«Я ее любил. Я его любила / Je l'aimais. Аудиокнига» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 23
"Раз то, что мы переживаем, нереально, значит, это игра. А раз это игра, необходимы правила"
"Я сражаюсь, потому что у нас с ним еще очень много дел"
Помню, что нарисовал на бумажной скатерти два силуэта. Левый изображал ее анфас, правый - со спины. Я пытался припомнить точное количество и расположение ее родинок, и, официант, подойдя принять заказ, спросил, не иглоукалыватель ли я.
Мы пили кофе, обсуждая безвкусный интерьер пиццерии и усы хозяина.
- ... Помню, однажды мы назначили встречу в кафе - оно находилось на первом этаже в том же здании, что и мой офис, - я должен был забрать какой-то половник, который тебе одолжила Сюзанна. В тот день я, наверное, тебе не понравился - торопился, был озабочен… Ушел прежде, чем ты допила чай, задавал вопросы о твоей работе и не слушал ответов, в общем… Так вот, в тот же вечер, за ужином, когда Сюзанна спросила меня: "Что нового?", я ни с того ни с сего вдруг сказал: "Хлоя беременна". "Она сама тебе сказала?" - "Нет. Не уверен, что она в курсе…" Сюзанна пожала плечами, возвела глаза к потолку, но я оказался прав. Прошло несколько недель, и вы сообщили нам радостную новость…
- ... Помню еще, на тебе были надеты какие-то немыслимые кеды…
- Правильно! Желтые "Converse".
- Ну да, и чего тогда ты критикуешь кроссовки, которые я купил вчера Люси… Кстати, нужно будет ей сказать: "Никого не слушай, милая моя, когда я познакомился с твоей мамой, на ней были желтые кеды с красными шнурками…"
- Когда я впервые тебя увидел, ты была вся синяя. Помню, это произвело на меня впечатление. Ты стояла в проеме этой двери… Адриан поддерживал тебя, а ты протянула мне скрюченную от холода руку. Ты не могла ни пальцем шевельнуть, ни слова вымолвить, и я пожал твою ладонь в знак приветствия, и на твоем запястье остались белые следы от моих пальцев. Адриан со смехом сказал разволновавшейся Сюзанне: "Я привел вам Штрумпфетку!"(Штрумпфы - маленькие синие человечки, герои популярного в 1950-х гг. мультфильма Пейо, говорящие на тарабарском языке.) Потом он отнес тебя наверх и положил в горяченную ванну. Сколько ты там пролежала? Не помню, зато помню, как Адриан все повторял и повторял матери: "Спокойствие, мама, спокойствие! Как только она сварится, мы сядем за стол!"
"По мере того как остывала вода в ванне, таяли мои надежды."
Я смотрела на жизнь иначе, но почему бы и нет? Хочу попробовать. В конце концов, что я теряю? Трусливого мужчину? А что я выигрываю? Удовольствие засыпать иногда в твоих объятиях...
Я никогда не говорила Адриану, что он лучше всех на свете. Я просто любила его. Лю-би-ла.
