Kitabı oku: «Разбитый калейдоскоп. Современная версия «На дне»», sayfa 4
– Так тебе диетпитание надо? – спросила она.
– Нет, я за общий стол сяду, – отказался Павел, – а то, что между нами произошло, я думаю, вина лежит на нас обоих. Мы не могли вовремя откинуть ненужные амбиции и разобраться в наших чувствах, которые как мне казалось тогда, были у нас искренни.
– Иди, завтракай? – сказала она, – у нас с тобой много времени будет поговорить.
– Ты когда освободишься? – спросил он у неё.
– Через два дня я полностью буду в твоей власти, – обнадеживающе сказала она, – мой капитан уйдёт в рейс на три недели.
глава 8
Спустя два дня он сидел со своей одноклассницей в ресторане «Ванда» и пил с ней коллекционное вино из подвалов графа Воронцова. Он выслушивал её жалостливые сетования на жизненные невзгоды, на личную неустроенность и никчемность в этом мире:
– Я давно поняла свои ошибки. Мне мать постоянно предрекала красавца мужа крупного учёного или партийного руководителя, а на деле получилось, что один лишь функционер и тот зануда делал мне предложение и ни одного учёного. И вот итог моей разборчивости, – нашла себе невзрачного муженька старше себя на четырнадцать лет с неотапливаемым жильём. После того как союз распался я ходила какая – то растерянная. Деньги не платили месяцами, в магазинах ничего нет. И тут появился на небосклоне богатый иностранец. Он приехал в наш город вступать в наследство покойной сестры, которая работала вместе со мной в профилактории шеф – поваром. Хотя я с ним познакомилась до этого за полгода, на похоронах, но там была одна мрачность. А тут траур был стряхнут, и он показал мне свою щедрость. За два дня оформили с ним бракосочетание. По сути дела, он купил меня за подарки, и я, не раздумывая согласилась с ним покинуть Россию.
…Она сделала паузу и выдала другой вариант своего бракосочетания:
Думаю, лучше надо было сойтись с тем функционером. Пускай он и зануда.
– А функционер этот Золотов Васька, – догадался он.
– Он, но я на него смотреть раньше не могла, он больше похож на работника похоронного бюро. Признаёт только чёрные тона, и до крайности директивным стал. Васька в обкоме партии не последним человеком был. Обком развалился, но он в администрации возглавляет какой – то отдел. Он до сих пор не женатый и его все там зовут мальчиком. Делал мне несколько раз предложения и дарил дорогие подарки, а я его игнорировала. Отталкивающая внешность и воняет от него прелью какой – то. Он в школе мне надоел со своим запахом. С ним хорошо дружил твой лучший друг Орехов.
– Я знаю это, и знаю почему, – ответил он.
– А ты знаешь, что у Сашки жена ослепла полностью? – спросила она.
– Впервые слышу от тебя, я и жену его не знаю.
– Знаешь, – сказала Анюта, – она хорошо на скрипке играла. Классом младше нас училась, Арина её зовут, а фамилия Дружина.
– Да, что – то припоминаю, – утвердительно сказал он, – а почему она ослепла?
– У неё и так было плохое зрение, а тут слух прошёл, что он её сильно ударил по голове, и у неё произошло отслоение сетчатки на обоих глазах. Пьёт он сейчас сильно, играет иногда в переходе метро вместе с ней на пару. Но чаще, конечно, один стоит. И в своём футляре саксофона теперь только бутылки пустые носит сдавать в пункт стеклотары. Орехов живёт сейчас недалеко от нас, в полуподвальном помещении двухэтажного дома на Пушкинской улице.
– С трудом верится, – прервал её Павел. – У него не замечалось раньше предрасположенности к спиртному. И последний раз, когда я его видел, он выпил не больше ста граммов.
– Мне кажется, он устал от тяжёлой жизни вот и запил. А она у него действительно непонятная какая – то пошла. Что нас ждёт впереди одному богу известно, но мой папа не одобрял последние действия политбюро. Он как в воду смотрел что СССР идёт ко дну.
– СССР – это был мировой идеал! – посмотрел он внимательно на неё и добавил: – Анюта, никогда не надо огорчаться, морщин на лице не будет. И вообще, мне кажется, что ты совсем не это хочешь рассказать. Я же вижу и чувствую.
– А что же, по-твоему, я должна тебе сказать? – посмотрела она испытывающее в его глаза.
– Ты мне хочешь сказать, что устала барахтаться в озере лжи, и встретилась со мной не для того, чтобы рассказывать сельские новости, а для того, чтобы, как раньше потерять со мной голову, как девчонка, забыв про нравственность.
– Если ты всё знаешь, тогда пошли ко мне в гости? – смело бросила она ему и взяв со стола дамскую сумочку, повлекла Павла за собой.
Они тогда после ресторана, направились на пиратскую шхуну, где пили уже Шампанское с трюфелями. Только после пошли к ней домой в холодную квартиру, где он, растянувшись на чужой постели, узнает цену своих достоинств, которые долго и терпеливо все эти годы носила в себе эта женщина, надеясь на обязательную встречу.
Анюта ему расскажет, что все эти годы разлуки у неё не было мужчин, с которым она могла бы сравнить Павла. И что счастье уехало от неё с Московского вокзала вместе с комсомольским отрядом, создаваемым под руководством Васи Золотова.
Последующие все ночи, находясь в Ялте, Павел проведёт в её квартире. Домой она его провожала с железнодорожного вокзала в Симферополе. Дожидаясь поезда, Анюта, положив, голову ему на колени, сказала:
– Милый, я боюсь у тебя спросить. Не просто боюсь, а не хочу вторгаться в твою жизнь, для того чтобы не разрушить её. Но ты должен знать, если у тебя будут изменения в личной жизни, я тебя буду ждать. Вспоминай меня, не забывай? Ты мне всегда будешь, нужен, под любым соусом. Хочешь, верь, хочешь не верь, но я, кажется, влюбилась в тебя второй раз. У меня теперь к тебе любовь в квадрате. Потому что первая тоже пока не прошла.
Он тогда ехал в поезде и думал о ней и своей семье, которую любил и был сильно привязан. Себе он сказал твёрдо, что десять таких красавиц, как Липовская с помощью дюжины бульдозеров не смогут его оторвать от родного очага. Он, тогда не подозревал, что она его всё больше и больше будет затягивать в свои сети.
Павел по приезду из санатория неоднократно с ней созванивался и приезжал в Ялту на выходные дни. Через год он возьмёт себе путёвку опять в Ялту, но в другой санаторий и опять их захлестнёт круговорот взаимных любовных отношений. Он вспомнил их совместные поездки в Севастополь и прогулки по морю, где Анюта откровенно намекала ему, что пришла пора задуматься им обоим о брачном сближении. Тогда Павел без обмана ей ответит, что никогда об этом не задумывался, и веских причин для развода с женой у него пока нет. После этой встречи, она пропадёт на три дня, а потом сама придёт за ним в санаторий с маской вины на лице. Разговор о браке, она больше никогда не будет заводить, поняв, что она проморгала своё счастье и разводить своего любимого мужчину на эту тему в данный момент бессмысленно.
Когда он, уволившись с работы, не созваниваясь с Анютой, сядет на поезд и поедет в Крым, её уже там не будет. Телефон её упорно молчал. И тогда он, решившись, нажмёт на кнопку звонка двери квартиры, которую ему неоднократно открывала для него Анюта. В этот раз перед ним стоял небритый мужчина в морском кителе без знаков различия.
– Бывший капитан первого ранга Аркадий Маркелов, – представился он. А вы, как я понимаю, Павел Тарасов, – друг детства Липовской, – догадался он и произнёс: – Не теряйте зря времени в Крыму, она покинула Ялту и уехала в родную вотчину к своей сумасбродной мамочке. Я знал, что этим закончится наш брак.
– Знали, а что же тогда жили с ней? – спросил Павел, – зачем преднамеренно надо было губить своё здоровье стрессами, не веря в свои силы?
– Вы проходите ко мне, если не торопитесь? – чего на площадке стоять, – пригласил он Павла в квартиру.
Павел снял плащ с себя и начал осматривать, место, куда бы его повесить. Не найдя ничего подходящего, он повесил плащ на ручку двери.
– Только притворяться не надо, что не знаете, где у нас гардероб находится для верхней одежды? – спокойно сказал капитан, – Липовская мне всё рассказала про ваши отношения.
Капитан взял плащ и перевесил его во встроенный шкаф в стене.
– А силы свои молодой человек я знаю. Просто всегда надеялся, что она забудется в Ялте после смерти своего отца, которого Липовская очень любила. Кстати, она и вас не меньше любила. И если вы приехали сюда, то значит, не знаете, что ваш сын Антон капитан – лейтенант три месяца назад погиб во Владивостоке при учениях, где он в последнее время служил на боевом корабле.
– Сын Анюты погиб? – спросил Павел.
– Он ваш совместный сын и она всё это время скрывала от вас эту тайну. Знали об этом только ваши отцы и никому не говорили об этом. А сейчас я думаю это не должно быть тайной.
Павлу трудно было поверить в такое известие.
«Не могла словоохотливая Анюта хранить в себе столько лет тайну о совместном сыне, – думал он. – На неё это было не похоже. По складу её характера она любым способом попыталась бы добиться, чтобы Павел обязательно узнал о существование сына, который живёт на берегах Волги. Значит, она замкнулась после этого и ушла вся в себя после того, как родила Антона. А я тоже хорош, мог бы посчитать, сколько лет её сыну».
Но терзать себя напрасно за то, что проскользнуло мимо пальцев безвозвратно, не было никакого смысла. Ночевать в тот день Павел останется у Маркелова. А утром с унынием посмотрев на батарею пустых бутылок из-под массандровского вина, протянет на прощание руку Аркадию Маркелову, уедет на троллейбусе в Симферополь.
глава 9
Он сидел и слушал через наушники музыку Иона Джонса. Снимков Липовской в альбоме не было, только школьные кадры на катере, когда они двумя классами ездили по Волге. Все фотографии были приклеены или лежали между страницами и не имели отношения к зрелой жизни. Повсюду на него смотрели чистые, и ясные лица близких людей, с которыми было связано его детство и юность. Вот попалась фотография, где он на баскетбольной площадке со Стасом Толчковым. Этот человек стал легендой городского спорта. Не было ни одного спортивного мероприятия, где не возможно было встретить Стаса. Если он сам не участвовал, в соревнованиях, то обязательно судил их. Он не мог жить без спорта. Если бы Павел не знал Стаса родителей, то он бы тогда сказал, что у него мама была «Спортивная площадка», а папа «Стадион». Спорту он отдал всю свою жизнь. Народ ходил на стадион с большим удовольствием, зная, если Стас будет судьёй, то оригинальный его юмор придаст болельщикам массу приятных впечатлений. Он умело мог связать спортивный матч по волейболу или гандболу со своим неповторимым юмором, который помогал болельщикам осыпать штукатурку стен спортивного зала от громоподобного смеха. При этом на качество судейства к нему претензий никогда не было. Стас был одиноким всю жизнь, хотя у него росла дочь во Владимире, но он родился спортсменом, но не отцом. Этого не могла понять его жена, предоставив ему право выбора. «Спорт или семья», не вникнув в его родословную. У него в семье были все спортсмены, и естественно ультиматум жены, в конце концов, разозлит его. Он оставит и её уедет к себе на родину в Зеленый бор, окунув себя всего в гущу спортивных событий, где спорт всегда вносил праздник в жизнь этого небольшого, но красивого и спортивного городка. Он тогда скажет жене:
– У меня на первом месте спорт, а дальше вакансии отсутствуют, так как я зачат, видимо на стадионе. И придёт время, когда таких занятых людей, как я, будут награждать дотационными гаремами. Там, меня ни одна жена не спросит, где я шатался.
Павел встретился в своём городе с двумя своими близкими земляками, когда они приехали в его город на первенство России по гандболу, это Валеру Шиганова и Витю Блохина. Встреча была неожиданной с торжественным настроем. Они не знали, что их знакомый живёт в этом городе. Он же не мог себе представить, что команда из районного центра смогла дорасти до высшего спортивного мастерства. От них он узнает про всю жизнь своего старшего друга Стаса. Позже с ними он ещё не раз встретится на железнодорожных вокзалах Москвы. Незапланированные встречи всегда происходят на большом эмоциональном уровне и оставляют в памяти приятные впечатления. Поэтому эти встречи у Павла были незабываемые.
А со Стасом он встречался год назад, когда на новой работе он привольно три года разъезжал по России на своём красном Фольксвагене. Стас тогда работал тренером по ручному мячу и жил в трёхкомнатной квартире с матерью.
Стас все встречи ознаменовывал новыми анекдотами, которые сочинял сам. Все его анекдоты были не печатной формы, и никогда не носили обид для слушателя. Когда он увидел своего младшего друга около магазина Калинка, узнал Павла и сразу вспомнил, как он носил его на своих, плечах по школьному коридору. Стас вытянул руки вперед своей груди и скомандовал:
– Не двигаться! Стоять на месте!
Затем он вокруг обошёл Павла и начал на ходу рассказывать байку:
– Послал однажды отец своего младшего сына в лавку за алкогольным спотыкачом.
Тот ушёл и не вернулся. Прошло много лет с тех пор. И как – то отец, ковыряясь в саду с граблями, видит, подъехала к его дому роскошная иномарка и оттуда вылезает стиляга из журнала Плейбой.
– Здорово старик, – говорит он. – Помнишь, как двадцать лет назад ты маленького мальчика послал за спотыкачом. Вот видишь, я приехал на Мерседесе, у меня сейчас коттедж трех уровней жена красивая и прислуги полный двор.
Старик с безразличием посмотрел на него, поднял угрожающе грабли вверх, и спросил:
– А где спотыкач ослушник этакий?
После этого он крепко обнял Павла:
– Мне казалось Паха, ты в джазе Нового Орлеана играешь, а ты пролётки бьёшь на берегах матушки Волги.
– Нет, Стас профессиональным музыкантом я не стремился быть, несмотря, что музыку сильно люблю, но меня затянула в своё логово Курская Магнитная Аномалия.
– Прослышаны мы, что ты там ковыряешься в залежах природных ресурсах страны, как роторный экскаватор, но спотыкач всё равно за тобой.
– Где пить будем и когда? – спросил Павел.
– Только сегодня, и обязательно у меня дома на стадионе Спартак. «Сегодня там футбол две новые наши городские команды встречаются», – сообщил Стас. – А меня на трибунах увидишь. Я тебя буду ждать в семнадцать часов.
В назначенное время Павел появился на стадионе Спартак. Стас сидел на полупустых трибунах и смотрел на разминку футболистов.
– А чего болельщиков так мало? – спросил Павел.
– А что в вашем городе хочешь сказать, футбол при заполненных трибунах проходит, – парировал Стас. – Сейчас на высшую лигу народ не вытянешь, а ты хочешь, чтобы на новые провинциальные команды болельщики шли смотреть. Будто на стадионе им будут выдавать благотворительную похлёбку. Нет Паха, те времена прошли, когда мы, чтобы сэкономить десять копеек, лезли через заборы и дырки на матчи при переполненных трибунах. Болельщика отвадили от стадиона, телевизоры да садовые участки. Ну и естественно веяние новой жизни, внесли у многих болельщиков безразличие к спорту. А молодёжи спорт давно не нужен с тех пор, как его сделали платным, а бесплатный спорт не всегда оправдывает себя.
– А куда деваться, сейчас бесплатного ничего нет, – заметил Павел, – как только второй раз окно в Европу прорубили, так и жизнь перевернули.
– Не в Европу окно прорубили, а в Америку, – поправил Стас. – Ладно, распаковывай свой кейс? Будем понемногу заправляться, и наслаждаться великолепной игрой новых команд. Тренера я смотрю, уже накатили по стакану. Вон тот, что в клетчатой рубашке тренер Рубина, Попов, – кивнул Стас на скамейку запасных, – а второй со свистком на груди, – тренер команды КПУСС, Ларин. Сейчас матч начнётся, они заберутся на трибуны, и ты увидишь оперкот одного мальчика Дениса, который обязательно тебя удивит.
Павел слушал и не догадывался, что Стас говорил, тая в себе, смысл своих слов о великолепной игре футболистов и оперкоте Дениса.
Когда на поле выбежала судейская бригада, и команды разыграли мяч с центра поля, Павел сразу понял, что игра будет в одни ворота. В команде Рубин играли молодые мальчишки, которым не было и по восемнадцать лет, а в команде КПУСС бегали атлетически сложенные взрослые мужчины.
– Эти здоровяки порвут сейчас мальчишек, – сказал Павел, протягивая Стасу стопку с водкой.
Стас опустошил стопку и сморщил лоб:
– Не скажи, – эти мальчишки живые и техничные, они на моих глазах росли. Другая команда, совсем новая, они не успели сыграться. КПУСС создал Гоша Ларин, месяц назад. А Рубин – это бывший наш Водник, команда юношей, которая стала старовата для возрастных подгрупп. Для основного состава у них технический уровень слабоват. Вот городская власть и создала из них новую команду, чтобы пацаны не разбежались в разные стороны.
– Денис, что ты делаешь пень дубовый? – вдруг закричал с трибуны на игрока под девятым номером тренер Рубина. – Бегай за тем, к кому я тебя приставил, ломай его игру
– Что он ненормальный, чего он так орёт на своих подопечных? – спросил Павел.
– Подожди это только начало, – сказал Стас, – я же тебе обещал опер – кот показать, ты его увидишь.
Молодая команда Рубин, явно превосходила в технике своих великовозрастных соперников, и игра впервые минуты матча проходила у ворот КПУСС. Было забавно смотреть, как маленький мальчишка, хорошо владея мячом, ловко обводил почти двухметрового дядю. С трибун начали раздаваться смешки и обидные выкрики в адрес игроков КПУСС.
– Дави команду Ларька, – кричали с трибун болельщики. – Ещё раз услышу, по роже получите у меня, – кричал неизвестно кому Ларин.
– Береги свою рожу ошмёток культуры, – чей – то звонкий голос послал Ларину ответ.
– Ах, так, ну погоди у меня гнида, я сейчас Альберта каратиста по мобиле вызвоню, он со всем стадионом быстро разберётся, а бегает он неплохо.
– Не отвлекайся дурень, не то твоим голенастым игрокам сейчас гол вкатят, – вновь бросил кто – то из болельщиков реплику с трибун тренеру КПУСС.
И действительно у команды Рубина возник голевой момент, который не смог использовать вездесущий Денис.
– Денис придурок, – орал уже тренер команды Рубина, – ты, что делаешь паршивец. Гол не смог в пустые ворота забить. На тебя девочки смотрят, ничего от них сегодня не получишь за это. Даю тебе пять минут на исправление ошибки, а чтобы пупырь был в сетке противника.
– Замучаешься, – крикнул ему Ларин, – давай лучше ещё по одной пропустим за ничью?
– Ты пей за ничью, а я за победу, – ответил громко ему тренер Рубина.
Они прилюдно выпили водки, закусив её национальной русской закуской – огурцом, и принялись вновь посылать бранные слова своим питомцам.
Молодая команда молчала на грубые выкрики своего тренера, а другая команда только разводила руками.
– Стас, чего они так себя ведут, – спросил Павел, кивая на тренеров, – на них же публика смотрит, а не дай бог, на видеокамеру их поведение снимут.
– Все знают вплоть до главы администрации, и их бы давно сняли, но никто за копейки тренером работать не хочет.
– Ты же работаешь?
– Я не работаю, я живу здесь. Поэтому я рад любой копейке. С моим возрастом, я нигде больше не нужен. Хотя я бы и сам никуда отсюда не ушёл. Пенсия не за горами.
– Денис пять минут прошло, где гол? – надрывался до хрипоты тренер, – я убью тебя сейчас.
Чернявый симпатичный мальчишка Денис бросился отнимать у верзилы потерянный им мяч, но в пылу борьбы ударил по ноге соперника, который вмиг очутился на газоне. Хватаясь за колено, он заорал благим матом на весь стадион:
– ЁКЛМ, е… ь тебя в душу.
Судья подбежал к Денису и показал жёлтую карточку.
– Стас, а подкованному игроку за нецензурную брань надо красную карточку показывать!
– Нельзя.
– Почему? – удивлённо спросил Павел.
– Команда КПУСС создана на базе культурно просветительного училища. Там играют одни преподаватели.
– Ну и что из этого, что преподаватели?
– Как, что? Они же должны в людские души нести культуру. Вот он до Дениски, частицу своей культуры донёс. А как же иначе? – засмеялся Стас, – наливай по следующей стопке, – сказал он.
Всё это Стас выговаривал с приятным басом так, что на трибунах слышали его речь тренера и болельщики.
– И нам бы Валера не мешало выпить, – сказал Ларин своему коллеге.
– Я с великим удовольствием, – не отказался от стопки тренер Рубина, Попов.
Но им помещал это осуществить Денис. Он забил красивый гол в ворота КПУСС. На трибунах пронеслась бурная волна аплодисментов.
– Вот теперь можно спокойно выпить за красивый гол, – оживлённо предложил тренер Рубина.
– Ты хочешь под мою водку победу свою торжествовать? – спросил разъярённый Ларин, – ничего не получишь. Беги сам в магазин в перерыв и пей, сколько влезет.
– Ну, ты и жмот Ларёк, подавись своей водкой, а мы всё равно победим, – уверенно сказал Попов.
– Попов, спускайся к нам, мы тебе нальём, – позвал Стас тренера молодой команды.
– Хороводник забубённый, – бросил он Ларьку и, перепрыгнув через пустующие ряды, сиюминутно оказавшись на нижних местах около Стаса и Павла.
– Ну, как Стас красивый гол мой Денис забил? – взяв в руки стопку, спросил он.
– Ничего, нам понравился, как Давид Кипиани сыграл в свои лучшие годы, – похвалил Дениса Стас.
– У Кипиани все года были лучшие, – заметил Попов, – Кипиани – это советский Пеле. Если таких бы парочку в команду России, – мы бы весь мир обыграли.
– Вот это русское «ЕСЛИ» и губит нас. «Не суждено нам Валера медали зарабатывать на международных аренах», – твёрдо сказал ему Стас.
– Это почему? – обиженно произнёс Попов, – смотри как ЦСКА хорошо в этом году причёсывает всех на кубке УЕФА. Увидишь, кубок они заберут.
– Мне такая победа радости не приносит. Там половина туземцев играет. Я за такие команды не болею. Ты ещё мне загни, что наша государственная дума выиграла, у бразильского сената и немецкого бундесрата. Не, к чему заграницу подкармливать, – своих футболистов нужно воспитывать. Развалили футбол в стране, сейчас побежали за бугор за помощью. Антанта нам не поможет. Ведь были же у нас свои самобытные футболисты, которые по сто очков форы давали папуасам.
– Вот именно папуасам, но не бразильцам и немцам, – возразил Попов. – Я согласен с тобой, что нет старого красивого футбола в стране и давно уже. А кто виноват в этом? Не мы же с тобой? Обидно у нас в России сто пятьдесят миллионов человек, не можем обыграть Данию, где население пять миллионов и Португалию с десятью миллионами.
– Валера дело не в этом. В Китае народу свыше миллиарда человек, однако, они играют ещё хуже нас. Но китайцы сильны в других видах спорта. У них подход правильный ко многим видам спорта. Но не далёк тот день, когда и они будут громить Россию на футбольных полях. У них земельные площади рисом засеяны. Вот сократят посевы, построят на той земле стадионы, тогда держись вся планета.
Стас прервался и начал молча разливать в стопки водку, а потом продолжил:
– По телевизору больше детский футбол надо показывать, а не волосатые грабли чиновников. Кому это интересно, что наши политики выиграли у Микронезии или Горландии. Федерацию футбола превратили в кузню по ковке долларов. Развалили весь спорт, теперь понты раскидывают, чиновники и депутаты разъезжают по чемпионатам мира, да Олимпийским играм с гнилым заходом, для поддержки наших спортсменов. Так позорно смотреть на это зрелище. Фанаты спорта мне нашлись, патриоты блин фейковые! Поддержите спорт хорошей организацией и денежкой!
…Всё это Стас пылко и громко доносил, до всех болельщиков. В это время их внимание было обращено на него, а не на футбольное поле, поэтому он, не прерываясь продолжал:
– Нечего почётными туристами депутатам выезжать. В следующие выборы, не дай бог выберут в президенты, какого – ни будь астронома или скульптора знаменитого, то все будут звёзды на небе изучать да в космос летать или скульптуры возводить. Дурость нам по ящику показывают, как наши бабы депутатки болеют хором за футбол. Это вообще анекдот всей истории человечества, которому место в книге Гиннеса. Главное берутся анализировать события на футбольном поле и восторженно лживо хлопать в ладоши и приплясывать. Ты скажи, что они могут понимать в футболе? – ткнул он слегка в бок кулаком Попова. – Зачем такая показуха? Вот тебе Валера от чего беды наши берутся в футболе. Если баба – депутат, начинает на всю страну судить о футболе, то нужно задёргивать занавес. И наверняка, она после поражения нашей команды обсуждает в своих кругах о замене тренера, который ни на толику не виноват в поражении сборной, а виновата система.
Попов выпил стопку и похлопал Стаса по плечу:
– Благодарю коллега, – сказал он, – я знаю, что политика и спорт под ручку ходят вместе. Мы далеки от этого и не знаем, что там, в верхах творится, но виноват в провальном текущем моменте, я считаю главнокомандующий. Ладно, пойду своим прокачку сделаю. Сейчас перерыв будет.
– Иди, победы тебе! Да смотри громко не ори, а то охрипнешь – пожелал ему Стас.
Тренер ушёл, как только раздался свисток судьи, предвещая конец первого тайма.
– Я, конечно, в футболе не силён, – сказал Стас, – но будь я у руля Российского футбола, я бы нашу сборную вместо тренировок, ежедневно выставлял играть против тридцати таких игроков, как Денис, поменяв только вратарей, тогда бы польза была и основному составу, и молодёжи. И такие матчи обязательно нужно транслировать по телевизору. Пускай народ, смотрит, кто на что способен. И запретил бы переход футболистам России во все зарубежные команды.
Наши спортсмены проигрывают на международной арене, не из – за отсутствия патриотизма, как многие считают. А потому что они носят в своей душе нищую карму народа, не смотря, что бабок у них, полна коробочка. А по классу игры они не хуже мировых звёзд смотрятся.
– Капризов и запросов много стало не у футболистов, а именно у функционеров, – сказал Павел, – нужно отрабатывать, что получают. Раньше, сборники на семь рублей жили и привозили с чемпионатов ведрами медали всех достоинств. Это была мощь нашей страны, никто не смел, тявкнуть на нас. Знали, какие мы в спорте, такие и в бою. Международный спорт, это, по – сути, мирная война. А сейчас наших соотечественников везде арестовывают по делу и без дела, а наши им ноты с грифом «СЕКРЕТНО» шлют.
– Некому показать Кузькину мать, – сказал сзади сидевший дед – болельщик. – Американцы за двух своих журналистов Бурю в стакане навели, а у нас то лётчиков засадят, то моряков. Парятся там годами, а когда их освобождают, столько себе почестей чиновники вешают, деваться некуда. Они обязаны, не ноты отписывать в таких случаях, а по первому сигналу ударить кулаком по ядерному чемоданчику с кнопкой, а по второму нажать на неё. Тогда будут знать матушку Кузьмы.
– Молодец отец! – похвалил его Стас, – ты, наверное, батюшка Кузьмы? – держи краба, – Стас протянул ему свою широкую ладонь. – Мне нравится ход твоих мыслей. Только буря была не в стакане, а в пустыне. А в стакане мы тебе сейчас наполним.
Стас налил ему водки и протянул кусок ветчины.
– Держи батя чарку, – выпей за того мужика, у которого хватит мудрости, не по чемоданчику кулаком молотить. А за того, который очистит землю от барбосов с оскаленными рожами, что опыляют наш русский народ своими вонюче – вредными примесями.
Болельщик с радостью взял в свою руку стопку и сказал:
– Станислав Викторович, за такой тост маловато будет одной чарки.
– Ну, ты дед даёшь, нам тут самим на один зубок осталось, – потряс он бутылкой с остатками водки перед его глазами.
– А я сбегаю, если у вас деньги есть, – сказал лукаво болельщик, и опрокинул стопку себе в рот.
– Ты видишь Паха, как прост и находчив русский мужик? – кивнул он на болельщика, – я недавно в кафе с подносом подхожу к столику, сажусь обедать. Приступаю, есть первое, а передо мной сидит, навроде этого, – кивнул он на деда, – ухарь в спортивной футболке без рукавов, а поверх галстук повязан, какие клоуны одевают в цирке. Смотрю у нас вторые блюда одинаковые, – шницель с макаронами и кефир рядом стоит. Он смотрит на меня с сытой рожей, и спрашивает:
– Шницель будешь есть? – вроде как свой мне предлагает, – я говорю, нет. А он, недолго думая своей вилкой, хвать мой шницель и откусил его. Я рот открыл от удивления. Хотел, было, ему в лоб заехать, но быстро сообразил, что сам хохмач такой же. В душе улыбнулся, но виду ему не показал. Доел рассольник, – макароны отставил, приступил к кефиру. Глоток отпил из стакана, но два глотка слюны своей напускал, и отодвинул стакан немного от себя, показав этим, что не хочу его пить. Спрашиваю мужика, кефир будешь? Он недоверчиво и испытывающее уставился на меня, смотрю, а рука его к своему стакану тянется. Испугался, что я в отместку его кефир выпью. А я ему свой стакан прямо перед носом бац. Пей, говорю, пей, – я уже наелся. Вышел на улицу, подошёл к газетному киоску, попросил у Тони наклейку, какую-то детскую коричневого цвета по рублю кружок. Прямо там у неё вырезал ножницами и наклеил себе на язык. Смотрю, вышел охотник за чужими шницелями. Спрашиваю его, вкусно было? Он в ответ утвердительно отрыгнул, поглаживая себя по животу, и говорит:
– Да спасибочки очень вкусно, а у вас аппетит очень слабый. Витаминов нужно больше пить. В кефире их много находится.
– Я ему отвечаю, – в том кефире витаминов, который ты выпил, было больше, чем ты думаешь. Говорю, что страдаю больше двадцати лет твёрдым шанкром, и показываю ему язык.
Он интересуется, что это такое?
Стаса в это время окружили другие болельщики, зная, что любой рассказ его заканчивается бурным смехом.
– Стас, а что это такое, твёрдый шанкр? – спросил его кто – то из толпы.
– Вот и он у меня про это спросил, – засмеялся Стас. – Говорю ему, что это неизлечимая сифилитическая лейкодерма. Объясняю популярно, что вместе с кефиром он моих соплей отведал полстакана. Он от такой новости аж красными пятнами покрылся, и зрачки от испуга, наверное, к темечку закатил. Потом резко подпрыгнул на месте и вприпрыжку побежал в кусты. Это надо было видеть, я таких глаз в жизни не видел.
Все знали, что Стас мастак на подобные приколы, и громкого смеха не последовало.
– Бомжа, какого – то ты Стас напугал, ему эти болячки по хрену, – сказал дворник стадиона, – у них у каждого заразы в ассортименте.
– Не скажи Арсений, бомж бомжу рознь, – сказал Стас.
– Тебе Станислав Викторович надо было его проверить, может, он околел там, в кустах, – рассмеялся дед, после выпитой водки.
– Может, и околел, но ненадолго. На следующий день, на Московском вокзале сидит в своём галстуке на ступеньках входа в метро и просит с иконой милостыню на лечение страшной болезни. Всё лицо и руки у него разукрашены марганцевыми пятнами и жалобно просит:
– Подайте Христа ради.
Кто мимо него проходит без вклада в его кепку, он вдогонку им угрожает вслед:
