«Санькя» kitabından alıntılar, sayfa 5
...первично все-таки ваше разочарование, которое настигло вас не так давно и раздавило.
Вы, наверное, дико боитесь смерти, - вдруг сказала Верочка злым, предслезным голосом. - Умерла она, ваша Россия, это всем вменяемым людям ясно. Что вы за нее цепляетесь? Вы, что, не знаете, что иногда все умирает? Человек, собака, крыса - они умирают! Умирают!
Думают сейчас, что Русь непомерна во временах, вечно была и всегда будет. А Русь, если поделить всю ее на мной прожитый срок, - всего-то семнадцать сроков наберется. На семнадцать стариков вся Русь делится. <...> Так до меня дошло быстро: семнадцать стариков - сего ничего. Нас всех можно в эту избу усадить - вот те и вся исторья... Мы-то в юность нашу думали, что дети у нас будут, как сказано было, - не познавшие наших грехов, а дети получились такие, что ни земли не знают, ни неба. Один голод у них. Только дурной это голод, от ума. Насытить его нельзя, потому что насытятся только алчущие правды... Вы там в церкву, говорят, все ходите. Думаете, что, натоптав следов до храма, покроете пустоту в сердце. Люди надеются, что Бога приручили, свечек ему наставив. Думают, обманули его. Думают, подмяли его под себя, заставили его оправдывать слабость свою. Мерзость свою и леность, которую то милосердьем теперь назовут, то добротой. Чуть что - и на Бога лживо кивают: "Бог так решил". И снова гребут под себя, у кого сколько когтей хватает. А откуда им, глупым, знать, что Он задумал, что по Его воле, а что от попустительства Его?.. И печаль не о том, что ничтожен человек, а то, что он зол в своем ничтожестве. Чем больше замечает, что другие его ничтожество видят, тем злее становится... Нету выхода вам больше, так.
прекратится, и – ничего не кончится, так и будет дальше, только так.
коридор, наступив на грудь человека, сбитого Веней, крича: «Лежать всем!» – хотел с лету сбить с ног третьего, а где-то еще должен был стоять и четвертый, но не
никак не поймешь, Саша, – здесь уже нет ничего, что могло бы устраивать. Здесь пустое
испуганно озиралась. – Отсюда-то далеко? – снова спросил водитель, когда
Дедушка всегда включал радио на полную громкость – в те времена, давно. В шесть утра в избе раздавался гимн. Бабушка к этому времени уже вставала. Саша потягивался тонкими ножками с немытыми пятками, злился на дедушку. Но сразу же засыпал – едва прекращалась мелодия. Вставал в добром расположении духа. Ел молочный суп. Иногда в супе попадалась муха, но Саша не брезговал – выловив и положив ее рядом с тарелкой, все доедал. Муха лежала со слипшимися крыльями в маленькой белой лужице. Суп был необыкновенно вкусный, сладкий, горячий. После супа – каравайчики, чай. Все было так нежно.
курившему. Саша не смог сдержать улыбки, и это заметили. – Я тебе сейчас в глаз воткну окурок, – сообщил Саше раненный в бровь. Он нашел дымящийся бычок у
В очнувшемся мозгу проявилась похмельная, проверенная годами максима: сон алкоголика крепок, но краток. Крепок. Но краток.
