Kitabı oku: «Дела барона Орловца», sayfa 2
Дело об исчезающих овечках
Каким образом барону Орловку удалось сдать отчет, сбежать домой, а потом и на вокзал, чудом успев выкупить последнее купе первого класса, он и сам не понял. Чудо – оно и есть чудо. К сожалению, третьего билета на этот поезд не нашлось, а посему горничную Глашку, посовещавшись, решили оставить дома, присматривать за особняком. К тому же, как выяснилось, у нее болела мать, а эта дуреха стеснялась просить о помощи. Так что барон попросту оставил ей кошелек потуже на лечебные расходы и позвонил коллегам на предмет организации нужных консультаций в его отсутствие.
На следующий день они с поваром, старым немцем Фрицем, сидели в купе и с удовольствием поглядывали на окраины Москвы, скрывающиеся позади. Иногда, правда, ветер загонял в окно клок дыма, но закрывать его по летней жаре желания не было. Оставалась, правда, вероятность, что тайного сыщика в случае неотложного дела догонит телеграмма, но запыхавшегося посыльного с таковой не обнаружилось на пороге пупе ни в Харькове, ни в Лозовой, ни в Екатеринославе, ни в Джанкое. А в Симферополе барон с поваром благополучно сменили паровую тягу на гужевую, спокойно продолжив свой путь. Похоже, что все преступники устрашились скорого и праведного суда в его исполнении.
Дорога, построенная по велению Его Императорского величества Александра I усилиями блестящего инженера Августина Бетанкура и не менее блестящего организатора графа Михаила Воронцова радовала красотами, а неспешный ход упряжки усыплял. Так что на участках поровнее пассажиров одолевала дрема, не имевшая, впрочем, шансов на длительную власть – очередная неизбежная колдобина пробуждала пытающихся сократить путь сном.
К прибранному и подготовленному к прибытию хозяина дому приехали уже поздним вечером, попадав отсыпаться. Все же дорога из первопристольной была довольно утомительной. Наутро барон проснулся еще когда не сошел утренний туман. Завтрак из яичницы, поджаренной со свининой, бутербродов и кофе, ему традиционно подавал повар, а затем следовала длительная прогулка. На обед дома его никогда не ждали, а если таковое и случалось, то рукастый и предприимчивый Фриц быстро организовывал легкий стол. Ужин же, к которому прогулка в большинстве случаев благополучно заканчивалась, обычно был весьма плотным, дабы возместить дневные затраты сил.
В одну из прогулок он краем уха услышал причитания шашлычника, местного пожилого татарина, о том, что почти каждую ночь пропадает по овечке и так скоро вся отара изведется. Шалости местных бездельников, промышлявших бесплатным шашлыком, Тайную канцелярию волновали мало, так что сию горестную историю сыщик оставил без внимания…
Пока несколькими днями позже не услышал более развернутую версию. Оказалось, что овцы пропадали исключительно ночью из крепкого закрытого загона, охраняемого собаками. При это ни на изгороди, ни на земле не было никаких признаков перемещения самой овцы или ее туши, а собаки не лаяли. Можно было подумать, что сам шайтан за мяском повадился. И вот на этом месте профессиональные рефлексы сделали стойку – Шайтан там или нет, но в пропаже овец виновны явно не обычные воры.
Барон доел свой шашлык и начал расспрашивать татарина о прискорбных обстоятельствах несанкционированного исчезновения будущего сочного и поджаристого лакомства. Дедок понуро подтвердил все перечисленное и уточнил, что даже охранник не помогает. Вроде и не спал, а поутру одной овечкой меньше.
Последнее обстоятельство окончательно раззадорило сыщика, ибо указывало на то, что овец воровали или маги, которым это явно ни к чему, или некоторые магические животные, каковые в Крыму в диком виде не водятся, а к содержанию и разведению частными лицами строжайше запрещены из-за серьезной опасности для окружающих.
С учетом всего этого он напросился посмотреть на тот самый загон. Следы пришлось поискать, но они были. Сначала среди отпечатков овечьих копыт удалось разглядеть полузатоптанный след крупной кошачьей лапы с очень длинными когтями, которая, у уметом искажений, могла принадлежать двум видам, а позже с краю обратил на себя внимание чуть более чистый участок, почти лишенный мелкого мусора, явно сметенного, но чем? Понятно, что не веником заботливой хозяйки. А вот крыло очень даже могло поработать. Сыщик еще раз тщательно осмотрел забор и не нашел ни следа характерных перьев. Это значит, что грифоны, обладающие похожими задними лапами, к похищению отношения не имеют. Они, со своими длинными крыльями, неизбежно чиркнули бы ими при взлете с грузом по забору, оставив перышко другое. А значит, похититель имел более короткие и кожистые крылья. Мантикора. Дело как раз по его профилю. Отдохнул…
Вечером удобно и тепло одевшийся сыщик вновь заявился к загону. Местные ночи переменчивы – с гор внезапно может спуститься холодный воздух, превращающий субтропическую духоту в форменную колотыровку. Применять магию было пока нельзя – мантикоры ее чувствовали получше самих магов и попросту меняли место охоты. Так что охотнику на охотника не оставалось ничего другого, кроме как постараться спрятаться в самой густой тени.
Довольно долго ничего не происходило, нагоняя скуку и заставляя зевать, но уже далеко за полночь послышались характерные негромкие хлопки крыльев, а на сыщика начала наваливаться сонливость. Впрочем, как навалилась, так и отвалилась, оставив вместо себя неестественную боевую бодрость.
А вот татарский сторож замер стойким солдатиком – характерная особенность магической атаки мантикоры. При навеваемом ею сне тонус мышц не снижается, а посему заснувший не падает, давая тем самый шанс на своевременные пробуждение и отпор себе и другим потенциальным жертвам. К тому же мантикоры предпочитают не взлетать с грузом с места, а сначала подпрыгнуть с земли или спрыгнуть сверху, а уже потом, на втором-третьем взмахе крыльев закогтить добычу. Такой вариант дает им серьезную фору в отношении скороподъемности.
Сыщик внимательно следил за средних размеров мантикорой, сидящей на крыше овина и вдумчиво выбирающей себе овечку на ужин. Расстояния совсем немного не хватало для уверенного захвата ловчей сетью, а посему даже дышать следовало через раз – у жертв магического сна дыхание уряжалось. Наконец, после долгих размышлений, киса определилась с меню и спрыгнула вниз, попав, наконец, в зону гарантированного захвата. Магическая сеть сомкнулась на звере, не позволяя ему бежать, а следующее заклинание погрузило в глубокий сон. Тут и охранник встряхнулся, с изумлением уставившись на невесть как появившуюся посреди загона крылатую зверюгу.
И с этого-то момента и началась серьезная работа. Мало было поймать мантикору, нужно было еще и выяснить, каким образом запрещенное к содержанию и разведению животное попало в Крым. Ее природный ареал обитания включал центральную и северную Африку, а также Ближний восток. Самые северные места, куда мантикоры добирались добровольно, располагались в Закавказье. Склонности к альпинизму, дальним полетам и преодолению крупных (типа моря) водных преград вплавь они не проявляли и проявлять не желали. В норме максимальным по дальности маршрутом полета мантикоры был «логово-овца-логово», да и тот не беспересадочный. А посему добраться до места поимки без посторонней помощи киса не могла ни коим образом. Вот этого-то помощничка и следовало сначала найти, а потом суду предать, предварительно выяснив, кого он там еще успел притащить и каких дел эти притащенные успели натворить.
И тут тайного сыщика постигло неожиданное разочарование. Несмотря на явные следы ошейника и не очень давно аккуратно подрезанные когти, хозяина у киски не было. Точнее – не было в числе живых. Слепок ауры вел в никуда. Судя по всему, хозяин мантикоры не так давно скончался, что ставило важные вопросы в отношении причин его смерти и будущей судьбы животинки.
Впрочем, мантикоре повезло – стандартный магический тест для хищников показал, что человеческой крови на ней нет ни капли, что позволяло не уничтожать объект, а передать, например, в зоосад. А, для живности попроще, в цирк или ведьмам в фамильяры. Магическим животным, представляющим реальную опасность, полагался или зоосад, где они выступали в качестве учебного пособия, или центр репродукции для редких и исчезающих видов, представляющих хозяйственную ценность или занимающих важное место в биоценозах. Да и то не для всех. Те же василиски, хоть и числились исчезающими уже не первый век, окончательно исчезать никак не желали, регулярно добираясь на север примерно до Вышнего Волочка, а в годы с жарким летом – и до самого Питера. Они при обнаружении давали немало каменных статуй неудачливых охотников, которые потом приходилось отыскивать в лесах и расколдовывать, а также ценные, не знающие сносу сапоги для удачливых и их родни. Тем не менее в зоосад василисков никто не определял, дабы не заниматься потом окаменевшими служителями и посетителями, а разведением никто заниматься не хотел, предпочитая все те же сапожки.
Мантикора к исчезающим видам не относилась, но убивать ни в чем не повинную животинку было жалко. С памяти ее, с горем пополам, считывался образ темноволосого коренастого мужика, но толку с этой картинки было немного – таких на любой дороге по пучку на обоз. А то и по два. Ну а обонятельные, тактильные слуховые и прочие ощущения формирующие у животного картину хозяина, с человеческим восприятием сочетались не очень хорошо и поиску помогали мало. И, если при живом хозяине мантикору можно было использовать в качестве детектора для выявления преступника, то в нынешней ситуации никакого разумного применения киске, кроме помещения в зоосад, не усматривалось.
Барон стребовал с шашлычника подводу с возницей для перевозки мантикоры в Симферополь. Старик чуть в обморок не упал, когда узнал, кто его овечек устерег, а как проморгался, то подогнал подводу аж с пятью образцовыми барашками, так и просящимися на шампур. Ближе к вечеру неспешно ползущая подвода доползла до зоосада. Поскольку зоосад был обязан своим существованием как раз периодически отлавливаемым живьем опасным магическим животным. Здесь они приносили существенную пользу, служа наглядным пособием школярам, будущим лесничим и магам, да и много кому еще. Посему парочка «дежурных» свободных вольеров, куда можно было поместить новую добычу, имелась всегда.
Впрочем, бардак с финансированием имел место и здесь, так что руководству зоосада пришлось поставить большой ящик для пожертвований, прямо намекающий на немалые аппетиты обитателей зоопарка. Наполнялся он не дюже ретиво, но пережить очередные финансовые передряги помогал. По этой самой причине директор зоосада не только радовался новому редкому экспонату, но и вздыхал по немалой дыре в бюджете, каковую этот самый экспонат неизбежно выгрызет. Барон, посмеиваясь, приказал занести в избранный для размещения мантикоры вольер одного барашка, а остальных приберечь на будущее. Затем туда же занесли сладко дрыхнущую мантикору и он снял заклинания. Мантикора осоловело осмотрелась, дернулась, было к барашку, однако заметила людей неподалеку и быстро скрылась за изображающей густой кустарник изгородью. Он проводил взглядом свою бывшую пленницу, усмехнулся и полез в карман.
– На прокорм этой киске. – сказал он, протягивая выловленную пачку ассигнаций директору. Тот, оценив сумму, чуть не повторил маневр давешнего шашлычника, но тоже удержался и рассыпался в благодарностях.
А тайный-претайный сыщик еще раз глянул на вольер, по которому пока бродил несостоявшийся шашлык, и приказал возчику править на ближайший приличный постоялый двор. Ездить ночью по крымским дорогам было не самой разумной идеей.
На следующий день барон вернул подводу и попросил поспрашивать, не знает ли кто о том, что кто-то с описанной внешностью регулярно покупал овец, но недавно помер. Впрочем, повезло ему наутро на ближайшем рынке. Уже вторая торговка, рассказала про бывшего моряка Ваньку Каштанова, который барашков у разных продавцов чуть ли не каждый день брал. Деньги у него были – нашел в плаваниях что-то дорогущее, а вот куда он такую прорву баранины девал – то никому не ведомо. Хороший покупатель был, но помер от удара о прошлом месяце…
Осмотр дома подозрения подтвердил. Видимо, котенка мантикоры он зачем-то привез, а потом мантикора выросла и жила у него. Судя по тому, что обитала скотинка в деревянном вольере, была она ручной и хозяина слушалась. А как тот пропал, то оголодала, разворотила вольер и отправилась за любимой бараниной.
Сыщик еще раз посмотрел на обломки прошлой обители мантикоры, тщательно просканировал участок и дом на предмет возможных опасных сюрпризов и, к своему удовлетворению, ничего не обнаружил. Оставалось написать краткий отчет и спокойно продолжить отдыхать.
Дело о гремлинах
Отпуск, к некоторому удивлению барона, протекал без особых отвлечений и осложнений. Ну не считать же за работу утихомиривание соседского домового! Там вообще и смех и грех! Купил домик парень из молодых, тех, что в науку веруют, а в церковь не ходят и домовых не привечают. Домик был как домик, но со временем и полы слали скрипеть и окна щелями пошли и двери то не закрываться, то клинить… По полчаса хозяин войти-выйти не мог! А по ночам мыши хороводы водят, спать не дают. На все это и плакался красноглазый и окосевший с недосыпа молодой человек, случайно оказавшийся рядом с бароном все в той же шашлычной. Когда сыщик выслушал сию грустную историю и таки перестал смеяться, он предложил молодому олуху поспособствовать. Парень, оказавшийся инженером по паровым машинам, готов был на любую помощь, даже не совсем научную.
Идти было недалеко. Домовой расшалившийся, как узрел, кто по его душу явился, побледнел и начал за сердце хвататься. Все же знают, что агенты Тайной канцелярии имеют Императорское соизволение на любые действия, а уж если этот агент сам ведьмак… Такому ни экзорцист, ни церковник не нужен. Один щелчок – и нет домового. Все, развоплотился. А посему разъяснения о недопустимости любых действий, негативно влияющих на работоспособность столь ценного для Империи инженерного кадра, выслушал, стоя по стойке «смирно». И на наказ заботу о кадре и доме его проявлять надлежащим образом чуть под козырек не взял. Впрочем, вторая сторона только что погашенного конфликта реагировала сходно. Инженеришка с Тайной канцелярией отношения портить тоже категорически не желал и поклялся о пропитании домового заботиться как о своем или даже лучше. Адрес местной старой ведьмы, прикармливавшей домового, обитающего в собственном доме сыщика, он записал трясущимися руками, но абсолютно точно. Так-то будет лучше – и дом обихожен и домовой накормлен и старушке приработок.
За такими развлечениями отпуск благополучно подошел к концу, и барон вместе с поваром раскланялись с соседями и направились в Симферополь. Там сыщик не поленился проведать свою недавнюю добычу. Мантикора разлеглась в вольере и млела под руками чесавшего ее за ухом служителя зоосада и вести себя как опасный хищник, каковым и являлась, судя по табличке на решетке, категорически не желала. Новый человек у нее не вызвал ни малейшего интереса, так что утробное урчание не сбилось с ритма ни на секунду. Убедившись в полном благополучии своей протеже, барон вернулся в пролетку и проследовал на вокзал.
Миновав маленькое одноэтажное и сугубо утилитарное здание вокзала, в котором уж точно никто не смог бы устроить концерт даже при желании, барон Орловец с Фрицем проследовали к своему вагону. Вскоре поезд лениво тронулся на север, щедро одаряя всю округу дымом из трубы. Двигался он как-то медленнее обычного, в Джанкое обходчики долго возились с паровозом, после чего, вроде бы, все нормализовалось, но через пару часов паровоз начал натужно сипеть, теряя пар через не пройми откуда взявшиеся неплотности и, наконец, остановился на небольшом подъеме. Ситуация совершенно невероятная, ибо порядок на железной дороге был построже армейского. Проводники объявили, что километрах в десяти есть телеграф и туда отправили нарочного, так что часа через три-четыре прибудет сменный паровоз. А пока можно погулять, чтобы в вагонах не париться.
Повар остался топтаться у вагона, благо ветерок дарил какую-никакую прохладу, а барон со скуки решил прогуляться вдоль поезда. Вагоны у него никакого интереса не вызвали, а вот у паровоза он почувствовал некоторый… флёр. Он, так или иначе, есть у всех магов и ведьм, а также у нечисти и при всякой активности легко ощущается любым Видящим, если, конечно, не применять специальных маскировочных чар. Каковые, между прочим, по целому ряду составов являются серьезным отягощающим фактором. Для каждого магического или обладающего магией существа этот самый флёр свой. А еще он заметно различается даже у существ одного вида, происходящих из разных мест.
И от паровоза довольно заметно веяло какой-то европейской горной нечистью. С учетом того, что паровоз в данный момент стоял и безнадежно сипел паром из всех возможных дыр, ошибиться с видом было невозможно. Гремлины. Вот только откуда эти пакостники, обитающие в основном в Германии и к западу от нее, изредка добредая до Вислы и Дуная, взялись в Крыму?
Собственно, гремлины были видом нечисти, случайно выведенным самим человеком. Исходно в подгорных пещерах обитали кобольды и им подобные существа, которым на сам факт существования человека было глубоко плевать, благо жили они на глубинах до нескольких километров, куда всякие там пещерные люди пробраться не могли. Но, по мере развития технологий, человек дожил до бронозового, а затем и железного века. И эти самые бронзу с железом, а также другие металлы и сплавы нужно было из чего-то и на чем-то выплавлять. На поверхности сырье закончилось крайне быстро и люди полезли в глубину. Сначала кобольды со товарищи просто слегка отодвинулись от новых шумных соседей, но эти самые соседи останавливаться явно не собирались, исправно кроша в щебенку извечные обиталища подземных жителей. И эти самые жители начали сопротивляться. Обвалы, взрывы газа и прочие пакости экспансию не останавливали. На место погибших горняков нагоняли рабов и продолжали добычу. Но однажды кто-то заметил, что наилучшим образом работы тормозит повреждение машин, которые используют люди для вывоза породы, подачи воздуха и спуска-подъема рабочих. С этого момента и стала формироваться особая каста подземников, породившая в итоге нынешних гремлинов.
Вот их-то наличие совершенно четко и ощущалось вблизи паровоза. Старший сыщик задумался, а потом отошел чуть в сторону на свободное место и послал Зов. Это особая магическая команда, вынуждающая любую нечисть выйти к охотнику. Атаковать, правда, она никакой нечисти не мешает, идо при атаке она движется именно туда, куда приказано – к охотнику. Заклинание это крайне энергоемкое и слабый маг, если и сможет его применить, то останется беззащитным перед явившейся нечистью. Впрочем, последнее к барону отношения не имело. Слабым он перестал быть задолго до того, как обратил на себя внимание сельского священника и, как следствие, Тайной канцелярии. А посему пара гремлинов поступила крайне опрометчиво, попытавшись сие заклинание преодолеть. Мало того, что больше спотыкались, чем убегали, так еще и оказались развоплощены, не успев толком и от паровоза отойти. Остальные сделали правильные выводы и построились на указанной проплешине в траве.
При таком количестве гремлинов то, что паровоз столько продержался, было чудом. В первую очередь – чудом надежности русской техники. Гремлинам пришлось изрядно постараться, чтобы его испортить. Был бы гремлин один или, максимум два-три, и паровоз преспокойно ездил бы себе еще очень и очень долго. Эти пакостники и сами впечатлились – такой живучей техники в жизни не встречали.
Опрос уцелевших при аресте показал, что гремлины действительно немецкие, но привезены сюда англичанами с заданием испортить снарядные лифты на новейших Севастопольских батареях, очень сильно портящих этим самым англичанам аппетит к захвату чужого пирога. Британцы даже нашли где-то чертежи этих лифтов и придумали, как их можно замысловато сломать. Что, кстати, должно было вызвать интерес контрразведки. Все же подобные материалы не печатаются в каждой газете…
Гремлины же оказались в паровозе по предельно простой причине – к месту диверсии их вез обычный человек, а не Видящий, которые неизбежно вызывают повышенный интерес спецслужб. В дороге гремлинам удалось расковырять замок магически экранированной клетки и сбежать, судя по всему, где-то между Симферополем и Севастополем. И паровоз оказался самым технически продвинутым и привлекательным объектом интереса. Памятливые вредители даже не поленились вспомнить, в каком вагоне, в каком купе и на каком месте ехал их сопровождающий, а также как он выглядел, чем несказанно порадовали тайного сыщика.
Маленько поразмыслив, барон решил время зря не тратить. Гремлинам была предложена заманчивая альтернатива – или незамедлительное развоплощение или ремонт паровоза ударными темпами до идеального состояния с последующим визитом в Тайную канцелярию и контрразведку. С перспективой вернуться домой в случае хорошего поведения и помощи следствию. Гремлины, впечатленные судьбой своих слишком ретивых собратьев, сделали быстрый и правильный выбор.
Через полчаса паровоз блистал первозданной чистотой и бодро разводил пары. Гремлины даже с тендера угольную пыль счистили. Вот что страх животворящий делает! Погруженные в стаз гремлины заняли честно заработанное место в багажном вагоне и еще минут через пятнадцать не успевший остыть паровоз достаточно уверенно потянул состав на подъем. Нарочного нагнали как раз на подходе к разъезду с телеграфом. Там все равно пришлось останавливаться, чтобы тайный сыщик мог отправить шифрограмму в Тайную канцелярию.
На сей раз запыхавшимся посыльным дело не ограничилось. На Лозовой к поезду прицелили еще один паровоз и один вагон с Видящими коллегами барона и специальными купе для работы с не слишком опасной нечистью – та же экранированная клетка, но со шлюзом, при попытке побега нечисть неизбежно развоплощается. Путь в столицу, да и до дома тоже, Фрицу пришлось проделать в гордом одиночестве. Весь дальнейший путь до Москвы работа в спецвагоне кипела, позволяя собрать кучу важных материалов для контрразведчиков. Уже в Харькове пришла шифрограмма о задержании английского курьера в Севастополе и его нанимателя в Москве. Ниточки ожидаемо вели в посольство Великобритании. Правильно говорят, что «англичанка гадит»…
По прибытии в Москву работа продолжилась усилиями многих ведомств, завершившись в итоге, пространным докладом Его Императорскому Величеству, распорядившемуся проверить все военные и вообще значимые объекты специальными межведомственными группами с обязательным включением пары Ведающих в каждую. Результат оказался удручающим – гремлины были обнаружены в нескольких крепостях, включая Кронштадт, а также на нескольких важных оборонных заводах. В результате пришлось менять множество систем безопасности и открывать еще несколько военных факультетов для Видящих по всей стране. А гремлинов по личному Императорскому повелению дипломатической почтой доставили в Берлин, где и выпустили. Надо думать, там они найдут, чем развлечься по пути домой.
Сам же Старший следователь получил еще один орден, который никому нельзя показывать, Благодарственную Грамоту от Его Императорского Величества, каковых дома лежала уже пачка толщиной в ладонь, и немаленький мешок золота. Пожалуй, рекордный за всю карьеру. Тащить эту мошну из бухгалтерии домой категорически не хотелось. Подумав, барон достал из мешка пару пригоршней монет и попросил отправить их в Симферопольский зоосад на прокорм мантикоре. Остальное же адресовал в свой городок на обустройство и благотворительность. И ему лишних тяжестей не таскать и всем польза. Легкой походкой он вышел из отделения, поймал пролетку и направился домой в скромной надежде, что хотя бы до утра не произойдет ничего экстраординарного и требующего его внимания…
