Kitabı oku: «Рассвет Тьмы», sayfa 2
4. Запоминание и изучение
Уже неделю вокруг меня наблюдается нездоровое оживление. Я думаю, что намного опережаю развитие своих сверстников и из-за этого образовалась такая свалка. Причем то, что было на следующий день после моего рождения, жалкое подобие того, что происходило сейчас. На шестой день произошел визит, очевидно, местной правительницы, хотя я могу и ошибаться.
В этот день в моей комнате навели дополнительный марафет и уборку. Ноги мои чуть окрепли, и я уже более уверенно выглядывал из-за края кроватки, держась двумя руками за решетку. Меня черная служанка покормила из бутылочки, сменила подгузник (когда же я вырастууу!!!) и, натянув какую-то детскую кофточку, убежала, очевидно, чтобы не мозолить глаза.
Охрана стояла вся дополнительно обвешанная разнообразными побрякушками, амулетами и медальонами. Я также заметил, что многое из украшений и даже оружие было также обвито энергетическими разноцветными линиями. Жаль, что охранницам не разрешалось брать меня на руки, а то б первое, к чему я протянул бы ручки – их оружие. Ну да ладно – на матери тоже было навешано разного добра, как на новогодней елке. Чего стоило ее супероткровенное платье, честно говоря, больше похожее на смесь того, что я видел на Эхаялин, и плюс купальник с короткими изящными сапожками на ногах. Волосы были распущены, и создавалось впечатление, что их объём больше объёма тела. Надеюсь, мамка возьмет меня на ручки, и я сумею стырить какую-нибудь магическую побрякушку. Надо только момент подгадать. Ну, это уж дело техники. Между странными медальонами, выпускающими в окружающее пространство чуть колышущиеся энергетические щупальца, особенно выделялся знак в виде лазурного полумесяца, расположенного горизонтально концами вниз, с тыльной стороны полумесяца как бы выростал черный узкий прямоугольник, за который он и был через кольцо прицеплен к черной цепочке. Знак был довольно большой, наверно, с две мои ладошки. Еще раз взглянув на родственников, я обнаружил на них множество таких знаков: серьги, застежки, крестовины мечей, сабель и кинжалов, навершия на оружии, вышивка на элементах одежды. Этот знак был даже вытравлен на полированных волнистых лезвиях боевых кос моих охранниц, застывших неподвижными истуканами в сумеречном свете светильников. Что уж говорить о моей кофточке? Появился где-то на горизонте отец, перебросился парой чуть ли не ритуальных фраз и стал, подпирая стеночку, контролировать комнату. Странный он, и положение в семье у него странное. И оружие у него отличается в лучшую строну, и одежда практичнее. Возникает впечатление, что он хорек среди кошек – все вместе они его разорвут, а вот один на один даже о везении не стоит думать. Мамка, проконтролировав комнату, удалилась вместе с кагалом родствеников, но спустя минут пятнадцать (я, как только комната опустела, сел, а как услышал приближающийся шум – опять поднялся) вернулась, сопровождая властную среброволосую женщину, одетую в красивое, похожее разрезом на китайское, платье. Ее волосы были собраны в длинную (примерно до колен) толстую косу, украшенную разнообразными заколками и приколками. Украшений было мало, но это, наоборот, производило неплохое впечатление. Обута она была в легкие, наподобие греческих, сандалии.
Охрана при ее виде втянула живот и выпятила грудь. Женщина скользнула по ним безразличным взглядом и подошла, в сопровождении матери, ко мне. Внезапно я понял, что в комнате стало абсолютно тихо – никто не разговаривал и даже не шевелился. Женщина наклонилась. Я посмотрел ей в глаза и понял, что в ее глазах плескалось пламя. Было такое впечатление, что она смотрит в рыжее пламя и оно отражается в ее глазах. Мне показалось, что меня затягивает в огненную бездну, но страха или боли не было. Было лишь тепло и что-то похожее на… интерес? Мне захотелось поиграть огнем, и интуитивно я понял, как воздействовать на него. Я стал загибать гигантские языки пламени, собирая их в один пучок. Языки пламени как-то пытались своевольничать и разгибаться, но я им этого не позволял, и их сопротивление сошло на нет. Я почувствовал одобрение и силу внутри себя. Но мне показалось, что пламя какое-то слабое… А что, если… Поддавшись порыву, я всю силу, словно ведро керосина, плеснул в гигантский огненный столб. В следующее мгновение я вернулся в реальный мир. Первое, что попалось на глаза – это заваливающаяся назад гостья и мать, подхватывающая ее. Черные слуги тут же принесли стул, и мать туда усадила гостью. Мать создавала что-то наподобие уже виденного зеленого заклинания, но гостья остановила ее, что-то сказав. И с интересом еще раз посмотрела на меня. Огня в ее глазах не было. Спустя секунду она, тряхнув головой, встала, с улыбкой обвела родственников взглядом и что-то произнесла, указав на меня (надеюсь, не «секир башка, аллах акбар»), и, коротко переговорив с матерью, удалилась. Мне показалось, что перед уходом она глянула на меня, и в ее взгляде пронеслось легкое сожаление. Интересно, к чему бы это?
Родственники, во главе с матерью, вывалились следом за ней. Я недовольно огляделся – а на ручки, а магическую цацку? Впрочем, я заметил стоящего около яслей отца в его традиционной сбруе с кинжалами и мечами. Краем глаза я заметил, что за ним напряженно наблюдает охрана. С чего бы? Он наклонился, рассматривая что-то у меня в глазах. Я же, не отводя глаз, аккуратно взялся за ручку метательного ножа и потянул на себя. А что? Сам виноват. Что попало в мои загребущие ручки – то мое. Нож неожиданно легко вышел из ножен, но удержать я его не смог, и он оглушительно звякнул об пол. Я испугался, что батю сейчас скрутит охрана, но девки все видели и усмехнулись, когда батя удивленно смотрел на пол. Хмыкнув, отец забрал нож и вышел из комнаты. Больше ничего в этот день необычного не произошло, и после того как меня покормила и переодела служанка, я заснул.
После визита высокопоставленной гостьи все успокоились, и потянулись серые будни. Когда я сделал первые шаги – все приняли этот факт как нечто собой разумеющееся. Мать забегала редко – хорошо, если каждый день минуты на две. Честно говоря, я по ней скучал и с нетерпением каждый день ждал ее визита. Еще реже приходили родственники, но благодаря тому, что их было до фига, не было ни дня без визита. Иногда приходили высокие белокожие статные мужчины и женщины в сопровождении матери. Я так думаю, это были дальние родственники либо старшие дети моей матери, живущие не в доме.
От скуки начал пытаться работать со своей силой. С этим были определенные проблемы. Самые главные: я не знал, с чего начать, где искать и как с ней работать? О принципах медитации я знал только то, что они есть. Я стал перебирать воспоминания тех моментов, когда колдовали окружающие. Пока таких моментов было только два. Причем в случае с матерью заклинание было незавершенным. Может, ключ спрятан в странном происшествии с необычной гостьей?
Еще через месяц, когда я стал вылезать из яслей, прислуга начала сидеть со мной постоянно, чтоб я не вывалился. И через пару дней мать меня взяла за руку и вывела из яслей на прогулку по дому.
Архитектура просто поражала. Нет слов, чтобы описать то, что я увидел с балкончика во внутреннем дворике.
Во-первых. Над головой неба не было! А был каменный свод. До него, по-моему, было метров триста-четыреста. С потолка опускались гигантские сталактиты, плавно переходящие в сталагмиты. Насколько я помню, подобные образования назывались сталагнатами. Все подобные образования, насколько хватало глаз, были обжитыми – на это указывали освещенные окна и вырубленные спиральные лестницы. Я стоял на балкончике с матерью недолго – она дала мне насладиться видом и повела вниз по лестнице. Я оказался не готов к таким долгим прогулкам, вдобавок ступени для меня были слишком круты. Увидев это, меня взяла на руки служанка и в сопровождении двух солдат, вынырнувших из скрытой ниши, спустилась на восемь пролетов. Свернув за угол, мы оказались на внутренней тренировочной площадке. Площадка имела форму вытянутого ромба длиной примерно двести пятьдесят метров и шириной – я повертел головой – около половины этого расстояния. В двух метрах от меня каменный пол заканчивался и, делая невысокую, даже для меня, ступеньку, начинался песок. На дальнем конце площадки две пары полуобнаженных мужчин ожесточенно размахивали мечами. За ними наблюдала группа воинов в кожаных латах и несколько мужчин в плащах с глубокими капюшонами. Один из них повернулся к нам спиной, и мне удалось разглядеть на сероватом фоне плаща знак нашего дома. Неожиданно одна пара разорвалась, и тот воин, что был правее, упал на колено, прижимая правую руку к боку. К нему подошел один из «плащей», наклонился и начал водить руками по ране. Даже отсюда было видно, как течет красно-черная кровь. Наверное, о таком понятии, как тренировочные мечи, тут не знали. Впрочем, если в этом мире сильно развита магия (и при достаточном количестве этих магов), то необходимости в них действительно нет. И точно, когда через минуту поднявшийся воин стер тряпкой кровь с тела, раны видно уже не было. Я, отцепившись от слуги, шлепая босыми ножками по теплому полу, осторожно (не дай Эхаялин упасть!) подошел к площадке и опустился на колени. Правой рукой я начал разгребать песок, но продолжалось это недолго – моя рука снова уперлась в камень. Моя догадка подтвердилась – песок был привозным. Я взял в горсть немного и сыпанул на приступку. Спустя пару секунд песок, я успел разглядеть, как сработало заклинание, затянулся обратно во дворик. Теперь понятно, почему песок не разнесли по всему дому. Песок и тротуар были пропитаны разной по цвету энергией. Серая энергия песка, взаимодействуя с бурой энергией «тротуара», отталкивалась, увлекая за собой материальный песок. Оглянувшись на мать, я увидел на ее лице выражение гордости и одобрения. На этом моя первая прогулка подошла к концу. Служанка взяла меня на руки и без происшествий отнесла в ясли, где, поев, я заснул.
С того дня меня выносили гулять ежедневно. На тренировочной площадке я иногда видел тренирующихся солдат, а однажды даже застал тренирующихся женщин. Наконец-то я разобрался в назначении странного оружия на поясе. Это оказалась составная плеть. Она состояла из очень острых пластин, похожих по форме на наконечники стрел. Плеть была оружием не только средней дистанции, но также и дальнего боя. В этом варианте использования во время хлесткого удара последнее звено отсоединялось магически и силой инерции устремлялось в направлении цели. Строй высоких, пропорционально мускулистых, беловолосых женщин-воинов, затянутых в черные кожан-ные доспехи, закрывающие все тело (даже на лицах были черные маски с узкими и длинными глазными щелями), впечатлял. Я начал их называть «жрицы». Командовала ими неуловимо знакомая черноволосая женщина в белой маске с черными знаками. Очевидно, это была одна из моих сестер. Командирша прошлась вдоль строя туда-сюда, зычно пролаяла какую-то команду (жрицы слитным движением построились в две колонны) и, продолжая что-то лаять, во главе отряда покинула дворик-плац. М-да уж. Побыстрей бы стать взрослым – я тоже хочу на задание, и чтоб кровищи по колено.
Пытаюсь спать днем до прогулки, а ночью, когда никто за мной не следит и не отвлекает, работаю над однажды виденным заклинанием. Хотя это нельзя назвать словом «работа». Заклинание я назвал – Исцеление. Когда его колдовала охранница, из ее пальцев буквально вырвались ярко-зеленые жгуты, напоминающие ионизированный газ. Повисев пару мгновений, этот клубок перепутанной светящейся проволоки почти сразу собрался в нечто вроде такой же ярко-зеленой светящейся паутины, упал на мать и сразу впитался в кожу. Вопрос только один. Как охранница вызвала свою силу? Однажды мне удалось пальцами дотянуться до светящихся веток над кроваткой, но я ничего не почувствовал. Наверное, и не должен был. Так прошло еще два месяца.
После долгих раздумий я решил, что если я вижу магические конструкты наиболее хорошо, только максимально расслабившись, то и силу внутри себя я должен почувствовать тогда же.
Моя жизнь между тем шла своим чередом. Черная служанка, посоветовавшись (именно посоветовавшись, а не получив приказ) с матерью, научила меня пользоваться местным аналогом унитаза. Чему я был одновременно рад и огорчен. Огорчен тем, что у меня забрали единственную одежду – мой родной подгузник, оставив меня в чем мать родила. Вдобавок меня перевели из ставших родными яслей в отдельные покои. Они тогда почудились мне огромными и состояли из небольшой гостинки, спальни и санузла с большой ванной. Комната мне тогда показалась хоромами, а кровать – футбольным полем. Служанка также научила меня пользоваться ванной. Принцип краников был похож на родной, но смесителя не было. Один краник включал ледяную воду, а другой – кипяток. Естественно, душа при такой системе не существовало. Странно, смеситель же вроде простая вещь. Впрочем, все гениальное – просто…
Служанка на ночь оставалась спать в гостинке на узком диване. И когда мне было ночами одиноко, я подлезал ей под бок, прижимаясь к ее теплому обнаженному телу. Кстати, строение тела у темных было такое же, как мое. Отличались они только цветом кожи, ну и лицом с ушами. Проснувшись утром, она меня относила на мою кровать и укрывала.
Поразмыслив и понаблюдав за окружающими, я понял, что черные по-собачьи преданы моей семье. Если серые могли даже спорить с матерью, то черные безропотно выполняли любой приказ или ее решение.
Однажды сбившись, я перестал считать дни. Толку-то. Когда-нибудь же мне скажут мой возраст?
Примерно через четыре месяца однообразной жизни в своих покоях у меня наконец-то получилось нащупать свою силу. Это случилось, когда я засыпал под боком служанки. Погружаясь во тьму, которая мне заменяла сон, я просто ее ощутил. Как будто я начал ощущать контуры меча сквозь туманную пелену. Но я не успел осознать этого и заснул.
Тем горше было настроение утром. Но из этого я сделал два вывода: сила у меня есть и, возможно, с тренировками и возрастом она станет доступной.
Шли недели. Ощущение силы повторялось все чаще, пока я не стал ощущать ее постоянно перед сном. Видение силовых линий теперь было со мной постоянно и не прерывалось, даже когда я активно двигался. Мать я видел все реже.
Во время прогулок служанка не пускала меня никуда из песчаного дворика. Сидя на тротуаре, я наблюдал, казалось, за вечно куда-то спешащими черными и также вечно тренирующимися солдатами. Причем отца или кого-то из родственников я не видел здесь ни разу. Вероятно, они тренируются в другом месте, так же как и жрицы с магами. Временами мимо пробегали стайки серых и черных детей, но таких, как я, среди них не видел. Очевидно, подобные игры пройдут также и мимо меня. Как же мне иногда хочется ошибаться в своих выводах… Наверно, из-за моего возраста меня не учат языку и грамоте, но, я думаю, это скоро начнется. Я поднял глаза выше, глядя поверх крыш вдаль. Между сталактитов-дворцов временами что-то летало. За моей спиной возвышалась чудовищная колонна дома, подавляющая своим величием. Временами я видел странных крылатых существ, живущих на потолке и в основании самого сталактита. А однажды я даже видел глаза-угли, смотрящие сверху на меня. Какого же размера существо пряталось во тьме? Из-за этого я часто садился спиной к дому.
Было спокойно, на меня снизошло умиротворение. Мне даже не мешали снующие слуги, визжащая ребятня и тренирующиеся в полный контакт солдаты. Я прикрыл глаза и почувствовал свою силу… По ощущениям, она была похожа на замершее облако полупрозрачного багрового пламени. Я тяну руку к нему – оно тянется ко мне и, дотянувшись, вливается в меня через пальцы правой руки, но не до конца – остается висеть примерно треть… Сзади меня раздается испуганный возглас служанки. Хоть бы она не сбила концентрацию… Я открываю глаза. Я спокоен. Я спокоен… Над моей ладошкой зависло давешнее оранжевое пламя. Чуть шевелю пальцами – пламя как бы пытается повторить мои движения. «Ты – часть меня». Пламя чуть волнуется в ответ. «Ты принадлежишь мне…» Пламя мгновенно взмывает метров на пять, раздувается и зависает невесомым светящимся туманом. Меня переполняют ощущения гордости и радости. Так радуется щенок, идущий рядом с хозяином. Это не мои эмоции. Я поднимаю глаза – пламя резко уплотняется и превращается в пылающую птицу. Птица висит в воздухе, расправив немаленькие крылья. Она опускает голову к моему лицу. Я не чувствую жара – лишь тепло. Провожу рукой по твердому клюву и мягким перьям головы и шеи. Птице нравится, но в следующую секунду она недовольно смотрит мне за спину, издает крик-клекот, похожий на громкий крик индюка, и очень быстро втягивается мне в ладонь, оставляя ощущение жара и могущества. Я оборачиваюсь и вижу испуганную старшую сестру. Приплыли.
5. Учеба и постижение
Похоже, две старшие сестры и мать цапаются. Я сижу на мягком диванчике и стараюсь не отсвечивать, проговаривая про себя мантру «меня нет, меня здесь нет». В углу также пытается слиться с местностью отец. В конце концов они достигают консенсуса, мать подходит к отцу, тыкает в него пальчиком, что-то шипя, и уводит его. Две старшие сестры достают из столика деревянный стакан и две деревянные палочки с непонятными знаками. Вбросив палочки в стакан, одна из них быстро трясет его, другая, не глядя, тянет палочку. Не понял – они что, меня разыгрывают? Та, что левее, недовольно цокает языком и, вздохнув, внимательно смотрит на меня. К чему бы…
На следующий день выспаться мне не дали. Разбудила меня служанка. В руках она держала штанишки и маленькую курточку. Уже одно это окончательно прогнало сон. Я сам натянул одежду, служанка только помогла справиться с застежками, и вышел в гостинку. Здесь меня поджидали невысокий столик и маленькая табуреточка. На столике стояла моя еда, но не в бутылочке, а в обычной, пусть и маленькой, чашечке. Молоко стало гуще. Интересно, что туда добавляют? Надеюсь, вреда не будет.
После завтрака меня повели в другую часть дома. Меня сюда раньше не пускала служанка, и все здесь было мне в новинку. На стенах были вырезаны батальные барельефы, а на самых ответственных местах даже горельефы, изображающие Высших, применяющих заклинания либо держащих оружие в руках. Свернув за угол, мы вошли в длинный, слабо освещенный коридор. Справа был ряд дверей – слева ниши со стоящими в них статуями Высших. Как я определил, что везде изображены Высшие? Просто – по длине ушей. Статуи в два человеческих роста в основном изображали женщин. Мужчин же практически не было – пара на входе и пара в середине. Вот такое вот матриархальное общество. Интересно, а моя статуя будет здесь стоять, хоть когда-нибудь? Мечты, мечты… Поднявшись еще по одной лестнице и миновав пару поворотов очередного коридора со статуями Высших, я, держась за руку служанки, вошел в… библиотеку! Это была самая величественная библиотека из всех немногих, что я видел! Арочный потолок был высотой метров двенадцать, ширина помещения около – я взглянул на служанку – тридцати, а длина около семидесяти. Книжные шкафы были расставлены в два ряда и содержали множество аккуратных книг, скрученных свитков и сшитых рукописей. Сзади раздались мягкие шаги. Обернувшись, я увидел входящую проигравшую старшую сестру в сопровождении серого мужчины в простой одежде и серой женщины в красивом платье. Сестра, коротко переговорив с ними, удалилась за отдаленный стол и, сев за ним, взяла какую-то книгу, начав увлеченно читать. Наверно, предосторожность, чтобы я не спалил библиотеку. Служанка меня усадила на стул, и я понял, что вижу перед собой своих первых учителей. Сходив в глубину библиотеки, женщина принесла толстую красивую книгу – мой букварь. Учеба началась.
Для меня было шоком понять, что букв в местном языке – пятьдесят две, а цифр – сто, то есть используется сторичная система исчисления. Часов в сутках было двадцать пять, в местной минуте было сто секунд, и минут в часе тоже было сто. Год длился триста девяносто семь дней, каждый третий год был на день короче. Месяцев было восемь – по два в каждом квартале. В каждом месяце было примерно по пятьдесят дней. Это было похоже на пытку – я не думал, что все окажется так сложно. Впрочем, голова у меня варила хорошо, и даже алфавит мне постепенно поддавался. Заодно учителя учили меня разговорному языку – мужчина создавал заклинанием фантом предмета, а женщина великолепным голосом произносила его название. Я пытался повторять за ней – получалось откровенно плохо. Но даже такой результат очень радовал моих учителей.
Я неожиданно быстро устал, и учителя, увидев это, закончили урок. Служанка взяла меня на руки и отнесла в покои покормить. После за мной зашла сестра, и, опять на руках служанки, я попутешествовал по длинным коридорам за ней. Свернув за очередной поворот, мы очутились еще на одной большой ромбовидной площадке. Ее можно было бы назвать зеркальным двойником тренировочной площадки, если бы песчаный пол не был разделен на множество одинаковых ромбовидных площадочек. Здесь было много сидящих серых мужчин и женщин, а вдалеке я даже увидел своих маленьких сестер. Каждый сидел на своем ромбике. А вот одна жрица соединила два ромбика в большой параллелепипед. Я чувствовал здесь бурлящую силу. Всмотревшись, понял, что площадки образованы силовыми плоскостями, которые поднимаются вертикально вверх, удерживая в пределах граней белый песок, играющий роль подстилки. Между площадками были свободные от песка дорожки, шириной около полуметра, ограниченные силовыми стенами песочных ромбиков. Местные сидели в разнообразных позах – кто-то даже лежал на боку, глядя на разложенные перед собой листы бумаги. Я, сосредоточившись, с интересом посмотрел на медитирующих и увидел вырывающиеся из их тел протуберанцы разноцветной энергии. Некоторые из них вяло шевелились, иногда сплетаясь в причудливые узелки и формы, другие, наоборот, замерли в виде истончающихся шипов, пытающихся пробить щиты. Кстати, большинство энергощупов были черного или серого цвета. Неожиданно черные щупальца соседней жрицы, пытающейся ими что-то связать, лопнули, и узел черной энергии со звонким ударом кнута расплющился о яростно заискривший щит, мгновенно из неосязаемого ставший полупрозрачной стеной фиолетового оттенка. Жрица, под смешки соседей, ругнулась и невозмутимо начала новую попытку сплетать очередной узел. Черная же клякса на щите начала медленно истаивать в воздухе, фиолетовый щит параллельно тоже становился опять прозрачным. Та-ак… намек понятен – нефиг на тренировочной площадке с магией баловаться, для этого есть медитативная. Понять бы, как щиты включать и выключать. Ну, я думаю, мне это сейчас покажут. И точно, сестра со служанкой повели меня по дорожкам среди медитирующих. Чем дальше мы шли, тем больше на нас обращали внимания, а когда мы, наконец, добрались до свободной площадки, на нас смотрели почти все. Как только мы шагнули на песок, шит включился. Так просто? Заведя меня на песок, сестра без помех выбралась, на дорожку, оставив меня на площадочке. Я оглянулся, на меня смотрели все окружающие. Не понял, я вам что, клоун? Ладно-ладно, будет вам представление! Сев на колени, закрыл глаза и обратился к дремлющей силе. Я с закрытыми газами неожиданно ощутил барьер вокруг себя – он казался жесткой, чуть пружинящей стеной, даже немного приятной и гладкой как стекло. Пламя внутри меня приняло форму птицы – захотев свободы, та вопросительно курлыкнула. Да… Иди… Медленно открываю глаза – птица уже вытекла из руки и висела передо мной на расстоянии вытянутой руки. Ее связывал со мной, словно поводок, ярко-оранжевый жгут силы, растущий из ладони. Птица, сложив крылья, села передо мной на песок и, распушив хвост, словно павлин, издала довольный клекот. Я раскрыл свою силу и плеснул часть через провод птице – она сразу же выросла почти в два раза, нависнув надо мной и став намного плотнее. А если бы я плеснул все? Щиты за ее спиной быстро становились непрозрачными. Я немного испугался и обратился к неподвижно застывшей птице. Иди назад… Птица недовольно курлыкнула и так же быстро, как и в прошлый раз, втянулась в правую руку. Мне показалось, что пламя прошептало внутри меня «Аоре ил'нтаро». Интересно, а какой предел у фиолетовой защиты? Как-нибудь потом узнаю. Я попытался связать узелок из энергощупалец – ничего, естественно, не вышло, и энергия, запасенная в щупальцах, потекла, превращаясь в струю огня. Классно, у меня есть ручной огнемет! Вскочив, я отбежал в ближний острый угол и, влив больше энергии, расплескал необычное ярко-красное пламя по противоположной стене. Пламя завыло и заревело. Я добавил ток еще и начал водить струей по щиту равномерно, поливая огнем по непрозрачному фиолетовому щиту. Струя огня на выходе из ладони была довольно толстой, но пальцами ее можно было сжать до толщины жутко свистящей спицы. Сжав же кулак, мне удалось собрать огонь в нечто вроде сгустка, который, как только я разжал пальцы, унесся вправо, используя пальцы как направляющие, и, врезавшись в щит, буквально охватил все четыре стены. Через пару минут беготни и экспериментов с огнеметом я догадался заглянуть внутрь своего дара и обнаружил, что он значительно опустел. Осознав это, я перекрыл вентиль, «выключив» свой огнемет. Я попытался выйти через фиолетовый щит, но только больно бахнулся лбом о гладкую поверхность. Значит, щит не пускает, если непрозрачен. Тыкнув в него пальцем, я понял, что он быстро теряет плотность. Я оглянулся, поискав глазами не такое фиолетовое место, и увидел, что сквозь дальний, почти прозрачный угол проникает взволнованная сестра. Внезапно я почувствовал вонь и, опустив глаза на рукав курточки, увидел, что он тлеет. До меня дошло, что если мое пламя не вредит мне, то еще не значит, что подобное выдержит моя одежда. Придется раздеваться перед экспериментами, а одежду оставлять за щитом. Наверное, есть какие-то личные щиты, защищающие от негативных воздействий своих экспериментов и не только. Сестра, наконец-то продавив щит свои телом, оказалась внутри площадки и, слитным движением оказавшись рядом, схватила меня за ухо. Подтянув на один уровень со своим лицом, она что-то раздраженно и в то же время облегченно прошипела и поставила меня обратно. Мое ухо горело огнем. На глаза навернулись слезы, но я сдержался. И гордо посмотрел на нее. Неожиданно сестра звонко рассмеялась и, дав мне слегка по попе, снова оставила здесь. Сев на песок, я понял, что надо придумать, чем заняться. Я решил гонять энергию из дара в правый кулак, собирая энергию в сгусток. Получалось откровенно плохо, и неожиданно меня позвала сестра. Как быстро пролетело время. Похоже, вот и пора на ужин и спатки. Когда меня обратно несла служанка, я вовсю зевал. Ничего, завтра после занятий я вернусь.
Кстати, я внезапно осознал, что до сих пор являюсь безымянным. Когда окружающие говорят обо мне, они используют нечто вроде «ребенок», «он», «Высший». У всех же остальных имена есть. С чем же это связано? С трудом составляя слова и коверкая буквы, мне удалось спросить у учителей причину. Меня просветили, что, когда мне исполнится местный год, мне будет дано имя в храме Верховной богини Тьмы Элос. Да-да, именно так высокопарно. Объяснение и осознание этого ответа заняло около получаса. Но уже этому непростому подобию диалога я был рад. Еще немного, и я получу ответы на многие вопросы. Что ж еще немного потерплю.
На медитативной площадке все происходило почти без изменений, разве что сгусток получался чуть быстрее. Да, я обнаружил, что на полное восстановление моего дара требуется несколько часов и, выдохшись вечером, я просыпался утром полностью восстановившимся. Вдобавок мне начало казаться, что дар не только растет вместе со мной, но и меняется – внутри пламени я стал наблюдать странные разноцветные прожилки. Глядя на них, возникало чувство, что им там не очень, но вытащить их из оболочки огня не получалось. Ну ничего, вода камень точит, а вообще бесплотный огонь – плавит.
Учеба шла с переменным успехом: если разговорную речь я уже начал более или менее понимать, то с произношением и письмом были проблемы.
День рождения у местных, как объясняли мне учителя, не празднуется. Дело в том, что местные от старости практически не умирают. Да и как тут состариться, если старость наступает примерно в двадцать, а то и в тридцать тысяч лет. Я, не поверив, дважды переспрашивал учителей, но ответ был тот же. На данный же момент в городе живет лишь двадцать Высших, чей возраст больше двух тысяч лет. Причина? Ответ прост – постоянные войны. Это ответ почти на все вопросы, касающиеся общества местных. Вдобавок старики внешне не меняются, а дар имеет свойство с возрастом медленно расти и примерно за тысячу лет удваивается. Представив свой дар лет этак в тысячу, я икнул от страха. Кстати, название города Альверист'ас – перевод с древнего «приносящий боль своим видом». Надеюсь, мне ответят, почему у него такое название, но ответ, я уже чувствую, мне не понравится… Население города составляет примерно триста тысяч взрослых особей моего народа и почти три миллиона рабов других народов.
Каждый ответ на мой вопрос рождал ворох новых вопросов. У меня даже возникла идея их записывать на русском, но она с треском провалилась. Тело не умело писать – странные каракули, получавшиеся у меня, буквами было назвать-сложно. Вдобавок я быстро уставал, и примерно через два часа занятий меня начинало клонить в сон – какие уж тут эксперименты с родным языком, тут бы местные освоить… А с ними-то и были проблемы: расположить в слове подряд несколько гласных или сделать слово из одних гласных – это было для мистических Древних раз плюнуть. К примеру: «аеоэа» – цвет запекшейся крови, «кхриао» – серпообразное, с двухсторонней заточкой оружие. В общем, жуть берет. А мне еще это надо не только проговаривать, но даже как бы пропевать.
В общем, в нашем городе-государстве местное население делится на высших – правителей и магов, серых – воинов и магов, и черных – служителей и мастеровых.
Конечно, не все профессии так разграничены по происхождению, но, например, серая жрица не сможет никогда стать правительницей дома. Соотношение населения примерно 1:50:200 соответственно. Да-да, на одного Высшего в среднем приходится пятьдесят серых и около двухсот слуг. Но это не значит, что за мной или матерью бегает двести черных слуг и ловит каждое ее слово. Конечно же нет. Более половины черных вместе с рабами заняты на подземных плантациях грибов, а также на разнообразных работах: от кузнецов и плотников до швей. И лишь небольшая часть из них (как правило, наиболее красивых) становится личными слугами серых и высших. Ни одному рабу не позволяется служить напрямую высшим. Чересчур уж мы ценны.
