Kitabı oku: «Машина, сгоревшая от любви», sayfa 6

Как же ему не хватало всего этого: арены, голосов, команды!

Может, когда-нибудь он еще встанет в центр поля под взором переполненных трибун – с командой малышей. Может быть. Но вряд ли. Интели не занимаются большим спортом. Для них игра лишь баловство для поддержания формы. Соответственно, в настоящие бои не на жизнь, а на смерть детишек большой земли не бросят.

Но все-таки… Что если?

Подошел поезд, и пришлось открыть глаза.

На мониторах в салоне крутилась реклама. Подарите ребенку робота-наставника. В продаже новые модели: Чехов, Хемингуэй и Терминатор. Ограниченная серия.

Они здесь настолько заняты, что им некогда заниматься своими детьми. Впрочем, у них и друг на друга нет времени. Он слышал, интели даже жили с искусственными женщинами.

У них здесь все ненастоящее: учителя, женщины, дружба.

Привезли бы своих силиконовых подруг в социальный квартал. Поделились бы радостью. Пусть люди занимаются любовью, а не войной. Нет же, они завозят только боевых дронов. Чтобы держать жителей на прицеле. Лицемеры.

Он вышел на остановке Каретный Ряд на Садовом кольце. Институт развития личности находился здесь рядом, чуть дальше по утопающей в зелени улице. Адрес – Петровка, 38, знаменитый на всю страну.

Над головой летал поющий хор воздушных шаров. Их запускали для создания общего настроения. Разноцветные шары пели бархатными мужскими голосами. На некоторых вдобавок крутились ролики социальной рекламы – с выключенным звуком.

Зрелище окончательно убедило Барса в том, что интели сходят с ума.

Он успел пройти лишь несколько метров по улице, как был остановлен патрульным роботом в белоснежном мундире милиции 50-х годов XX века. Это был инспектор ГАИ – Государственной автоматической инспекции. Почему-то каждого такого робота-полицейского, сколько себя помнил Барс, было принято называть Дядей Степой-милиционером. Откуда пошла эта странная традиция, он не знал.

Очередная причуда интелей.

– Здравствуйте, Роман Викторович, – сказал инспектор.

Барс вонзил в него хмурый взгляд, молча требуя: выкладывай, робот!

– Анжела Лиовна просила передать, что ждет вас в саду Эрмитаж, в ресторане, – сказал робот. – Я провожу вас.

Изначально предполагалось, что они встретятся в офисе Нажимовой в Институте развития личности. Время было назначено примерное, в промежутке «от» и «до».

Видимо, она не дождалась, пошла на обед: сад Эрмитаж находился в двух шагах от проходной Института.

Барсу не понравилось, что встреча перенесена в ресторан. От этого попахивало легкостью и необязательностью. Все-таки после того, как вы семнадцать лет назад выкинули человека на помойку, лучше бы вам вести себя с ним посерьезней.

В воздухе над тротуарами на высоте в два-три человеческих роста порхали голубые планшеты-мониторы с крылышками. Время от времени какой-то из них резко пикировал к тому или иному прохожему и зависал на уровне глаз человека.

Это были так называемые пираньи – роботы-рекламщики. Они вступали в диалог с человеком, прокручивали рекламные ролики, настойчиво делали адресные коммерческие предложения.

Объекты для атаки выбирала специальная программа роботов. Она идентифицировала прохожего, анализировала его профили в социальных сетях, интересы, последние покупки, недавние запросы в поисковых системах и так далее. Потом человеку делалось предложение, которое, по расчетам программы, могло его заинтересовать.

Например, пробивались дни рождения его родственников и знакомых по социальным сетям, и, если приближались даты, программа предлагала подумать о подарках – причем варианты подбирались с учетом интересов именинника.

Как и речные пираньи, рекламные роботы набрасывались тогда, когда замечали в жертве какую-то ранку. Их манил вкус крови – финансовой крови в данном случае.

Барса никто не атаковал. Программы сразу вычисляли жителя социального квартала: бесперспективного клиента. Для этого им даже не нужно было кольцо: базы данных и без того сразу выдавали всю нужную информацию.

Инспектор ГАИ тоже опознал его не только по кольцу: он сверил личность по биометрическим данным, которые отсканировал еще издалека. Все автоматические полицейские, все камеры на улицах, в транспорте и где бы то ни было постоянно сканировали Барса, проверяя, тот ли это человек, имеет ли право здесь находиться.

Кольцо, на получение которого ушло столько времени, с технической точки зрения было абсолютно ненужным гаджетом. Однако с его помощью интели особо подчеркивали: мол, ты человек второго сорта. Кольцо власти – их власти, власти интелей над людьми – было еще одним способом унижения.

Но он, конечно, вынесет это. Потому что абсолютно все потеряет значение – свое горькое значение, – когда он выведет свою команду на арену гудящего стадиона. Пусть не завтра. Пусть не скоро. Это обязательно случится. Шаг за шагом. От малышей к юношам. От них к серьезным взрослым командам.

Шаг за шагом. Только так.

Когда он вернулся в социальный квартал, ему предлагали устроиться в местную спортивную школу. Не особо, конечно, предлагали. Так, из вежливости. На низовую должность, кем-то вроде полотера-ассистента, на побегушках у младшего тренера. Что еще можно предложить списанному мальчишке?

Он отказался. Потому что его тошнило от воздуха социального квартала, от местного облезлого поля и убогих стен раздевалки, от всего, с чего он начинал.

Как он жил с тех пор? Да как-то жил. Но теперь пришло время возвращаться в большую игру!

Робот привел его в ресторан под открытым небом в саду Эрмитаж. Столики были расставлены под белым шатром вокруг мраморного бассейна с фонтаном. Слышались журчание воды, тихий стук столовых приборов, приглушенные голоса посетителей.

Анжела Лиовна оказалась молодой женщиной лет двадцати пяти – двадцати шести с черными жгучими кудрями и в алом платье. Увидев Барса, она встала и протянула ему руку.

– Здравствуйте, Роман Викторович, – блеснула ее стальная улыбка; казалось, эта женщина была способна проглотить мужчину целиком, – я ждала вас.

Платье обтягивало сочную ладную фигуру. Между крупных грудей в декольте пролегла темная полоса. В ней чувствовалась глубина – пугающая и манящая. Как будто ночью встать на краю пропасти.

Барсу захотелось втянуть в себя побольше воздуха. Но он сдержался и ответил на рукопожатие с невозмутимым видом.

Нелепая, конечно, традиция – здороваться за руку с женщинами. Это мужской ритуал, и лучше бы ему оставаться таковым.

Зато таких женщин, сильных и непокорных, полных дикого огня, в социальном квартале не встречалось. Интересно было бы объездить такую.

– Закажите себе что-нибудь. – Она указала на столик, накрытый белоснежной скатертью. – Это представительский обед, оплачивает Институт развития личности.

Конечно, она не хотела его задеть. Вышло на автомате: унижать жителей социального квартала в природе интелей, невзначай показывать, кто хозяин жизни.

Он был в состоянии за себя заплатить. Поэтому сразу отрезал: счета раздельно.

У него достаточно средств, чтобы позволить себе обед даже по безумным (по меркам социального квартала) ценам большой земли. Дороговизна, кстати, была еще одной стеной, которой интели отсекали людские массы из социального квартала.

Но Барс не был слабаком или лопухом. Иначе бы здесь не сидел. И деньги у него на счету были. Если он когда-нибудь объездит эту женщину (он пока не решил, нужно оно ему или нет, но решать будет именно он), то еще сам ее угостит. А пока – никаких подачек от интелей!

К ним подлетел планшет с крыльями: робот-официант. На экране светилась улыбающаяся голова. Барс заказал бифштекс, жареную картошку, пиво. Как давно он не пробовал настоящей еды!

Сто лет.

Целую вечность.

Бурду, которая даром раздавалась в социальном квартале согласно строго определенным нормам, никак нельзя было назвать едой. Конечно, домашние печи придавали ей какой угодно вид. Но вкус всегда оставался пластмассовым. Такая еда способна убить в человеке всю радость.

Вскоре роботы-доставщики принесли заказ. Пищу из настоящего мяса готовил живой человек. Электронным было только обслуживание. Насыщенный запах бифштекса наполнил его нос ароматом, приятным теплом прошел по горлу.

Он еще всем покажет.

Он еще посмотрит в глаза своей победе!

Барс оглядел соседние столики. Везде сидели расслабленные интели. Их легкие разговоры витали над головами. Он ясно увидел, как отличается от них.

У них все другое. Еда. Улыбки. Одежда.

Он здесь чужак. В своем костюме из синтетической ткани. А у них натуральные одежды: хлопок, лен, шелк и прочее. Все мягкое, живое, мнущееся.

Такую одежду не купишь в социальном квартале, сколько бы денег на счету ни лежало. Потому что расчеты между кварталом и большой землей ограничены. Это сейчас он получил право пользоваться своим счетом, так как имеет пропуск. А заказать доставку домой с большой земли невозможно.

Так что среди интелей он в своей синтетике (костюм и галстук, ткань подстраивается под погоду, на солнце в ней не жарко, под дождем не промокаешь, на холоде не мерзнешь – дорого в социальном квартале, дешевка здесь) смотрелся как скоморох.

Но только сейчас он увидел – и стоило лишь ради этого приехать на большую землю, – что им не хватало главного. Они были слишком легковесны. Бросалось в глаза, что эти ребята не знают реального вкуса пота и крови. Сладенький сироп, в котором они барахтались, настоящей жизнью не являлся.

Они слабаки.

Никому здесь даже не под силу оседлать женщину, буквально сгоравшую в своем алом платье – столько в ней было огня.

А значит, никто не сможет остановить его, когда он придет сюда брать свое.

Никто.

Анжела Лиовна попробовала переброситься с ним общими фразами, вроде как живется в социальном квартале, давно ли играли в футбол, как вам наша кухня, но Барс потребовал сразу перейти к делу.

– Хорошо, – сказала она и все объяснила.

Институт развития личности начинал большой проект по перевоспитанию трудных подростков большой земли. Планировалось создать для них небольшую колонию в социальном квартале, чтобы ребята попробовали трудностей на зубок. Пусть занимаются спортом, работают на благоустройстве территории, учатся. Жить они должны по строгому режиму.

Не стоит с ними нянчиться. Они должны понять, где оказываются неучи.

Неучи. Значит, неучи. Такие, как он? Получается так.

Ему, Роману Викторовичу, продолжала Анжела Лиовна, предлагается возглавить один из таких лагерей. Это ответственная работа в штате Института развития личности. С хорошими перспективами – при успехе проекта.

С хорошими перспективами. Неучи. Понятно.

Значит, они не собирались звать его вернуться в футбол.

Им нужно, чтобы он пугал социальным кварталом их непослушных малышей. Маленьких бестолковых интелей. С которыми не могут справиться сами.

Мрази.

Ему захотелось что-нибудь сломать. Или кого-нибудь прибить.

13.

Данная глава изъята по требованию надзорных органов как содержащая информацию, разжигающую порочную страсть к человекообразным роботам и оскорбляющую простые человеческие чувства.

14.

Ника его расстроила. Нельзя же так глупо губить свои способности несносным характером. Она сделала неплохую работу. С явным старанием. Но выйти за пределы банальности ей не удалось. В той или иной форме Март все это где-то и когда-то уже видел. Более того, он ждал увидеть нечто подобное.

Но это не имело никакого значения. Могло быть лучше, могло быть хуже – пустяки.

Потому что абсолютно не важно, как ты выполнишь первое задание. По-настоящему важно лишь то, как отнесешься к критике. Март считал этот принцип главным в обучении, да и вообще везде.

Если не обидишься, не раскиснешь, а соберешься и начнешь дорабатывать, из тебя выйдет толк. А станешь ершиться не по делу, никогда ничему не научишься.

Ника отнеслась к критике плохо. Напряженно. Верный признак того, что где-то в голове начала расти внутренняя слепота, когда человек не хочет ни увидеть, ни услышать неприятные оценки.

На распечатанных рисунках, лежавших в ряд на столе, домики с красными крышами и башенками парили над альпийскими лугами. Готические замки висели на фоне водопадов. Корабль с алыми парусами плыл над сибирской тайгой. В общем, ничего необычного.

– Ты думала, для кого это делаешь? – спросил Март, перебирая листы.

Она подняла на него свои пронзительные серые глаза и произнесла:

– Для вас.

– Нет. – Он назидательно посмотрел на нее. – В первую очередь ты это делаешь для себя.

Пауза – чтобы добавить прозвучавшим словам веса.

– Подозреваю, ты очень хочешь отсюда выбраться?

Глаза Ники сверкнули испуганным гневом, будто Март тронул что-то, к чему нельзя прикасаться. Взгляд был такой наивный и трогательный в своем возмущении, что Март умилился. Ему стоило труда сдержать добрую улыбку. Нельзя было сейчас переходить в режим сантиментов.

– А для этого ты должна найти такое дело, которое никто, кроме тебя, сделать не сможет, – продолжил он. – Ни человек, ни робот. Хотя роботов вообще в расчет не бери, – Март махнул рукой, – они ни на что не годны. Твой конкурент – только человек. Твоя голова против его головы. Поняла меня?

Она поспешно кивнула – слишком быстро для того, чтобы успеть проникнуться сказанным по-настоящему. «Ничего ты не поняла, девочка, – подумал Март, подметив это. – Боишься, что я сочту тебя непонятливой и прогоню, вот и спешишь кивнуть. Напрасно».

– Поэтому и летающие дома ты должна нарисовать будто для себя. – Он прижал пальцами рисунок с замком и повозил по столу. – Чтобы самой захотелось туда зайти. Или залететь, я уж не знаю. Если тебе не будет интересно там жить, как ты сможешь заинтересовать кого-то?

Ученица вновь пристально посмотрела на него. Ему нравился ее взгляд – серьезный и спрашивающий. Но сейчас в глубине глаз девочки мерцал недовольный огонек. Симптом того, что хочется получить искомое без труда, без разочарований. Все и сразу.

С таким настроем далеко не уйдешь.

«Боюсь, скоро она отпадет», – с легкой печалью подумал Март. Задача мастер-учителя в социальном квартале – помогать тем, кто развивается сам. Тянуть тех, кто опустил руки, не надо. Своих лоботрясов и на большой земле хватает.

– Я хочу в них жить, – неуверенно сказала она.

– Надо хотеть не в мечтах, а в реальности. Что ты будешь делать в этом замке? Как там окажешься?

– Прилечу.

– И чем там будешь заниматься? Ловить рыбу? Или охотиться? – Он дал риторическим вопросам пару секунд повисеть в воздухе и продолжил: – Тогда это замок рыбака. Или охотника. Но, значит, ему нужны специфические детали, присущие охотничьим домикам. Продумай функционал этого места. И это должно быть что-то очень близкое именно тебе. Иначе получится искусственно. Поняла?

– Да. – Она кивнула. На этот раз в нормальном темпе.

– Запомни: что бы и для кого бы ты ни делала, делай прежде всего для себя. Или вообще не берись, если это тебе не близко.

– Да. – Ее голова явно дернулась вниз, но девочка сдержала свой кивок и прямо посмотрела на Марта.

«Не любишь часто кивать, – отметил он. – Это хорошо».

– Конечно, я поняла.

– Прекрасно. Вот что ты должна сделать дальше. – Его сердце начало разогреваться, подключаясь к творческой работе. – Подумай, как будем использовать летающий дом. Для чего он нам нужен, а?

Первый ответ уже родился, но Март в очередной раз выдержал секундную паузу – чтобы вопрос поглубже вошел в голову Ники.

– Смотри: это может быть офисное здание в городе… – сказал Март.

Пример так себе, заметил он про себя. Но первая идея почти всегда разминочная.

– Не знаю, зачем понадобится поднимать офис в воздух, но мало ли, – продолжал говорить Март. – Может, что придумаешь…

А все-таки, что бы это могло быть? Поиск чего-то нового, решение свежих задач всегда заводили Марта. Летающий дом. Летающий офис. Жить и работать под облаками. Кому и зачем это нужно, а?

– Может, это будет рабочий дом для вахтовой работы. – Набегавшее воодушевление ускоряло его речь. – Допустим… В нем могут жить археологи во время экспедиций. Это будет передвижной лагерь.

Мысль не блестящая, но в ней что-то было. И он продолжал:

– С воздуха удобно сканировать землю, такой дом позволит охватить широкие площади… – Март почувствовал, как идея по каплям проникает в кровь. Летающий археологический лагерь. Именно! Воображение нарисовало платформу, парящую над желто-красным осенним лесом. Почему-то представился именно осенний лес. Вокруг порхали дроны со сканерами. Как стая серебристых птиц над верхушками деревьев.

В центре платформы можно поставить жилой домик в один-два этажа. Не больше. Зачем больше? Два даже много, хватит полутора: один этаж с высокими потолками.

На крыше надо обязательно развернуть пункт управления и наблюдения. Поставить кресло с высокой спинкой, пульт, большие мониторы. По периметру крышу обнесем стенкой примерно по пояс: кирпичная кладка, увитая плющом. Будет уютно.

На больших мониторах выводится все, что видят датчики дронов. Лазерные сканеры «серебристых птиц» ищут под зеленым покровом шрамы ландшафта: распавшиеся стены, руины домов, могильные холмы. По следам веков идут и гиперспектральные сенсоры, фотографирующие в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазонах.

А он сидит в кресле и смотрит на мониторы, по которым скользят тени прошлого.

Март помнил, как был потрясен в юности, когда вдруг осознал, что старики тоже когда-то были молодыми. Невероятно. У дедушки с бабушкой тоже было детство и – свои дедушка с бабушкой.

Мысль, что жизнь началась не с него и закончится не на нем, перевернула сознание. История не сказка, вроде «Звездных войн». Ее герои имели такую же плоть и кровь, как он сам. Невероятно!

Со временем, конечно, многие выдающиеся герои стали ходячими игрушками, вроде Оби-Вана Кеноби. Что ж, это лучше, чем кануть в Лету.

Март понимал: без исторической памяти человечество станет чем-то вроде ходячего робота с быстро стирающейся программой. Поэтому, хотя серьезных исследований давно не проводил, по-прежнему увлекался историей. «Может, построить платформу и на каникулы махнуть в экспедицию?!» – В сердце появилась сладкая легкость мечты.

Платформа в его воображении вдруг обрела стальную плоть.

Внизу в домике хлопотала Лалла.

Кстати, накануне он скачал ей специальную программу «хозяюшка», чтобы она не стояла столбом, пока он читает книгу или смотрит кино. Искусственная женщина выполняла (точнее, имитировала) домашнюю работу: уборку, готовку, глажку и тому подобное. Как было сказано в инструкции, программа точно воспроизводит действия домохозяйки второй половины XX века.

В картинке-мечте Лалла тоже работала: вручную мыла посуду. Он, сидя в кресле, слышал звук воды и стук тарелок. «На случай дождя и непогоды надо предусмотреть прозрачный купол, который будет закрывать при необходимости крышу», – подумалось ему мимоходом, пока воображаемая картинка обрастала деталями. Так, у него в руке появилась жестяная походная кружка с ароматным чаем. Он грел об нее руки и смотрел на экраны.

Как только сканеры находили что-то интересное, Март легким движением пальцев бросал в бой дронов с геолокаторами, просвечивавшими грунт. Они могли заглянуть под толщу глины и песка на глубину нескольких метров.

Именно такой платформы не хватало в прошлых экспедициях!

Современный археолог полетит над вихрями тысячелетий, промчавшимися через лес. Представляя себя за пультом управления, Март почувствовал трепет в груди от близости чего-то грандиозного. Будто стоишь на краю пропасти, дна которой не видно.

– Смотри, может выйти очень красиво! – Он увлеченно описал Нике платформу, пришедшую ему в голову. Рассказал о важности археологических исследований, загадках истории и счастье первооткрывателей.

Слова, как показалось Марту, могли пробудить любовь к истории даже в каменном сердце. Тем не менее в самый волнующий момент речи он заметил, что Ника устала слушать.

Идея ее не вдохновила. Девочка из вежливости кивала, изображала сосредоточенность. Но ее глаза заскучали.

«Плохо дело».

– Подумай над этим, – мягко сказал он, притормаживая полет мысли. – Это хорошая идея. Правда! Поработай над деталями. Или предложи что-то свое. Это может быть домик для семейных путешествий. Или гостиницы для туристов. Или круизный дом. Выбирай. Главное – дать идее почву под ногами.

Ее не зацепил ни один из предложенных вариантов, Март понял это, наблюдая за реакцией ученицы. «Может, дизайн пространств и архитектура не ее стихия? А что тогда – ее? Надо подумать над этим. А пока пусть пробует с домами».

– Когда поймешь, для чего нужен летающий дом, можешь использовать эти наработки, – он показал на ее рисунки, – или придумаешь что-то совсем другое. Все, что нужно, само придет на ум.

«Хотя с такой реакцией на критику и советы учителя ты вряд ли далеко продвинешься. Жаль. Потенциал у тебя есть».

– Начнешь работать над конкретной функцией, не забывай и о красоте, о том, как дом впишется в пространство. Но красота должна быть рабочей. Думай о мелочах, о технологии, вплоть до того, где будет в доме уборная. Тебе все ясно?

– Да. – Она собрала рисунки.

– И постарайся нарисовать живыми красками, как я и говорил. Хорошо?

– Да. – Ника встала.

Она старалась держаться вежливо, это было видно. Но недовольные черточки прорезались на лице, несмотря на все усилия казаться почтительной. В тот момент Марту подумалось, что девочка никогда больше к нему не придет.

– Как сделаешь, заходи, буду ждать.

– Хорошо. – Она кивнула.

«Почему я не заметил ее раньше? – Он посмотрел на закрывающуюся за Никой дверь. – Будь она года на четыре помладше, на историю бы подсела, как на шоколадки. А сейчас – чем ее увлечь?»…