Kitabı oku: «Школьные годы чудесные», sayfa 2
Речка Тайрук и пруд с плотиной
Никак нельзя не упомянуть о двух реках города Ишимбай, а их действительно две, огибающие город с востока и запада и сливающиеся в одно водное пространство на севере. Именно там небольшая речка Тайрук впадает в довольно крупную уральскую реку Белая. Получается, что Ишимбай находится как бы на полуострове, в полукольце двух рек. Конечно, существуют и мост через Белую, и три моста через Тайрук, так что дело не совсем безнадежное, достичь левого берега Белой и правого – Тайрука не вплавь, а по суше.
Малоснежная зима в Ишимбае, 20 декабря 2017. Справа пруд под снежным покровом, вода спущена. Впереди мост через Тайрук, у горизонта Первые горы
Речка Тайрук и плотина на нем, они находятся немного в стороне от десятой школы, но примерно на одинаковом расстоянии от 11-го квартала. Десять минут ходьбы и ты или в школе, или на Тайруке. Я не к тому, что вместо школы мы ходили на речку, нет, конечно, просто к слову пришлось, насколько близка к дому природа, пусть скромная в своих проявлениях, но по-своему интересная. Иногда случались здесь различные приключения, порой опасные, иногда даже беды. Особенным местом была конечно плотина на речке Тайрук, рядом с которой каждую весну разливался обширный пруд. Перегораживали речку поздней весной, а осенью шлюзы поднимали, и речная вода опять отправлялась в свободное плавание, пруд мелел и пересыхал до следующего летнего сезона. Все мы летом купались в этом пруду, сначала с родителями, потом, когда чуть подросли, мальчишки, сами по себе. И здесь, конечно, всегда таилась потенциальная опасность, вода есть вода. Пруд не так мелок, если отплыть от берега метров на двадцать, уже становится глубоко.
Научились плавать мы рано, до школы мальчишки с 11-го квартала уже плавали вовсю, но по детской глупости могли и не рассчитать свои силы на водах. Вспоминается такой случай. Мы любили нырять прямо с плотины. На ней было три места для ныряния, различающихся высотой. Первый уровень, самый низкий, это с округлого бетонного волнолома, спускающегося прямо к воде. Всего полметра высотой, поэтому с него мог нырнуть каждый. Второй уровень это, собственно, с самой плотины. Там до воды, пожалуй, с метр или даже чуть больше. До этого уровня я дошел, кажется, уже постарше возрастом, то есть во втором или даже третьем классах. А вот третий уровень это железная лебедка, которая возвышалась над уровнем плотины еще на высоту около метра. Ко всему, очень неудобно было устойчиво встать на лебедку, мало места для ступней, того гляди сорвешься и рухнешь вниз со всеми исходящими последствиями беспорядочного удара о воду. Но вот наконец ты встал, удержал равновесие, руки вперед и ласточкой вниз! Да еще войти в воду, чтобы ног не занесло, чтоб брызг во все стороны минимум. Кто брякался пузом о воду, над тем смеялись, нырять не умеет! Не говоря о том, что солдатиком, то есть ногами вперед, это вообще не считалось нырянием, так, баловство. Потом, когда появилась специальная вышка для ныряния с противоположной стороны пруда высотой в несколько метров, там уже совсем другая история, головой вперед с неё решались нырять уже немногие, там больше конечно солдатиком.
Теперь об одном давнем случае, который вполне мог завершится трагически для пишущего эти строки и который научил многому в жизни, главное, пониманию, насколько все в жизни обострено и скоротечно, как может в единый миг оборваться наше существование на земле. Ведь после не будет уже ничего.
С обратной стороны плотины происходил сброс воды сквозь шлюзы. Грохот, шум, брызги во все стороны, настоящий водопад, только искусственный, рукотворный. Конечно, обратной стороне плотины всегда было меньше внимания по сравнению с лицевой стороной, где народ купался. Но мальчишкам ведь все любопытно, и однажды мы решили залезть в воду с обратной стороны платины, конечно, подальше от летящих сверху потоков воды. Метрах в десяти от водопада течение выравнивалось, не было таким уж стремительным, чему способствовала достаточная ширина русла в этом месте. На первый взгляд казалось, что течение здесь совсем медленное, почти незаметное. И мне стало интересно там поплавать. От берега до берега метров тридцать, не больше. Скос с берега забетонирован, это слева, если смотреть по течению, справа же берег земляной, обрывистый. Чтобы зайти в воду с левого берега, нужно пройти вниз по течению метров пятнадцать, где начинались прибрежная галька и булыжник.
Зашел я в воду тогда один, приятели отстали. На удивление через пару-тройку шагов дно ушло из-под ног, и я поплыл, начал грести руками. Оказывается, и на этой стороне вполне можно было купаться, глубина Тайрука здесь тоже достаточная. Это мне показалось немного удивительным, поскольку ниже по течению Тайрук становился совсем мелким, буквально по колено. Лишь в двух-трех местах до моста на Кусяпкулово русло сужалось до такой степени, что вода поднималась, и можно хоть как-то поплавать, не задевая ногами дно. За плотиной же я почти сразу, зайдя в воду, поплыл, радостно так стало, ведь здесь оказалось совсем даже и не мелко! Плыву до середины речки, хорошо так, дно не ощущается под ногами. Правый берег обрывистый, там выхода из воды нет, поэтому разворачиваюсь и плыву назад к левому берегу. Поплавал и довольно, пора вылезать из воды. Но не тут-то было. Плыву, гребу сначала брассом, по-лягушачьи, как мы называли, потом кролем (вразмашку), а берег и не думает приближаться. Поначалу я не понял, как же так, ведь гребу, трачу силы, а стою практически на одном месте. Просто взял и испугался от непонимания происходящего. Удвоил, утроил усилия, хлопаю по воде ладонями, пытаясь загрести помощнее, а все безрезультатно! Чуть приостановлюсь, хлоп-хлоп глазами по сторонам, ничего не пойму – берег на том же месте, ни на сантиметр не приблизился, несмотря на все мои усилия. Ногами под собой в воде шарю, дна нет, не могу нащупать, ужас какой-то!
Место на Тайруке, где произошел тот странный случай, чуть не закончившияся утоплением. Вид с моста в обратную сторону от пруда. Казалось бы, где здесь тонуть? Небольшая разлившаяся после плотины лужа, справа уходит дальше течение мелкой речки Тайрук. Но вот бывает же от страха и не такое
Сложно описать то паническое состояние, возникшее, как через пару минут стало понятным, на ровном месте. Берега рядом, тот же левый, буквально в двух шагах, а доплыть не могу. Потом уже стало понятно, что, по-видимому, тут было скрытое подводное течение. Оно имело сложный, не прямой маршрут. После водопада вода устремлялась к обеим берегам, отражалась от них и шла сначала к центру русла и лишь потом двигалась дальше вниз. Отпусти усилия, остановись, дай течению тебя подхватить и снести чуть ниже, ведь метрах в двадцати, где русло сужалось, начинается мель. Нет, зациклившись на цели любой ценой достичь места, где вошел в воду, я, потратив массу усилий, на последнем издыхании догреб, наконец, до берега. Какое облегчение испытал, коснувшись ногами дна. Счастливыми глазами смотрел на окружающий мир, спасшись, как тогда думал, от неминуемой гибели. Но, что удивительно, люди на берегу продолжали жить своей жизнью, ничего не заметив. Ходили туда-сюда, смеялись, в общем, отдыхали на всю катушку. А тут, в двух шагах от них, человек чуть было не утонул, практически на их глазах, а им никакого дела! Смешно, но именно такими были мои первые мысли после спасения на водах. Тут подбежали приятели, что-то говорили, звали куда-то, и я постепенно приходил в себя, оттаивал, возвращался в нашу реальность. Оглянулся на речку, чуть не погубившую меня, понял свою ошибку, понял всю бессмысленность моих усилий в достижении именно того места, где сейчас стою. Что это вообще было, какой-то небольшой лоскут водной глади, это же Тайрук, маленькая речка, где здесь можно утонуть, скажите на милость?!
И, сбросив окончательно внутреннее напряжение, побежал за приятелями по каким-то нашим детским делам. Однако в дальнейшем, приходя в очередной раз купаться на плотину, часто косился в сторону ее обратной стороны, слушал глухой шум водопада, и в сердце опять начинал шевелиться тот давний страх. Много позже, уже взрослым, я узнавал факты, что не так уж редки случаи, когда люди тонули буквально на ровном месте, чуть не в луже воды, именно по причине потери самообладания, охватившего их страха. И подобные трагические случаи происходили в том числе и на Тайруке, о чем старожилы конечно помнят.
Почему я рассказал об этом случае, который, казалось бы, не совсем по теме книги. Очень просто. Причина в том, что это было, это случилось и случилось с одним из нас, одноклассников десятой школы 1975 года выпуска. Пруд на Тайруке несомненно для всех нас играл определенную роль в той прошлой нашей жизни, ведь это ближайшее место летнего отдыха на воде горожан-ишимбайцев. Пляж на пруду летом всегда был заполнен отдыхающими. Огороженная сеткой запруда, где уровень воды по пояс, кишила детишками, гомон, смех, веселье. У многих в памяти остались те места благословенной памяти. Остров посреди пруда, до которого всего несколько десятков метров, но до которого я так и не доплыл и теперь уже явно не доплыву. Собирался много раз, но так и не решился, хотя он всегда манил неизвестностью и какой-то тайной, скрытой за деревьями, растущими там в изобилии. Что останавливало, сложно сказать. Плавал я хорошо, так что доплыл бы без особых проблем, тем более, если бы плыли с братом или друзьями. Поговаривали о подводном течении на месте русла, так оно, если и было, что сомнительно, то с обратной стороны острова, в сторону лесистого предгорья и так называемых Первых гор, а если быть точным, то цепочки не очень-то и высоких холмов, которые, тем не менее, являются дальними отрогами Уральских гор. Уже гораздо позже тех времен, когда приезжал летом на студенческие каникулы, однажды в солнечный июльский день с мамой выбрались покататься на катамаране по пруду (справа на побережье, если смотреть с пляжа, была база проката лодок и катамаранов). Покружили вокруг того острова, внимательно разглядывая его. Остров как остров, вернее, небольшой островок, поросший березняком, в основном, как раз в сторону пляжа. Большую же часть занимает поляна с высокой травой и галечное прибрежье у воды. Как будто ничего таинственного там не было. А уж зимой, когда катались по лыжне, проходившей прямо по дну пруда (осенью вода спускалась и дно обнажалось), и проезжал мимо острова, то вообще никакого впечатления. Небольшой плоский холмик, открытый всем ветрам и просматриваемый со всех сторон, к тому же, занесенный снегом. Пришлось специально сосредоточиться, чтобы его еще и рассмотреть в окружающих снежных сугробах. К чему я это? А к тому, что все в нашей жизни, все житейские события и их интерпретация целиком и полностью зависят от точки зрения. Это может быть таинственный остров, полный тайн и загадок, а может – простой холмик, неровность на земной поверхности, в котором нет ничего интересного. Вот так и живем.
Противостояние во втором классе
Еще немного об учебе в начальных классах восьмой школы, понятно, что новая школа и должны быть нюансы, связанные с адаптацией в новом школьном коллективе, что является одной из любимых тем в литературе и кинематографе. Буллинг или травля в школе, как же без него, спросит современный читатель, ведь это неизбежно. Когда ребенок появляется посреди учебного года в новом коллективе, как говорится, сам бог велел над ним понасмешничать, поиздеваться. Придется огорчить ожидающих чего-то подобного на страницах этой книги. Прямого буллинга не было, однако дьявол кроется в деталях. А именно, происходило следующее.
Итак, последнюю, четвертую четверть в 1966 году в новом для меня 1 «б» классе восьмой школы помню не очень твердо. Адаптация ребенка на новом месте, да, конечно, все так, но чего-то экстраординарного в конце первого класса, видимо, не происходило. Просто мальчик перешел в другую школу и начал учиться в новом коллективе у учительницы по имени Анна Георгиевна Бочиди. Добрая, но справедливая, которую мы все безукоризненно слушались. Остались в памяти именно ее справедливые суждения, объяснения, что хорошо, а что плохо. И ощущение, как интересно её слушать, сколько нового узнаю на каждом уроке. А ведь в начальных классах только одна учительница, нет специализации по предметам. Так что и арифметику (тогда была именно она, а не математика, алгебра с геометрией ), и родную речь (которая включала по содержанию русский язык с литературой), и природоведение (биология с зоологией, общие знания о природе) – все это преподавал один человек, так что всесторонне эрудированным учитель начальных классов просто обязан быть. Именно такой и была наша любимая Анна Георгиевна.
Учиться продолжил хорошо, на пятерки, так что наверняка особых огорчений педагогу не доставлял. Отчетливо осталось в памяти начало дружбы с мальчиком по имени Володя. Что к этому подвигло, не помню, уже значительно позже узнал, его мать работает в восьмой школе учителем истории. Дом Володи на улице Транспортной, не так чтоб совсем далеко от нашего, и я часто приходил к Володе в гости. Мы играли во дворе дома, в саду, и внутри, а я заглядывался на книжный шкаф, в котором стояло множество книг, да все такие интересные – «Водители фрегатов», «Угрюм-река», «Мифы Древней Греции». Долго на них заглядывался, а потом все же решился попросить, и мне разрешили их брать по одной, читать аккуратно, оборачивать обложку газетной бумагой, чтобы не испортить книгу.
И вот я как-то попросил Володю сходить со мной в десятую школу. Сходить с дурацкой идеей, забрать мой почти не использованный альбом для рисования, который там остался. Помню был яркий солнечный апрельский день. Снег уже почти весь стаял, но вдоль дорог все еще оставались небольшие ноздреватые сугробы, черные от скопившейся грязи. Мы пришли в десятую школу, нашли класс, в котором я учился еще месяц назад. Но уже шла вторая смена, и в том помещении занимались старшеклассники. Я заглянул в класс, вышла учительница, спросила, в чем дело. Я объяснил, и она разрешила зайти и найти свой альбом во встроенном в стену шкафу. Перебрав стопку альбомов, нашел со своей фамилией на обложке, однако, с удивлением обнаружив, что он стал значительно худее, и из него попросту вырваны все чистые, неиспользованные листы. Кажется, даже спросил у учительницы, как же так. Она пожала плечами, ответив что-то нейтральное типа ты бы еще через год зашел, надо было сразу забирать. Я конечно поначалу расстроился, но точно это продолжалось совсем недолго, скоро напрочь забыл про то событие. Но вот сейчас пишу и, оказывается, не забыл. Вот вам еще пример на странную избирательность нашей памяти. Ведь лишь один этот поход с новым другом Володей в десятую школу за альбомом и запомнился из той четвертой четверти первого класса в новой для меня школы. Ну, забыл и забыл про альбом, с кем не бывает. И уже совсем необычно, что через месяц мальчик вспомнил о не использованном альбоме и захотел его забрать, чтобы продолжить рисовать в нем уже в новой школе. Но ведь вполне логично предположить, что кто-то мог уже воспользоваться чистыми альбомными листами, зная, что меня в этой школе больше не будет (не угадали, появился опять в старших классах!). На что обижаться, только лишь на собственную забывчивость.
В мгновение пролетело лето на новом месте, начался второй класс, более плотное знакомство с одноклассниками. И здесь что-то начало происходить. В классе началось некое расслоение между учениками. Я ли стал его причиной или кто-то другой, но обозначились две противоборствующие стороны, конечно, только среди мальчиков. Одна группа поменьше, это та, в которой состоял я, вторая значительно крупнее, и вот вторая позиционировала себя хозяевами, если можно так выразиться. Мы типа здесь свои, а вы пришлые. Почему пришлые? Из пришлых я один, остальные учились в классе до меня и жили неподалеку от школы. И в той группе, что покрупнее, помнится, были ученики с похуже успеваемостью и дисциплиной. В том числе, один или два бойких второгодника, они, кажется, и состояли заводилами. Одного, кажется, звали Женя, второго уже не могу вспомнить. Женька такой шустрый, смешливый, помню, еще в детском саду среди нас ходил слух про него, что-то там с голубями. Голубятни были на Новостройке, и часто сизари стаями кружили в небе над городом.
Сегодня бывшая восьмая школа буквально со всех сторон окружена богатыми частными домами. Как же, земля здесь вполне себе дефецитная и не дешевая: малое движение, спальный район на окраине Ишимбая, тупик улицы Революционной. Вот здесь напротив школы и произошла та массовая внутриклассовая стычка, завершившаяся, не начавшись
Но то пресловутое наметившееся противостояние не было так уж явно выражено, поскольку никто особо и не лез на первый план, так, натихаря, больше подзуживали друг друга. Время шло, и противостояние в классе все же нарастало, напряжение потихоньку росло. На переменах начали кучковаться по разные стороны мысленной баррикады, косые взгляды, дразнилки. Меня, в частности, из той большой группы звали лупоглазым за большие глаза чуть навыкате. Никакого особого уродства конечно там не было и в помине, но детям только дай повод за что-нибудь зацепиться, а внешность это самое очевидное из всех возможностей поддразнить. Были и другие обидные прозвища, например, одного мальчика звали между собой волдырь, другого даже по национальному признаку и так далее. Что-то в классе явно назревало.
И вот однажды на перемене то самое противостояние наконец вылилось в открытый конфликт. Слово за слово, ругались, дразнились, и вдруг все решили, что после занятий устроим схватку стенка на стенку. Наша группа против их. Назначили место начала драки, а речь шла именно о драке, шутки кончились, – метрах в тридцати от школы, по улице Школьной между рядами акации, растущей с обеих сторон аллеи. Именно по этой аллее я каждый день ходил из дома в школу, сворачивая на нее с улицы Чапаева, где на перекрестке с Горького находился мой дом.
Итак, наша группа собралась у школы, может, человек восемь-десять, стоим переминаемся, в напряженном ожидании противника. А его нет и нет. Странно очень. Так нас пугали, а сами не пришли. Чуть не расходиться мы собрались. Пересмеиваемся между собой, шутим над ними, казавшимися такими грозными еще час назад, на школьной перемене. И вдруг из-за кустов акации метрах в двадцати от нас показывается один, потом второй, третий, и как полезли отовсюду, как тараканы! У меня аш в глазах зарябило от страха или неожиданности. Не знаю, человек двадцать-тридцать, не меньше. Конечно, у страха глаза велики, может, и меньше, но все же для нас стало очевидо, что противник превосходит нас численностью в несколько раз. Откуда они столько народа набрали, до сих пор ума не приложу. Совсем незнакомые мальчишки, конечно, я не успел толком разглядеть ни одного лица в цепи наступающих каппелевцев (это из фильма «Чапаев»), но одноклассников среди них точно не было. Что тут делать, если ситуация явно вышла из-под контроля? Противник поступил не честно, набрал чужих, как тут поступать? Да к тому же, в руках у некоторых наступающих были палки! Это было совсем из ряда вон. И мы, не дожидаясь очевидного поражения и последующей расправы, мгновенно бросились врассыпную. Причем перед вынужденным отступлением успели между собой сговориться, ты бежишь сюда, я туда, чтобы те не погнались все вместе за одной компактной группой.
Что касается меня, я бросился вдоль Революционной в сторону туберкулезного диспансера, находившегося на той же стороне улицы, что и школа, но подальше, в сторону Тайрука. Большое двухэтажной побеленное здание, окруженное высоким деревянным забором, через который я с ходу перемахнул и быстро спрятался, притаился в яблоневом саду за зданием диспансера. Кажется, поначалу кто-то за мной погнался, но быстро отстали, видимо, чтобы опраздновать сообща быструю победу. А я еще долго бродил в саду среди яблонь и кушал опавшие румяные яблочки. Видимо, стоял сентябрь, поэтому плоды практически все уже опали. Но лежалых яблок еще было много и совсем не сгнивших, потому что стояла солнечная сухая погода, золотая осень. Лежат себе в высокой мягкой траве и ждут своего часа. Дождались, поел хорошо на месте и с собой набрал, сколько смог унести, так что не бывает худа без добра.
Вот так, полным нашим поражением закончилась та несостоявшаяся схватка во втором классе. С одной стороны, мы позорно ретировались с поля боя, как будто струсив, с другой, – силы были явно не равные, к тому же, противник поступил нечестно, набрав наемников со стороны. Так что я особо не переживал того отступления, что таким трусами все мы оказались. Хотя осадок, конечно, в душе остался. Все-таки сбежали, а не вступили в последний и решительный бой. Однако, самое удивительное, что после того случая противостояние в классе явно снизило градус напряжения. На другой день что-то там обсудили между собой по итогам, а дальше почти сразу все и забылось. Как будто ничего и не было. Видимо, все поняли, что та формально одержанная победа была не честной, и гордиться победителям особо нечем. Так все само-собой и спустилось на тормозах. Конечно, и дальше иногда случались стычки, но уже явно это было не противостояние двух групп, а индивидуальные случаи конфликтов учеников между собой, что в детском коллективе случается.
