Kitabı oku: «Возврат зла. Остросюжетная библиотека», sayfa 7

ГОРШОК ВДРЕБЕЗГИ – ЦВЕТОК В ПЫЛИ

Платон на следующий день сидел на лавочке возле главного входа детского дома. Каждый ребёнок, проходивший мимо него, уважительно здоровался. Он ждал Людмилу Ивановну и смотрел на дорогу, которая вела к парадному входу, детского дома.

Она появилась в своём сарафане, тёмных очках и шляпе с большими полями, лежавшими на её плечах.

Увидав его на полпути, она ускорила шаг.

«Сейчас что – то будет» – подумал он.

Когтей она выпускать не стала, но вместо приветствия накинулась на него с нелицеприятным словом:

– Ты сволочь и обманщик Винт. Вчера мне голову забивал о биологических процессах, а сам влил в меня всякой бурды и исчез. А если бы я кони откинула в одиночестве? Что ты на это скажешь?

– Я не знал, что ты такая привередливая в натуральных продуктах. Если мёд – можно сказать пища богов, для тебя бурда, то не знаю, что тебе и сказать. Но мне известно, что продукция пчеловодства целебней твоей греческой валерьяны, которой ты меня напоила месяц назад.

– Выходит ты мне отомстил? – сняла она очки с носа, – а я думала, ты меня за вчерашнюю работу приласкаешь. Ты Серёжа провёл меня, как сопливую девчонку, – надула она губы.

– У меня и в мыслях не было мстить тебе, а вот ласкать красивых женщин я предпочитаю не на сломанном диване, а на ортопедической кровати. И это не каприз, а состояние моей души.

– Ну ладно, займём для ясности, – сказала она. – Я посмотрю на дальнейшее твоё поведение. Так и быть кровать я такую куплю, – после этого она заразительно засмеялась.

«Нет ну точно она чокнутая дама, – пронеслось у него в голове, – все права на меня хочет получить. Да она здесь мне прохода не даст. Зачем я её затравил огромным валютным вкладом и домиком на берегу моря? Если до полного упора буду работать в детском доме, то она мне прохода не будет давать. Теперь положение надо срочно исправлять. А, вот как, надо подумать?»

Он оторвался от своих мыслей и укоризненно посмотрел на неё. Она тут же прекратила хохотать и, сделав умный вид, сказала.

– Я за день выспалась вчера, а ночью думы всякие лезли. Думала, много про тебя. Я хорошо понимаю, что такие, как ты свои семьи не бросают. Ты, наверное, идеален во всём, тебя не с космоса, случайно, десантом скинули на землю?

Пришло время смеяться ему.

– Да я сын галактики! Приближённый к богу! Неужели не понятно? Так что бережно относись ко мне и с глупостями не приставай?

– Инжир тебе в зубы. Ты своей жизненной позицией открыл мне глаза на новую жизнь. Во всяком случае, со старой жизнью покончено, уж больно некачественная она у меня была. А теперь хочешь, отшить меня. И не жди. Кусочек ласки я у тебя в погожий денёк всё равно отниму.

– Эх, Людмила Ивановна, – встал он с лавки, – ты не женщина, а реакционный элемент, хотя и свой в доску. Положится на тебя можно!

– Каков нахал, какой хамелеон! – покачала она головой, – во времена матриархата тебе кое – что точно бы отрубили. А сейчас пошли в актовый зал, представлять тебя детям будем с Людмилой Фёдоровной. Она мне сегодня звонила, сказала, что на сцену поставили теннисный стол. Будешь показывать им мастер – класс.

А с кем, – изумился он, – с тобой что – ли? Не могла мне перезвонить, я бы ветеранов пригласил для такого дела.

– А Янка не подойдёт?

– Это был бы вариант, – почесал он пальцем щеку, – но Янка ягоды ест и в речке купается.

– Ошибаешься, через десять минут она будет здесь. С этим братиком Валерой, достойного отдыха у неё там нет. Замучил вчера её за один день дворовыми работами, а дома посуда немытая. Вот она утром сегодня и сбежала оттуда.

Их беседу прервала Людмила Фёдоровна.

Из открытого окошка она окрикнула Людмилу Ивановну, как – бы не замечая Сергея Сергеевича, и велела следовать в актовый зал.

В зале было человек тридцать, включая и воспитателей. На сцене стоял один стул и старый стол для настольного тенниса, а на нём лежали две ракетки – по советским ценам они стоили рубль двадцать пять. Людмила Фёдоровна ходила уже по сцене, куда пригласила и Платона.

Перед тем как ему забраться туда Людмила Ивановна шепнула ему на ухо:

– В добрый путь, Платон! – после чего села на свободное место в первом ряду.

Он был спокоен и приветлив, разглядывая детей со сцены, выискивая глазами в основном малышей. Но в зале находились те дети, которых играть научить, можно было, но на результат надежд никаких не было. Настроение у него чуть упало. Когда в зале восстановилась тишина, слово взяла Людмила Фёдоровна. Она улыбалась и смотрела то на детей, то на Сергея Сергеевича.

– Ну, вот дети, ваши пожелания, наконец, то сбылись. Вы давно нас с директором одолевали открыть секцию настольного тенниса в детском доме. У нас были проблемы, тренера приходили, но они откровенно признавались, что с настольным теннисом плохо знакомы. Не хотелось вам вместо опытного тренера, подсовывать кота в мешке. А после посещения краеведческого музея Владимира Ивановича осенило, когда он увидал там портрет Сергея Сергеевича, – показала она ладонью на Винта. – Это очень, прекрасный тренер, он является основателем настольного тенниса в нашем городе. Множество его воспитанников уже работают тренерами, не только в нашем регионе, но и по городам России. Он создавал такие команды, которые громили в Пекине китайцев. Будем надеяться, что с таким тренером и вам в скором будущем придётся померяться силами с китайцами.

После этих слов у Платона, поплыли круги перед глазами. Ноги обмякли, и он чуть не упал со сцены, но выручила спинка стула, на которую он опёрся. В ушах на мгновенье, что – то перемкнуло, и голос её пропал.

«Да что же это такое творится, неужели все Людмилы похожи на Людку – Мутовку? – терзался от набежавшего конфуза. – Зачем так нагло врать детям? Китайцы непобедимы! И это известно всем, кто хоть чуточку интересуется спортом».

Очнулся он, когда она села на стул, на который опирался. Платон думал, что это бред уже окончен, но тут с места встала Людмила Ивановна и, повернувшись к залу, сказала:

– Вам детки очень повезло. У вас тренер будет не абы кто! Это легенда Советского и Российского спорта! Он Чемпион мира и Европы в прошлом! Неоднократный участник олимпийских игр, ему преклоняется вся мировая элита настольного тенниса!

Этого он вытерпеть уже не мог. Оторвавшись от спинки стула, он прервал её.

– Людмила Ивановна, – можно я поправку внесу в ваше выступление. Вы очень сильно превысили мои заслуги.

Но она не дала ему раскрыть перед присутствующей публикой свои «реалии», и продолжила:

– К тому же он до невероятности скромен. Не любит, когда его возносят до небес. Хотя не исключаю возможности, что он спустился к нам оттуда.

Людмила Федоровна, не подымаясь со стула, повернулась в его сторону и пристально посмотрела на него, будто выискивая нимб над головой. А Людмила Ивановна в это время вытащила с кармана сарафана белый целлулоидный мяч и махнула рукой своей дочери, которая появилась в зале две минуты назад.

– Сейчас вы наглядно убедитесь в его мастерстве.

Он вам покажет мастер – класс со своей воспитанницей, которая у него занимается всего лишь два месяца.

…Яна прошла на сцену со своей ракеткой и поздоровалась с Людмилой Фёдоровной и своим тренером. Яна не подвела его и выполняла без ошибок все указания, которые он ей давал. После десятиминутной разнообразной игры им все дружно захлопали, и сцену обступили дети желающие записываться в секцию. Некоторые рвались к столу и старались повторить элементы, которые им только что показывали. Запись вела Людмила Ивановна, и каждому ребёнку она давала напутствие.

Вскоре воспитатели забрали всех детей на работу. В зале остались только две Людмилы, Яна и Платон.

– Как дети оживились, когда увидали вашу игру, – без ложности сказала Людмила Фёдоровна, – я не соображаю в этом ничего, но мне тоже очень понравилось. Вы хоть довольны Сергей Сергеевич, своим выступлением? – ласково посмотрела она на него.

В это время, раздался звук падающего предмета, после чего Людмила Ивановна залезла под стол.

– Что – то потеряли Людмила Ивановна? – спросила Людмила Фёдоровна.

– Авторучка куда – то закатилась, – не вылезая оттуда, проворчала она.

– Лучше бы ты дурость свою потеряла, – повышенным тоном заявил Платон.

Он был не в себе и зло сверкал глазами.

Янка неожиданно хихикнула и похлопала в ладоши.

– Ты где научилась незаслуженно раздавать Чемпионские титулы? – не переставал возмущаться он. – Какие Олимпийские игры? Я кроме стран СНГ нигде не бывал и то в Советское время. Это ты про свои сковородки можешь заливать клиентам что хочешь, а меня не касайся.

Он повернулся к Людмиле Фёдоровне.

– И вы тоже хороши. Китайцев с Пекином приплели. Китайцы пока непобедимы. Откуда вы почерпнули такую информацию? Или тоже сковородками торгуете? Дети сейчас заглянут в интернет и поймут, что тренер у них мифический.

У Людмилы Фёдоровны от неожиданности пропал дар речи. Она не могла понять, при чём тут сковородки? Но из слов Платона поняла, что Шабанова неверно зачислила его в легендарную личность. А значит и про Китай она выдумывала им вместе с директором.

Гордеева сжала губы и словно лазером прожгла своими глазами, ложного информатора, которая не думала покидать своего укрытия.

– Как не красиво Людмила Ивановна вы поступили. Не ужели трудно понять, что своими выдумками подставили меня и Сергея Сергеевича.

– А, – а, – я, – я, – не нарочно. Бывает ложь во спасение, и бывает ложь ритуальная. Глядишь Сергею Сергеевичу, удача подмигнёт здесь. Вот меня чуток и повело в сторону. Моя ложь – экспромт, – только из благих намерений.

– Удача за тем, кто работать любит и может, а ты сиди здесь или сковородками иди, торгуй, – выразительно сказал он ей.

Ему хотелось рассмеяться, строгость его была напускная, но она позволит теперь, как он думал соблюдать дистанцию между ним и Людмилой Ивановной.

Он вышел из зала, следом за ним последовала Людмила Фёдоровна.

– Сергей Сергеевич, – окликнула она его.

Он остановился и повернулся к ней.

Приблизившись к нему, она вскинула голову.

Руки её скользнули к его груди и начали крутить пуговицу на рубашке.

– Вы уж простите меня Сергей Сергеевич, я не думала, что она такая выдумщица. Это же надо придумать вам заграничную спортивную хронологию. Вы же знаете её давно, зачем тогда прислали к нам работать?

– Я её знаю ровно три месяца. А прислал, потому что выполнял вашу просьбу. Вы же говорили, что у вас острая необходимость в спортивных работниках. Какой она работник мне неизвестно, но на наборе в клубе, откуда месяц назад я ушёл, она показала себя на пять с плюсом.

– Вы обязательный мужчина, спасибо вам! Не забыли моей просьбы. Людмила Ивановна излишне инициативна, а когда дело доходит до внедрения её предложений, она бесследно исчезает. Она же сейчас не своими обязанностями занимается, а смотрит за группой взрослых ребят, которые у нас работают всё лето и получают за это зарплату, через центр занятости. Мы её не напрягаем, даём ей освоиться, а она пообедает и только её и видели. Вы уж поговорите с ней, чтобы она свою дисциплину подтянула. Директор если выйдет с отпуска и заметит за ней нерадивость к работе, уволит её и непросто так, а с огромным треском! И с ребятами панибратство пускай отставит. Чудить с ними нельзя, а то после плакать будет.

Он покосился на её пальцы, теребившие его пуговицу. На этот раз она руку не отдёрнула, как это было у него дома, а только сказала:

– Привычка и ничего с собой поделать не могу.

– Если она доставляет вам удовольствие, то вашему визави вдвойне это приятно, – ответил он. – Хорошие привычки – это не порок, а услада для души. И в следующий раз не извиняйтесь. А Людмила Ивановна моя бывшая коллега, с которой я отработал всего месяц. И я не уверен, что чем – то воздействую на неё. Но знаю, что на неё обижаться нельзя. Она не от мира сего и думаю, ей тяжко придётся с детьми. Но зато нам с ней будет всем весело. А девочка, которая показывала мастер – класс, её дочь Яна. Она будет заниматься здесь, и выступать под флагом детского дома.

– Совсем, замечательно! – убрала на этот раз она руку с его груди. – Может, при дочери она будет вести себя по – иному. А вам нужно пройтись по спортивным магазинам, посмотреть, что потребуется для полноценных тренировок, и выписывайте счёт по безналичной оплате. Наши реквизиты возьмёте у секретаря. Директор выделил на теннис восемьдесят тысяч. Хватит этой суммы? —

– Вполне, – обнял он её от радости.

Она не оттолкнула его, – она просто замерла. Её глаза встретились в этот миг с выходящей из зала Людмилой Ивановной и её дочкой.

– Ещё как хватит, – радовался он, не замечая позади себя свою коллегу. – На эти деньги мы и столы купим и весь остальной инвентарь.

– Складывать, найдёшь куда? – послышался позади ревностный голос Людмилы Ивановны.

Он тут же освободил Людмилу Фёдоровну из своих объятий, и развернувшись на сто восемьдесят градусов, сказал:

– У тебя комнатку попрошу, – и пошёл к секретарю за реквизитами.

В приподнятом настроении Сергей Сергеевич вышел из детского дома. Задержавшись около парадного входа, он открыл папку и положил туда лист с реквизитами. В это время у него над головой что – то пролетело и ударилось об асфальт. Он не напугался, от внезапности, но посмотрел на предмет свалившийся сверху. Там лежал горшок в дребезги и жёлтый цветок, валявшийся в пыли. Он задрал голову. На втором этаже было открыто окно.

«Либо ветром сдуло, либо Людмила Ивановна прибегла к тяжёлой артиллерии – подумал он. – Кроме неё, Гордеевой и секретаря на этаже никого нет».

По его логическому раскладу выходило так:

– Гордеева не позволит, – секретарь побоится, – остаётся Людмила Ивановна – диаметрально противоположная женщина, от которой ждать можно было, чего угодно. Он тогда не знал, что в кабинете директора строители производили капитальный ремонт. И только чуть позже, на день учителя, он точно узнает, откуда летел горшок.

НЕУСТОЙКА

С оборудованием сработали очень оперативно. На следующий день привезли новые столы из магазина, остальной инвентарь заказали в Москве на фирме «СТИГА». Столы установили в ванных бассейна. Но, как назло, в продаже не оказалось нормальных сеток, а старые сетки были совсем не пригодны. Ребятам, да и Винту столы опробовать хотелось немедленно. Выручила Людмила Ивановна. Она в присутствии Людмилы Фёдоровны заявила:

– Завтра я съезжу в Ольховскую сельскую школу, где я раньше работала и привезу оттуда две сетки, десять коробок мячей и пять ракеток. Я там с детишками в каникулы соревнования проводила. Весь инвентарь принадлежит не школе, а лично мне.

– Ты и там работала? – с удивлением посмотрел на неё Винт, – там, как мне кажется, и детей никого не осталось. Знаю, что человек пятнадцать возят учиться в Знаменку на автобусе. «И кем ты там была в школе?» – спросил он.

– Директором!

– Школы? – не переставал удивляться Платон.

– Школьного лагеря! – гордо заявила она, – почти месяц там проработала.

– Мы таким методом своих студентов по сельским школам передаём на лето, – пояснила Людмила Фёдоровна, – а Ольховская школа работает, но там остались только начальные классы. И если вы нас Людмила Ивановна выручите, то получите стимулирующую премию в этом месяце.

Она моментально зарделась, но глаза с синевато – мутным оттенком остались неподвижные, как у манекена.

Шабанова посмотрела на время.

– Сейчас уже поздно, но завтра хорошо бы было, в Ольховку доехать с Сергеем Сергеевичем на его машине. Добираться до неё автобусом в жару больно муторно.

– Вот он стоит, договаривайся с ним, – сказала Людмила Фёдоровна, – а бензин я оплачу.

– Я не против поездки, пускай назначает время, и поедем, – без пререканий согласился Платон. – Только я сомневаюсь, чтобы в этой глухомани был стоящий инвентарь. Скорее всего, это раритеты с советских времён.

– Ну как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят, – сказала она, – а как только сетки появятся в наших магазинах, так сразу и купим.

Поездку назначили на девять утра.

На следующее утро он в назначенный час подогнал машину к её подъезду. Долго себя ждать она не заставила. В своей широкополой шляпе, шортах и топике, который оголял её пупок, она села в машину. В ноги она поставила баул, как ему показалось, хорошо заполненный чем – то.

– Что в бауле? – спросил он.

– Бутылки пластиковые, – ответила она, – молока там у одной бабки куплю. Если хочешь, и тебе возьму.

– В моём возрасте молоко вредно пить, хотя не скрываю, до некоторых пор оно было для меня лучшим напитком.

Он завёл машину и они, минуя центр города, вышли на объездную дорогу, где было разветвление на Ставрополь и в сельские населённые пункты. По указателю они повернули на нужную трассу, которая вела в Ольховку.

Полпути они ехали молча. Первой нарушила молчание Людмила Ивановна:

– Ты почему Сергей Сергеевич со мной последние два дня не разговариваешь? Неужели до сей поры дуешься на меня за золотую рекламу, которую я нарисовала этим уродцам в актовом зале. Настоящий мужчина меня бы щедро отблагодарил за этот дружеский шарж, а ты даже пончика не купил. А я из кожи вон лезу, чтобы создать для тебя прекрасные условия на новом поприще. Не злись? – положила она ему свою руку на колено.

Увидев впереди придорожное кафе с вывеской «Русский аппетит», он притормозил машину.

– Сиди, я сейчас приду, – бросил он ей.

В кафе играла тихо незнакомая ему иностранная музыка. Столики пустовали. За барной стойкой скучал мужчина похожий на узбека. Увидав посетителя, он моментально взбодрился:

– Что будем кушать? – спросил он, отгоняя назойливую муху полотенцем.

– Ничего, а вот три пирожка с шампиньонами заверните. У меня в машине женщина от голода погибает.

– Возьмите больше, – настаивал узбек, – пирожки эти у нас в пыль уходят, только до обеда по сотне продаю.

– Ей и трёх хватит, – недовольно ответил он и положил на тарелку сто рублей.

Тот подогрел три приплюснутых пирожка в микроволновой печи и завернул их в салфетку.

– Приятного ей русского аппетита! – пожелал узбек.

Пирожки были горячие и прожигали пальцы. Он положил их перед ней на панель салона автомобиля, и предупредил, чтобы она не обожглась.

– Критика моя выходит на тебя подействовала, – взяла она пирожки, от которых исходил пар.

Сложив все пирожки в одну стопку, у неё получился трёхслойный пирог, который она поднесла ко рту.

…Он уже догадывался, что она будет кусать их все одновременно. И пожалел, что не взял больше пирожков. Ему любопытно было узнать, как бы она стала расправляться с пятислойным пирогом. Но его любопытство сразу пропало после того, как она проглотила пирог. Он не мог наблюдать за её широкополой шляпой, как она поглощала пирожки, но, то, что не разжёвывала их, было ясно. Потому, что и минуты не прошло, как она выкинула в пепельницу салфетку и сказала:

– Очень вкусно, но мало!

– У тебя, что яма желудка? – приподнял он полу, у её шляпы, – тридцать три жевательных движения нужно делать, а ты как пиранья одним махом истребила все пирожки, тем более горячие. Вкус грибов, наверное, не почувствовала?

Она рассмеялась и сказала.

– Откровенно сказать, я грибы приняла за ливер. Грешным делом подумала, что ты решил меня вместо настоящих пирогов накормить малюсенькими пончиками. Хотя они мне по вкусу пришлись. Спасибо тебе! И ещё мне понравилось, что ты меня назвал пираньей. Экзотическим ужасом отдаёт. Называй меня всегда так. А пирожки хороши!

– Ладно, на обратном пути ещё возьму, если не наелась, – и он нажал на педаль газа, сорвавшись с места.

– Ты куда, так разогнался? – остановила она его. Ольховка сразу за кафе стоит, а дальше Солнцево и Герасимовка.

– Я по этой дороге ни разу не ездил, – развернулся он, – мне раньше казалось, до твоей деревни километров тридцать будет, а по спидометру восемь выходит.

– Ольховка не деревня, а село, – поправила она его. – Видишь, церковь стоит, а рядом сельсовет с российским флагом. Вот нам к нему нужно проехать. Там ты меня подождёшь, а я схожу в школу и за молоком. Можешь для интереса заглянуть в местные магазины. Если увидишь там вино Золотая балка, купи не поскупись. Обмоем инвентарь. Уверяю, он тебе по душе придётся.

– Что ты можешь соображать в инвентаре для настольного тенниса, если ты тренер по волейболу и не знаешь, ничего о профессиональных мячах «ГАЛА». Ты что в детском саду работала всю жизнь с резиновыми мячиками? И про Золотую балку забудь, её у нас в городе нет, а тут в деревенском сельмаге для нас с тобой выставят. Держи карман шире.

– Ты чего разворчался, – добродушно произнесла она, – не хочешь покупать, – бог с тобой. Я обойдусь молоком. А мячи мне по хрену какими играют, прыгают и ладно.

…Он припарковал автомобиль около сельсовета.

Людмила Ивановна сбросила свою шляпу и, взяв сумку, и словно знаменитая модель, важно вышла из машины. Не спеша закрыла дверку, она величественно обвела вокруг площадь, которая являлась центром села.

Увидев знакомую тётку, вышедшую из магазина, помахала ей рукой, после чего направилась навстречу ей.

Они о чём – то с ней начали беседовать, затем к ним подошли ещё две женщины и мужик с пустой корзиной.

Винт обратил внимание, что все селяне, стоявшие с Людмилой Ивановной, будто сговорившись повернули головы в его сторону. Он тут же вышел из автомобиля и направился к крыльцу, с вывеской «Продукты».

Проходя мимо кучки селян, в центре которой находилась Людмила Ивановна, с ним все почтительно поздоровались. Он ответил им вежливо на приветствие и не меняя направления, подошёл к крыльцу магазина. И вдруг позади его, раздалось:

– Дорогой, не забудь купить, вина хорошего и что ни будь на десерт? Помни, у нас сегодня столик на двоих намечается дома!

Он остолбенел от внезапности, и замедлил шаг. Понятно было, что она представила его своим мужем. Послать её подальше от «любимого», вместе с её столиком на двоих, у него воспитание не позволяло. А повернуться к ней и сказать «хорошо дорогая», у него на это артистизма не хватало. Поэтому он обошёлся только отмашкой руки.

Войдя в магазин, он обомлел на полке стояли недорогие Массандровские вина, дешёвый миндаль и крымские груши.

– Откуда такое богатство? – поинтересовался он у продавца.

– Из Крыма вестимо, – ответила продавец, – вы не первый удивляетесь нашему прилавку. Два года назад обзавелись магазином. Вот нас крымские родственники регулярно снабжают своим товаром. И нам хорошо и народу приятно. «А вы что желаете?» – спросила она.

– Золотую балку бы не мешало, но вижу у вас Массандра есть, тогда давайте бутылочку, килограмм груш, килограмм миндаля и килограмм фиников.

– И рулон туалетной бумаги возьмите, – прошептал ему кто-то сзади. Он обернулся. Позади него стоял мужчина с корзинкой, который крутился минуту назад около Людмилы Ивановны.

– Это не обязательно, – нахмурился Платон.

– Жинке пригодится, а то она у нас в прошлом году в школьном туалете ежедневно в течение трёх недель тырила её. Я там завхозом работаю, замучился закупать бумагу. А перед уходом ёршик спёрла, для чистки унитаза.

– Она мне не жена, – отрезал Платон, – и туалетную бумагу Людмила Ивановна покупает в Секонд Хенде.

Мужчина в брезгливой и глупой улыбке скривил рот.

Продавец не спешила отпускать быстро покупателя. Она взвешивала медленно и прислушивалась к разговору мужчин.

– А зачем тогда Массандру берёшь с десертом?

– Вам в письменном виде написать или на слово поверите, – начал нервничать Платон.

– Вы не обижайтесь на меня, просто хочется пообщаться с новым человеком. Не жена, так не жена. Мне всё равно. Но если бы Людка туалетную бумагу не воровала, осталась бы в школе работать. Поэтому её уволили, как не выдержавшую испытательный срок.

– Я уверяю вас, – доказывал он завхозу. – Мы с ней всего лишь коллеги. Работаем вместе в детском доме и приехали сюда в школу по делу. У неё здесь личный инвентарь для настольного тенниса остался, она хочет его забрать.

– Да у нас отродясь в настольный теннис не играли. Летом в лапту да в городки гоняем. Зимой дома сидим около телевизора. И в наш спортивный зал теннисный стол не влезет. Там два мата лежат, канат к потолку подвешен, да самодельную шведскую стенку присобачили. У меня в доме спальня и то больше, нашего спортзала. В начале июня она приезжала к бабке Годуновой с полным баулом, а уж что было в нём мне не известно. Но уезжала она на автобусе с пустым баулом. В руке лишь бутылка молока, полуторку держала

– Спасибо за информацию, – сказал Платон, после того, когда взял товар и расплатился за него. – Мне повезло, что встретил вас. И, пожалуй, рулончик бумаги я приобрету на всякий случай. Память ей всколыхну, – и положил на прилавок пятирублёвую монету.

– Да вруша твоя Людка, Тимофеевич, – сказала продавец, – ты посмотри мужик какой справный, – подавая ему рулон туалетной бумаги, – не может быть у неё мужа с такими умными глазами. А если я ошибаюсь, то вырви мне глаз!

– Не ошибаетесь! – расплылся в улыбке Сергей Сергеевич и, забрав покупку, вышел из магазина.

– Доброго здоровья! – пожелали ему вслед селяне.

«Всё – таки учтивость на селе ещё осталось», – подумал он и направился к машине.

Людмила Ивановна появилась минут через двадцать. В руке у неё был всё тот же клетчатый баул.

«Точно наплела про инвентарь, – осенило его, – притащила меня, чтобы свои дела провернуть».

– Заждался? – спросила она, поставив сумку на переднее сиденье.

– Да вроде не очень, – подозрительно посмотрел он на неё, – скучать не пришлось. До церкви не дошёл, но в информационном бюро пришлось побывать.

– В сельсовете что – ли?

– Нет, твой Дорогой, покупал провиант для сегодняшнего семейного праздника, а вот, состоится он или нет, всё зависит от содержания твоего баула. Показывай инвентарь? «Жёнушка любимая» – обрушил на неё он свой сарказм.

– А что мне понравилось! Видел бы ты, как у этих товарок челюсти отвисли. Они же меня на Василии Тимофеевиче в прошлом году сватали. У которого дом здоровый и велосипед тридцатилетний Харьковского завода в сенях стоит. А главный его недостаток, непьющий, – значит зануда и скупердяй.

– Это который завхоз школы? – спросил он.

– Он самый, – и она достала из баула вначале два комплекта сеток и пять новых ракеток, которых в «Сибири» было не счесть.

Он ничего не говорил, а только наблюдал за ней, как она перебирает инвентарь, но когда она выложила целую гору коробок японских мячей, он ей сказал.

– Не вытаскивай больше ничего, мне этот инвентарь знаком.

– Тогда всё, – сказала она, и, достала из баула полутора литровую бутылку молока, осушив её до дна.

– И где ты всё это приобрела? – спросил он у неё, когда она утолила жажду молоком.

– В Знаменке в прошлом году в сельмаге купила? – думала привить здешним детям любовь к настольному теннису.

– А в том сельмаге случайно топлива для ракет не продают?

– В сельмаге не продают, – не поняв его иронии, ответила она, – но заправка рядом есть.

Платон, порывшись в своём пакете, достал оттуда пакет с финиками:

– Будешь их, есть по пять штук каждый день. Финики питают мозг и стабилизируют память.

– Финики я люблю, – приняла она пакет, – только твоя доза не для меня. Я их сегодня же все убаюкаю.

Затем он извлёк рулон туалетной бумаги. Поднёс его вначале к носу Людмилы Ивановны, затем бросил рулон ей в баул:

– А это тебе привет от твоего завхоза!

После чего он застегнул молнию на бауле:

– Я опытный специалист в настольном теннисе. Я понимаю, тренировочная ракетка массового пользования фирмы «Корнели» может случайно затесаться в сельмаг, но мячи и сетки, которые используют на Чемпионатах мира и Олимпиадах, не только в сельмаге не увидишь, но и в Московских фирменных магазинах не всегда найдёшь. К тому же такие сетки это эксклюзив – новинка. Они на российском рынке появились всего полгода назад. Если верить твоим словам, то выходит Знаменский сельмаг напрямую работает с Японией. Совсем здорово!

Она захлопала глазами и, склонив низко голову, почти вползла в машину, села на переднее сиденье и натянула на голову свою шляпу, которая в данный момент спасала её от стыда.

Он раздражённо положил баул ей на колени:

– Зачем ты врёшь мне? Я лично вместе с Александром Андреевичем ездил на нашем автобусе за этим инвентарём в Москву в фирму «АТЕМИ».

– А, – а, – я, – я, – начала заикаться она, после чего её прихватил приступ кашля. Но он был не естественный, а вызван искусственно, чтобы она могла в этой паузе оценить ситуацию и найти в своё оправдание нужные слова.

– Свалил всё в одну кучу, финики с каловой бумагой, сковородники с авоськами. Я тебе, что член-корреспондент академии наук разгребать твои речи. Ну, выпотрошила немного склад Ходжи, пускай ключи не раскидывает где попало. С него не убудет. Зато мы Дорогой мой, получили внеочередную материальную компенсацию за неустойку.

Он задумался и, поняв, что в чём – то она и права достал из своего пакета бутылку Массандры и передал ей в руки:

– Положи в баул. Может ты и правильно сделала. Он меня обворовывал на протяжении долгого времени. Но всё равно воровать не хорошо!