Kitabı oku: «Избранное», sayfa 6
Пробка
Николай торопился на совещание. До его начала оставалось чуть более тридцати минут, и его машина удачно лавировала в бешеном потоке авто. Водитель был опытный, работал почти десять лет, и Николай не сомневался, что его вовремя доставят в нужное место.
Не обращая внимания на шум улицы и периодические эмоциональные тирады водителя, Николай думал о предстоящем разговоре: несмотря на улучшение ситуации после кризиса, проблем было много, и чтобы найти их решение, он вызвал в офис руководителей всех региональных подразделений компании.
– Все, приехали! – неожиданно перебил мысли Николая водитель. – Глухая пробка. Впереди, скорее всего, авария.
До поворота в город оставалось десяток километров.
– Никак не объехать? – поинтересовался Николай.
– Это же кольцевая, Николай Иванович! Никаких съездов на десятки километров. Уж если авария, то покуда ГАИ не приедет, протокол не составят и страховщиков не вызовут, не сдвинешься. Это вам не Запад! В России все удобства для страховых компаний, а не для водителей, – ворчал водитель вслух.
Действительно, как-то в Германии Николай стал очевидцем столкновения на автобане. Буквально через полминуты словно из-под земли вырос полицейский, очертил мелом место аварии, сделал несколько снимков, и спустя пару минут движение было восстановлено.
Николай нервничал – на это совещание нельзя опаздывать, нужно показывать пример подчиненным. Дисциплина прежде всего!
Сзади загудела машина.
– Чего сигналишь! – нервно откликнулся водитель, размахивая руками. – Не видишь, что ли – пробка впереди…
Николай посмотрел через заднее окно и увидел за рулем стоящей позади машины красивую молодую женщину.
– Не ругайся, – успокоил он водителя. – Там женщина.
– Ну да! Женщина за рулем – что обезьяна с гранатой! – зло пошутил тот.
Лицо женщины показалось знакомым.
«Я ее где-то встречал, – стал вспоминать Николай. – Да это же Валерия! Мы с ней учились вместе. И даже сидели за одной партой».
До десятого класса Николай был по уши в нее влюблен. Но она, как ему тогда казалось, даже не смотрела в его сторону.
Сразу после школы Валерия куда-то исчезла. Николай как ни пытался, не смог узнать ни нового адреса, ни хотя бы номер телефона. Очень переживал, ругал себя за нерешительность. Надо было подойти и объясниться! Спустя какое-то время через одноклассников все-таки добыл адрес, но ему сообщили, что Валерия вышла замуж и уехала в маленький сибирский городок. Он не стал писать, но с потерей не смирился. До сих пор с нежностью вспоминал ее профиль, улыбку и ясные голубые глаза…
Сердце Николая бешено заколотилось, чувства ожили. Словно не было этих лет после школы и замужества Валерии. Вот она, все та же – челка, глаза.
– Сделай так, чтобы мы поравнялись с задней машиной, пропусти ее любыми путями и остановись. Мне надо с ней поговорить, – скомандовал он удивленному водителю.
Они с трудом двинулись влево, освобождая место, а задняя машина, нарушая правила, протиснулась справа. Похоже, Валерия тоже торопилась. Окно, у которого сидел Николай, поравнялось с окном соседней машины Валерии.
Николай опустил стекло:
– Привет, Валерия!
От изумления она потеряла дар речи, лицо вытянулось, а в больших голубых глазах читались удивление, радость и испуг.
– Николай… Не может быть! Ты тоже в пробке? Как я рада тебя видеть!
– Как поживаешь? Какими судьбами в городе? Я слышал, ты уезжала в Сибирь.
Николай буквально засыпал вопросами растерянную женщину. Теперь он был рад этой пробке и мечтал, чтобы она подольше не кончалась.
– Это длинная история, – не очень весело ответила Валерия.
– Я перейду к тебе, если не возражаешь, и мы поговорим, – предложил Николай. – Застряли надолго…
– Заходи! – словно в дом пригласила она.
Николай тут же перебрался в машину Валерии. В салоне больше никого не было, и можно было спокойно пообщаться.
– Я так рад тебя видеть, Валерия!
– Ты женат? – неожиданно прямо спросила она.
– Вот так сразу? Нет, не женат. После тебя так и не смог ни в кого влюбиться. Были встречи, но ничего серьезного. А ты как? – спросил он с надеждой.
Машина дернулась, и наступила пауза.
– Я действительно как сумасшедшая вышла замуж. Ты его знаешь, это Олег. Он окончил школу на год раньше нас. Вскружил мне голову и увез к родителям в маленький городок. Мы прожили вместе чуть больше года. Он нигде не работал, с утра до вечера играл на компьютере, а вечера проводил с друзьями. Я же пахала на двух работах, про институт забыла. Да там и учиться-то негде было. В конце концов не выдержала, собрала чемодан и вернулась к родителям. Потом развелась, поступила в университет. Вечерами подрабатываю – даю уроки иностранного языка. Я ведь учусь на филфаке, иногда переводы для компаний делаю. Вот машину купила… Такие у меня дела. И совсем не до мужиков – времени нет, да и отбил у меня муженек желание семью заводить. Сейчас еду в аэропорт, в Москву лечу на встречу с иностранцами, переводить надо…
И неожиданно, взглянув на Николая, Валерия добавила:
– Как здорово, Коля, что мы встретились! Ты ведь и раньше мне нравился, но даже не смотрел в мою сторону. Робкий очень… А теперь вон какой солидный стал!
С улыбкой продолжила:
– Ни-ко-лай Ива-но-вич!
За разговором прошло около часа. Машины медленно двигались, и вот уже впереди показался поворот в город.
«Неужели так и расстанемся, и я снова ее потеряю? – подумал Николай. – Этого нельзя допустить!»
И неожиданно для себя произнес:
– Лера, выходи за меня замуж! – не дожидаясь ответа, схватил ее за руку, словно боясь, что она опять, как много лет назад, исчезнет. – Едем в загс! Я уговорю, чтобы нас быстро расписали.
– Ты что! Мне в Москву надо, тебе – на совещание. Да и подумать мне надо. Я тебе еще не ответила, согласна ли… – растеряно произнесла Валерия.
– Так отвечай скорее, а то пробка заканчивается. Ты согласна?
– Да, да, да! Но ты же спешишь на совещание, и я одета не по-праздничному. Господи, мне же в Москву надо лететь! – сбивчиво и уже не так уверенно продолжала Валерия.
– Какое совещание?! Какая Москва?! И уж тем более одежда. Наша судьба решается! Поворачиваем!
Высунувшись в окно, Николай закричал водителю:
– Езжай за нами, мы в загс.
– Куда? – раскрыв рот от изумления, переспросил водитель.
– В загс, – повторил Николай и тут же исправился: – Точнее, во Дворец бракосочетания, на Английскую набережную. По пути купим букет цветов.
– Совсем сдурел наш шеф… – пробурчал водитель, поворачивая руль и нажимая на педаль газа. Затем, немного помолчав, добавил: – Но вообще-то молодец!
Поздняя любовь
– Виктор Антонович, к вам посетитель, – прощебетала по селектору секретарь Татьяна. – Говорит, ваш старый знакомый. Фамилия – Кленов, Анатолий Кленов.
Хотя друзей с такой фамилией у Виктора Антоновича не было, он сказал:
– Пусть заходит. Проводи ко мне.
– Виктор, дорогой! Ты совсем не изменился. Сколько лет прошло, сколько зим! Точно более десяти, – прямо с порога заговорил седовласый среднего роста худощавый мужчина, на вид лет шестидесяти пяти.
«Кленов, Кленов…» – пытался вспомнить Виктор Антонович и, присмотревшись, узнал.
– Анатолий, ты ли это?! И почему Кленов? Ты же всегда был Веселовым… Да, ты изменился: весь седой и морщин прибавилось. Но, по правде сказать, выглядишь молодцом. Да и глаза вон как блестят. Влюбился, наверное? – пошутил Виктор и жестом пригласил в другую комнату. – Проходи! У меня здесь комната отдыха, чайку попьем. Можно и коньячку – рабочий день заканчивается. Вспомним старые времена, расскажешь, как поживаешь, как Кленовым стал.
– Чайку – с удовольствием! И поговорить тоже. А вот насчет спиртного – ни-ни! – отказался Анатолий. – Ни капли в рот не беру уже больше двенадцати лет.
– Невероятно! – удивился Виктор. Он хорошо помнил о пристрастии друга к алкоголю.
Они были знакомы с юношеских лет, вместе коротали дни в общежитии. Несмотря на то, что Анатолий был старше Виктора на десять лет, они, можно сказать, дружили. В двухкомнатной квартире тогда размещалось пять человек. Самый младший – двадцатилетний Виктор, старший – Александр тридцати двух лет. Анатолию тогда исполнилось тридцать. Разница в возрасте не мешала: общий котел, готовка по очереди, широкий круг интересов и добрые шутки. Анатолий был душой компании – играл на саксофоне, хорошо пел, знал много анекдотов и умел их рассказывать так, что все просто валились со смеху. Одно слово – ОБЩЕЖИТИЕ.
Потом у каждого началась своя жизнь. Первое время созванивались и обменивались новостями, изредка встречались. Но, увы, встречи становились все реже и реже.
Судьба Александра, старшего из друзей, оказалась самой незавидной.
Когда студент Виктор влюбился и решил создать семью, опытный Александр всячески отговаривал его от этого шага, убеждая, что жениться в двадцать лет – чистое безумие. Более того, заявил, что в свои тридцать два запросто возьмет в жены восемнадцатилетнюю и будет с ней счастлив. И действительно, в один прекрасный день Александр уехал в отпуск на Украину, а через две недели вернулся с пухленькой чернобровой красавицей Тамарой, которой еще и восемнадцати не исполнилось. Спустя три месяца сыграли свадьбу. Но ни любви, ни добрых отношений не получилось.
Молодая девушка вышла замуж только потому, что просто грезила днем и ночью мечтой о том, как однажды вырвется из маленькой украинской станицы в приличный город. И вот подвернулся случай – из Ленинграда приезжает мужик и предлагает выйти за него замуж. Это же удача! Мало ли что старше почти вдвое, главное – уехать, а там и развестись можно. Быстро «оперилась» и начала устраивать скандалы. Мужа иначе, как «старпер», не называла. И это при всем честном народе!
Получив квартиру, чему способствовало славное строительное прошлое Александра на восстановительных работах в Ташкенте после землетрясения, Тамара подала на развод. А чтобы сохранить за собой жилплощадь, она решила отправить мужа в тюрьму. С подругой целый план разработали.
Однажды вечером пригласила в гости подругу что-то отметить. После нескольких выпитых рюмок подруга как бы случайно уединилась с Александром, а затем стала орать, что ее насилуют. На крики выбежали соседи, которые потом свидетельствовали в суде. Благодаря смекалке жены и актерскому таланту ее подруги, Александр попал в тюрьму на четыре года по статье за попытку изнасилования. Тамара тут же оформила развод, получила желанную квартиру и через две недели после суда выписала оттуда уже бывшего мужа.
Забегая вперед, надо сказать, что счастливой жизни у нее не получилось: семью так и не создала, работать не хотела, но веселилась от души. Три года назад Виктор Антонович случайно увидел ее с подругой. Это были две спившиеся неопрятного вида старухи с опухшими лицами, трясущимися руками и одним желанием в помутневших глазах – найти денег на выпивку.
Но вернемся к Анатолию. История Александра сильно его потрясла. Он заявил, что никогда не женится, и строго следовал этому сценарию. Однако холостяцкая жизнь имеет свои отрицательные стороны – Анатолий стал часто прикладываться к бутылочке. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не случай. О нем Анатолий и рассказал Виктору за чашкой чая:
– Так вот, Виктор… Когда Тамара посадила Сашу, я решил остаться холостяком. В моей жизни встречались разные женщины – красивые и добрые, готовые в любой момент выйти за меня замуж, но ни с одной из них не было настоящей любви. Ночь, две, максимум – месяц, и я понимал – не та! И все время вспоминал о Саше. Кстати, я встретил его после тюрьмы. Он снова живет в общежитии, выглядит ужасно.
А меня холостяцкая жизнь довела до настоящих запоев. Я понимал, что это неправильно и нужно что-то делать. Сколько наших друзей уже сгубил алкоголь! Но трясина затягивала все глубже, и я ничего не мог сделать. Силы воли не хватало, а главное – стимула, кому я нужен был? Не было близкого мне человека рядом. Чем бы все это закончилось, если бы не случай…
Одним августовским вечером после трех дней запоя я возвращался домой на электричке почти в беспамятстве. Ничего не помню! Спал как убитый. На конечной станции меня нашел бригадир проводников: вытащил из вагона, с «отеческой» предусмотрительностью дотащил до ближайшего мусорного контейнера и выбросил. Проклясть бы его за это надо, а я до сих пор благодарю! И ты скоро поймешь, почему.
Произошло все на забытой богом станции Худово. (До сих пор не выяснил, почему она так называется.) В то утро жительница поселка, добрейшая женщина по имени Ульяна, выносила мусор и увидела валявшегося около помойки мужика. Проверила пульс – живой. И что, ты думаешь, было потом? Она закинула меня на свое крепкое женское плечо и принесла домой. Раздела, уложила в ванну отмокать. И лишь старательно намыв тело шампунем и душистым мылом, спросила:
– Ты кто?
– Веселов, – заплетающимся языком выдавил я.
– А у тебя паспорт есть? – поинтересовалась женщина.
– Там где-то, посмотрите в костюме… – пробормотал я.
Через минуту она вернулась с паспортом, показала его мне и сказала:
– Видишь его в последний раз. С сегодняшнего дня ты – Кленов. – И, разорвав паспорт на моих глазах, выбросила обрывки в урну. Я не понимал, где нахожусь и что происходит, но теплая ванна и добрый взгляд женщины убаюкивали. Ощущения – как под гипнозом.
– Понимаю, тебе тяжело, – произнесла Ульяна. – Я постараюсь помочь. Вот полотенце и чистое белье. Одевайся – и к столу.
Стол был накрыт просто, но достойно: зелень и овощи, свежепросольные огурчики, домашние котлеты с молодой вареной картошкой, посыпанной укропчиком, и четвертинка домашнего самогона.
Конечно, мой взгляд сразу уперся в эту четвертинку.
– Значит, так, – сурово и в то же время ласково продолжила Ульяна. – Алкоголь ты пьешь в последний раз. Бери стопку и закусывай огурчиком. Еще съешь тарелочку куриного супчика и на боковую. Проспишься – поговорим.
Через четыре часа я проснулся нормальным человеком. Чистые простыни, одеяло и мягкие подушки; сидящая напротив женщина в домашнем халате. Ее ясные голубые глаза и еле заметная улыбка излучали душевный покой и напомнили мне глаза матери.
– Я тебя, Анатолий, нашла на помойке. Но это ни о чем не говорит. Можешь забыть все мои слова, склеить паспорт и уйти хоть сегодня. Но я предлагаю тебе пожить здесь недельку-другую. В квартире две комнаты, мы можем спокойно общаться. Немного отдохнешь и заодно поможешь мне с огородом да с крышей – давно нужно подлатать. Если не понравится, уйдешь.
В ее голосе чувствовалась какая-то необъяснимая тоска и в то же время теплота и душевность. В общем, я по уши в нее влюбился и уже через неделю не мог представить, как раньше жил без моей Ульяны. В загсе я взял фамилию жены и стал Кленовым. И с тех пор не дружу с алкоголем. Ни капли!
– Как я за тебя рад, Анатолий! – искренне сказал другу Виктор Антонович, задумавшись о том, насколько разные у людей судьбы. И в очередной раз порадовался тому, что счастлив со своей женой, той, на которой женился вопреки советам Александра. Она прекрасно выглядит – намного моложе своих лет. У них взрослый сын и внуки. А что было бы, послушай он тогда Александра?..
Действительно, каждый сам выбирает свою судьбу, и изменить жизнь никогда не поздно. А найти свое счастье и любовь можно и на помойке.
История Анатолия и Ульяны – яркий тому пример.
Предсказания
Без Веры в сердце ты становишься жесток,
Творя безумные дела и разоряя храмы.
Но помни, зло – плохой урок,
Ведь в душах сыновей ты оставляешь шрамы.
И кара неминуемо найдет тебя, злодей,
Забвение придет суровою расплатой.
Совсем исчезнешь ты из памяти людей,
И будет это небольшой утратой.
Пройдут года, придут другие люди
И восстановят храмы на века.
А с ними вечно наша Вера будет
И снова засияют золотые купола…
В. Заренков
К написанию этой истории меня подтолкнула поездка в белорусский город Толочин с группой моих друзей и сотрудников. В течение последних двух лет мы в качестве благотворительной помощи восстанавливали в этом городке Свято-Покровский монастырь. Самым волнительным событием всей работы стала установка новых, сияющих золотом куполов с красивейшими и величественными крестами.
Посетив монастырь, побеседовав с матушкой Анфисой и сестрами, отведав монастырской трапезы, я предложил желающим из делегации посетить мою деревню, где я родился и вырос, побывать на кладбище, где похоронены мои родители и родственники, а для остальных был подготовлен экскурсионный автобус по знаковым историческим местам района. Все дружно решили ехать со мной, чему я был безмерно рад.
Приехав в деревню, я в первую очередь показал место, где стояла наша изба, а сейчас были видны только заросшие бурьяном остатки фундамента.
– А где же краник с водой, о котором Вы писали в своем рассказе «Водопровод»? – спросил с улыбкой один из участников нашей группы, композитор Михаил. Он уже был со мной на этом месте в прошлый наш приезд и хорошо знал об этом кранике.
– А вон видите маленькую избушку-часовню рядом с дорогой? Мы ее построили два года назад. Вот туда я и перенес этот краник. Избушка-часовенка для всех всегда открыта. Любой уставший путник может зайти туда, попить холодной чистейшей водички, отдохнуть в тени и продолжить путь.
Посидев в избушке, побеседовав и выпив воды из того самого краника, мы отправились в сторону кладбища. Постояв у могилы родителей и родственников, возложив цветы и прочитав молитвы (с нами был священник Евгений), группа разбрелась по кладбищу, рассматривая надписи на крестах и памятниках.
– А что это за пирамидка с красной звездой вон над той неухоженной, заросшей могилой? – спросил с интересом писатель Николай.
– О, это долгая и грустная история, – ответил я, задумавшись. Очень не хотелось мне будоражить память и говорить плохо об умерших.
– Нет уж, нет, – начали просить остальные, – расскажите, пожалуйста, нам интересно.
– Хорошо, давайте вернемся в избушку-часовенку, там я вам все и расскажу, – предложил я группе.
Мы вернулись в избушку, сели за стол, и я начал рассказ.
Родился я в небольшой белорусской деревеньке, что недалеко от города Орши и города Толочина, в большой трудолюбивой семье. Семья была дружной – каждый помогал друг другу. Отец и мать работали с утра до вечера, старшие дети ходили в школу, а нас, младших, воспитывала бабушка Аксинья. Бабушка, несмотря на советскую власть, была истинно верующим человеком. Она без молитвы никогда не садилась за стол.
С детства мне запомнились ее рассказы о вере, о Боге, о Его любви к людям. Были и рассказы о тех, кто отошел от веры и перешел в воинствующий атеизм с его варварским разрушением храмов и церквей.
Недалеко от нашего дома жила председатель сельсовета Марья с двумя сыновьями четырех-шести лет. Мне она запомнилась как женщина, похожая на комиссара. Всегда была одета в черную, военного покроя юбку и комиссарскую кожаную куртку, подпоясанную широким солдатским ремнем с пряжкой и красной звездой. Ее строгость по отношению к людям граничила с жестокостью и презрением. А церковь и священников она ненавидела.
Муж, не выдержав ее комиссарского, неженского характера, ушел от Марьи, когда детишкам было два-три года. И больше никогда в селе не показывался.
А мне запомнился, и не просто запомнился, а врезался в память, случай, когда по ее приказу местную церковь в соседнем поселке превращали в картофелехранилище. Теперь-то я понимаю, что никакой необходимости в этом не было. Церковь выстояла под бомбежками в войну, продержалась в оккупацию. Во все времена туда шли люди поклониться Богу, покаяться и попросить помощи.
Построить новое картофелехранилище не составляло никакого труда. Но тупая, наполненная злобой ненависть к религии толкала Марью к разорению церкви. И вот на глазах у собравшихся людей она сама забирается на крышу, цепляет железный трос за золоченый, яркий, сияющий крест и дает команду трактористу тянуть трос. Руки у тракториста дрожат от волнения, душа не принимает такую команду, противится, и он, весь в холодном поту, выскакивает из кабины, восклицая:
– Не могу я это сделать, хоть убейте, не могу! Бог накажет нас всех за такое злодеяние…
Народ, склонив головы, молчит: кто-то стыдливо отворачивается, кто-то несмело пытается сказать:
– Марья, не надо этого делать.
Старый священник, печально глядевший на происходящее, пытается образумить людей и Марью:
– Люди, не делайте этого, Бог вас накажет! Марья, ты же человек, образумься!
Но Марья, спускаясь с крыши церкви, кричит громко:
– Трусы вы все, не понимаете политики нашей партии.
И, обращаясь к священнику:
– А ты, рассадник религии, помолчи лучше, покуда мы тебя в тюрьму не посадили.
Затем, расталкивая людей, Марья садится за штурвал трактора, резко нажимает на рычаги, трос натягивается, и крест падает на землю…
Старый священник молча крестится и тихо произносит:
– Марья, ты творишь страшное зло на земле и потому, помяни мое слово, долго не проживешь на этом свете и скоро умрешь в муках, но самое страшное, что и род твой кончится в муках.
Слова его звучат не как проклятие, они звучат как пророчество.
Уже тогда мне, подростку, все это казалось противоестественным. Зачем разрушать красоту, зачем рушить веру в Бога, в доброту, в любовь?
Дома со слезами на глазах я рассказал о происшедшем бабушке. Она молча выслушала и произнесла:
– В своей жизни, внучек, тебе еще много придется увидеть несправедливости – времена сейчас трудные, люди потеряли веру в Бога. Но пройдет время и все образуется. А ты, внучек, еще много церквей восстановишь и много крестов установишь. И даст Бог, еще и новые храмы построишь! Только не теряй веру в Бога…
Прошли годы и, вспоминая прожитое, я убеждаюсь, что все в жизни закономерно: и пророчества верующих людей, и старого священника, и моей любимой бабушки – сбываются.
Примерно через год Марья тяжело заболела: у нее обнаружили рак. Она долго мучилась и через какое-то время умерла. Детей забрали в детский дом. И долго никто не знал, что с ними. И уже через тридцать лет, в очередной мой приезд в деревню, я узнал, что старший попал в тюрьму и там умер, а младший скончался от пьянства. Очень жаль их! Ведь ни в чем они не были виноваты, но им пришлось расплачиваться за дела своей матери.
Мне же в своей жизни, как и предсказывала бабушка, довелось восстановить много храмов, монастырей и церквей и установить красивейшие купола с золочеными крестами.
И строить новые храмы, церкви и часовни.
И Бог даст, еще удастся построить.
