«To the Lighthouse / На маяк» kitabından alıntılar, sayfa 4
Мистики, духовидцы - те бродили по берегу, ворошили камни и лужи, спрашивали: "Что я такое? Что это такое?" И вдруг им бывал дарован ответ (они сами в нем не могли разобраться), от которого делается уютно в пустыне и на морозе тепло.
She had done the usual trick―been nice. She would never know him. He would never know her.
He was sitting beside Mrs Ramsay and he had nothing in the world to say to her.
Но одно дело - безответно носиться с идеями вдалеке от холста, и совсем-совсем другое - взяться за кисть и сделать первый мазок.
«Они так нашли свое счастье; я – так. Жизнь теперь уж не та»
Припирает безотлагательная необходимость, и говоришь, и выходит не то. Слова несет вкось, мимо цели. И — сдаешься; мысль тонет;
Фиалки тянулись вверх и нарциссы. Но тихие ясные дни так же себя не помнили, как ошалелые ночи, и деревья стояли, и стояли цветы, и глядели перед собою, глядели в пустое небо, слепые, и поэтому страшные.
Книги, она подумала, размножаются почкованьем.
Как судить о людях, как их расценивать? Как все разложить по полочкам и решить – один мне нравится, другой не нравится? Да и что в конце-то концов означают эти слова?
Один-единственный нанесенный на холст мазок толкает на безоглядный риск, ряд быстрых невозвратных решений. Всё, что казалось простым, пока мы пробавлялись теориями, на деле оборачивается головоломной сложностью; так волны, ровно бегущие, если смотреть с вершины утеса, пловца бросают в сосущие бездны и окатывают кипением гребней. Но риска не избежать; от мазка не уйти.