«Те, кто уходит, и те, кто остается» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 4
Я ощущала себя накрытым праздничным столом, который должен вызвать у мужчины сексуальный аппетит, искусно приготовленным блюдом, от одного вида которого слюнки текут.
Оттолкнувшись от первых двух глав Библии, я приступила к анализу следующих пар: Дефо-Флендерс, Флобер-Бовари, Толстой-Каренина; затем обратилась к материалам «Ла дерньер мод», Роуз Селяви и, одержимая жаждой разоблачений, двигалась все дальше. Вскоре я начала получать удовольствие от этой работы. Я всюду находила схематичные образы женщин, созданные мужчинами. От нас в них не было ничего, а если что-то и просачивалось, то немедленно захватывалось мужчинами в качестве материала для своих экспериментов.
A community that finds it natural to suffocate with the care of home and children so many women’s intellectual energies is its own enemy and doesn’t realize it.
Где тот порог, за которым плохие деньги становятся хорошими, и наоборот?
— Это все, конечно, очень увлекательно, только вот если, как ты утверждаешь, эта машина сможет выполнять работу людей, сколько профессий пропадет! На «Фиате» и так уже сваркой занимаются роботы, а тут — сколько рабочих мест мы потеряем!
Энцо сначала согласился с ним, потом как будто передумал и наконец остановился на единственном мнении, которое считал авторитетным:
— Лина говорит, что это хорошо: унизительные профессии, как и те, от которых только глупеют, должны исчезнуть.
Но, если честно, что значила для меня политика, классовая борьба и так далее? Я просто хотела не ударить в грязь лицом перед мужчинами, всегда быть на высоте. На высоте чего? На высоте их ума, часто оборачивающегося совершенной глупостью.
Тебе не нравится, что тебя эксплуатируют? Ты хочешь облегчить работу себе и всем этим людям? Ты правда веришь, что с ними можно начать победный марш пролетариата по всему миру? Да куда им! А если б и начали, куда этот марш приведет? Вы так и будете всю жизнь вкалывать. Какой прок от власти рабочих, если они горбатятся с утра до вечера? Бред! Бессмысленная болтовня в попытке позолотить пилюлю изнурительного труда. Ты же прекрасно знаешь это жестокое правило: не можешь изменить что-то к лучшему, просто пройди мимо, — с детства знаешь!
они <...> раздают листки, напечатанные мелким шрифтом, людям, которые и читать-то толком не умеют и не собираются утруждать себя этим, потому что знают про то, что там написано, не понаслышке, а живут в этом каждый день и могут сами порассказать много чего похлеще, но молчат и будут молчать, потому что не принадлежат себе и не верят, что кто-нибудь когда-нибудь их услышит.
Это было не обожание, не самоотречение, а сложное чувство мужской любви, беспрекословно и даже с долей одержимости вознесшее избранницу на пьедестал, недоступный другим женщинам.
Откровенность не чужда хорошей литературе и подлинному искусству слова, что вовсе не делает их скабрёзными.
