«Моя гениальная подруга / L'Amica Geniale. Infanzia, adolescenza» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 4
типичный «гадкий утенок». Маленькая, тощая, плохо одетая… Впрочем, в бедном квартале Неаполя, где в 1950-е годы живут семьи Лилы и ее лучшей подруги Лену, хорошо одетых детей нет. Чернорабочие,
– Ну смотри. Марчелло уже пытался меня купить. Но я не продаюсь. Стефано уставился на нее долгим взглядом. – Я не потрачу ни одной лиры, если не уверен, что она принесет мне сто.
«Красота, которая с детства была у Черулло в голове, не нашла приложения, Греко, и переместилась в лицо, грудь, бедра и жопу – в такие места, где она быстро проходит. Только что была – и вот ее уже нет».
Потом мы пошли в муниципалитет, и там все его знали, со всеми он здоровался.
Когда паром отошел от пирса, я испытала страх и счастье одновременно. Я впервые в жизни покидала дом, я отправлялась в морское путешествие.
Если не пробовать, ничего не изменится.
жизнь была такой, какой была, и все тут; мы росли, считая своим долгом осложнить ее другим раньше, чем они осложнят ее нам. Конечно, я была совсем не против вежливости и уважения, которые проповедовали учительница и священник, но чувствовала, что в нашем квартале им не место, даже среди женщин. Женщины дрались между собой чаще, чем мужчины: таскали друг друга за волосы, охотно причиняли друг другу боль. Это было что-то вроде болезни. В детстве я представляла себе маленьких-маленьких
они меняются, перестают служить благим целям и в них воцаряется зло. – Что такое, по-твоему, город без любви? – спросила она. – Это город, в котором живут несчастные люди.
Наконец носить мебель и домашнюю утварь закончили. Никола и Донато принялись веревками закреплять вещи в повозке. Лидия Сарраторе вышла в праздничном платье и летней соломенной шляпке голубого цвета. Она катила коляску с младшим сыном, а по бокам от нее шли девочки:
животных, почти невидимых, которые по ночам приходят в наш район, вылезают из прудов, из заброшенных железнодорожных вагонов за насыпью, из травы, которую за жуткий запах называли вонючкой, из лягушек, саламандр и мух, из камней и пыли и попадают в воду, в еду и в воздух, и из-за них наши мамы и бабушки становятся злобными, как бешеные собаки. Они были заражены сильнее, чем мужчины: мужчины то и дело впадали в бешенство, но потом успокаивались, а женщины с виду казались спокойными, молчаливыми, но, когда злились, доходили в своей ярости до самого края и уже не
