Kitabı oku: «Волчицы», sayfa 20
Первый мужчина с трудом приподнялся и прохрипел:
– Это кто?
– Да хрен его знает, – отозвался другой и жестко ударил Бобренко по почкам. – Эй, сучонок, ты кто?
С трудом высвободив лицо из угля, Бобренко глухо прорычал:
– Урою, падаль!
Тут же последовал очередной удар, а от боли в вывернутых руках перехватило дыхание.
– Макарыч, проверь свой погребок, – посоветовал тот, который держал Бобренко.
Его товарищ пошарил рукой в одной из топок. Бобренко услышал звон бутылочного стекла.
– На месте, – удовлетворенно произнес Макарыч. – Что с этим делать будем?
– Градову сдадим. Может, хоть премию выпишет.
Бобренко лишь скрипнул зубами в бессильной ярости. Оказывается, все это время лежал рядом с водочным погребком. Мог бы подлечиться, не было бы сейчас так хреново. Может и этим в руки не попался бы. Кто ж такие? Неужто действительно к воякам попал? Уж больно профессионально его захомутали.
– Зови начальство, Макарыч. А я этого выволоку. Калаш забери.
Подхватив автомат, Макарыч вышел на улицу. Его товарищ выволок своего пленника следом и уложил лицом на асфальт. При этом Бобренко снова испытал нешуточную боль в вывернутых суставах. Разбитое, мокрое от крови лицо горело, зубы шатались, во рту чувствовался солоноватый привкус.
Вывернув голову, Бобренко злобно прохрипел:
– Ну, погоди, хорек позорный. Дай только срок, расплата будет.
От следующего удара, кажется, что-то хрустнуло в голове.
Через несколько минут послышались шаги. Прозвучала команда:
– Лейтенант, поднимите его!
Человек, державший Бобренко, поднял своего пленника. Сквозь кровавую пелену тумана, застилавшего глаза, Бобренко увидел двух офицеров. За их спинами маячили еще несколько людей в камуфляжной форме. Действительно военные. Сам себя загнал в капкан. Теперь гнить за решеткой до конца своих дней.
– Ты кто? – спросил майор.
– Да пошел ты, сучара, – прохрипел Бобренко в ответ.
Державший его лейтенант снова сунул кулаком под ребра.
– Спокойней, лейтенант, – произнес капитан. – Судя по одежке, это тот самый беглый, которого разыскивают менты.
– Будем отправлять в город? – спросил майор.
– Конечно. На нашей машине и отправим. В наручники его.
К Бобренко подошли двое вооруженных солдат, затем он почувствовал на своих запястьях знакомые тиски браслетов.
– За мной, – скомандовал капитан.
Приняв арестанта от лейтенанта, солдаты профессионально заломили ему руки и повели вслед за капитаном к воротам двухэтажного здания.
Из своего положения Бобренко видел только бетонный пол под ногами. Его довольно долго вели по каким-то коридорам. В конце концов, солдаты привели арестанта в тесное помещение, поставили его на колени у стены и пристегнули наручниками к трубе.
– Ждать, – коротко приказал капитан и вышел, кивком позвав за собой солдат.
Подняв голову, Бобренко осмотрелся. Его заперли в тесном каземате с бронированной дверью. Кроме кушетки в углу здесь не было никакой другой мебели. В другом углу стоял унитаз. Подергав руками, Бобренко убедился, что оковы держат его надежно.
Злоба загнанного зверя, заглушавшая все прочие чувства, понемногу улеглась и только сейчас он почувствовал как болит все его тело. Военные били умеючи, в последний раз Бобренко испытывал такое при захвате хазы омоновцами. Куда же он попал? Эти вояки совсем не похожи на тех, что сопровождают зеков на этапе. Что-то в них не то, но что именно, воспаленный болезнью и оглушенный ударами мозг не мог понять.
Лязгнул засов, бронированная дверь отворилась. Первым внутрь вошел все тот же капитан. За ним появились еще двое, один высокий седой в генеральском мундире, другой низкорослый плотненький средних лет в белом халате.
Невысокий подошел к арестанту и внимательно посмотрел на него.
– Чего вылупился? – со злобой прорычал Бобренко и дернулся вперед. – Нос откушу, сука!
Человек в белом халате отшатнулся, побледнев от испуга. Капитан профессиональным ударом сапога осадил пленника на пол и приказал:
– Пасть захлопни.
– Что скажете, господин директор? – спросил генерал.
Человек в белом халате пожал плечами и ответил:
– Ну, не знаю. По-моему, этот человек серьезно болен. И не только физически.
Он многозначительно покрутил пальцем у виска. Бобренко раскрыл было рот, но встретившись взглядом с бесцветными жестокими глазами капитана, решил не рисковать и промолчал.
– Но для дела он годится? – снова спросил генерал.
– Возможно. Я скажу профессору, что бы его осмотрели. Сначала его надо привести в порядок, а там посмотрим.
– Вот и приведите. Только будьте осторожны, этот тип очень агрессивен и неадекватен. Пусть профессор и его ассистенты не подходят к нему без капитана. А пока можете использовать других пациентов.
– Не думаю, что препарат готов к таким испытаниям. Но мы постараемся ускориться. А вы разве не собираетесь передать этого человека властям?
– Все испытуемые для вас – это добровольцы. – жестко произнес генерал. – Пусть все остальное вас не беспокоит. Формальности я улажу сам.
– Добровольцы на смерть? Ведь неизвестно еще, как препарат отразится на подопытных. Профессор будет не в восторге.
– Ну так убедите его. Пойдемте.
Генерал и директор вышли. Капитан задержался. Посмотрев на него, Бобренко спросил:
– Что все это значит? Вы кто такие?
– Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, – ответил капитан. – Со временем сам все узнаешь. Будешь сидеть здесь, пока не понадобишься. Когда к тебе будут приходить медики, ты будешь вести себя тихо и смирно. Все понял?
Бобренко презрительно оскалился. Капитан шагнул к нему, схватил арестанта за волосы и, запрокинув ему голову, приблизил свое лицо почти вплотную.
– Если ты сделаешь хоть одно неверное движение, я буду ломать твои кости одну за одной. Уясни себе, что теперь тебя нет ни для ментов, ни для кого другого. Ты не существуешь. И если сделаешь хоть что-нибудь не так, сдохнешь здесь.
Глядя в холодные жестокие глаза капитана, Бобренко понял, что отныне не имеет больше никаких прав и собственная судьба от него самого уже не зависит.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Услышав шаги, Веснин повернул голову. В этот вечер он снова заступил на пост в девятом блоке.
К нему подошел лейтенант Головнин. Помимо своих основных обязанностей этот офицер числился в части электриком.
– Ну как? – спросил его Веснин.
Головнин в сердцах махнул рукой.
– Задолбался я с этими камерами. Хрен его знает, почему они вырубились. Своего специалиста угнали куда-то, а я тут майся. Уж всю проводку проверил, ни черта не нашел. Может, в компьютере что-то. Жрать хочу, как собака. Пойти, что ли, к Макарычу наведаться. Кстати, что там у него сегодня случилось? Говорят, отличился, поймал кого-то?
– А ты не слышал?
– Только краем уха. Потому и спрашиваю.
– Ну, поймал-то не он, а Горошенко, – поправил Веснин, ухмыльнувшись. – Макарычу так хозяйство отбили, чуть евнухом не стал, до сих пор на полусогнутых ходит.
Головнин рассмеялся.
– Так что случилось-то? – спросил он.
– Парни захотели расслабиться, заказали Макарычу водки. Ну, водила с продуктовой привез ему из города ящик. А тут Градов нагрянул с проверкой. Ну, Макарыч и запрятал этот ящик в кочегарку. Пошли они с Горошенко за своим кладом, а там зек этот беглый. Вот и захомутали орла.
– И куда теперь этого зека? – полюбопытствовал Головнин.
– В город отправили, – ответил Веснин. – Чего с ним еще делать? Не здесь же держать.
– Но погребок-то хоть уцелел? – снова поинтересовался Головнин.
– Уцелел, – успокоил его Веснин. – Так что парни сейчас там отдыхают. Можешь наведаться.
– Хорошо бы, да только завтра с утра меня Ищей снова запрягет. Может унюхать. Так что лучше не рисковать. Блин, когда ж этот ихний спец приедет, который все это хозяйство устанавливал? Во всех лабораториях камеры враз отключились. А почему, хрен их знает.
– А куда изображение с камер поступает? – поинтересовался Веснин.
– Сейчас никуда, – ухмыльнулся Головнин. – А вообще-то пульт у ихнего директора в кабинете.
– Слушай, Матвей, а ты там был?
Веснин кивком указал на бронированную дверь, которую охранял.
– Был, конечно, – ответил Головнин. – Там ведь тоже камеры стоят, одна в предбаннике, другая в самом боксе.
– И чего там? – продолжал выпытывать Веснин.
– Много знать хотите, товарищ прапорщик, – усмехнулся Головнин. – Ты думаешь, я там свободно гулял, где хотел? Ищей же рядом стоял, дальше камеры меня никуда не пускал, а она прямо над входом. В центре там что-то стоит, но его щитами загородили. Так что не знаю я, что они там прячут. Ладно, пойду я. А тебе спокойной вахты.
Головнин ушел. Когда его шаги стихли, Веснин задумался. Сегодня все складывалось как нельзя более удачно для осуществления давно задуманной идеи. Все камеры слежения отключились по неизвестной пока причине, генерал снова уехал, что означает ослабление дисциплины, а сам Веснин узнал код второй двери. По крайней мере, так кажется, что узнал. Профессор Якимовских всегда входил в блок с папкой в руках. Когда профессор отмечался в журнале, Веснин обратил внимание на бумажку с двумя рядами цифр, прилепленную к кожаной обложке папки. Один номер был Веснину уже известен – код первой двери. Логично предположить, что второй – это код следующего замка. Очевидно, не надеясь на память, Якимовских держал номер под рукой. Он и первую дверь открывал, поглядывая на эту бумажку.
Стало быть, сегодня можно было безбоязненно удовлетворить свое любопытство и наконец узнать, что скрывают медики за двойными бронированными дверями и кого он, собственно, тут охраняет. Конечно, если его застукают, дело может обернуться трибуналом, но любопытство сильнее разума.
Дождавшись, пока Ищеев совершит свой обычный обход, Веснин выждал еще полчаса, потом приступил к действиям. Без труда открыв первую дверь, он осторожно заглянул внутрь. Камера слежения действительно была установлена прямо над входом в блок и держала под наблюдением вторую дверь. Будь система наблюдения в рабочем состоянии, было бы невозможно проникнуть внутрь незамеченным. Такое расположение камеры навело Веснина на мысль, что она предназначена для слежения в первую очередь за теми, кто выходит изнутри, нежели за входящими. Стало быть, они здесь охраняют не столько то, что находится за этой дверью, сколько себя самих от того, что может быть в лаборатории. Это заинтриговало еще больше, хотя и насторожило.
Взяв автомат, Веснин вошел внутрь и подошел ко второй двери. Предположение оказалось верно, подсмотренный им набор цифр действительно был кодом второго замка. Запор тихо щелкнул и Веснин осторожно отворил дверь.
Первым делом он посмотрел вверх. И здесь камера слежения располагалась над входом, ее объектив был нацелен на большую клетку, стоявшую в центре.
Держа автомат наготове, Веснин перешагнул порог и огляделся. Вдоль стен тянулись длинные стеклянные столы, заставленные различными приборами и ящиками с пробирками, колбами и ретортами, стояли неизвестные прапорщику аппараты и большие стеклянные шкафы, забитые склянками и коробочками. Но, конечно же, первым делом внимание Веснина привлекла именно клетка. Осторожно ступая, он подошел ближе.
На кушетке в клетке кто-то лежал под одеялом спиной к нему. Неожиданно этот кто-то приподнялся и, повернув голову, посмотрел на Веснина. Прапорщик опешил и едва не выронил оружие от удивления, когда увидел, что на него смотрит молоденькая девушка, совсем еще девчонка.
– Ты кто? – недоуменно пробормотал Веснин.
– А вы кто? – в свою очередь спросила девушка.
Веснин нервно сглотнул, унимая волнение. Он ожидал здесь увидеть все, что угодно, но только не эту девчонку. Да к тому же такую хрупкую, такую… Черт, да ведь она сказочно красива, настоящая фея. Ее черные пронзительные глаза, казалось, заглядывали в самую душу, вызывая невольный трепет.
– Я первый спросил, – произнес Веснин и тут же смутился, поняв, насколько глупо и по-детски это прозвучало.
Откинув одеяло, девушка села на кушетке. Она была одета в просторную полосатую пижаму, но даже это одеяние не могло скрыть ее раздувшийся живот.
– Вам лучше уйти отсюда, – тихо сказала девушка. – Если вас увидят здесь, то накажут.
– Это точно, – усмехнулся Веснин. – Но сегодня система слежения не работает, так что никто не узнает, что я был здесь. Конечно, если ты… то есть вы… не выдадите меня.
Девушка улыбнулась.
– Я вас не выдам. Но зачем вы вошли сюда? Ведь вы, наверное, охранник? Я слышала, что вам запрещено заходить в лаборатории.
– Запрещено, – подтвердил Веснин. – Но когда нельзя, а очень хочется, то можно себе позволить. Стало интересно, кого я здесь охраняю. Так кто же вы, девушка?
– Этого я вам сказать не могу.
– А почему вас здесь держат?
Девушка развела руками и грустно пошутила:
– Наверное, для того, чтобы не сбежала.
Веснин улыбнулся.
– А серьезно? – спросил он.
– А если серьезно, то и сама толком не знаю.
– Как так? – удивился Веснин.
– Вот так, – ответила девушка, печально улыбнувшись.
– Что-то я ничего не понимаю, – пробормотал прапорщик. – Ведь что-то же с вами здесь делают, – предположил он. – Вон, сколько тут кругом всяких прибамбасов.
– Извините, я не могу вам этого сказать. У вас будут неприятности.
– Ну, хоть имя свое назовите, – не отступал Веснин. – Или этого мне тоже знать нельзя?
– Маша, – тихо ответила девушка.
– Красивое имя, – отметил Веснин, улыбнувшись. – Как и вы.
– Спасибо, – поблагодарила девушка, чуть смутившись. – А вас как зовут?
– Алексей.
– Скажите, Алексей, вы не знаете, скоро ли вернется Борис Васильевич?
– Кто? – не понял Веснин.
– Профессор Куприянов, – пояснила Маша.
– Нет, этого я не знаю. А зачем он вам? Может быть, я смогу пригодиться?
– Спасибо, мне ничего не нужно. Просто его уже два дня нет.
Веснин дернул дверцу клетки.
– Маша, вы все время тут и сидите? – спросил он.
– Нет, днем меня выпускают.
– Послушайте, я не понимаю, почему вас здесь держат. Почему именно в клетке? Вы мне можете это объяснить? Это же… Ну, нельзя же живого человека в клетке держать, словно зверя.
– Генерал думает иначе, – грустно улыбнулась девушка. – Я и сама хотела бы вырваться отсюда, вернуться домой, но… Это не в моих силах. И никто не может мне помочь. Борис Васильевич очень добрый человек, но и он не может ничего для меня сделать. Вам тоже лучше уйти отсюда.
– Вам неприятно, что я здесь? – обескуражено спросил прапорщик.
– Нет, Алексей, дело совсем не в этом. Я вижу, что вы хороший человек, но я очень беспокоюсь за вас. Вы сами не знаете, во что вмешиваетесь, а это ни к чему хорошему для вас не приведет.
– А для вас? – спросил Веснин.
Девушка ответила не сразу. Печально вздохнув, она опустила взгляд и обреченно прошептала:
– А для меня уже все кончено.
От этих слов у Веснина вдруг защемило сердце, жалость к этой хрупкой беззащитной девчонке сдавила горло.
– Маша, прошу вас, объясните мне, что здесь происходит, – попросил он. – Во что такое я вмешался?
– Не могу. Вам будет только хуже. Прошу вас, уходите отсюда и забудьте, что меня видели. Так будет лучше для всех.
Маша посмотрела на Веснина своими бездонными печальными глазами. Веснин смутился под ее взглядом. Прапорщик даже сам себе удивлялся. Он никогда не считал себя скромником и уж конечно не был новичком в общении с женским полом. А вот сейчас, под взглядом этих пронзительных черных глаз терялся и робел, краснея от смущения, как мальчишка.
– Послушайте, Маша, – нерешительно произнес он. – Вы… вы беременны? Это как-то связано..? Ну…
– Уходите, – тихо, но твердо потребовала девушка. – Зря я с вами заговорила. Вам не нужно знать, что здесь происходит. Уходите.
Веснин неожиданно почувствовал злость, словно обиженный ребенок. Ишь ты, пигалица. Сидит взаперти, еще и указывает ему, что он должен делать. Подумаешь, какая недотрога.
Он пошел прочь, но у самой двери обернулся. Маша смотрела ему вслед. И снова сердце непроизвольно сжалось. Какая же она несчастная. И бесконечно добрая. Сама находится не в лучшем положении, но беспокоится о нем, о его безопасности. Господи, да за что же ее держат в этой чертовой клетке?
Сам не отдавая себе отчета в собственных действиях, Веснин вернулся назад. Черные бездонные глаза девушки магнитом притягивали его к себе.
– Уходите, – прошептала девушка, – Я прошу вас.
Веснину показалось, что она вот-вот расплачется. От жалости к этому хрупкому беззащитному ангелу перехватило дыхание. Потянувшись сквозь решетку, прапорщик несмело погладил ее по руке.
– Можно, я приду к вам еще раз? – робко и как-то по-детски спросил он.
– Зачем? – тихо спросила Маша.
– Ну… – Веснин снова смутился. – Навестить…
– Не нужно. Если вас здесь заметят, вас накажут. Я не хочу этого. Ведь камеры скоро починят и вы больше не сможете пройти сюда незаметно.
– Ничего, я что-нибудь придумаю.
Веснин огляделся. В голове созрела очередная идея. Подмигнув девушке, он шутливо сказал:
– Подождите меня здесь, никуда не уходите.
Веснин прошел к дальней стене блока. Здесь, за плотным брезентовым пологом, находились ворота. Именно через эти ворота и вкатили клетку месяц назад. Веснин точно знал, что с другой стороны находится гараж и там пост никогда не выставляют. В одной из створок ворот имелась узкая и низенькая калитка, больше похожая на лаз для собаки. Единственным запором на ней был обыкновенный железный засов. Правда, снаружи эта калитка запиралась на замок, но подобрать к нему ключ не такая уж сложная задача.
Не утруждая себя долгими размышлениями, Веснин просто отодвинул засов. Вряд ли под пологом кто-либо заметит, что дверца открыта. А если и заметят, просто спишут на собственную забывчивость. Зато теперь, если удастся незаметно открыть калитку снаружи, можно запросто войти внутрь незамеченным. Ворота не попадают в поле наблюдения камеры, она следит лишь за клеткой. Стало быть, по стеночке можно будет незаметно подобраться поближе.
Вот только зачем он все это делает? Этого Веснин не смог бы объяснить даже самому себе. Что ему в этой девчонке? Да, красивая. Да, жалко ее. Но ведь он солдат, должен держать себя в руках, сдерживать эмоции. Однако что-то не держится. Чем-то притягивает его эта девушка, есть в ней какое-то необъяснимое обаяние. Веснин был уверен, что снова захочет ее увидеть и хотел оставить для себя такую возможность. Плюс ко всему взыграло чисто мальчишеское озорство. А нечего таить секреты от тех, кто эти секреты и охраняет. Как ни берегся товарищ генерал, а вот он, простой прапор, чуть-чуть приоткрыл завесу над тайной девятого блока. Хоть и не понимает ни черта, а все ж таки есть в душе злорадное удовлетворение. Ничего, он еще разберется во всей той чертовщине, что здесь происходит. Правда, появилось такое опасение, что за свои шалости можно лишиться не только погон. Но об этом пока лучше не думать.
Вернувшись, Веснин снова подмигнул девушке.
– Что вы там делали? – спросила Маша.
– Не обращайте внимания, – улыбнулся Веснин. – Я обязательно приду к вам в следующий раз. И приду оттуда, так что не пугайтесь.
– Но зачем? – удивилась Маша. – Чего вы хотите от меня?
Веснин пожал плечами.
– Ничего. Просто… Ну, хочется мне так и все.
– Странный вы. И смешной.
Неожиданно девушка рассмеялась.
– И еще глупый, – добавила она сквозь смех.
Веснин ничуть не обиделся на такую характеристику. Он и сам понимал, что должен выглядеть довольно глупо в ее глазах. Рассмеявшись в ответ, прапорщик развел руками и сказал:
– Да, вот такой вот я. Ну, так я приду?
– А разве я могу вам это запретить? Вы такой упрямый, – девушка вздохнула. – Боюсь, это не доведет вас до добра.
– Это мы еще посмотрим, – самоуверенно заявил Веснин.
Он взглянул на часы и спохватился.
– Извините, Маша, сейчас я должен вернуться на пост. Меня могут проверить. А вы не скучайте. Хорошо?
Неожиданно Маша протянула руку сквозь прутья решетки и коснулась его щеки кончиками пальцев.
– Здесь так мало хороших людей, – прошептала она. – Берегите себя, Алеша.
Веснин чуть не задохнулся от внезапно нахлынувшей нежности к этой несчастной девушке. Всего полчаса назад он даже не подозревал о ее существовании, а сейчас вдруг показалось, что ближе и родней этого милого человечка у него никого нет. А эти черные бездонные глаза, как они смотрят прямо в душу…
Непроизвольно перехватив руку девушки, Веснин коснулся губами ее ладони. Маша вздрогнула.
– Я обязательно приду, – произнес Веснин. – Жди меня.
С трудом оторвавшись от ее руки, такой теплой и нежной, он направился к выходу. Уже открывая бронированную дверь, прапорщик обернулся. Маша смотрела на него.
– Я приду, – повторил Веснин.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Открыв дверь, Тихий увидел на пороге старого знакомого. Окинув взглядом неказистую фигуру молодого профессора, он произнес:
– Не скажу, что рад вас видеть.
– Здравствуйте, Андрей Владимирович, – поздоровался Куприянов. – Мне требуется ваша помощь.
– Здравствуйте, – кивнул Тихий. – Если вы приехали затем, чтобы просить меня вернуться в проект, то зря потратили время.
– Нет, дело не в этом, – смущенно ответил Куприянов. – Вернее, не совсем в этом. Мы можем поговорить?
– Проходите, раз уж пришли.
Куприянов вошел внутрь. Тихий запер за ним дверь, затем проводил гостя в комнату.
– Может, чайку? – предложил отставной полковник. – Как раз чайник вскипел.
– Пожалуй, – согласился профессор.
– Присаживайтесь, я сейчас.
Тихий вышел на кухню. Устало опустившись на стул, Куприянов огляделся. Здесь абсолютно ничего не изменилось, все выглядело точно так же как и год назад, когда он впервые пришел в этот дом. Тот же древний шифоньер, железная казенная койка, стол и пара стульев, а под потолком все та же лампочка в голом патроне.
Вскоре Тихий вернулся с небольшим подносом в руках. Поставив поднос на стол, он придвинул гостю чашку и сахарницу.
– Рассказывайте, что привело вас ко мне на этот раз, – произнес полковник, усаживаясь напротив.
– Маша, – коротко ответил Куприянов.
Тихий внимательно посмотрел на гостя и спросил:
– И что же случилось с Машей?
Теперь Куприянов ответил не сразу. Некоторое время он задумчиво помешивал ложечкой в чашке, словно собираясь с мыслями. Тихий терпеливо ждал. Наконец профессор поднял глаза и произнес:
– Ее поймали и держат в клетке.
Он так посмотрел на полковника, словно ожидал увидеть на его лице удивление или возмущение. Однако никакой реакции не последовало. Тихий оставался все так же сурово невозмутим.
– А разве не этого вы добивались? – жестко спросил Тихий.
Куприянов вспыхнул от возмущения. Однако все его гневные восклицания так и не прозвучали вслух. Тяжелый суровый взгляд полковника будто припечатал его. Опустив голову, профессор тихо произнес:
– Этого я совсем не хотел.
– А чего вы ожидали? – все так же сурово и беспощадно спросил Тихий. – Вы ведь отлично знали, кто она такая и кто ею заинтересован. Трудно было бы предположить иной исход. А ведь я вас предупреждал, чем все может закончиться.
– Я знаю, что виноват, – удрученно ответил профессор. – Виноват во всем, что случилось. Я хочу все исправить, но мне нужна помощь.
– Не понимаю, чем я могу быть вам полезен. Это ведь ваш проект и все зависит от вас.
– Вы многого не знаете, Андрей Владимирович. Произошли большие изменения. Это уже не мой проект. Теперь все в руках военных. Брат Маши погиб и она тоже погибнет, если не вытащить ее оттуда. А кроме того, она беременна. Мне казалось, что вам была небезразлична судьба девушки, поэтому я пришел за советом именно к вам.
Куприянову показалось, что в глазах Тихого появился интерес.
– Рассказывайте по порядку, – потребовал полковник.
– Вы помните генерала Сабурова? – спросил профессор.
Тихий кивнул.
– Теперь он заправляет всеми делами. Я в проекте всего лишь консультант с очень ограниченным допуском, меня не привлекают к основным работам. Мне предоставлена возможность продолжать собственные исследования, но не более того. Кое-что мне все же удалось узнать и это меня сильно встревожило.
Куприянов ненадолго замолчал.
– Продолжайте, – потребовал Тихий. – Что там у вас происходит?
– Я долго был в неведении всего происходящего, – сказал профессор. – Все окружено такой тайной, что суть проекта известна очень ограниченному кругу людей. Меня в этот круг не допустили. Видимо, генерал Сабуров не склонен мне доверять. Впрочем, он прав. Узнай я раньше, что замыслили он и его руководство, я бы ни за что не допустил такого. Военные проводят исследования в области генетики. Немалая часть их опытов и экспериментов призвана установить, насколько прочна иммунная система волчицы.
– И насколько же она прочна? – поинтересовался Тихий.
При этом вопросе Куприянов несколько оживился.
– Невероятно! – воскликнул он. – Вам, надеюсь, известно, что такое ДНК?
– Дезаксерибонуклеиновая кислота, – спокойно ответил Тихий.
– Вижу, в терминах вы разбираетесь, – улыбнулся профессор. – Но я спросил не совсем это.
– Ну, в общих чертах я понимаю, что это такое, – кивнул Тихий. – Генетический код, хромосомы и тому подобное. Или я что-то путаю?
– Вы, конечно, все смешиваете в одну кучу, но вижу, что примерно представляете, о чем пойдет речь. Видите ли, у Маши очень необычная ДНК. У всех живых существ молекула ДНК состоит их двух полинуклеотидных цепей, а у Маши из четырех. Причем постоянная только одна пара. И эта ДНК принадлежит не человеку.
– Волчице? – спросил Тихий.
– Скажем так, тому существу, которое мы называем волчицей. Генетически оно близко к волку, но … более совершенно, что ли. Более развито, более жизнеспособно. Это как сравнивать человека и неандертальца.
– А что там со второй парой? – поинтересовался Тихий.
– Это еще более удивительно. Строго говоря, это совсем не пара. Две цепи существуют отдельно, чего в природе просто не может быть. Одна принадлежит человеку, другая волку. Не вдаваясь в терминологию и подробности, скажу только, что они способны соединяться как с основным носителем, так и меж собой. Вы понимаете? Набор хромосом может изменяться! Вот откуда эта удивительная способность менять облик. Удивительное существо. Если бы я не видел все собственными глазами, ни за что бы не поверил, что такое возможно. Что касается иммунитета, именно иммунная система основного носителя и противостоит внешним воздействиям. В основном антитела вырабатывают лимфоциты волчицы. А кроме того, ее иммунная система содержит уникальнейший набор фагоцитов. Невероятное существо! Просто невозможное! Но если бы вы знали, каким чудовищным экспериментам девушку подвергают сейчас. На ней испытывают смертельные яды, опаснейшие виды бактерий. Пока организм девушки успешно противостоит всем воздействиям, но ведь это не может продолжаться вечно, когда-нибудь наступит предел. Я опасаюсь, что все эти эксперименты приведут к гибели Маши и ее ребенка. Для нее уже подготовлена программа опаснейших тестов. После того, как ребенок появится на свет, ее уже не будут щадить и доведут до смерти, чтобы узнать предел прочности ее организма.
– Так для чего же все это делается? – спросил Тихий. – В чем главная суть проекта?
– А это еще страшнее, – ответил профессор. – На основе ДНК волчицы военные хотят создать мутогенный препарат «Берсеркер».
– И что это значит? – не понял Тихий.
– А вам разве ни о чем не говорит такое название? Препарат призван внести генетические изменения в организм человека с целью повысить его бойцовские качества и живучесть. Руководители проекта создадут ударную боевую группу из искусственных монстров. Уже разработан специальный план для привлечения так называемых добровольцев из числа военнослужащих.
– Добровольцев? – удивился Тихий. – Какой идиот согласится добровольно стать?.. Даже не знаю как назвать такое.
– Это делается просто. Вот вам простейший пример. Человека убеждают, что он неизлечимо болен и жить ему осталось недолго, но есть препарат, который продлит его жизнь и избавит от страданий. Только есть побочный эффект, но зато он сможет послужить родине и не будет обделен никакими благами земными. Вот и все, доброволец найден.
– А вообще такое возможно? – недоверчиво спросил Тихий. – Я имею в виду создание препарата.
– Если вы спрашиваете мое мнение, то лично я не разделяю такой уверенности. Вызвать генетическую мутацию, дело не слишком хитрое. Только вот последствия могут быть совсем не те, что ожидаются. И дело даже не в том, что препарат еще несовершенен.
– А в чем же?
– Последствия таких экспериментов могут быть необратимы. Процесс генетических изменений невозможно повернуть вспять, а клетки волчицы слишком агрессивны. Ни одно подопытное животное не выжило после введения препарата. Попросту говоря, ДНК волчицы берет верх над ДНК реципиента и убивает испытуемый организм. Тем не менее, военные готовы приступить к экспериментам на людях. Сама суть проекта состоит в том, чтобы получить совершенный биологический боевой механизм. Вы же сами знаете, как опасны оборотни при агрессии. Конечной целью проекта должно стать существо сильное, выносливое, живучее и смертельно опасное. И вовсе не обязательно, чтобы при этом оно оставалось человеком.
– Ну, это я уже понял, – кивнул Тихий. – Проект будет плодить монстров.
– Вот именно! – подтвердил профессор. – Но гены волчицы претерпели тысячи лет эволюции, скрестившись с генами человека и волка, они создали уникальное существо. Ее генетический код устроен так, что при клеточной трансплантации организм реципиента воспринимается как враг. В процессе аберрации образуется клеточный симбиоз, при котором лимфоциты реципиента вырабатывают антитела и уничтожают собственный организм, воспринимая его клетки, как антиген. В результате подопытное существо становится абсолютно нежизнеспособным.
– Значит, проект обречен на провал, – сделал вывод Тихий.
– Не совсем так, – возразил Куприянов. – До сих пор эксперименты проводили над животными. Теперь программа исследований подготовлена для опытов на людях. Живых людях.
– Кто должен стать подопытным?
– Этого я не знаю. Как я уже говорил, по документам к опытам должны быть привлечены добровольцы. Но я сильно сомневаюсь, что такие добровольцы найдутся. Боюсь, что ими могут стать военнослужащие или сотрудники, даже не подозревая о происходящем. Или найдут еще кого-нибудь и введут препарат обманом.
– Или насильно, – мрачно добавил Тихий. – Я хорошо помню генерала Сабурова, он не из тех, кто будет мучиться соображениями нравственности и гуманности. Но ведь он совсем не дурак и должен понимать, чем закончится испытание несовершенного препарата. Насколько я понял из вашего рассказа, у подопытных нет никаких шансов выжить.
Куприянов покачал головой.
– Не все так просто. В настоящий момент над ДНК волчицы ведутся работы по отделению от основного носителя побочных цепей и замены их цепями потенциальных реципиентов. То есть скрещиваются геномы волчицы и человека. На основе моих личных исследований могу сказать, что такое вполне возможно.
