Kitabı oku: «Искра, погружайся! В плену Янтаря», sayfa 16

Слова Патрика перебила Камилла, которая в попыхах выбежала из подвала, и сразу окликнула Великого марла.

– Патрик, Патрик… беда! Мне пришлось поставить процесс на автоматику. Он… так тяжело в этот раз переносит погружение…

Патрик резко обернулся на Камиллу… затем как-то сдавленно ответил:

– Я ожидал этого… я предупреждал его … Он совсем недавно погружался… я знал… что так будет.

– И что нам делать? Мой компьютер выдал ещё как минимум 28 часов до завершения, это в три раза дольше, чем в прошлый раз… он же замучается… вдруг он не выдержит?!

– Что вы несёте?! Он будет так мучиться 28 часов?! Вы что живодёры?! С ума посходили?! – не выдержав, начала кричать я.

Лицо Патрика побледнело, и он опустил голову, закрывая глаза руками:

– Он просил не прерывать погружение, ни в коем случае…

– Но как же… может все-таки… – вяло начала Камилла.

– Нет, я дал ему слово.

Камилла помрачнела, я видела, что она тоже близка к истерике, но молча кивнула, сказав:

– Я пойду вниз, буду продолжать наблюдать за процессом.

– Я пойду с тобой, – с мольбой в голосе попросила я.

– Нет, – искоса, но без прежней злобы, ответила она. – Он же просил, чтоб ты не спускалась вниз.

Я обречённо посмотрела на неё, и отвернулась, усаживаясь в кресло.

Мы начали ждать.

Глава 25. Хронофаг

МЕЛАНИЯ РОШ

Патрик отправил меня отдыхать с дороги, сказав пойти прилечь в единственную спальню в этом доме, которая оказалась за второй запертой дверью. Она была такой же мрачной, как и зал. По середине стояла одна единственная большая кровать, а сбоку, встроенный в стену шкаф и больше ничего. Я присела на краешек матраса, понимая, что уснуть я никак не смогу… да и как я вообще могла себе позволить спать… Клауд так кричал…

Так длилось всю ночь… Я пыталась выйти и спуститься несколько раз вниз, но меня не пускали. Патрик все время был в зале, а Камилла иногда поднималась покурить, она тоже очень нервничала. Ближе к утру, я услышала в прихожей голос… до боли знакомый. Я подскочила, моментально сев на кровати и прислушиваясь, а затем, не выдержав больше, вышла на встречу.

– Сэм…? – тихо сказала я, привлекая внимание девушки.

Девушка, до этого возившаяся с сапогами, резко вскинула голову на меня.

– Мел… – её глаза загорелись, она, моментально положив пакеты, с которыми пришла, и, скинув с себя обувь, побежала в мою сторону, раскрывая объятия.

Ещё чего.

Я нахмурилась, и попятилась от неё.

– Может стоит обращаться к тебе Урсула? – сжав губы сказала я.

Глаза моей ненастоящей лучшей подруги моментально стали грустными.

– Мелани, я знаю, что ты сейчас обижена на меня, – она склонила голову на бок. – Но поверь мне, я действительно полюбила тебя. Я даже передумала в самый последний момент, хотела отговорить тебя…Мел, прости, правда. Я не знаю, сможем ли мы дружить дальше после этого, но хотя бы не держи на меня обиду, – она вновь подошла ко мне, намереваясь взять за руки.

Я покачала головой в отрицании, разочарование острыми иглами впивалось в меня. Даже после слов Маркуса, я отказывалась верить в то, что услышала… надеялась, что это все ложь.

Я прошла мимо неё и села на диване возле Патрика, рассматривая при этом… Урсулу. Она теперь определённо не была похожа на прислугу. Коричневые волосы красиво сложены в длинный аккуратный хвост, стильная одежда, красивый макияж, который выгодно подчёркивал красоту её голубых глаз.

– Ладно, – с досадой в голосе сказала она. – Патрик, как Клауд? Маркус внизу? Я принесла вам перекусить.

Великий марл кротко кивнул и сказал:

– Урсула, дорогая, давно ты вернулась?

– Вчера ночью, я не знала, что у Клауда погружение, иначе постаралась бы приехать раньше. Пойду, спущусь, посмотрю, как он, – Урсула положила пакеты с едой на стол, и поспешно спустилась в подвал.

Я опустила глаза, всем позволено спускаться к нему, кроме меня. Патрик пошёл к столу, вытащил касалетки и дал одну мне. Мне есть не хотелось совсем, я извинилась и ушла в свою комнату.

Весь день я пролежала на кровати, обнимая мокрую от слез подушку, вслушиваясь в приглушенные крики из подвала, проклиная весь белый свет, жизнь, всех своих Рошевских предков, Патрика, несправедливость и все что как-то косвенно было связано с мучениями Клауда.

Ближе к полуночи все стихло.

Я жутко перепугалась… неужели произошло самое страшное? Почему он больше не кричал.

Я выбежала в зал, услышав топот ног на лестнице. На пороге показалась уставшая Камилла вместе с Урсулой…

– Великий марл… – Патрик вскинул голову, а Камилла даже на меня взгляд соизволила бросить. – Закончилось, он в погружении. Все в порядке.

– С ним все хорошо? – взволнованно спросила я.

– Да.

– Я пойду к нему.

Урсула вопросительно подняла брови, как-то удивлённо уставившись на меня, но промолчала.

– Нет, нельзя. Я ещё не подключила его к контроллеру, дала возможность отдохнуть, – рассерженно сказала Камилла.

– Пусть идёт, – облегчённо выдохнул Патрик, который моментально воспрял духом. – Только не вздумай заходить в стеклянную комнату. От него можно чего угодно ожидать.

Я, не став больше ничего слушать побежала вниз по лестнице.

Свет в первой комнате лаборатории был полностью выключен, Маркус

спал на полу, в углу технической зоны… представляю, как он устал. За все время ни разу не поднялся наверх. Я оторвала взгляд от него, и начала искать глазами Клауда, но этого не понадобилось. В ярко освещённой стеклянной комнате, он стоял спиной ко мне, полностью обнажённый. Он напрягся, не знаю, как он понял, что я пришла, но сразу обернулся ко мне.

Я затаила дыхание. Думала, что он будет изнеможённым, но ошиблась, наоборот, он источал силу, энергию… да, под глазами залегли тени, волосы были влажными, у него была отдышка, грудь вздымалась и опускалась очень быстро, литое тело было мокрым с ног до головы, радужки подсвечивались очень ярко, кое где подсвечивались венки на его ещё более надутых мышцах, но он выглядел прямо скажем, бодро, и почти ничем не отличался от себя обычного. Он медленно зашагал в мою сторону. К счастью, или к сожалению, нас разделяло стекло, и массивная металлическая дверь на замке… мне так хотелось рвануть к нему и обнять, убедиться, что с ним действительно все в порядке… Я приложила руку к стеклу, он приложил свою в то же место. Я как заворожённая смотрела в его глаза, на безэмоциональное лицо, по моей щеке скатилась слеза облегчения, с ним действительно все в порядке, мне показалось, что мы простояли так целую вечность, затем он убрал её.

– Зачем ты пришла? – голос его был очень низким, гортанным, зрачки были расширенными, почти полностью закрывая радужку, от чего глаза казались черными. – Позови Патрика.

Я кивнула, и быстро исполнила его просьбу. Великий марл тотчас же спустился вниз.

– Да сынок, – взволнованно сказал Патрик.

Клауд выжидающе посмотрел на своего отца, наклонил голову вбок… вот только теперь его зрачки сузились в малюсенькие точки, полностью открывая светящуюся оранжевую радужку. Он с такой дурью бросился на стекло, тараня его, что я от неожиданности отпрыгнула. Удар был таким сильным, что оставалось только дивиться, как стекло выдержало и не треснуло.

– Какого черта она здесь? Я сказал, увести её, – он скорее рычал, чем говорил. – Я порву тебя на кусочки, Патрик!

Я застыла как изваяние, в ужасе уставившись на Патрика, но тот лишь улыбался.

– Я вижу, что все прошло удачно, – Великий марл подошёл к стеклу и достав фонарик начал светить Клауду в глаза, которому в свою очередь это явно не понравилось, и он стал бесноваться ещё больше.

– Я откручу тебе голову Патрик, голыми руками, только дай выйти отсюда! – он снова ударил плечом в прозрачную перегородку, прорычав с досадой, когда та не поддалась, и потом подошёл впритык к ней, прижав лоб к стеклу, и сверля нас взглядом двух оранжевых огней.

– Сынок, отдыхай, давай закончим быстрее это все. Иди, оденься, не пугай девочку.

– Ей нравится, правда детка? Зайди ко мне в клетку, твои ножки будут куда лучше смотреться на моих плечах, – теперь на его лице расцвела жуткая улыбка, зрачки так же оставались суженными.

Я покраснела до кончиков ушей. Патрик взял меня за плечи и повёл наверх, не давая Клауду возможности окончательно добить нас своими откровениями…

– Видишь, милая. Все с ним хорошо. Он пару часиков отдохнёт и сразу же отправится на задание. Все закончится быстро.

Что за задание, мне никто не сказал, Патрик отправил меня в свою комнату, и потом, забрав Камиллу, вновь ушёл вниз. Спустя пару часов, я услышала, массовый шум шагов на лестнице. Я вышла в коридор и замерла, увидев всю компанию в чьих рядах так же был и Клауда. Он был в военной униформе со знаком красной звёзды. На его поясе висело, как всегда, два коротких ножа. На голове в области лба…там, где у него всегда были две маленькие ровные отметины – сейчас были две пластины, а на глазах какое-то подобие солнцезащитных очков, полностью скрывающих аномальное свечение радужек. Сзади него шёл Патрик, с ушным микрофоном и Камилла.

Самое главное, Клауд не обращал на меня никакого внимания, что тоже было крайне непривычно, обычно, стоило мне появиться в поле его зрения, он моментально впивался в меня взглядом. Я с недоверием посмотрела на него, потом перевела взгляд на Патрика, который в свою очередь поспешил меня уведомить:

– Тебе выходить куда-либо запрещено. Дом в твоём расположении. У выхода стоят двое охранников. Мы закончим миссию и вернёмся.

Пока он говорил, моё внимание вновь привлёк Клауд, который, будто заскучав, с отсутствующим выражением лица, достал свои ножи, и стал ими вертеть, вытворяя какие-то финты.

Патрик проследил за моим взглядом, и сведя брови на переносице скомандовал:

– Клауд, иди в штаб, хватит дурака валять.

На что тот сразу среагировал, и пошёл на выход из дома, убирая свои металлические игрушки в ножны.

Я вскинула в удивлении брови, таким послушным я его никогда не видела. Объяснять мне никто ничего не стал, но я и сама догадалась, вспоминая слова Великого марла, и бросая взгляд на пластинки на лбу Клауда… вот оно значит, что такое контрольные винты³⁷.

Дверь захлопнулась за спинами всей делегации, оставляя меня в полном одиночестве.

Честно говоря, я была этому рада, мне нужно было побыть одной, подумать, хотелось переварить всю информацию, которую я получила. То, что мой мир был окутан ещё одним слоем лжи, уже никак не удивляло меня… только вот оказалось – в неведении были все, кроме Правящих.

Ещё одним терзающим меня вопросом был Клауд… что у него за операция? Военная, как я поняла… Патрик объяснил мне, что "погружение" используется только для очень серьёзных миссий. Что его ждёт? Все ли с ним будет в порядке? Ответов у меня не было.

В животе предательски заурчало, и я пошла на кухню, решив перекусить что-нибудь, но к моему разочарованию, в холодильнике ничего не было, а в баре я обнаружила только алкоголь. Как будто прочитав мои мысли, в дверь постучались, и открыв её, я увидела на полу недельный пай касалеток. Я посмотрела в спину удаляющемуся курсанту, благодарно взяла с пола "посылку" и пошла обедать.

Время тянулось очень долго. Коротала я его, как только могла, сначала смотрела телевизор, у Муравейника были свои каналы вещаний, ни одного канала конфедерации я не нашла – полная скука. К своему удивлению и счастью, под телевизором я обнаружила книгу, "Книга пяти колец" Миямото Мусаси… 1997 год выпуска… ого, старинная вещица, ахнула я, и с интересом села читать. Радость моя быстро улетучилась… книга была посвящена философии… стратегии… фехтовании… кажется, я догадываюсь, кому принадлежала эта исключительно мужская книга…

В таком режиме прошло четверо суток, как наконец входная дверь отворилась, и я увидела… Как несколько мужчин в военной форме занесли на руках неподвижное окровавленное тело Клауда…

Глава 26. Вездесущий

* * *

125 лет от начала Третьей Эры. 2223 г. по старому календарю. Чествование дня отрицания.

Я скучающе смотрела на свод стеклянного потолка, наблюдая как птицы кружили в замысловатом танце, прямо над самым центром купола. День близился к закату, превращая небо в необыкновенной красоты картину розового и лилового цвета. Я мельком глянула на своё отражение, худощавый подросток, мальчикового телосложения, смотрел на меня усталыми глазами. На мне была белоснежная приталенная накидка, под ней латексный топ, с высоким горлом, и ровного кроя классические брюки, в тон строгой накидке. Волосы были собраны в высокий хвост, а на лицо нанесён первый в моей жизни макияж. Радости моих стилистов не было предела, когда они продемонстрировали меня отцу, а тот в ответ, довольно растянулся в улыбке.

Я скорчила кислую мину, вновь подошла к окну и отодвинула шторы. Внизу, в парке, в летнем банкетном зале, который представлял из себя шатёр – была просто неимоверная куча народу. И только я одна одинешенька стояла здесь наверху. Смысл того, что меня наряжали? Грустно подумалось мне… Это должна была быть моя первая вылазка в окружение моего отца.

Интересно, чем сейчас занимается Сэм? Она, наверное, у себя. Я уверена, что ей сейчас на много веселее, чем мне. У неё там какой-то бойфренд появился, и она стала на много чаще в своё свободное время пропадать, вместо того, чтоб как раньше, проводить его со мной.

Я всхлипнула, потом выдохнула на стекло тёплый воздух, и стала рисовать на образовавшемся паре пальцем всякие незамысловатые картинки.

Послышался стук, и я, моментально вскочив, подбежала к массивной карбоновой двери, которая распахнувшись, чуть не сбила меня с ног. Я в последнюю секунду увернулась, сталкиваясь на пороге лоб в лоб с Валери, одной из моих нянь.

– Ааа, – от испуга вскрикнула пожилая женщина. – Мелани, душечка моя, ну что ты такое творишь, так и доведёшь меня до инфаркта раньше времени, мне то ещё с десяток остался, коль Провиданс, хвала ей, не врёт, – хихикнула она, показывая медный браслет.

Я растянула губы в подобии вежливой улыбки. Вышло, судя по всему крайне фальшиво, потому что моя чуткая няня сразу заметила неладное.

– Ну, и что у нас тут за кислая слива? – она протянула руки, оттягивая мои щеки.

– Я думала, что папа наконец пришёл забрать меня на праздник… – обиженным тоном сказала я.

Валери посмотрела на мои руки, которые то и дело теребили подол накидки.

– Ну, а так я зачем пришла? – заговорщически начала она. – Меня господин Николас послал за тобой, привести вниз. – сказала она, одаривая меня самым тёплым взглядом.

Мои глаза моментально засветились, я воспарила, и улыбнулась ей в ответ самой радостной широкой улыбкой.

– Ты же не шутишь, да? Правда?! Правда-правда? – я начала скакать вокруг женщины, на что та, недовольно сжав губы в полоску, мягко остановила меня, критично оглядывая мой вид.

– Ведите себя как леди, юная мисс. Выглядишь ты, кстати, прекрасно милая, давай, а то испортишь причёску. Вот только макияж тебе сделали такой … как будто тебе не пятнадцать, а двадцать пять.

– А папе понравилось… – сказала удручённо я.

– Ты красавица, моя умная девочка, я просто так переживаю, это твой первый выход в общество, веди себя подобающе самой важной девочки на планете, хорошо?

Я энергично закивала, на что Валери мягко улыбнулась, обнимая меня и целуя в макушку.

– Ну, все, пойдём вниз.

Я, не дожидаясь няни, пулей выбежала из комнаты, со скоростью кометы, проносясь по длинным светлым коридорам, врезалась в служанку, судорожно извинилась перед ней и вновь продолжила свой путь, под крики не поспевающей за мной Валери, доносящиеся сзади.

Когда я очутилась в центральном холле первого этажа, с расписанными потолками, в каком-то старинном стиле, со всевозможными картинами толстых женщин и младенцев, и всякой непонятной всячины, я сбавила темп. Тут уже во всю сновали гости.

Я посмотрела на настенное зеркало, оттряхивая себя от невидимой пыли и поправляя волосы. Гордо вскинув голову, я начала идти на выход, к летнему банкетному залу. Я смотрела на оголённые руки людей без браслетов. Праздник дня отрицания отмечался всегда в круге правящих. Интересно, все 1677 правящих сегодня пришли? А, уже 1679, я забыла, что у наследницы семьи Бибеми недавно родилась двойня пухлых темнокожих младенцев. Наврядли конечно, правящие еще никогда не собирались всем составом.

Я заметила, что все как-то пристально смотрят на меня, переставая разговаривать. Мне стало крайне неловко, и я, старясь не обращать ни на кого внимание, более быстрым шагом поспешила к выходу. Когда я миновала высокую арку нашего поместья, и наконец, оказалась на улице, облегчённо выдохнула. На улице уже зажглись фонари, освещая сумеречный парк и придавая ему какой-то волшебный сказочный вид. Разнообразные деревья, фигурки, статуэтки, поблёскивающие в свете последних лучей солнца. Наш парк был похож на лабиринт из живых изгородей.

Я направилась в известном мне направлении, в надежде по скорее найти папу.

– Юная Рош, – приветствую.

Меня окликнул высокий мужчина, Виктор Нюберг. Ему где-то восемьдесят, но на вид не дашь больше сорока. Я посмотрела в глаза цвета холодного льда.

– Здравствуйте, мистер Виктор, – заученно вежливо сказала я, слегка склоняя голову. – Вы случайно не видели моего отца?

– А вот и моя принцесса… – послышался голос из-за моей спины.

Я радостно улыбнулась, резко оборачиваясь и встречаясь взглядом с моим любимым папочкой.

Я моментально ринулась к нему на встречу, повисая на шее. Темные, практически черные, глаза мягко посмотрели на меня.

– Моя дочь немного взволнованна… ты знаешь, что это её первый выход, – сказал Николас Рош, слегка отстраняя меня. – Мелания, ведите себя прилично юная леди.

Я, запоздало спохватившись, слегка зарделась, отступая от отца на шаг и скромно опуская голову.

– Прости… просто я очень рада, что наконец ты пустил меня прийти, – я искоса глянула на североевропейца³⁸.

– Ты ещё не представил её кругу? – отстранённо спросил Виктор, оценивающе рассматривая меня. – Позвольте, мисс, – сказал он и протянул мне руку. Я, не совсем понимая, что он хочет, мягко подала её ему, на что он взял мою кисть, разворачивая меня на 360 градусов. – Прекрасно, просто прекрасно. Свыше всех похвал, прекрасная девочка.

Я тревожно посмотрела на отца, но встретив его довольный взгляд, моментально опустила ресницы, смотря уже на носки длинных туфель Виктора и зелёную парковую траву под ними.

– Пойдём дочь, сейчас начнётся праздник, а после я представлю тебя обществу, в котором ты будешь расти.

Отец плечом к плечу со своим компаньоном двинулся вглубь парка, направляясь в летний зал.

Мне не очень понравился взгляд Виктора на себе, наверное, где-то на уровне интуиции. Но я молча пошла, не посмев перечить отцу.

Солнце село окончательно, и теперь аллея парка была освещена только искусственным светом. В нашем саду трудились исключительно талантливые садовники и ландшафтные дизайнеры. Найти таких было крайне сложно, как говорил папа, по тому что, растений было мало. Папа питал особую слабость к своему саду. Я шла, уставившись в две широкие спины, одетые в практически одинаковые смокинги классического многовекового стиля. Типичные правящие, всегда за классику, усмехнулась я. Папа повернул лицо к Виктору и, наклонившись, начал что-то тихо говорить ему.

Узкое грубое лицо, нос с небольшой горбинкой, плотно сжатые губы, низкопосаженные брови и смольно-черные волосы, зачёсанные в строгую мужскую причёску. Папа на столько подходил к своему месту в жизни, статный высокий, я печально посмотрела на появившуюся седину на его висках. Он был старше Виктора на десять лет, но тоже выглядел молодо. Вообще, я всегда удивлялась особенности Правящих – всегда выглядеть молодо. Самый почётный долгожитель нашей касты не дожил до своего 241 дня рождения всего три дня, и умер в прошлом году.

Сказать, что я нервничала – ничего не сказать. Папа почему-то особо трепещуще относился к тому – чтоб представить меня кругу. Я же не видела в этом ничего особенного, и не понимала волнения папы, что было крайне ему не свойственно… все мои сверстники с самого малого возраста выходят в свет. Я всегда связывала эту отцовскую одержимость – с чрезмерной опекой, ведь будь папа внимательнее к маме… она бы не умерла. Моя нервозность была в основном из-за того, что я не хотела подвести его, заставить гордиться мной.

Мужчины все так же напряжённо шептались, иногда поглядывая на меня. Ну, это их дело, мне было абсолютно все равно, моё внимание куда больше привлёк летний зал, к которому мы, наконец, дошли. Сегодня он был чарующе красивым, весь украшенный живыми цветами, свисающими с потолка, лоснящимися широколистными пальмами, высаженными по радиусу круглого шатра. Абажуры из сусального золота висели на невидимых нитях, что создавало ощущение, будто они парили в воздухе. Шатёр был очень большим, и был рассчитан на 3000 человек… на вырост, всегда мысленно шутила я. К основному шатр примыкали шатры по меньше. В одном был длинный шведский стол с разнообразными деликатесами, а в другом был музыкальный оркестр и бальный танцпол.

Когда мы вошли, опять все замолкли, вновь уставившись на нас, а в особенности на меня. Может я запачкалась, подумалось мне, и судорожно оглядела свою одежду. Чувствовала я себя крайне неловко от всех этих взглядов. Чем их так мог заинтересовать подросток… ну дочка Роша, ну и что такого…

Мужчины подошли к столику и сели за него.

Виктор подозвал кого то, и к нам подошёл, очень симпатичный парень, будто копия его самого, такой же высокий, светловолосый и с такими же пронзительными ледяными глазами.

– Познакомься Мелания, это мой сын и моя гордость – Лео.

Молодой парень без особого интереса оглядел меня, но нарочито вежливо улыбнулся.

– Привет Мелания, приятно познакомиться. Много наслышан о тебе.

– Можно просто Мел, – деликатно протянула ему руку я.

Он, явно знакомый с этикетом, её кротко поцеловал и затем выпрямился.

– Лео, отведи девушку познакомиться с молодёжью. Мы с её отцом должны кое-что обсудить.

Парень кивнул головой, и мягко взяв меня под локоть, повёл в правое крыло зала, туда, где был фуршет.

Я шла, затаив дыхание, замерев от страха. Не облажай Мелани, только не облажай прошу. Минуя толпы людей, мы прошли к столу, где блондин, налив бокал сока, вручил его мне, а себе плеснул из бутылки какой-то голубоватый напиток. Я осмотрела его по лучше, пока он был занят напитками. На вид года 21–22. Его движения были сдержанными, да и сам он так и источал элегантность, полностью подражая и соответствуя своему отцу. Признаюсь, мистер Виктор всегда меня пугал, он был похож на змея, такой же медлительный, всегда будто бы готовый к жалящему броску. В этом плане, его сын мне показался куда более лёгким и дружелюбным.

– Опа, познакомился с нашей принцесской, – окликнул нас какой-то парень.

Я резко повернулась, первым делом увидев ослепительно белую, словно снег на утреннем солнце улыбку, а затем уже все остальное. Смуглый, молодой человек, лет 18, в такой же белой, как и его зубы одежде, подошёл к нам, обнимая Лео за плечи. Его крашенные в красный цвет волосы упали на лоб, делая его внешность несуразной.

– Следи за тем, что несёшь, Шон, её отец – из твоего коврик для ног сделает, если услышит тебя.

– Да ладно тебе, расслабься, – сказал он и подмигнув, посмотрел на меня. – Мелания Рош, очень рад воочию познакомиться, а ты милашка.

– А кто вы? – смущённо спросила я.

– Шон Бирн, думаю ты слышала о моей семье.

Я кивнула головой, да я слышала от учителя по политике о них, им принадлежит где-то пол процента акций от Провиданс.

– Предлагаю пройти за мой столик, я занял в самом первом ряду. Шоу скоро начнётся, не хочется пропустить.

Лео положил на тарелку парку закусок, и галантно вязав меня под локоть пошёл вслед за Шоном Бирном, протискиваясь сквозь толпу. Я тщательно старалась не разлить напиток и не ударить лицом в грязь перед новыми знакомыми. Когда мы наконец дошли, Шон сел за стол, за которым уже сидела молодая, невероятно красивая девушка, явно метиска, у нее была копна шоколадного цвета волос, острый маленький носик и миндалевидные, слегка заострённые глаза карего цвета…

– Это Беатриса Ким. Дочь Ким Мен Хо и Зои Феррао.

О них я тоже читала, и изучала их семью куда больше, чем Бирнов. Невероятно могущественные члены Правящих, практически наравне с Нюбергами.

Мы сели за стол, я старалась полностью абстрагироваться, потому что чувствовала себя неловко в обществе таких уверенных в себе, взрослых молодых людей, и по тому сосредоточилась на сцене, на которой уже начали собирать технику для выступления.

Я многое слышала о дне отрицания. О нем никогда не говорили по телевизору, по тому что этот праздник был только для Правящих. Он был посвящён объединению всех людей на планете в единую конфедерацию, и отрицанию любых версий происхождения человека, кроме научной. В зал стало стягиваться все больше и больше гостей, рассаживаться за столики, оставляя большое круглое пространство в центре, для сцены – пустым.

Когда уже все сели по местам, в зале выключили свет, заставляя всех замолчать.

Заиграла фоновая музыка, и громогласный голос начал свою речь.

– Дорогие гости, мы рады приветствовать вас здесь, в месте, начала всех начал. Достопочтенного Бенедикта Роша, уже семь лет нет с нами, встанем же, и почтим память великого человека, человека – эпохи, чья деятельность принесла мир и благопроцветание роду Правящих!

В зале повисла гробовая тишина. Да уж. Дедушка был ещё тем тираном, а ко мне вообще был безразличен. Не могу сказать, что это было невзаимно и я питала к нему хоть какие-то чувства, но все же встала.

После минутной паузы, голос в темноте вновь заговорил.

– Садитесь же дорогие гости. Сегодня, в честь пятилетнего юбилея, мы приготовили для вас особое шоу.

Заиграла напряжённая музыка, по сцене начал расплываться подсвечивающийся красный дым, в свете которого виднелись очертания нескольких фигур сидящих на коленях в молитве друг на против друга, затем музыка стала более тревожной, фигуры встали с ног, на одних появились металлические шлемы, а на других арафатки, в их руках появились мечи, тем временем на фоне появилась светящаяся цифра 711–1492, фигуры начали имитировать сражение, "реконкиста", поняла я, – веками длящаяся религиозная война. Карикатуры сменялись одна за другой, каждая из которых олицетворяла войны за религию, войны за интересы, и прочее. Карикатур было несчётное множество. После силуэты нагнулись и поднялись уже в касках, а вместо мечей в руках были автоматы, высветились цифры 2068–2098. Самый последний военный конфликт в мире "Алькурское восстание, или война четырёх континентов". Все началось, когда в посёлке Аль Кур, в Саудовской Аравии, на гуманитарную группу американских волонтёров было совершено нападение местных жителей, вследствие чего семеро было убито, а двенадцать оставшихся в живых взято в плен. Конфликт не казался на тот момент опасным, такое в ту пору случалось не редко. Существовавшая ещё в ту пору ООН пыталась вмешаться в ситуацию, но Саудовская Аравия отказывалась отдавать пленных. Слово за слово, и разгорелся первый военный конфликт, вся мировая система стала раскалываться на части… как объясняли политологи, у всех просто "накипело". Со временем появились другие стороны, фактически наша планета стала полем боя для 4 крупнейших в мире социальных движений… Хвала моему прадеду, уже в 2093 им был найден геном души, а уже в 2098 на его основе, путём усердной работы Провиданс, был заключён мир. Конфликты ещё продолжались, но к 2113 году с ними было покончено раз и навсегда.

Я так поняла, что этот красочный спектакль карикатур – был напоминанием нам о прошлом, и том, что нужно ценить то, что мы имеем и какого результата мы добились. Конфликтов на протяжении становления Третьей Эры больше не было. Затем войны на сцене сменились карикатурами на наши прекрасные полисы, показывались достижения науки, моментом проскользнула толпа людей со светящимися оранжевыми глазами, я не совсем поняла, к чему она была.

Потом появился большой дом, над которым светило красное солнце, и эти оранжевоглазые люди начали разрушать этот дом, выгоняя и убивая муравьёв, которые выползали из этого дома… жуть какая-то. Это была единственная карикатура, которую я не смогла понять, но зацикливаться на этом не стала. В целом шоу мне очень понравилось, была задействована первоклассная техника, было впечатление, будто я сама участвовала во всех этих событиях. Наши избалованные члены Провиданс в голос охали и ахали от восторга.

Короткий урок истории был окончен и на смену ему на центре сцены встал мужчина.

– Я рад, что мне посчастливилось жить в это прекрасное время, среди нашего прекрасного общества Правящих. В этом мире будут жить и наши будущие потомки. В нашем распоряжении все блага мира, кроме одного – времени. И сейчас, мы успешно ведём новые разработки, чтобы улучшить качество и срок нашей жизни.

Он долго и нудно вёл какие-то рассказы про всякие статистики, которые мне не было интересно слушать. Я огляделась по сторонам, Лео Нюберг зевал, сидя рядом со мной. А Шон Бирн как-то странно смотрел на меня, без остановки пихая при этом в бок Беатрису. Она так же косилась на меня и затем, хихикая, что-то ехидно отвечала ему на ухо.

– Что-то не так?! – возмущённо спросила я.

Взрыв хохота в мой адрес. Я поспешно поправила волосы, почувствовав себя крайне неудобно. Ну что за хамы такие… Лучше пойду папу найду. Я уже вставала, как голос со сцены, закончив фразу произнёс:

– И сегодня, уважаемый Николас Рош, представит вашему вниманию… Меланию Рош.

Чегоо? Я встала как вкопанная, испуганно оглядываясь по сторонам. Прожектор безошибочно указал на меня, заставляя меня покраснеть до кончиков волос. Что происходит?! Папа говорил, что представит меня нашему обществу… но не настолько же… церемониально. И почему вообще разговор перешёл к обсуждению моей скромной персоны…

Ко мне подошёл ведущий и взяв за руку провёл на центр сцены. Ослепительный свет заставлял мои глаза слезиться, и я начала укрываться от него рукой. Я увидела, что ко мне подошёл папа, и взял из руки ведущего микрофон.

– Я горд представить вам Меланию, моё самое лучшее достижение в жизни, – при его словах страх и волнение моментально улетучились, а мои щеки залились румянцем. Отец очень редко позволял в мой адрес комплименты, а сейчас сделал это на целую публику. – Моя долгожданная девочка.

Я с любовью посмотрела на папу, и натянув на лицо смущённую улыбку начала махать присутствующим.

– Мой дед был гением – бесспорно, но наши генные инженеры – ничем не уступают ему. Скоро мы сможем повторить его успех, и наконец… достигнем своей цели. Я уверен, Александр Рош знал о том, что достигнет успеха, – отец ласково посмотрел на меня, взяв за подбородок, и погладив большим пальцем по щеке. – Хоть своим достоянием он не поделился с нами, но мы скоро сами справимся со всем, мы почти у цели! Давайте же теперь праздновать, мы это заслужили!