Kitabı oku: «Сокровище Беаты», sayfa 18

– Очередная страшилка? – с усмешкой перебил его Николас. – Ты же видел, меня на это не купишь.

– Нет, я верно рассказываю со слов постояльца. Так вот, в той деревушке проживал коваль, один на всю округу. Что, поделаешь, хоть и далековато, а идти надо. Бывало, что в лесу на одиноких путников нападали волки, поэтому жители той деревни поодиночке бродить по лесу опасались. А если уж случалось по какой надобности, то непременно вооружались топором или волкобойкой.

– Какой ещё волкобойкой? – заинтересовался Николас.

– Это такая плеть, у которой на конце несколько хвостов и на каждом их них подвешены небольшие железные грузила. Так что, если со всего размаху хлестануть ею напавшего на тебя волка, то можно запросто его пристукнуть. Или, по крайней мере, отбить ему охоту преследования. Так вот… Взвалил молочник колесо себе на спину и потащил его в соседнюю деревню в кузню. Та лесная дорога петляла зигзагами, огибая овраги и оползни. Иногда фермер останавливался, чтобы передохнуть, сбрасывал со спины колесо, разминал руки, плечи и двигался дальше. Он уже оставил позади добрую половину пути, как вдруг почувствовал неясную тревогу.

– Я же говорил, страшилка, – снова воткнул комментарий Николас.

– Да нет же. Молочнику почудилось, что кто-то пристально наблюдает за ним. Оглядываясь вокруг и прислушиваясь к звукам леса, он прошёл ещё немного. Поняв, что пора бы сделать очередную передышку, фермер остановился, чтобы скинуть с уставшей спины колесо, и в тот же миг сильный толчок сзади сбил его с ног. Упав наземь, он увидел, как под железным ободом, застряв головой между спицами, бьётся серая туша волка. Оскалив клыкастую пасть, злобно рыча и захлебываясь пеной, серый разбойник беспомощно корчился под тяжестью колеса, пытаясь выкарабкаться. Чутьё не подвело фермера, которому не раз приходилось отпугивать лесное зверьё от своих коров. Всё это время одинокий охотник выслеживал свою добычу и готовился к нападению. Остановка молочника послужила волку командой к прыжку, но колесо оказалось для него ловушкой, а для фермера щитом. Вот так предчувствие спасло молочнику жизнь.

– А мне кажется, это просто счастливая случайность и чутьё тут не причём, – по-своему истолковывал услышанное Николас. – Должно быть, фермер, чтобы позабавить чьи-то уши, сам додумал подробности. Если, конечно, такая история вообще была. Всё это больше смахивает на выдумку…

– Ты же ещё не дослушал, – сказал Мартин. – Эту историю нам рассказал тот самый кузнец, к которому и направлялся молочник. Они потом вместе вернулись в лес и привезли в деревню тушу мёртвого волчищи. А кузнец, выполнив свою работу, вместо оплаты, попросил себе шкуру убитого зверя и подарил молочнику ту самую волкобойку, о которой ты меня спрашивал. Правда это или вымысел, решать вам, а я, как говорится, за что купил – за то продал.

– А я верю, – произнёс Питер. – В жизни подчас такое случается, что диву даёшься…

– Ты про то, как я тебя из-под мучных мешков доставал? – подшутил над приятелем Николас.

– Кажется, мы собирались поискать дёготь. – Как бы невзначай сменил тему разговора Питер, явно не желая, чтобы при новом знакомом Николас углубился в подробности той комичной истории, что приключилась с ним пару дней назад в пекарне тётушки.

– Вместе мы это сделаем быстрее, – вытирая ладони о пучок соломы, поддержал его Мартин.

Николас дотронулся рукой до прикрытой двери, и та вдруг со скрипом просела, оставшись криво свисать на одной верхней петле.

– Что за… – насторожился Питер.

– Мужчины заходят первыми, – храбрясь, сказал Николас.

– Постойте, – вполголоса остановил их Мартин и достал из телеги небольшую деревянную рогатину, которой обычно разрыхляют копну. – На всякий случай. – Он протянул товарищу средство обороны.

Вооружившись, Николас первым проник в башню, следом за ним вошли Питер, Мартин и Беата. Друзья огляделись по сторонам. Вокруг царил полумрак. На земляном полу валялись разбросанные тут и там клочки потрёпанного сквозняком сена. Напротив входа, у противоположной стены находился каменный жернов, от которого тянулся под потолок мощный, вращающий вал. Справа от двери сиротливо расположилась лежанка мельника. В центре стоял потемневший, засаленный стол на толстых ногах. У башни имелся верхний ярус, сколоченный из досок и примыкавший к её стенам по всей окружности. Очевидно, он предназначался для обслуживания передаточного механизма. С левой стороны от двери к помосту была круто приставлена узкая лестница. Через тонкие щели рассохшейся крыши посвистывал сквозной ветер. Изредка поскрипывали массивные, несмазанные шестерни, приводящие в движение вертикальный вал. Друзья с тяжёлым чувством поглядывали на лавку, на которой когда-то и было обнаружено бездыханное тело мельника с изувеченным лицом. Впечатлительную Беату прохватил леденящий холод, ей захотелось поскорее покинуть это мрачное, заброшенное место. И тут Николас, набрав в лёгкие как можно больше воздуха, неожиданно прокричал во весь голос:

– О-о-о! О-го-го!

«О-го-о!» – разнеслось звонкое эхо по закуткам унылого пространства.

Следом за ним подхватил Питер:

– Э-ге-ге!

И снова эхо прогрохотало откуда-то из-под крыши, изгоняя бледный «призрак» пугающего прошлого, а вместе с ним развеялись смятение и страх.

– Мы захватили эту крепость! Теперь она наша! – победоносно объявил Николас.

– И почему вам, мальчишкам, непременно нужно что-то захватывать? – заметила Беата.

– Потому что это наш священный долг! – ответил Николас на недоумение подружки. – Сражаться и побеждать!

– Утром на площади я уже наслышалась о сражениях и победах. И мне эта история не показалась жизнерадостной.

– Потому что вам, девчонкам, на роду написано в куклы играть и одежду для них шить, – самодовольно заключил Николас, скользнув мимолетным взглядом по лицу Мартина.

– Я полезу наверх и поищу дёготь там, – произнёс Мартин, не подавая вида, что уловил насмешливый намёк приятеля, и стал осторожно взбираться вверх по лестнице на дощатый настил.

– Опять ты за своё, – полушёпотом, так, чтобы её не услышал Мартин, упрекнула Николаса Беата.

– Ты о чём? – спросил тот с притворным удивлением.

– Да ну тебя, – отмахнулась она, – будто сам не понимаешь…

Николас в ответ недоумённо пожал плечами. Питер, не обращая внимания на эту обычную склоку, присел на корточки и заглянул под лежанку, в надежде отыскать там банку с дёгтем.

– Кажется, нашёл! – известил он друзей, доставая из-под широкой лавки горшочек, от которого исходил сильный дымный запах.

– Сползай обратно! – позвал Мартина Николас. – Нашлась смазка для твоих колёс.

Так и не добравшись до дощатого настила, Мартин спустился вниз по дрожащей лестнице. Питер по-прежнему сидел на корточках, что-то внимательно рассматривая прямо у себя под носом.

– Ты чего застыл? – обратился к нему Николас. – Дёготь никогда не видел?

– Посмотрите сюда, – взволнованно проговорил Питер, ткнув пальцем в полированную спиной мельника поверхность лежанки.

Друзья подошли поближе и уставились на то место, куда он указывал. На серой доске отчетливо прорисовывались три глубокие царапины, похожие на следы от чьих-то когтей.

– Я же вам говорил, – понизив голос до полушёпота, сказал Николас и провёл кончиками пальцев по следу. – Смотрите, какие глубокие прорези. Такие мог оставить только очень сильный зверь.

– Это явно не кошачий след. Вряд ли обыкновенный кот мог прочертить такой, – усомнился Питер.

– В том-то и дело, что необыкновенный, – поправил его Николас.

– А с чего ты решил, что это непременно кошачий след, – вмешалась Беата. – Не забывайте, что это мельница. Здесь повсюду рассыпано зерно. Поэтому сюда запросто могли забрести собаки, лисы и даже волки.

– Это не лисий след, – уверенно заключил Питер. – Уж я-то знаю, как он выглядит. Эти хитрюги у нас столько курей потаскали. Два средних пальца у лисы сильно выдаются вперёд, а крайние отстают. А здесь… Проведите пальцем по краям прорезей. – И Питер очертил своим ногтем дугу на доске. – Видите, средние не так отдалены от крайних.

– А мельник не держал у себя кота? – поинтересовался Мартин.

– Да он терпеть не мог всё это зверьё, которое постоянно крутилось возле мельницы и путалось под ногами, – ответил Николас.

– Неужели то, о чём когда-то рассказывал старик Вигмар – чистая правда? – призадумался Питер. – Я ведь помню, как все над ним потешались, мол, спьяну тебе почудилось, старый.

– А что ему почудилось? – снова спросил Мартин.

– Мельник забрался на крышу, чтобы смазать ветряк и увидел, как трое стражников тащат на руках кого-то, – сказал Николас. – Только тогда он не сумел рассмотреть, кого. Той же ночью Вигмар увидел на стене огромную тень сгорбленной старухи и её кота. И по его словам, кошачья тень издала жуткий визг. – Излагая все эти подробности, Николас искоса поглядывал на Беату – ведь именно в тот злополучный день её отец не вернулся домой.

– Как же ему, наверное, было страшно одному, когда всё это приключилось, – проговорил Питер.

– Ещё бы! Только представьте, – вживаясь в роль, погружался в атмосферу таинственной ночи Николас, – снаружи непроглядная тьма. Где-то вдали сверкает молния и рокочет гром. Внутри завывают сквозняки, поскрипывают крылья ветряка, колышется огонёк свечи, а по стенам ползут пугающие тени. Вдруг распахивается дверь, на пороге стоит сгорбленная старуха в саване покойницы, и на её плече восседает огромный мохнатый кот, такой же чёрный, как сама ночь. Разинув пасть, он обнажает острые клыки и сверкает зелёными глазищами. А ведьма, чаруя магическим взглядом обомлевшего от страха мельника, хриплым и дрожащим голосом произносит свой приговор: «Будь ты проклят! Оставайся же слепым навеки!»

– Я бы, наверное, лишилась чувств, – с придыханием молвила Беата.

– А я бы… – произнёс Питер, но его перебил Николас:

– А от тебя бы пареной репой запахло.

– Это от тебя бы запахло… – обидчиво проворчал Питер. Он отличался незлобивостью и позволял над собой подтрунивать, из-за чего иногда случался подобный перебор.

– А я бы зашвырнул в старуху вот этим горшком с берёзовым дёгтем. Я слыхал, будто нечисть его боится, – блеснул смекалкой Мартин.

– А ещё лучше – здоровенным жёлтым огурцом. – Николас развёл в стороны руки. – Верное средство!

Башню залил громкий детский смех. Он расплескался стрекочущим эхом по её укромным местечкам и, многократно отыграв по стенам, снова затаился где-то в чердачном проёме под крышей. И в ту же самую секунду, как только гулкий отзвук стих, сверху раздался пронзительный кошачий визг, закладывающий уши, а вслед за ним – зловещее шипение. Друзья оцепенели, вытаращив глаза друг на друга. Мгновенье спустя на дощатый настил плюхнулось что-то объёмное и тяжёлое. От удара доски задрожали, подняв облако пыли. Все четверо в едином порыве, словно по стартовой команде, подорвались с места и дали дёру. Титан в это время послушно дожидался возле мельницы, лакомясь сочной травой, обильно произрастающей на лужайке. С выпученными от испуга глазами, как полевые кузнечики, друзья один за другим попрыгали в повозку и Мартин, ухватившись за поводья, что есть силы хлестанул плетью своего мерина по упругой спине.

– Гони! – истошно прокричал он и ошарашенный Титан, повинуясь воле бича, помчал во всю прыть по заросшей тропе прочь от заброшенной мельницы.

Телегу на скорости трясло так, что каждый из пассажиров, то и дело подлетая в воздух, рисковал вывалиться за борт. Мартин не давал коню спуску до тех пор, пока впереди не замаячила ломаная полоска крыш у черты города. Только тогда он остепенил Титана, очумевшего от такой безумной скачки. Да и сами друзья, наконец, смогли перевести дух.

– Что это было? – первым нарушил гнетущее молчание Питер.

– Мне показалось, кто-то спрыгнул с чердака, – пролепетал Мартин.

– Как будто что-то большое упало, – подтвердила Беата.

– А этот кошачий визг, – высказался Николас, пряча волнение в голосе. – Ведь он был кошачий?

– Визг и впрямь был жуткий, – согласился Питер. – У меня до сих пор коленки дрожат.

– А у меня чуть сердце в пятки не опустилось, – призналась Беата.

– Да-а-а… – протянул раздосадовано Мартин, – вот и поиграли в мяч.

– Вот же..! Я, кажется, мяч там оставил, – спохватился Питер.

– Где это там-то? В башне что ли? – с явным раздражением переспросил его Николас. -Нет, снаружи, – виновато промямлил Питер, и вновь его оттопыренные под соломенной шляпой уши стыдливо покраснели. – Перед тем, как зайти внутрь, я оставил его возле повозки. Так глупо получилось. Извини, Беата.

– Мне не за что тебя извинять, – поспешила его успокоить чуткая подружка. – Это ведь твой мяч и ты вправе им распоряжаться, как заблагорассудиться.

– А я с перепугу банку с дёгтем выронил, – признался Мартин. – Подходящее место для игры в мяч ты выбрал, Николас. И историю рассказал презабавную – я теперь всю ночь не засну.

– Зато сегодня я покажу тебе такое место! – похвастал Николас, которого тронул за живое упрёк приезжего, и он сам решился рассказать об их общей тайне. – Мы там уже давно собираемся.

– Бывало, засиживались до самой поздней ночи, – вставил Питер.

– Ага, за что нам частенько попадало, – припомнила Беата.

– И что же там такого особенного? – спросил Мартин, с любопытством взглянув на подругу.

– Сам поймёшь, когда увидишь, – первым откликнулся Николас, желая привлечь к себе его внимание. – Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

– Надеюсь, с этим местом не связано никакой жуткой истории? А то мой старичок второй такой скачки не вынесет.

– Ничего потустороннего, – невозмутимо ответил Николас, – за исключением того, что там в старину ведьм сжигали.

Мартин в сомнении уставился на приятеля. Николас в ответ усмехнулся, довольный удачной шуткой.

– Не слушай его, – обратилась Беата к Мартину. – Это у него шуточки такие.

– Как видишь, за мной не заржавеет. Я тоже умею страшилки рассказывать, – самодовольно произнёс Николас и вальяжно завалился набок.

Мартин ухватился за вожжи и на сей раз уже мягко, жалеючи, скомандовал Титану:

– Ну что, дружок, поехали.

Повозка неторопливо покатилась по дороге, петляющей между пологими холмами, усеянными дикими травами и цветами, изредка наскакивая на горбатые кочки. Друзья ехали молча, как-то внезапно исчерпав всё темы для разговоров. Каждый обдумывал случившееся. Больше всех томился чувством стыда Николас – он, который всегда храбрился перед Беатой, высокомерно отводя Питеру роль своего «оруженосца», сверкал пятками впереди всех. А ведь это была его затея отправиться к заброшенной мельнице. Время от времени угрюмое молчание нарушал Питер, напоминая Мартину направление. Скрип в несмазанном колесе усилился.

– Как же противно скрипит, – морщась от скрежета, пожаловался самому себе Мартин. – Так и не смазал ось.

– Ты просто давно ездишь на своей телеге, поэтому слышишь каждый её скрип и стук, – объяснил ситуацию Питер. – Если б ты сейчас не напомнил, я бы вовсе не обратил внимания.

– И мне тоже так кажется, – поделилась Беата.

– Нет, похоже, повреждение серьёзное, – окончательно убедил себя Мартин. – Эта поездка всё-таки доконала ось. Давай, Титан. Давай, мой хороший. Осталось совсем немножко, скоро передохнёшь.

Беату до глубины души тронуло такое чуткое обхождение хозяина со своим конём, и на её детском личике отобразилось очаровательное умиление.

– Чего ты с ним церемонишься? – спросил Николас. – Бестолковая скотина она и есть бестолковая скотина.

– Титан с нами уже очень давно, – ответил Мартин, защищая своего старинного друга. – Мы вместе прошли много дорог. Он всё понимает с полуслова.

– Николас, ты уже однажды схлопотал от бестолкового животного за обидные слова, – вступилась за Титана Беата. – Хочешь ещё?

– Это было совпадение, – увернулся Николас.

Солнце к тому времени скатилось с верхушки незримой горы и теперь медленно ползло к горизонту. Ветерок угомонился и повсюду воцарилась необыкновенная тишина.

– В этот час за городом бывает так тихо, – зачарованно произнесла Беата. – Но всё волшебство ещё впереди.

– Так едем же за ним в пекарню! – с ликованием воззвал Николас, ибо в нём уже закипало нетерпение неисправимого чревоугодника.

– Я не про то волшебство, – Беата с укоризной посмотрела на возбудившегося приятеля. – Тебе бы только живот набить, Николас. Вспомни, что с тобой случилось на площади.

– Не бывает толстых животов, бывают узкие щели! – отшутился тот.

Въезжая на городской проспект, Мартин притормозил возле будки башмачника, чтобы прихватить у него банку с дёгтем. Он вернулся довольно скоро и, забираясь в телегу, сказал:

– Я сейчас наткнулся на одного странного господина, который чинил сапог у башмачника. Он совсем не похож на местного.

– А как этот господин выглядел? – поинтересовался Николас. – Я вообще-то в городе всех знаю.

– Высокий, худощавый. Вид у него, как у бродяги. И, кажется, шрам на лице. Сапоги с пряжками и широким отворотом. Я такие видел у корабельных офицеров, когда мы останавливались в одном портовом городишке.

– Кажется, я догадываюсь, о ком ты говоришь, – ответил Питер. – Мы тоже видели его сегодня. Он и в самом деле оказался капитаном морского судна.

– И где вы его встретили?

– Он заходил к нам в пекарню. А потом мы проводили его до таверны и даже поболтали по дороге.

– А почему он показался тебе странным? – спросил Николас.

– Взгляд у него какой-то… недобрый. Как у загнанного волка.

– А ты видел загнанного волка? – Николас состроил недоверчивую мину.

– Конечно, видел. Иначе, не говорил бы, – убедительно произнёс Мартин.

– Ну про колесо от телеги и волкобойку я уже слышал. А где же ты волка загонял?

– Не я загонял, а охотники, – начал свой рассказ Мартин с толком и обстоятельно. – В одной деревушке, стоявшей у подножья горы, повадился волк таскать овец, и местные фермеры всё никак не могли его поймать. Поэтому им пришлось нанять пару охотников. Те и устроили засаду на вора. Они гнали его по лесу собаками, заманивая в ловушку, пока тот не попался. Потом принесли волка связанным в деревню, чтобы все удостоверились, что с серым разбойником покончено. Вот тогда-то я и увидел этот взгляд.

– Ну и какой же он? – спросил Питер.

– Отчаянный! Зверь с таким взглядом ни перед чем не остановится, чтобы спасти свою шкуру.

Устало цокая копытами по мостовой, Титан, наконец, дотащил повозку до заведения Макбет Досон и Питер торжественно объявил:

– А теперь приглашаю всех к праздничному столу!

Друзья заметно оживились после таких слов и, проворно соскочив с телеги, поспешили вслед за именинником. Переступив порог пекарни, они в изумлении разинули рты при виде роскошно накрытого стола. Поверх разноцветной скатерти были расставлены тарелки и чашки из праздничного сервиза. В центре красовались вазочки со всевозможными лакомствами. Тут были и кремовые пирожные, и разноцветный мармелад, и профитроли, и палочки-леденцы, и бурый фруктово-ягодный джем. Меж ними потели кувшины с яблочным соком и клубничным морсом. Венчал весь этот влекущий натюрморт огромный, круглый торт, который величественно господствовал над прочими яствами своей пирамидой в три ступенчатых яруса. На звон колокольчика отозвалась миссис Досон, хлопотавшая в это время на кухне:

– Сейчас-сейчас, уже иду-у!

– Как же она одна передвинула этот стол, да ещё на такое расстояние? – поразился Питер. – Мы вдвоём-то его с трудом толкали.

– Вот это да! – с восторгом выговорил Николас, глотая слюну и блуждая оголодавшим взглядом по праздничному столу. – Такого поди и придворные обжоры отродясь не видывали.

– Ага! Вот и вся компания в сборе, – радушно откликнулась румяная хозяйка, появившись в проёме под аркой. – Только что же это? Похоже, я ошиблась на одно место. – Усомнилась она, пересчитывая заново гостей.

– Тётушка, это Мартин Кристенсен, – представил ей своего нового приятеля Питер. – Он сын нашего нового портного и племянник господина Майера.

– Вот оно как. Стало быть, недавно в городе, – догадалась миссис Досон.

– Да. Я ещё мало, кого здесь знаю, – откликнулся Мартин.

– Ну и как здоровье почтенного дядюшки? Я слышала, Томас захворал.

– Так и есть. Мы с отцом помогаем ему и теперь у него больше времени на то, чтобы заняться своим здоровьем.

– Ну, дай Бог. Однако ж, не пора ли к столу. Питер, ты виновник торжества, так что распоряжайся. А я пока принесу ещё один стул и приборы.

– Хорошо, – одобрительно отозвался именинник, – только зачем ещё приборы? Тут же на всех хватает. – И Петер указал на стулья, расставленные вокруг стола.

– Забыла сказать, миссис Льюис заходила вместе с дочкой. Элизабет хотела тебя поздравить, но я сказала, что ты ушёл с друзьями на прогулку и будешь позже. И кстати, именно они помогли мне подвинуть этот неприподъёмный стол. Одна бы я не справилась.

– Тётушка! – простонал несчастный Питер. – Я же просил вас… Ну что, мне теперь сквозь землю провалиться?

– Успокойся. Что плохого в том, если Элизабет немного посидит с вами за праздничным столом? Не жениться же тебе на ней, в конце-то концов, – попыталась урезонить племянника тётушка.

– И на том спасибо. Хотя я чувствую, вы к тому и клоните, – пробормотал упавшим голосом Питер.

– Так, значит, ещё и свадебка намечается?! – поддразнил товарища Николас, усаживаясь за стол. – Ну тогда я точно лопну.

– Думаю, ты справишься, Николас, – сказала Беата, похлопывая приятеля по упитанному брюшку. – Судя по тому, как проминается твой живот, он ещё не до предела набит.

У друзей было праздничное настроение, однако, сам именинник заметно помрачнел. Весть о визите нежданной гостьи изрядно подпортила ему настроение.

– Придёт сейчас, сядет напротив и будет дырку на мне сверлить, – недовольно причитал он себе под нос.

– Ничего, потерпишь, – махнула полотенцем тётушка. – Они обещались ненадолго. Не такая уж великая жертва. Зато миссис Льюис продлит нам скидку.

– А вам для дела и родного племянника не жалко, – проворчал в ответ Питер.

– Да что ты такое говоришь? Хорошо же обо мне твои друзья подумают! – с негодованием высказалась Макбет.

Беата про себя подметила, насколько манера речи миссис Досон напоминает ей самого Питера.

– Если бы вы меня любили, то не отдали бы на растерзание этому бочонку с … – Питер вовремя сдержался, чтобы не выплеснуть за столом неприличное сравнение.

– С рыбьим жиром, – подсказал ему на ухо Николас.

– С рыбьим жиром! – повторил Питер.

– Ты где это нахватался таких выражений? – удивилась миссис Досон, сердито нахмурив брови. Вид у неё сделался внушительный, и все сразу почуяли в сладковатом воздухе пекарни нависшую угрозу. – А ну, подойди сюда! – строго повелела она племяннику.

Питер, виновато опустив голову, подошёл к рассерженной тётушке, и та, неожиданно притянув его к себе за уши, громко, с причмокиванием расцеловала в обе щеки именинника.

– Гляди-ка, скривился, будто кислючий лимон разжевал. А кого же мне ещё любить, горе ты моё? – расплылась в благостной улыбке тётушка. – Угощай гостей.

Вообще-то, Макбет Досон была скупа на ласку, но если уж когда и случалась с ней такая слабость, то дарила она её от всего сердца, как и своё угощение к праздничному столу.

– А как же Элизабет? – напомнила Беата. – Как-то неудобно без неё начинать.

– Миссис Льюис велела их не дожидаться, так что налегайте, – ответила тётушка и нырнула обратно к себе в кухню.

– Слышал, Питер, тобой уже повелевают. Ох, чую, не к добру это, – вполголоса проговорил Николас, ободряюще похлопав приятеля по плечу.

– Питер, поскольку ты сегодня собрал всех за этим праздничным столом, позволь мне за тобой немножечко поухаживать, – вызвалась Беата.

Она переложила в его тарелку увесистый кусок кремового торта. Снова показалась миссис Досон с подносом в руках, на котором благоухали горячие пирожки с крольчатиной, только что вынутые из духовки. Она аккуратно поставила поднос рядом с тортом и, погладив племянника по прилизанной голове, умильно произнесла:

– Кушайте, гости дорогие.

– А как же вы? – обратилась к хозяйке Беата.

– На меня не обращайте внимания, – привычно отмахнулась полотенцем тётушка. – Придёт моя подружка, миссис Льюис, мы с ней чайку пошвыркаем да поболтаем по-нашему, по-старушечьи.

– Ну что вы такое говорите? Вы ещё так молодо выглядите, – подмаслил Питер своей опекунше. – Вот подрасту, призовут меня на военную службу, а вы тут без меня замуж выйдете.

– Скажешь тоже – замуж, – озорно погрозила пальцем племяннику миссис Досон.

Питер взял нож и сноровисто нарезал ровными кусками торт. Друзья с горящими глазами взялись за угощение. Николас умудрился разместить на своей тарелке пирожки, пирожное и трёхэтажный кусок торта.

– Смотри-ка, прямо как та самая башня в Пизе, наклонился, а не падает, – метко сравнил он, прикидывая, с чего бы начать поглощение своей «Пизанской башни». Хозяйка, облокотившись на прилавок, с благодушным выражением на лице наблюдала за тем, как нагулявшая аппетит ребятня уплетает за обе щеки приготовленные её умелыми руками вкусности. Беата и Мартин излишне скромничали на фоне Николаса, который, набив рот, ещё и умудрялся вести разговор о всяких безделицах. Сам же именинник уныло ковырял ложечкой торт в ожидании предстоящего «свидания». Веселый галдёж прервал дверной колокольчик, и в пекарню вошла навязчивая парочка, Дороти Льюис со своей дочерью Элизабет, с виду отличавшиеся разве что только по росту. Обе были одеты в одинаковые балахонистые платья-туники ярко-зелёного цвета, подвязанные тонким пояском. От этой одинаковости в нарядах они ещё больше походили друг на друга.

– Всем желаю здравствовать! – громогласно заявила о своём прибытии круглобокая дама, изучающая внимательным взглядом собравшуюся за столом компанию. – Мистер Кристенсен, вы тоже здесь? – удивлённо вскинула она тонко выщипанную бровь. – Как славно! Я уже успела познакомиться с новым городским портным. – Обратилась миссис Льюис к дочери. – Это его сын Мартин, я тебе рассказывала. Элизабет в ответ лишь застенчиво улыбнулась и качнула головой. Николас, желая привлечь внимание Питера, пнул приятеля ногой под столом и тихонько шепнул ему на ухо:

– Ещё одна жертва. Может, они его выберут.

Питер в ответ незаметно ткнул Николаса локтем и угодил ему прямо в раздувшийся живот.

– Осторожней, ты! – прикрыв ладошкой набитое чрево, прокряхтел Николас. – Расплескаешь.

– Ну, именинник, подходи. Будем вручать тебе подарок, – с важностью объявила Дороти Льюис.

У Питера теперь уже полыхали не только уши, но и всё лицо. Он неуверенно поднялся из-за стола и медленно двинулся навстречу непрошеным гостям. Миссис Льюис порылась в просторной корзине, с которой она не расставалась во время визитов в пекарню своей подруги, и выудила оттуда большие садовые ножницы, перевязанные шёлковой ленточкой с завитушками.

– Я знаю со слов твоей тётушки, что ты очень старательный и дисциплинированный мальчик. Тебе часто приходится помогать ей не только на кухне, но и в саду. А он у вас, прямо скажем, немаленький. Поэтому позволь вручить тебе эти садовые ножницы, которые, надеюсь, станут незаменимым помощником в твоём благородном труде.

– Благодарю, – промямлил Питер, принимая сомнительный подарок. – Я непременно ими воспользуюсь.

Николас, чтобы не захохотать, запихнул себе в рот кусок торта.

– Вижу я, именинник сегодня не в духе, – обратилась к Макбет розовощёкая подружка. – Вообще-то, Питер, я рассчитывала на то, что у тебя с чувством юмора всё в порядке. Настоящий подарок для тебя находится у моей дочери. Элизабет, ну что же ты растерялась? Скорее вручай презент. Ведь ты сама меня попросила.

Элизабет стало неловко из-за неуместной откровенности болтливой матушки, и лицо её покраснело так же густо, как и у Питера. Дрожащей от волнения рукой она приоткрыла свою кожаную сумочку, что свисала на тоненьком ремешке через её левое плечо, достала оттуда сложенный вдвое лист бумаги и протянула его имениннику.

– Что это? – спросил гостью Питер, тоже разволновавшийся не на шутку.

– Это приглашение на рыцарский турнир. Нам с матушкой прислали два. И одно мы дарим тебе, – робея, ответила Элизабет.

Питер развернул приглашение и прочитал вслух:

– Сим уведомлением довожу до вашего сведения, что пятого августа на центральной площади города Валенсбург состоится рыцарский турнир в честь визита Её Величества Королевы Клотильды Тюдор. В связи с этим торжественным событием покорнейше прошу вас пожаловать на городской праздник в ложу для важных персон. Бургомистр Гарольд Флэнеген.

– Моя дочь Элизабет хочет, чтобы ты пригласил её на завтрашний турнир, – с нетерпением высказалась миссис Льюис.

– Матушка! – с досадой промолвила Льюис младшая, не зная куда себя деть от прилипчивой материнской заботы.

– Благодарю вас з-з… за такой щедрый подарок, – заикаясь от волнения, выдавил из себя повергнутый в смущение Питер.

От одной только мысли, что завтра на виду у всего города он вместе с этим «бочонком рыбьего жира» потащится – да ещё, не приведи Боже, за руку! – на рыцарский турнир, где будут толкаться все местные мальчишки, на лбу у именинника проступил прохладный пот. Его и без того уже наградили обидным прозвищем Рогалик, а после такой прогулки дворовые ребята и вовсе своими насмешками со свету сживут, станут называть Рогалик с Маслом. И тогда хоть из города беги. Одна только ухмыляющаяся физиономия Николаса чего стоит. Нет! Либо сейчас решиться и отказать, либо потом краснеть при каждой встрече с детворой и ловить в свой адрес глумливые дразнилки. Питер вытянулся по струнке, учтиво склонил голову и сухим речитативом, которым он обычно общался с покупателями, монотонно отчеканил:

– Прошу великодушно простить меня, но завтра никак не получится. Дело в том, что у нас с тётушкой в связи с предстоящим состязанием намечается очень загруженный день и …

– Ничего страшного! – вмешалась Макбет Досон. – Я за него поторгую. Такое не каждый день случается. Пусть мальчик посмотрит.

«Здесь явно какой-то заговор», – мелькнула подозрительная мысль в голове Питера.

– Но, тётушка, вы же сами говорили, что одна толпа бездельников будет развлекать другую толпу бездельников, а людям работящим нет времени на всякие глупости, – попытался он выкрутиться из безвыходного положения.

– Да мало ли, что я по глупости сболтнула, – не унималась тётка, предательски настаивая на своём. – И довольно держать дорогую гостью в дверях, приглашай её к столу. А мы не станем вам докучать и побеседуем по-свойски у меня на кухне.

Дороти Льюис слегка подтолкнула ладонью оробевшую дочь:

– Ступай. И помни, что я тебе всегда говорила: не горбись за столом и держи спину прямо.

Элизабет, внутренне сопротивляясь такому нажиму со стороны матушки, надула пухлые губы и закатила глаза кверху, как и все несчастные дети, замученные нескончаемыми воспитательными нотациями чересчур заботливых родителей. Питер галантно отодвинул свободный стул и гостья, поблагодарив, уселась возле Беаты.