«Домби и сын. Части 1 и 2 (полная версия)» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 4

Недурным подобием покойника, если не по своей позе, то по негнущейся

спине, был в данный момент мистер Домби, глядевший в холодные глубины

Мертвого моря из красного дерева, где стояли на якоре блюда с фруктами и

графины; казалось, предметы его размышлений всплывали один за другим на

поверхность и снова погружались на дно.

О Эдит, как хорошо было бы умереть в эту минуту! Быть может, лучше

умереть сейчас, Эдит, чем жить дальше.

Почтенная миссис Скьютон, которая думала о чем угодно, только не о

смерти - ибо, подобно многим благородным особам, жившим в различные эпохи,

она решительно повернулась спиною к смерти и возражала против упоминания о

столь пошлой и всех уравнивающей выскочке

С тем же неукротимым высокомерием, с тем же

горделивым презрением, отражавшимся в глазах и на устах, сверкая тою же

красотой, умерявшейся только сознанием малой ее ценности и малой ценности

всего окружающего, проходила она по великолепным гостиным и залам, так же,

как проходила прежде под тенистыми деревьями, и негодовала и терзала себя.

Розы на стенах и на полу были окружены острыми шипами, раздиравшими ей

грудь; в каждой крупице позолоты, ослеплявшей глаз, она видела частичку

денег, за нее уплаченных; широкие и высокие зеркала отражали во весь рост

женщину, в чьей душе еще не угасли благие порывы, но которая слишком часто

лгала самой себе и слишком была унижена и придавлена, чтобы себя спасти.

Полагая, что все это очевидно в большей или меньшей степени для каждого из

окружающих, она считала гордость единственным средством утвердить себя; и во

всеоружии этой гордости, которая день и ночь терзала ей сердце, она боролась

со своей судьбой, не страшась ее и бросая ей вызов.

Я часто желаю,чтобы сердце мое было мраморной плитой или булыжником

слезы, вызванные этим словом, боролись с изумлением, любопытством, восхищением и каким-то непонятным страхом

она лишилась бы чувств

Но надежда не умирала в ее сердце. Так трудно молодым и пылким - даже с тем опытом, какой был у нее, - представить себе, что молодость и пыл угасли, как тлеющее пламя, а яркий день жизни в самом расцвете погрузился в ночную тьму, вот почему надежда в ней не умирала.

почему присвоил себе право так коварно и таинственно намекать ей, что ему это известно.

Нет невольницы на рынке, нет лошади на ярмарке, которую бы так

выводили, предлагали, осматривали и выставляли напоказ, как меня за эти

позорные десять лет, мама! - с пылающим лицом воскликнула Эдит, снова с

горечью подчеркивая это последнее слово. - Разве это не правда? Разве я не

стала притчей во языцех для мужчин? Разве за мной не бегали дураки,

распутники, юнцы и выжившие из ума старики и разве не бросали меня, не

уходили один за другим, потому что вы были слишком откровенны, несмотря на

всю вашу хитрость, - да, и слишком правдивы, несмотря на всю эту фальшь и

притворство, так что о нас едва не пошла худая слава? Разве я не мирилась с

разрешением осматривать меня и ощупывать чуть не на всех курортах,

отмеченных на карте Англии? Разве меня не выставляли всюду на продажу, не

торговали мной, пока я не утратила последнего уважения к себе и не стала

сама себе противна? Не это ли было мое позднее детство? Раньше я его не

знала. Уж сегодня-то, во всяком случае, не говорите мне, что у меня было

детство.

- Ты могла бы по крайней мере раз двадцать сделать хорошую партию,

Эдит, - сказала мать, - если бы хоть немного поощряла...

- Нет! Тот, кто берет меня, отверженную по заслугам, - ответила та,

подняв голову и содрогаясь от мучительного стыда и необузданной гордости, -

пусть возьмет меня так, как берет этот человек, без всяких условий с моей

стороны. Он видит меня на аукционе и решает, что не худо бы меня купить.

Пусть покупает! Когда он пришел досмотреть меня - может быть предложить

цену, - он пожелал, чтобы ему показали список моих совершенств. Я его

представила. Когда он хочет, чтобы я демонстрировала одно из них, дабы

оправдать покупку в глазах его друзей, я его спрашиваю, что именно

требуется, и выполняю приказание. Довольно! Он покупает по своей воле, знает

цену покупки и власть своих денег; а я желаю ему никогда в ней не

разочароваться. Я не расхваливала себя и не настаивала на сделке; не делали

этого и вы, поскольку я в состоянии была вас удержать.

На поверхности зеркала в номере мистера Каркера было тусклое пятно, и,

быть может, зеркало давало искаженное отражение. Но в тот вечер в нем

отразилось лицо человека, который мысленно видел толпу людей, спящих на

земле у его ног, подобно бедному туземцу у двери своего господина, -

человека, который пробирался между ними, злобно посматривая вниз, но пока

еще не напирал ногой обращенные к нему липа.