригесом на островке почвы, набившейся на бетонный пол основного резервуара коллектора, на коленях стояло около сотни людей – все, кто не успел уйти по основному каналу спуска воды.
Родригес был очень зол. Его гениальный, разрабатывавшийся много месяцев план дал осечку. Несмотря на тщательную конспирацию, какая-то сволочь узнала о нем и предупредила повстанцев, так что те успели сбежать и увести большую часть беженцев, и Родригесу пришлось довольствоваться кучкой не успевших убежать оборванцев. Наверняка это был тот же подонок, укравший чертову базу данных из чертового Министерства. Да, Родригес был очень зол, он был в ярости! Оставалось только максимально кроваво прикончить оставшихся. Для острастки.
Родригес шел мимо людей, выискивая тех, кто мог быть полезен.
– Этого к старикам! – рявкнул он, указав на стоявшего на коленях старика.
Молодая женщина попыталась вскочить и заработала удар прикладом «Los Infernos» по ребрам.
– Эту к мясу! – ещё громче рявкнул Родригес.
Старика тем временем подтащили к стоявшему рядом с кучкой окровавленных людей гвардейцу.
– Пожалуйста! – фальцетом взмолился старик. – Любую кару! Разве можно жить слепому?
– Можно… – утвердительно кивнул гвардеец, вынимая нож.
Сверкнуло лезвие и кровь брызнула на наносной слой почвы.
– Я в последний раз спрашиваю – кто тут главный? Кто из вас, bastardos, тут главный? Ну? – рявкнул Родригес так, что у людей, стоявших перед ним, заложило уши.
Но после того как в глубине протоков дождевого коллектора затихло эхо рева Родригеса, в основном резервуаре вновь повисла давящая тишина, прерываемая лишь всхлипами ослепленных стариков.
– Хорошо… – вложив в это произнесенное тихим голосом слово всю свою злобу, сказал Родригес.
Сказав это, он подошел к пленникам и схватил за черные спутанные волосы девочку лет двенадцати.
Не слушая её вопли, он оттащил её за волосы к гвардейцам и, вытащив нож, разрезал на ней одежду.
– Насилуй ее! – приказал он гвардейцу, вырезавшему до этого глаза у стариков.
Гвардеец, хищно улыбнувшись под шлемом, вытащил дубинку и пошел к девочке.
– Извини, – сказал он, становясь на колено. – Штаны снимать неохота.
– Остановитесь! – раздался из скопища людей мужской голос.
– Стой! – махнул рукой Родригес гвардейцу. Затем повернулся к людям. – Встань и выйди сюда.
Из группы людей вышел ещё рыжеволосый, но уже пожилой человек в сапогах и зеленом спортивном костюме. Гвардейцы держали его в прицеле.
– Отец, что ты делаешь? – завопила рыжеволосая девушка в зеленом платье.
Родригес, хищно улыбнувшись, повернулся к человеку.
– Значит, ты главный… Ну что же, хорошо… Эту – фу! Того – фас!
Двое гвардейцев подскочили к человеку и скрутили его.
– Сюда его! – усмехнулся Родригес.
Человека подвели к нему.
– И ты главный… – сокрушенно покивал головой Родригес. – Ты держишь меня за идиота? Я что, похож на идиота?
Гвардеец, сидевший до того около девочки, встал и вытащил окровавленный нож, приставив его к горлу рыжеволосого старика.
– Нет, Томпсон! – остановил его Родригес. – Я не хочу, чтобы ты запачкал свою новую форму… Смерть для них избавление. Но не бойся, desgraçado, мы подыщем тебе хорошую работу. На производстве для незрячих. Это, я надеюсь, отучит тебя лгать.
С этими словами он лениво повернулся к Томпсону.
– Вырежи лживость из его глаз.
– Нет! – вскрикнул старик, не отрываясь смотря на нож. – Только не глаза!
– Брось, брось!.. – ласковым голосом сказал Родригес. – Ты мне ещё спасибо скажешь.
Внезапно, сырой воздух пронзил новый звук. Глухой рокочущий рев огласил основной резервуар. Родригес и Томпсон, а также все остальные гвардейцы и пленники, все как один, повернулись к затопленной трубе основного слива, ведущей к морю. Мутная вода стремительно уходила оттуда.
– Какого черта? – недоуменно спросил у пространства Родригес. Но тотчас же опомнившись, нажал на кнопку связи на своем шлеме.
– Мэйсон, Глушко, что там у вас происходит? Какого дьявола спустили воду? Мэйсон? Ответьте!
Ответом ему была гробовая тишина.
– Бросьте его! – рявкнул Родригес гвардейцам, державшим старика. – Занять оборону! Кажется, у нас гости!
Затем он крикнул в рацию:
– Срочно сюда команду скрэпджеков!
***
Зачистить комнату сброса уровня воды не составило труда. Эти идиоты даже не поняли, что их убило. Похоже, он сильно переоценил бойцов корпуса «Инферно». Начать сброс воды тоже не составило труда. Осталось нанести один, последний удар.
Гхондер хрустнул шеей. Похоже, все было в порядке. Можно было переходить на Тропу Войны.
Подняв SCAR и прицелившись в стекло пункта управления уровнем воды, Гхондер нажал на спуск подствольного гранатомета.
Вылетев из получившейся дыры вместе с осколками стекла, он заорал во всю мощь:
– БЕГИТЕ!!!
Привычным к этому действу людям не нужно было повторять дважды. Пользуясь тем, что солдаты открыли ураганный огонь по дыре и, соответственно, отвлеклись, все, кто мог, подскочили и бросились бежать.
Увидев, что добыча убегает, Родригес заорал:
– Убейте их! Mate eles! Mate eles, выродки!
Но не успели эти слова повиснуть в воздухе, как Родригес обнаружил, что остался в одиночестве. Все его бойцы развалились на части и теперь кровавыми кусками лежали вокруг. Опешивший Родригес затравленно огляделся, бешено тыча в воздух позолоченным SPAS 15.
Внезапно призрачная пустота перед ним ожила. Из нее появился нечеловеческий силуэт, который одним ударом выбил из рук Родригеса SPAS 15, затем двинул его в солнечное сплетение, а затем для пущего эффекта припечатал головой.
Родригес упал на колени. Тогда монстр схватил его левой рукой за горло.
Девочка, та самая, которую Родригес велел изнасиловать, бежала одной из последних и, поскользнувшись на мокрой почве, упала.
Она увидела, как монстр прикоснулся к своему шлему и тот просто исчез. Под шлемом оказалась лицо чудовища с горящими голубыми глазами, которое повернувшись к Родригесу взревело.
Но Родригес не испугался. Такие люди, как он, вообще не испытывают страха за чью бы то ни было жизнь. Даже собственную.
Задыхаясь в хватке своего противника, не имея возможности даже плюнуть ему в лицо, он с вызовом смотрел в лицо Гхондеру. Пожалуй, не только с вызовом. Узнаванием. Вот что ещё было в его взгляде. Этот взгляд сказал Гхондеру все.
Когда он занес энергетический клинок. Родригес, не меняя выражения лица, смотрел на него. Одним ударом Гхондер снес ему голову. А затем, раскинув руки, поднял голову и взревел.
Затем он увидел девочку. Но в тот самый момент, когда их взгляды встретились, откуда-то сверху раздался выстрел, и голова монстра разлетелась на куски.
Несколько секунд обезглавленное тело стояло. Затем, из разорванной горловины начала выступать голубая желеобразная субстанция. Девочка обомлела. Снайпер тоже. Голубое желе тем временем приняло форму снесенной головы, а затем по нему словно прошла рябь, и новая голова полностью сформировалась, вернув себе прежние цвета и форму. Тотчас же вокруг головы существа возник шлем, и оно повернулось к снайперу. Снайпер мгновенно понял, что сейчас будет и бросился бежать.
Но вдруг, что-то мигнуло в огромном пространстве, и снайпер с простреленной головой рухнул вниз.
Девочка шокировано смотрела на монстра, у которого, как по волшебству, в руках возникла снайперская винтовка.
***
– А потом? – подняла бровь Алиса Розенталь.
– А потом… оно заговорило! – рыдая, сказала девочка.
– И что же оно сказало? – настойчиво добивалась ответа Алиса Розенталь.
– Я не разобрала… Что-то вроде… «Так вы ещё и подлая раса… Во повезло!»
– А потом?
– А потом из западного прохода появились скрэпджеки и я… и я… побежала…
– А он?
– А он… А он…
– Так, не разводи сырость. Что он сделал?
– Он исчез…
– Как это?
– Исчез… А дальше я не видела… Простите! Простите… – и девочка зарыдала во весь голос.
Что было делать Алисе? Несмотря ни на что, её сердце не было каменным. Она неумело приобняла девочку и начала поглаживать её по голове.
– Ну всё-всё-всё-всё… Успокойся…
– Он… Он снес ему голову! А… а она отросла снова! – зарыдала девочка с новой силой.
– Ну, тихо-тихо! Как тебя зовут?
– Ме… Джоанна…
– Джоанна… Какое красивое имя… – чувствуя к самой себе отвращение, выдавила из себя Алиса.
– Дедушка… – всхлипнула девочка. – Он остался там… Они ему… Они ему…
– Ну всё. Успокойся…
– Но… Но…
– Я не представляю, каково тебе сейчас. Скажу честно. Я не представляю, каково тебе. Меня обстоятельства миловали. Мои родители живы. Ты знаешь, кто я?
– Да, – всхлипнула девочка. – Ты – Роза Революции.
– Правильно… Знаешь что? – сказала Алиса в непонятном ей самой порыве. – Когда мы победим и, если обе будем живы, я возьму тебя к себе. Хочешь?
Девочка перестала плакать.
– Правда? – робко спросила она.
– Конечно правда! – утвердительно кивнула Алиса, почувствовав к себе презрение. – А пока будешь у меня связной. Сможешь отомстить этим гадам. Хочешь?
– Конечно, хочу! – оживилась Джоанна. – А я буду ходить на задания? А у меня будет кличка? А автомат мне дадут?
– Воу, воу, воу! Не так быстро! – рассмеялась Алиса, с трудом сдерживая тошноту. – Ты будешь связной! А это очень важная роль. А связной должен быть… Ну?
– Незаметным… – вздохнула девочка.
– Вот-вот… Ладно, Розе Революции надо ещё со многим разобраться. А ты пока иди. Персиваль тебя проводит. Тебя накормят и, если надо, покажут врачу.
Девочку вывели. Алиса обессиленно рухнула на железный стул. Ей было очень тошно и очень хотелось курить. Вытащив из пачки папиросу «Огни Скайпорт-Сити», она, щелкнув позолоченной зажигалкой, взятой с трупа офицера Стальной Гвардии, закурила.
Сбоку открылась дверь. Вошел Майор.
– Ну что? – спросил он.
– Все то же. Некто в каком-то чертовом высокотехнологичном бронекостюме перебил кучу бойцов корпуса «Инферно». И убил Родригеса.
– Но Родригес мой! – в ярости сказал Майор.
– Уже нет. Видимо все последние события на совести этого… Как там говорил священник? Архангела Гавриила? Что ж, очень похоже, что к нам действительно кто-то спустился. Только что-то его действия не очень-то похожи на ангельские.
– И ты веришь этому бреду, Роза?
– Давай пройдемся по фактам. Кто-то появился в городе. Вдруг. Неожиданно. Кто-то отрубил хвост патрульному вертоплану, и тот врезался в «Вилку». Затем кто-то в одиночку вломился в святая святых городского филиала Министерства Контроля, перерезал, причем именно перерезал, кучу солдат и выкрал их базу данных. Потом к нашему дорогому отцу Грегори явилось некое… существо, которое никто кроме него не видел и которое может становиться невидимым, представилось, ни много ни мало, самим Архангелом Гавриилом, провело с ним целую научно-популярную беседу, а затем, предупредив о готовящейся облаве, убило двадцать полицейских. Причем шестнадцать из них выстрелом точно в голову. И если бы не оно, жертв в коллекторе было бы в сотни раз больше. Хорошо, что у отца Грегори… Впрочем, это ты знаешь и без меня.
Алиса встала и начала расхаживать по комнате, размахивая зажженной папиросой.
– Затем, спустя два часа, этот… это существо объявилось в коллекторе, перебило кучу бойцов «Инферно» и обезглавила самого Родригеса. Причем, если верить девчонке убило оно только Родригеса. Остальные бойцы просто… развалились, мать их, на куски! Эта тварь поставила на уши весь Магистрат и сделало за последние два дня больше, чем все мы за восемь, мать их, лет! И мы до сих пор не знаем о нем ничего, кроме рассказов фанатика и сопливой девки! – уже не сдерживая эмоций, буквально выкрикнула она.
Затем рухнула обратно на стул.
– Правда, девочка говорила, что видела его лицо, – голосом полным безнадежности произнесла она.
– И?
– Что «и»? Это сказала сопливая девка, чьему деду при ней вырезали глаза и которую только что чуть не изнасиловали полицейской дубинкой. Так что сделаем скидку на стресс и детское воображение.
– Так… Что она сказала?
– Она сказала… – горько усмехнулась Алиса. – Она сказала, что это не человек. Особенно она упирала на то, что у него горящие голубые глаза. А ещё она сказала, что снайпер отстрелил этому уроду голову… а она отросла снова.
– Ты… Ты в это веришь?
– Совершенно неважно, верю я в это или нет. Факты, Майор, факты говорят сами за себя. А факты таковы – человек не смог бы провернуть все это. Какой бы у него ни был крутой бронекостюм.
Майор сокрушенно развел руками и обессиленно сел на стоявший у стены подвала сломанный диван.
– Кошмар какой-то… – сказал он. – Бессмертный Кхон, вольнонаемные штурм-пехотинцы, океанцы, а теперь ещё и гребаный нелюдь?
– Все верно… – устало улыбнулась Алиса.
– Ты доложила в Штаб?
Алиса на минуту задумалась. Да, она доложила в Штаб, лично своему отцу, главе Сопротивления Дэвиду Розенталю. И его реакция показалась ей, мягко говоря, странной. Розенталь не удивился, не испугался, даже не обрадовался. Скорее его реакция напоминала реакцию должника, давно и надежно спрятавшегося от кредитора и вдруг узнавшего, что тот знает, где его искать. Короче говоря, Алиса поняла, опыт бывалой подпольщицы ещё ни разу не подводил её в таких ситуациях, что отец что-то об этом знает. Знает, но не хочет говорить. Что ж, она не стала расспрашивать – в подполье не жаловали излишне любопытных. Но знание того, что родной отец, пусть и командир, что-то скрывает от нее, оставило в душе неприятный осадок.
– Да, – наконец сказала она. – Я доложила в Штаб.
– И что?
– Как видишь, пока ничего.
– А мне показалось…
Алиса, не отрываясь, смотрела на него. Майор тоже был бывалым подпольщиком. И тоже понимал, когда ему что-то недоговаривали. Но надо, однако, знать меру…
– Как там у вас говорят? Кажется – креститься нужно? Так вот перекрестись и не задавай лишних вопросов.
– Слушаюсь… – мрачно сказал Майор.
– Слушай, Саров, – неожиданно для самой себя сказала Алиса. – Неужели я не понимаю? Но у меня тоже нет никакой информации, понимаешь?
– Но надо же узнать, кто это! А то, ещё парочка его фокусов и в городе введут смертную казнь по усмотрению!
– Ты прав. Но сейчас важно другое. Ваша группа в сборе?
– Нейру ранили, но Лесник говорит, что через неделю она будет в порядке.
– Хорошо. Ну, то есть, ничего хорошего, конечно, но ты меня понял. Надеюсь, к операции она поправится. Грузовики на Лесли, командование на тебе, а я… Я пойду к Алонсо. Чертов хуан, как обычно, хочет моего личного присутствия. Чтоб его…
– Личного? После всего что было? Ты уверена, что это не ловушка?
– А кто теперь в этом уверен? Я все понимаю. Но нам нужно больше оружия. А у Алонсо самые низкие расценки. Я отправлюсь к нему через четыре дня. А ты, за это время, перевези свою группу в домик Лесника. Если что, начинайте в условленное время. И да, Майор, если… я не… Главным, в общем, назначаю тебя.
– Никаких если! Ты…
– Я, как и ты, прекрасно знаю, что каждый день для повстанца может стать последним. Поэтому на случай моей гибели главным в этом районе я назначаю тебя. ещё вопросы есть?
– Нет… – мрачно сказал Майор.
– Отлично. Иди на явку. Собери все что нужно. Фургон на ходу?
– Да… – ещё мрачнее отозвался Майор.
– Тогда отправляйтесь сегодня же.
– А ты? – машинально спросил Майор и тотчас же пожалел.
– Я? – удивленно подняла бровь Алиса Розенталь. – Пойду выпью чаю.
***
Когда-то Алиса Розенталь любила дождь. Мать говорила, что дождь идет, когда ангелы плачут о людских грехах и, следовательно, в дожде Бог. Что ж, учитывая ситуацию в мире и нынешнюю продолжительность сезона дождей, мать была абсолютно права. Только Бога в этом дожде не было. Всевышний, судя по всему, покинул эти места, оставив свои творения возиться в грязи, из которой в свое время Он и вылепил их.
По крайней мере, так думала сама Алиса. Впрочем, наверное, Богу просто надоело. А может и нет. Может, и эту мысль Алиса гнала от себя изо всех сил, существо спасшее людей в нелегальной церкви и в коллекторе, действительно было ангелом, посланным наконец услышавшим молитвы, нет, мольбы людей Богом. Впрочем, методы у него были явно не ангельские. Хотя, этот фанатик и любитель американских боевиков старой школы Грегори сказал, что это вполне соответствует методам высших сил из Ветхого Завета. Что ж… Там Бог и карал, и насылал голод, и даже вырезал всех первенцев в Египте. Да, если посмотреть с этой точки зрения…Впрочем, неважно. Важно откуда Амайя, слепая полусумасшедшая Амайя узнала об этом существе, да ещё и раньше всех остальных. Это ведь о нем она говорила ей вчера за чаем. А она, дура, дура проклятая! не прислушалась к ней. Ладно. Поддельный паспорт готов, билеты куплены, для переезда Амайи все готово. Только бы успеть. Может быть, хоть Амайя знает кто этот смельчак, способный в одиночку разнести всеми проклятое Министерство Контроля и всеми ненавидимый корпус «Инферно». Шанс маленький, но Алиса привыкла использовать каждый шанс, который был в её распоряжении.
Она привычно подошла к дому №13, поднялась на шестой этаж… и в ужасе остановилась около опечатанной двери в квартиру Амайи.
– Что, к ведьме пришла? – раздался голос сбоку.
Алиса обернулась. Сбоку открылась дверь квартиры 102 и из нее показалась седая голова Петуньи Тарсл – соседки Амайи.
– К какой ещё ведьме? – всеми силами пытаясь придать своему голосу спокойствие, осведомилась Алиса.
– Так соседка-то моя, Амайка, дочка Мишелькина, ведьмой оказалась. Нелегальной. По руке гадала, будущность предсказывала, благодать наводила. Так её вчера по 616-ой загребли. И ее, и мамашку ее, суку. И ведь ей бы тихо сидеть, так она у офицерика пистолет выхватила, застрелила его, солдата ещё одного… Тут её и… Ну и поделом, я считаю. А ты-то хто такая? Подружка её шо ли? Или подельница? А ну, вали отсюдова! Давай-давай! Нечего тебе тута делать! А то щас полицию вызову! Давай, вали!
Алисе ужасно захотелось сломать старухе её длинный нос. Но нельзя, нельзя… А то и в самом деле полицию вызовет. А при себе только двухзарядный «Дерринджер» в ботинке. Да и отстреливаться от них… Надо уходить.
Не сказав ни слова, она спустилась вниз на лифте, нашла в скверике во дворе дома №13 скамейку, вид на которую с камеры видеонаблюдения закрывала большая старая ветка, усыпанная начавшими желтеть листьями, и только там дала волю чувствам.
Нет, она не разрыдалась – все слезы были выплаканы много лет назад. Она просто уронила голову в руки и начала раскачиваться взад вперед. Ей было тошно как никогда в жизни.
Это ведь из-за нее Амайя сделала эту глупость. Даже нет, не глупость – в мировой криминалистической практике это называют «самоубийство с помощью полицейского» – когда ты сам не можешь поднять на себя руку и своими действиями вынуждаешь полицейского убить себя. И Амайя сделала это из-за нее. Сделала, чтобы Алисе не пришлось делать это самой. Нет смысла отрицать – если бы Амайю схватили, то из нее бы выпытали обо всех, кто к ней ходит. Включая Алису. Террориста №3. Она бы раскололась, она сама сказала ей об этом вчера. И тогда бы её использовали как заложника. Вызволить её из застенков Министерства Контроля было бы невозможно. Это вам не лагерь. Да и не отправили бы её в лагерь. Она была бы слишком ценным заложником. А врагу нельзя иметь таких заложников. И Алиса была бы вынуждена убить ее. Убить её лично, потому что она не позволила бы никому сделать это за нее. И Амайя избавила её от этого бремени.
Так что все, наверное, к лучшему. Да. Все сложилось как нельзя лучше. Но почему тогда так тошно?
«Потому что ты все ещё человек» – сказало что-то глубоко у нее в голове. «Потому, что тебе не удалось полностью вытравить из себя человечность, как ты ни пыталась. И в этом твоя слабость».
Алиса мотнула головой. Ладно, поскорбели и будет. Пора идти.
***
В квартире пахло крепким запахом варящихся овощей. Физик не торопясь помешивал суп из репы и консервированной свинины с бобами. Медведь сидел за кухонным столом и, напевая какую-то неразборчивую песню на русском языке, собирал автомат Калашникова, который только что почистил.
– Слышь, Физик, – осведомился он, вогнав на место крышку ствольной коробки. – А ты откуда?
Физик глубоко вздохнул.
– Сиэтл, – наконец сказал он. – Я из Сиэтла. А ты?
– Я? Я из Смоленска.
– Это в России? – осведомился Физик.
– А то! Наш-то город – герой! Щит России. У вас-то в Америке таких нет!
Физик горько рассмеялся.
– Да, это верно. Конечно. У вас в России, как в Греции – все есть. А у нас в Америке ничего нет. Ни Аламо, ни Банкер-Хилла, ни Геттисберга… Конечно, Америка – это плохо, Америка – это сплошное… Хе… Давно ваших сайтов не читал, забыл, как это по-русски.
– Ха! По-моему, вы просто не можете простить нам, что мы выиграли Вторую Мировую!
– Ага! А вы нам, что мы выиграли Лунную гонку! Только объясни мне – если у вас все такое замечательное, что ж ты здесь сидишь, своим автоматом грязным мне стол гадишь, а не отплясываешь на Красной Площади в шапке-ушанке и в обнимку с ручным медведем?
– Так эта… По делу я здесь, ясно?
– По делу? Да ты что? Так ты что – шпион?
– Ну…
– А вот и врешь. Всем известно, что русского шпиона можно легко опознать по красному от водки носу и снегу на ботинках. А тебя заставить выпить водки… Да легче убедить Родригеса предать Кхона!
– Да, я русский! Но не все русские любят водку!
– То-то и оно.
– Ну, а ты? Ты почему здесь, а не маршируешь в звездно-полосатых трусах перед Статуей Свободы?
Физик горько рассмеялся.
– Все по тому же. Потому что я любил свою страну. Страну Джорджа Вашингтона и Авраама Линкольна. Страну, покончившую с рабством и япошками. Страну, первой отправившей человека на Луну. Страну, выигравшую Холодную Войну. Страну, создавшую сильнейшую экономику мира. Великую страну… а не то радужно-нейтральное непотребство, в которое её превратили Мобана и им подобные! Не ту страну, где тебя отменяют за то, что ты не высказался в поддержку педофилии или косо посмотрел на транса. Тебя когда-нибудь отчисляли за то, что ты «морально изнасиловал» свою однокурсницу косым взглядом? А вот моего брата отчислили! Тебя когда-нибудь выгоняли с работы за сексуальные домогательства, состоящие в том, что ты случайно задел педика за штаны? А вот моего отца уволили! Мне это надоело. Я пытался бороться… Мы пытались бороться, но… В общем я собрал вещи и уехал. Как там говорят у вас в России? К чертовой бабушке…
– Так эта, поехал бы к нам! Ты вообще в России бывал?
– Бывал, бывал… Где я только не бывал… Когда Мобана пришли к власти, жить в Америке стало невозможно, признаю это. По крайней мере, таким как я – белым гетеросексуальным мужчинам. Випикам, мать их! Я объездил весь мир, но хорошо не было нигде… Везде одно и то же. Я рассчитывал, что хоть в Кхонии будет лучше… А оказалось, такой же оголтелый фашизм, как и везде. Только власть захватили не либералы, а консерваторы. Причем ещё и не поймешь что хуже.
– Либералы всегда хуже, поверь мне, Физик.
– Консерваторы не лучше, Медведь, поверь и ты мне. Просто одни тянут налево, а другие направо. Вся разница. А приходят в итоге к одному и тому же.
– Это к чему же?
– К фашизму.
– Ты правда так думаешь?
– Да.
– Тогда за что ты сражаешься? Не либерал, не консерватор, что тогда?
– Умеренность, Медведь. Умеренность. Умеренность во всем. Во взглядах, в идеологии, в политике, в вере, наконец. То, чего труднее всего достичь.
– Почему?
– А потому, что человек так устроен. Это у него в ДНК, если хочешь. Не может жить, чтобы не сорваться в какую-нибудь крайность. И тут уж не важно, насколько свята сама идея. Патриотизм, вера, свобода… Неважно. Сорвешься в крайность – все. Самая святая идея будет опорочена. Так уже бывало и на твоей родине, и на моей.
После этих слов, на кухне повисло молчание. Оба мужчины думали о чем-то своем. Наконец, Медведь приставил автомат к стене, взял со столика у раковины тряпку и принялся вытирать стол. Физик попробовал суп, поморщился и взялся за банку с солью.
Внезапно в коридоре раздались шаги. Затем кто-то споткнулся об стоящий у входа мешок репы и выругался. На кухню вошла девушка, во внешности которой смешались восточные и европеоидные черты, с глазами цвета хейзел и каштановыми волосами, собранными в хвост. На ней была короткая черная майка, ультракороткие джинсовые шорты и десантные ботинки, её живот был перебинтован толстым слоем бинтов, на котором с левого бока проступало кровавое пятно. Девушка открыла холодильник, вытащила бутылку водки, открутила крышку и сделала несколько глотков.
– Я, кажется, тысячу раз говорил тебе, Нейра, чтобы ты так не делала! – зло сказал Физик.
– А я, кажется, тысячу раз говорила тебе, что мне абсолютно насрать, что ты там и кому говорил, – переведя дыхание, ответила девушка, ставя бутылку обратно.
– Так эта, Нейра, Физик прав. Это ж общая бутылка. Из нее все пить будут.
– Это не ты ли пить будешь? – ехидно осведомилась девушка. – Тебя ж с одного глотка тошнит, мистер Неприятие Алкоголя. Как ты вообще можешь называть себя русским, если не можешь пить? Кстати, какой придурок поставил у входа мешок с этой плякской репой? Я чуть не упала! Если я ещё хоть раз увижу эту плякскую репу, я, наверное, кого-нибудь убью!
– Знаешь что…
– Что?! – с этими словами Нейра потянулась к отсутствующей на боку кобуре и почти сразу застонала, схватившись за рану.
– Это… – ехидно сказал Физик.
– Ублюдок! – выплюнула Нейра. Затем выпрямилась и несколько раз глубоко вдохнула.
– Ладно… – произнесла она. – Что сегодня на обед?
– Репа! – рявкнул Физик.
Глаза у Нейры стали дикими. Совсем забыв про рану, она размахнулась и правой рукой в перчатке без пальцев нанесла удар в лицо Физику. Но Физик был готов. Схватив со стола сковороду, он подставил её под удар и, когда Нейра с воплем схватилась за ушибленную кисть, нанес ей удар сковородой по голове. Нейре повезло, потому, что в отличие от нее, Физик умел себя сдерживать и, помня приказ Майора не убивать Нейру ни при каких обстоятельствах, ударил не в полную силу, но все же, Нейра рухнула на пол, схватившись за голову.
– Эта, Физик, тебе не кажется, что это уже через чур? – взволновано крикнул Медведь.
– О нет, в самый раз! – растянулись губы Физика в маньяной улыбочке и он поудобнее взялся за сковороду.
– Ну, ты сам напросился! – прошипела Нейра, вставая и берясь за табуретку.
Когда Лесник впустил Майора, битва на кухне была уже в самом разгаре.
