«1984» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 14
Как это ты не видишь, что у Новояза одна цель: сузить мыслительный процесс? В конце концов мы сделаем мыслепреступление практически невозможным, потому что не будет существовать слов, с помощью которых можно будет выразить его смысл
полагаете, будто все видят то же самое, что и вы. Но вот что я вам скажу, Уинстон: реальность не есть нечто внешнее. Она не в уме индивидуума, который способен сделать ошибку и чье сознание смертно; она лишь в разуме Партии – коллективном и вечном. Если Партия считает что-то правдой, то это и есть правда. Невозможно видеть реальность иначе, чем глазами Партии. Это факт, который вам нужно освоить заново, Уинстон. Для этого потребуется акт самоуничтожения, усилие воли. Вам надлежит смириться, чтобы выздороветь.
тупой до невозможности сгусток кретинского энтузиазма
The eyes grew larger and more luminous
Если все примут за правду партийную ложь, если все официальные источники будут рассказывать одну и ту же сказку – тогда ложь войдет в историю и станет правдой.
Пролам никогда не пытались навязать идеологию Партии – считалось нежелательным развивать их политическое мышление. От пролов требовался лишь примитивный патриотизм, к которому призывали, когда нужно было увеличить продолжительность рабочего дня или снизить нормы выдачи продуктов.
. С того момента, как первая машина появилась на свет, всем мыслящим людям стало ясно, что потребность в человеческом тяжелом труде и, следовательно, также в человеческом неравенстве отпала. Если бы промышленность использовали специально для этой цели, голод, переутомление, грязь, неграмотность и болезни можно было бы искоренить в течение нескольких поколений. И на самом деле, просто с помощью автоматического процесса – производя богатство, распределяемое между всеми в более-менее равной степени – машина действительно очень сильно подняла уровень жизни среднего человека на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Но также было ясно, что всестороннее увеличение богатства угрожает ослаблением – и в некотором смысле даже разрушением – иерархического общества. В мире, где каждый работал всего несколько часов в день, имел достаточно еды, жил в доме с ванной и холодильником и владел автомобилем или даже самолетом, самая очевидная и, возможно, самая важная форма неравенства уже была упразднена. Став общедоступным, богатство не давало никакого различия.
Свобода – это свобода заявить, что два плюс два равно четырем. Если это обеспечено, все остальное приложится.
Однако Большой Брат еще несколько секунд оставался на экране, словно воздействие его на глаза зрителей было столь ярким, что он не мог исчезнуть сразу же, немедленно. Маленькая рыжеволосая женщина упала на спинку стула, стоявшего перед ней. Она простерла свои руки к экрану и робко пробормотала что-то вроде: «Спаситель мой!» Затем она закрыла лицо руками. Видимо, читала молитву.
Почти все уродливы, и синие комбинезоны тут ни при чем: этих людей как ни одень, уродами и останутся.
