«Неизвестные письма к брату Тео. Издание с эскизами и иллюстрациями» kitabının incelemeleri, sayfa 3

Давно подходил к прочтению книги, и как я сейчас вижу — не зря. Удивительно романтичное, пронзительное произведение (да-да, читается книга как совершенно цельный роман), автор которому — жизнь. Знаю, что звучит это банально, однако стоит открыть, — тут уж, дорогие мои, выбирайте сами — жизнь, или «Письма», — как обрушивается на нас осознание того, что Достоевский и Гамсун не устареют никогда. Настолько путь пройденный художником походит на судьбы героев «Преступления» и «Голода», с их метаниями, щемящей до предела заботой о падшем лишь внешне ближнем, внутренней борьбой, попытками превозмочь себя самое. Нет, скажу честно: даже немного не верится, что бывает такое. И очень хорошо, наверное, что я не взялся за «Письма» раньше — тем приятней воздействие очередного прозрения: насколько же тонкими знатоками душ людей творческих были Кнут и Фёдор Михайлович. Вообще, мне кажется, «Письма» стоит прочитать лицам заявляющим, что «Достоевский устарел, мне очень жаль… классика тоже устаревает… а Паланик описывает реальных… невыдуманных людей… их реальные проблемы…». Не буду показывать пальцем, тем более — у меня их не так много, но отдельное спасибо за обилие многоточий не сказать не могу. И очень я надеюсь, что не доживу до момента, когда такие люди, как ван Гог (заметим, я старательно обхожу его творчество как художника) с их надломленным, но таким трогательным внутренним стержнем устареют, а их желание быть собой вопреки толпе

Поверь мне, что поговорка «Честность — лучшая политика» верна и применительно к искусству: лучше подольше попотеть над серьезным этюдом, чем сделать нечто модное, чтобы польстить публике. Иногда в трудные минуты и меня тянет на что-нибудь этакое модное, но, поразмыслив, я говорю себе: «Нет, дайте мне быть самим собой и выражать в грубой манере суровую и грубую правду. Я не стану гоняться за любителями и торговцами картинами; кто захочет, тот сам придет ко мне».

начнёт вызывать лишь лошадиное ржание. Последнее, в свете очередного расцвета молодёжных субкультур особенно актуально. Можете упрекать меня в морализаторстве сколько угодно, однако, мои дорогие друзья, давайте откровенно: вот не ван Гоги вы, к сожалению, и отрицая всякого рода Гуфов и Лазаревых, вы сливаетесь не с ван Гогами (тут слиться не получится даже при всём желании, как ни крути — гений индивидуален), а с точно такими же Гуфами и Лазаревыми, но уже чёрного цвета. Мне, конечно, всё равно, только это не протест и уже тем более — не непохожесть. Это школьничество, и простите за выражение — идиотизм. Знаменитый в определённых кругах ценитель группы «Ария» Владимир Грехов так и вовсе литературу отрицал как данность, чтобы не дай бог «не слиться со стадом». Так что встаёт вопрос, на который сам для себя я в своё время уже ответил: кто убивает ван Гогов больше? — лошади, или вот такие нестадные господа?

Пускай меня простит Винсент Ван-Гог За то, что я помочь ему не мог, За то, что я травы ему под ноги Не постелил на выжженной дороге, За то, что я не развязал шнурков Его крестьянских пыльных башмаков, За то, что в зной не дал ему напиться, Не помешал в больнице застрелиться. Стою себе, а надо мной навис Закрученный, как пламя, кипарис, Лимонный крон и темно-голубое,- Без них не стал бы я самим собою; Унизил бы я собственную речь, Когда б чужую ношу сбросил с плеч. А эта грубость ангела, с какою Он свой мазок роднит с моей строкою, Ведет и вас через его зрачок Туда, где дышит звездами Ван-Гог. А.А.Тарковский

Где-то услышанное: «Норма - это общепринятая патология». Каждый смотрит на мир под своим собственным углом, и как знать, может, всякий человек слегка ненормален. Ведь в голову не залезешь, не сравнишь, насколько сильно личное восприятие отличается от «общего». Быть самим собой и представлять жизнь такой, какой вздумается, - все ж таки любой из людей вправе. Особенно, если этот оригинал не причиняет никому зла и только терпеливо занимается своим делом.

В конце концов, художник - это труженик, и нельзя позволять первому попавшемуся бездельнику добивать его.

И вот - один из самых, пожалуй, подлых законов человеческого общежития: только безответного, и в сущности, безобидного из всех будут бить, и бить наверняка - пока не упадет так, что не поднимется. Наверное, по-настоящему творческий человек помимо того, что он нелегко приспосабливается к обычным условиям не может отстоять себя по определению. Нет, он не трус, он не сдается, пытается защититься. Но скорее всего, ничего из этого не выйдет. Насмешка судьбы? Скорее нет, но творить, и обороняться одновременно - непросто. Чем сильнее захватывает вдохновение, тем сильнее разрыв с реальностью. Не с той вечной, прекрасной, созданной Всевышним Творцом реальностью со всеми ее полями, речками, деревцами и человеком в качестве объекта вселенских процессов, а с мелко-бытовой нервотрепкой, будничной суетой - такой условной, такой непременной. И вот это не прощается. Раз уж сидеть в болоте, то всем, трепыхаться и махать крыльями не смей. Но и трепыхались, и рвались, и тонули, а иногда и выбирались на сушу. А болото, желая казаться зеленой лужайкой, приноровилось "творить" из подножной грязи. Так сказать, имитировать настоящий полет мысли. Кому что, кому что... И нельзя сказать, что это правило работает наоборот: раз гоним, значит, - гений. Паршивых овец надо гонять, особенно, если они громко блеют о своем таланте и избранности. Короче, выход один - судить по делам. По делам всё видно.

Винсент ван Гог не верил в решающую роль таланта и абстрактное везение:

Тот, кто говорит: «Ах, всем этим надо обладать от природы!» – сильно облегчает себе задачу. Если бы дарования было достаточно! Но его недостаточно: именно тот, кто многое постигает интуитивно, должен, по-моему, прилагать вдвое, втрое больше усилий для того, чтобы от интуиции перейти к разуму…

Он многое доказал своей жизнью. Как поется в песне: «Чтоб жизнь была прекрасна, своею жизнью жизнь увековечь». Для того, чтобы поступать по-своему, необязательно даже иметь возможность это делать. Ни денежную, ни социальную - никакую. Для того, чтобы шагнуть в неведомую бездну вообще ничего не надо, кроме смелости и веры. Даже крыльев за спиной. Главное - слышать себя и делать всё лучшее, на что способен. И еще хорошо, чтобы кто-нибудь в тебя верил. Письма Ван Гога - душа наизнанку, по ним видно - не думал он, что у его творений булет такого громкое будущее. И он не гнался за славой: «Не все золото, что блестит», - пишет Винсент брату. Слава редко находит именно тех, кого надо бы найти и возвысить. Как говорят: «Делай, что должен, и будь что будет», да? Так он и жил. И обрел бессмертие, о котором даже не мечтал. Чудо произошло, вот только Ван Гог этого уже не узнал. Но для того, чтобы повторить его путь с тем же результатом «в вечность», надо быть как минимум настолько же бесхитростным, нетщеславным упрямым трудоголиком, и не строить иллюзий насчет своих способностей. Искусственно повторить не выйдет. Поэтому Винсент ван Гог такой один. Он такой один, потому что даже подписывать картины как-то стеснялся:

Я начал было подписывать свои картины, но тут же перестал - больно уж глупо это выглядит.

Почему я говорю, что Ван Гогу необязательно было даже иметь возможность выбрать другой путь? Потому что он в любом случае двигался - наперерез, наперекор, через флажки. Если бы не поддержка брата Тео - история художника Ван Гога закончилась бы, едва начавшись. Но выбор, первый шаг, подчиненный неясному зову, был уже совершен им. Вот только пробираться вперед по этой дороге они могли лишь вместе. Ни разногласия, ни усталость, ни тупики разочарования не разделили их. Даже наоборот - две судьбы еще теснее связались не только кровным, но уже и духовным родством. Навсегда.

Когда горячее солнце Овера палит своими лучами еле приметное среди полей пшеницы кладбище, Тео спокойно спит в прохладной тени буйных Винсентовых подсолнухов. Ирвинг Стоун «Жажда жизни».

Надо сказать, что приведенных в начале каждой главы этого издания биографических справок совсем недостатточно для формирования цельного образа в голове. Если бы не «Жажда жизни» Ирвинга Стоуна, прочитанная несколько лет назад, нелегко мне было бы представить «как всё происходило». «Жажда жизни» стала моей первой встречей с художником. Тогда я впервые остро, почти что болезненно ощутила его одиночество. И стало так отчаянно жаль, что меня тогда не было на свете, и я ничем, ничем не смогла ему помочь. «Пускай меня простит Винсент Ван-Гог За то, что я помочь ему не мог...» Эти строки Арсения Тарковского я узнала позже. Видимо, судьба Ван Гога пробуждает во многих схожие мысли. Только мои, в отличие от мыслей поэта, - с более женским «уклоном».

Такого целеустремленного, верного себе в лучших своих проявлениях человека надо было любить и хранить, и не только по-родственному. Винсент всю жизнь стремился к созданию семьи, порой – «любой ценой», лишь бы почувствовать тепло отношений и единство жизней. Не выходило. И от того очень хочется перемахнуть через сто с лишним лет и несколько государственных границ и оказаться рядом с ним - чтобы успокоить, согреть, уберечь... Дело даже не в том, что он - великий художник, а в том, что такие характеры встречаются очень редко. И когда он уйдет, будет уже больше чем на век поздно что-либо предпринимать. Это живые не могут без любви и утешения, а ушедшим от нас нужна лишь память. Только память. А иное - поздно.

«Пускай меня простит Винсент Ван-Гог...» Пускай простит.

Эту книгу я читала очень долго, начиная с апреля-месяца. Прочитывала, откладывала, перечитывала какие-то отрывки писем,надолго про нее забывала, возвращалась опять. Слишком любимый художник, слишком много личных чувств и эмоций в этих строках любимому брату. Личность Ван Гога стала на мой взгляд не менее знаменитой, чем его картины. Говорят Винсент Ван Гог и вспоминают отрезанное ухо, походы к проституткам, пары абсента, душевное смятение и жизнь на деньги брата. Его жизнь обросла легендами, как с тем ухом, и многие, кто изучал творчество художника и писал его книги, в частности Ирвинг Стоун "Жажда жизни" , любят его немного идеализировать. Каков же кумир без идеализации?! Читая личные дневники, письма, начинаешь немного понимать личность, кем она была, о чем думала и о чем мечтала. Так и Винсент предстает передо мной вечным мечтателем, идеализатором. Он мечтает создать коммуну художников, мечтает продавать свои картины, мечтает перестать обузой для своего брата. Много работает, изматывает себя, здоровье, которые и так ни к черту, подрывается постыдными слабостями. И знаете что, многие фразы, целые письма мне хотелось выбить на корке своего мозга, чтобы помнить их. Его рассуждения о жизни, о творчестве о любви - как они мудры, хоть порой и наивны? Как много в них горечи в момент душевного упадка и как много жизнерадостности в солнечные дни. Тяжело читать некоторые письма, особенно те, что были написаны в конце жизни художника - он отрицал, что болен, но порой с горестью соглашался с братом - не здоров, но я хочу работать, хочу творить! Глубокое разочарование от крушения надежд-Гоген уехал, постыдно сбежал, коммуна рухнула, так и не успев создаться. Психический срыв, больница и последние яркие полотна. Все это проносилось передо мной, пока я читала эти строки. Хочется отдельно отметить те добрые и светлые отношения,которые были между братьями. Мне честно говоря, не хватает ответных писем Тео, приходится судить о происходящем только со слов Винсента.Тогда бы я еще полгода читала эту книгу, осмысляя и пережевывая. Ван Гог. Сеятель, июнь 1888.

"Пусть тебе не жизненном пути встретится побольше такого, что остается в памяти и что делает нас богачами даже тогда. когда нам кажется, будто мы владеем немногим" "Письма к брату Тео" Винсент ван Гог

Первая ассоциация при упоминании ван Гога - ухо. Вторая - "Подсолнухи". Третья - "Красные виноградники в Арле". И это я еще интеллигентная девушка. Абсолютное большинство ограничится ухом. Пребывая в убеждении, что срезал под корень - не мочку, как было в действительности. Ну может еще абсент добавится: Да конечно, абсента налакался, а это ж полынная настойка, галлюциногенная, ее вообще сейчас в мире запретили (смутное прозревая, что не последнюю роль сыграло отрезанное ухо ван Гога).

На самом деле больше, конечно. "Подсолнухи", проданные за неимоверные какие-то деньги не то на "Сотби", не то на "Кристи", поведут за собой "Ирисы" и историю находки на чердаке дома под снос картины, оцененной позже в сотни тысяч фунтов (не миллионы пока, не XXI век, середина XX, происходит в "Сердцах и судьбах" Фэй Уэлдом), вангоговы картины случалось именно так обнаруживать. Вечно безденежный, мог рассчитаться наброском за обед в трактире.

И еще "Письма к брату Тео". К этому трепетно относится дорогой мне человек. Нет, сама не читала до сегодняшнего утра, но слышала много и в превосходной степени. Я вообще не по этой части, как правило. Послания одного человека к другому могут заинтересовать в том единственном случае, когда другой - я сама. Частная переписка публичных людей всегда представлялась чем-то не предназначенным к публичности: одновременно интимным и малоинтересным. Разве для биографов.

Но вот взяла "Письма к брату Тео" и в состоянии культурного шока. Зрелость и глубина даже в первых, написанных человеком молодым. Четкое, аргументированное, логически безупречное изложение мысли; широкая эрудированность; живой образный язык, который мог бы сделать честь профессиональному литератору; пафос общечеловеческих ценностей, напрочь лишенный претенциозности. Полная противоположность ожидаемому.

А что ожидалось? Ну, не знаю, художники - люди творческие, богемные. спонтанные. А человек, отрезавший по-пьяни ухо и загремевший в психушку в буйном состоянии после того, как бросался с бритвой на другого, почти такого же знаменитого - Гогена; и убивший себя пистолетным выстрелом (то ли сам, то ли кто из подростков-собутыльников, во-во, еще юношество развращал дурным примером!).

Просто так складывалось все у него. Вся жизнь - безудержный порыв к высокому и светлому и вся - камни преткновения, несоответствие внешних кондиций, "гладко было на бумаге, да забыли про овраги". В семью не вписывался и производил впечатление гадкого утенка, хотя сначала семейные связи и финансы, после - самоотверженная помощь Тео, практически содержавшего, были с ним всю жизнь.

Работал в качестве дилера от искусства и делал поначалу серьезные успехи, но скоро разочаровался и так откровенно манкировал обязанностями, что сохранить должность не помогло и покровительство влиятельной родни (а кто из нас в минуты слабости не говорил: "У меня-то нет волосатой лапы, как у Пети-Маши-Коли, мне пахать приходится!" Вот пример, где лапа была). Подвизался в качестве миссионера в шахтерском городке и заслужил рвением признательность горожан, да перегнул палку. Дерзнул добиваться лучших условий труда для шахтеров - разжалован.

С любовью все не складывалось. Никто из женщин, любимых им, не ответил взаимностью. Гениальный художник, основатель целого направления в живописи - экспрессионизма, а базиса, практичесих навыков, умений рисовальщика - не было у него, да так за всю жизнь и не восполнил этой лакуны. На сегодняшний день имя ван Гога одно из самых влиятельных в мировой живописи и культуре.

Можно сказать о горькой иронии и насмешке Судьбы. Я фаталистка и думаю о Божьих мельницах, которые мелют нескоро. однако мука особенно тонка бывает. И что к тому, кто постоянно находится в нужном месте (делает все возможное для наиболее полной реализации замысла Творца в отношении себя - с русского на понятный), успех непременно приходит. Что с того, что отсроченный. Он сумел.

"Через меня ты принимал участие в создании полотен, которые даже в бурю сохраняют спокойствие. Мы создали их и они существуют, а это самое главное"

После прочтения этой книги взгляды и мнения о Ван Гоге всегда меняются. Я бы советовала для прочтения всем эту книгу, кто хочет знать о художнике. Ведь никто лучше о нём не расскажет, как он сам. Вот он – человек, у которого за душой только надежды и стремления. Будучи честным и ответственным, Винсент не мог пройти мимо людского горя, что часто ему самому возвращалось худом. Его чистое сердце заставило его уйти от церкви, когда он увидел что служители Господа не так уж и чисты в своих побуждениях и действиях. Можно поражаться его трудолюбию, упорству и наивности, которая помогала ему творить и надеяться, что может что-то изменится. В этом человеке, на мой взгляд, была великая сила и особый взгляд. И если бы мы могли так смотреть на мир – мы увидели несомненно намного больше красоты. Так же эти письма вдохновляют

Когда что-то в тебе говорит: "Ты не художник", тотчас же начинай писать, мой мальчик, - только таким путем ты принудишь к молчанию этот внутренний голос. Тот же, кто, услышав его, бежит к друзьям и жалуется на свое несчастье, теряет часть своего мужества, часть того лучшего, что в нем есть.

Прочитав их, вы и на картины Винсента посмотрите по другому. Вспомните историю о том как он писал подсолнухи И открыв глаза пошире воспринимайте больше

Читая книги, равно как и смотря картины, нельзя ни сомневаться, ни колебаться: надо быть уверенным в себе и находить прекрасным то, что прекрасно.

Винсент ван Гог - признанный после смерти художник был действительно талантливым не только в части рисования картин. И пусть у него и не было задумки (на сколько мне известно) писать книгу, слогом он обладал приятным. Читать его письма за долгие годы к его родному брату Теодору ван Гогу, после прочтения Жажда жизни , мне было не менее интересно, душещипательно и болезненно.

Ирвинг Стоун проделал огромную работу, издав художественный роман описывающий жизнь художника, да и его самого. В "Письмах к брату Тео" все уже можно увидеть без "прослойки", своими собственными глазами и без художественной писательской "полировки". Я слишком предвзята и не могу трезво оценивать художественную ценность данного сборника писем. Да вообще, как можно оценивать чьи-то чужие письма, написанные близкому человеку?

Письма к брату Тео представляют из себя больше как сборник всех писем Винсента ван Гога, разделенных между собой небольшой исторической справкой о месте пребывания художника и периода его жизни.

Рука не поднимается писать оценочную рецензию, а язык не поворачивается критиковать. Ведь это же одна из основ послуживших созданию замечательной книги авторства Ирвина Стоуна, которую мне посчастливилось прочитать первой. Именно она разожгла мой интерес добраться до первоисточника, и перечитать жизнь Винсента ван Гога, пусть и односторонне, и фрагментами, но от первого лица.

Здесь все та же любовь и доверие к брату, которая восхищает с не меньшей силой, здесь уже видны мысли и планы ван Гога, делящимся своими соображениями и выводами с братом. То же упорство в достижении своей цели и результатов в рисовании картин. Со своей восхитительной прямолинейностью и простотой, Винсент в моих глазах вырисовывается еще более яркой личностью. И вместе с тем, он обычный человек, так же ссорящийся из-за непонимания с родителями, и делящийся обидой и переживаниями с единственным близким ему человеком.

С последнего письма, найденного уже после смерти, что было в кармане художника, у меня и вовсе наворачивались слезы, от того как было жаль, и как было даже обидно, что он не успел, хотя показалось, что написано оно было уже с готовностью принять исход свой как данность. Но были моменты, вызывающие улыбку

"Когда речь зашла о том, как, не прибегая к взлому, открыть двери, опечатанные полицией, которая к тому же испортила замок, он держался очень смело, прямо и просто. Сначала нас не хотели впускать в дом, но в конце концов мы все-таки туда проникли. Я подарил Синьяку на память тот натюрморт, который так возмутил достойных блюстителей порядка в городе Арле: на нем изображены две копченые селедки, а "селедками", как тебе известно, именуют жандармов."

Письма всемирно известного художника Винсента Ван Гог к брату Теодоросу являются не менее знаменитым произведением искусства, чем его картины, уступая им по популярности, но не по художественной ценности. Ведь в этих письмах мы можем проследить весь нелегкий не только творческий, но и жизненный путь художника, увидеть его глазами все трудности и лишения, что ему пришлось пережить, все отчаяние, которое он не раз испытывал, а также веру в себя как художника, которую он пронес через всю свою жизнь, несмотря на то, что при жизни ему удалось продать лишь одну картину. После прочтения этих писем по-новому смотришь на картины Ван Гога, ведь в этих записях он раскрывает все свои мысли и чувства, которые он вкладывал в свои творения, а Ван Гог, как известно, был не из тех, кто "малевал" красивые картинки на невзыскательный вкус, за каждым его произведением стоит некая мысль, которую художник хотел донести до зрителя. У меня сложилось впечатление, что в каждую картину, этюд или небольшую акварель художник вкладывал частичку своей души, но слишком малая поддержка внешнего мира (только брат Тео поддерживал его на протяжении всей жизни), постоянные лишения не позволила художнику сохранить душевное равновесие и закончил он свои дни очень печально, так и не начав зарабатывать на своих картинах, непризнанным одиноким гением. Что особенно поразило меня в письмах художника, так это чувство одиночество, сопровождавшее его всю его жизнь: любящий брат далеко, с людьми Ван Гог не всегда находил общий язык, характер у него был своенравный, так он и переезжал всю свою жизнь, надеясь, что где-то он сможет найти свой дом, где он будет спокойно работать и будет окружен любящими поддерживающими людьми. К сожалению, эти надеждам не суждено было сбыться, Ван Гогу не раз пришлось разочароваться в людях, но несмотря на это он до последнего момента не терял своей веры в них и надежды, как это ни банально, в светлое будущее.

Это что-то потрясающее... Кому сказать: клинический психолог черпает силы из книги человека с психическим расстройством. Но какие это всё мелочи по сравнению с личностью этого человека! Еще одно, уже миллионное по счету доказательство того, что болезнь человека и сам человек - разные вещи. Я редко видела людей настолько духовно богатых, настолько цельных, настолько ... полноценных что ли...

"Над водой луна двурога. Сяду, выпью за Ван Гога. Хорошо, что кот не пьёт, Он и так меня поймёт"

Винсент Ван Гог всегда являлся для меня потрясающим художником с уникальным и узнаваемо-самобытным стилем. Я училась в художке, закончила арх вуз, и эта нидерландская фигура в истории мировой живописи никогда не была для меня тайной. Его краткую или полную биографию и список самых известных картин обязаны были знать все выпускники. Но только вот никакое изложение биографии другим человеком не способно рассказать о душе и характера Ван Гога лучше, чем его собственное эпистолярное наследие, изложенное в данной книге. 

Этот сборник стал для меня открытием. За сухостью изложения фактов основных биографических моментов жизни художника, что я всегда знала, скрывалась прекрасная и невероятно светлая душа. Счастье нам, что сохранились его письма, и мы имеем возможность погрузиться во внутренний мир одного из самых удивительных художников эпохи импрессионизма. А погружаться я очень советую. Кажется, раньше я не читала ничего подобного, в плане реально существующих писем, возможно, это отчасти повлияло на мое восприятие, но все же... Винсент просто великолепен. Это был человек явно чувствовавший себя в стороне от других с самого детства, но его отрешенность не была проявлением какого-либо порока, а лишь являлась отражением его постоянных метаний и раздумий. Несмотря на абсолютную нежизнеспособность (страшно представить, как бы он жил без Тео), вызванную и чертами характера, и яркой индивидуальностью Ван Гога, он никогда не забывал про реальность своего положения, про помощь своего брата, и все это очень мучило его. Огромное значение, на протяжении всей жизни, для него играла вера. 

«Хочешь знать, на каком фундаменте можно строить, сохраняя душевный покой даже тогда, когда ты одинок, никем не понят и утратил всякую надежду добиться материального благополучия? Этот фундамент - вера, которая остается у тебя при любых условиях, инстинктивное ощущение того, что уже происходят огромные перемены и что скоро переменится все.»

Первые годы своей взрослой жизни, он провел в метаниях и поисках. Желание посвятить себя служению людям, уже сформированное к тому времени, прошло вместе с Винсентом сквозь все времена. Он пробовал себя в качестве священника и учителя, но трудный характер и свое особое видение мира вокруг помешали ему хотя бы начать постигать знания и успех в этих сферах. Торговать он не смог, да и ничего даже приблизительного к желаемому Винсентом в этой сфере он не нашел. Но занятие торговлей произведениями искусства в итоге привело его на свой путь - путь художника. 

Дальше...

«Старайся побольше гулять и люби природу - это настоящий способ научиться глубже понимать искусство.»

Ван Гог очень тонко чувствовал окружающий мир, его описания природы и сюжетов не переставали поражать меня своей легкой тонкой точностью. Это как раз то необыкновенное умение художников подмечать особые сочетания цветов перед своими глазами, настроение момента здесь и сейчас, движение и сиюминутное изменение. То самое умение, которое я стараюсь не растерять и бережно храню в себе. Только обладая возможностью, желанием и умением смотреть и видеть, можно научиться понимать искусство. Да что там искусство. Только так можно научиться понимать жизнь. И Винсент прекрасно это понимал. 

Трудоспособность и полное погружение в любимое дело. Они меня поразили. Даже в минуты болезни и отчаяния, без средств к существованию, Ван Гог продолжал работать, находил в себе силы выходить в поле и просто рисовать. И живопись действительно была для него отдушиной, хотя он и страдал, что не получает от нее материальной отдачи. Работа очищала его разум, наполняла вдохновением и силами, доставляла удовольствие и умиротворение. И он творил. Много. Будучи очень самокритичным человеком, он никогда не строил ложных надежд по поводу своего рисунка, хотя и радовался успехам. И я очень сомневаюсь, что даже зная, какими успешными станут его картины впоследствии, Винсент каким-либо образом изменил бы этой своей черте характера. Он верил во многих, но только не в себя... Надеялся. Но не верил. 

Забота и служение людям. Винсент Ван Гог был очень светлым человеком. Бескорыстным, увлеченным своим делом, добрым, заботливым. Долго добивался одной женщины, пытаясь растопить лед в ее сердце. Долгое время заботился о другой, даже понимая, что возможно это не приведет ни к чему серьезному. Всегда искренне интересовался семьей, детьми, которыми сам он так и не получил возможности обзавестись. А чего стоит его увлеченность жизнью простых рабочих, крестьян, шахтеров и еже с ними? Для него было крайне важно запечатлеть все эти моменты сложной жизни простых людей, дабы рассказать миру о каждом из этих маленьких больших людей. И если сначала я не понимала, как же можно служить людям, создавая картины, то к окончанию чтения сборника писем, сомнений у меня не осталось... Ван Гог очень тонко (как и всегда) подметил необходимость, и старался максимально реализовать себя в ней...

Последнее найденное письмо Ван Гога содержало не просто благодарность к Тео, но признание, что все созданные картины, он признает, были созданы в симбиозе и с активным участием брата. А как иначе... Тео и Винсент были действительно близки, хотя и не находились близко. 

«Что ж, я заплатил жизнью за свою работу, и она стоила мне половины моего рассудка, это так.»

Я сознательно обхожу негативные моменты в своей рецензии, потому что, как мне кажется, Винсент Ван Гог всю жизнь, глубоко страдая, сохранял веру в будущее, несмотря ни на какие испытания, трудности и нужду, и я хочу, чтобы и мы, следуя его примеру, читали сухие биографии, но впереди ставили лишь светлое, правильное и обнадеживающее. Ведь вера - это фундамент, который должен оставаться при любых условиях...

Не знаю, почему эта книга попала у меня в долгострой и ждала своей очереди так долго: даже не со времен флэшмоба-2012, а гораздо раньше. Но я рада, что наконец-то прочитала ее... ведь когда-то очень давно, когда мне было лет 14, знакомый художник дал мне почитать "Жажду жизни" Ирвинга Стоуна , и та книга так захватила меня, что я читала ее по ночам с фонариком под одеялом, а такой чести удостоились в моей жизни не так уж много книг. После этого Ван Гог стал "моим" художником - я знала про него больше, чем про остальных, во Франции, Бельгии, в Вене и в Париже, в Москве и Санкт-Петербурге, попадая на выставки импрессионистов, постимпрессионистов и т.п., я первым делам искала глазами его картины, к которым никогда не требовалось читать этикетку - этот стиль узнавался сразу, безошибочно.

И вот теперь я прочитала письма художника к его брату Тео, к тому, кто поддерживал Винсента всегда, кто верил в него и любил его, возможно, сильнее всех родственников, друзей и знакомых художника вместе взятых. Эти письма произвели на меня очень яркое впечатление. С одной стороны, читая их, я думала о том, что Винсент Ван Гог был очень, ОЧЕНЬ тяжелым человеком для окружающих, я бы вряд ли смогла бы поддерживать с таким человеком дружеские отношения, каким бы талантливым он не был. А с другой стороны, эти письма поразили меня тем, насколько они красочны, они написаны как картины Ван Гога - широкими яркими мазками, часто бескомпромиссными, иногда избыточными - как будто наложены шпателем. Это совершенно удивительно - читать письма художника и видеть в них стиль художника, никогда раньше не встречала ничего подобного в литературе. Оптимистичные письма, философские, пророческие, исполненные тоски, одиночества, разочарования, письма, в которых есть надежда и любовь, письма, в которых живут картины великого художника.

9/10