«Доктор Гарин» kitabından alıntılar, sayfa 2
Первый день похода прошёл сумбурно
настоящая надежда пообноситься не может, её невозможно снять, выстирать и надеть снова. Ибо, как только ты её снял – перестал надеяться! И это уже не надежда, а одежда. Подлинную надежду надобно и грязненькой любить!
“Чудо всегда рядом. И оно так же естественно, как сама жизнь. Я поверил в книгу. И белый
Дональд нетерпеливо забарабанил кулаками по столу. Вторая подавальщица подвезла ему литровый стакан кока-колы со льдом, порцию жареных куриных крылышек с картошкой и кукурузой и облитое жидким шоколадом мороженое. Он вывалил в чашу крылышки, мороженое, залил всё кока-колой, схватил ложку и стал громко перемешивать. Закончив, отшвырнул ложку, сцепил руки, прочитал благодарственную молитву, взял чистую ложку и принялся жадно хлебать из чаши. – Вот аппетиту кого надо завидовать! – с улыбкой произнёс Сильвио, обращаясь к Владимиру. – Это не я, – ответно улыбнулся тот.
Да. Взрослость, честно говоря, заебала. – Маша взяла рюмку с водкой. – Меня тоже, – вздохнул Гарин, беря свою рюмку. – Вокруг всё такое… как сказать… острых углов меньше не становится. Мало к чему можно спокойно прислониться. Только книги и успокаивают
Покойный Моно был прекрасным астрологом, но желчным человеком. Он не любил людей. Характер. И я знал, что характер однажды подведёт его. Граф смолк на мгновенье, перебирая пальцами в воздухе, словно подыскивая слова. – Собственно… и подвёл!
Потому что, имея абсолютную веру в правильный путь, мы формируем этот путь. И не только путь! Мы формируем и мир вокруг нашего пути. Имеющий веру способен раздвигать горы.
А когда открыл глаза, увидел маленькую, с куклу Барби, обнажённую и невероятно красивую женщину, лежащую на монолите иссиня-чёрного лабрадора, переливающегося на искусственном солнце. Женщина была цвета тёмного шоколада. Белки её миндалевидных глаз сверкали. Пропорции крошечного тела были обречены вызывать восхищение. Чуть вытянутое лицо на тонкой шее заставило Гарина вспомнить бюст царицы Нефертити в берлинском Пергамоне. Её крошечные полные груди воздымались при дыхании. Смоляные волосы красиво кудрявились на голове. Живот выдавался, как у беременных.
скую жизнь. Чтобы разбираться в ней, надо ей владеть, как эта Матрёшка, либо быть одним из этих мужиков. Нельзя прийти посторонним всему этому и сразу всё понять и принять. Агафья, кобыла вековая… Ксюха, мокрохвостка… Ермолай – это закрытый, герметичный мир. Нам из него достаётся лишь творог, молоко, мясо, хлеб… хотя хлеб давно уже пекут в городах… А чего же хочет этот мир от нас? Денег? Они ему не очень-то нужны. Внимания, заботы? Они сами о себе заботятся. Контроля? Плётки? Они это терпят. Порку Ермолай принимает как необходимую процедуру. Пока, во всяком случае. Что бы на это Маша сказала? Секут, а он и не кряхтит даже… Пожалуй, от города им нужен
“Не стирайте надежду. Надежда – не одежда”.
