Kitabı oku: «Повелители мечтаний», sayfa 3
-– 7 –
Знал ли маэстро что когда-нибудь его сонату назовут «лунной»? Я, однажды только услышав первые ее ноты, уже знал, о чем она. И вы, наверное, мои любимые, думаете, что она о трогательной и одинокой Луне? О трепетной ее красоте и лёгком абажуре света. И спешу Вас расстроить: она о великом провале: обо всем, чему не суждено сбыться: мечты о любви, мечты о счастье, мечты о здоровье. Но, увы, это не плач мастера – это следы угасающих его воспоминаний. Как часто наша вера и любовь угасают? И мы провожаем наши мечты с болью, но яркими следами внутри них – теплящейся надеждой на лучшее и прошлое. С гневом наружу или разъедающей тоской внутри. Влюбляясь, мы порой думаем – это навечно, это серьезно. И в насмешку будет сказано – «ничего не вечно под луной». И мы не вечны. Так и маэстро, однажды полюбив, испытал все то, что я описал. Но он выбрал другой выход всему, что тяготило его сердце – нотный стан. И теперь шедевр никогда не покинет нас. Мечта, пусть и сгоревшая в пламени, фениксом воплотилась в новую. А потому я буду считать до конца своих дней и вам советую, что мечты ни за что, и никогда не пропадут. Через некоторое время – другой такой же мечтатель в пылу объятий музы в пучине сонаты будет писать строфу за строфой. И с восторгом произнесёт: «Лунная соната! Я точно в парке под луной!» А третий скажет – «Largo. Грусть и печаль». И разбитое на осколки сердце разлетится на тысячи частиц. И это частица окажется в тысячи сердцах, которые будут вспоминать мастера тёплым словом тысячу лет. Пусть и мы останемся дымом под вечными звёздами, наша частичка останется жить. Жить, если наше сердце будет говорить по-иному: музыкой, письмом, стихами, рисунками и добрыми делами. И имя наше будет стерто, и память. Но чувства наши навсегда останутся в объятиях Вселенной.
Яркий лунный свет освещал ее покои. Принцесса, переодевшись в ночное платье, не могла уснуть. И все гремела шейным колье у окна. То устроится на подоконник, то свесит с него тело. Вот уже пятую луну ни Рубин, ни Эмеральд не возвратились ко двору. Покои Эмеральда были пусты, не тронуты его бумаги и постель. Она прошла по дворцовому коридору, так и не найдя себе места у окна, в надежде, что сон найдёт ее после короткой прогулки. Но сон и не думал ее настигать, она всерьёз беспокоилась о Рубин. Она походила ещё с полминуты по алмазным полам коридора дворца. И в тревожных мыслях добрела до каменных изваяний в ложе Хранителей у королевских палат. Двенадцать могучих воинов сырцовым взглядом принимали хрупкую лунную принцессу. Наконец, ее взгляд остановился на могучем лунном коте, зашитом в латах с острым золотым копьем и тягучими серебряными бровям. Его взгляд суров, страшен. Принцесса невольно склонила голову в знак уважения к нему, хотя и не знала, кто перед ней такой сильный и внушающий угрозу. А затем погас лунный свет в окнах, и тьма опустошила серебро каменных лиц в коридоре. Теперь, в полной тьме, рассмотрев их ближе – ей стало так страшно, что она сжалась.
– Дочь моя, Страдание, ты не можешь уснуть? – король появился неожиданно.
Принцесса вскрикнула и минуту подражав, угадала во тьме очертания своего Отца. И если вы представляете королями старых, неуклюжих и толстых самоуправителей, то в этом варианте не ждите стереотипов. Король лунного царства, его святейшество Мир I, был выше на шесть-семь голов обычного земного человека. Его белые волосы, посеребрённые и выбелившие от космического света венчали кристальные ороговевшие рога и длинные с наростами уши. Густые седые брови, нос (естественно) не прилагался, а из-под каемок губы прямо глядели мощные клыки. Он по привычке ходил в серебряной одежде, больше походящей на кирасиру, в середину груди которой инкрустирован огромного диаметра чёрный алмаз. А внизу зазубрину лат подчеркивал золотой плащ. Недюжинная сила и добрый взгляд всегда вызывал у подданных чувства восхищения, уважения и спокойствия. Что сказать, для жителей луны он был настоящим монархом и патриархом. И если он имел какую-либо слабость, то она сейчас перед ним – его прекрасная дочь Страдание.
Принцесса обняла появившегося отца и повисла на нем. Большая рука Мир опустилась на ее головку и принялась перебирать ее волосы.
– Ну, ну. Не бойся статуй. Камни никогда не обидят принцессу. Это солнечный ветер. Ты редко его наблюдаешь, потому что спишь в эти времена. Его тоже не стоит бояться. Знаешь, кто перед тобой, Страдание?
Принцесса высунула аккуратно головку; и убедившись, что папа рядом уставилась на страшную статую.
– Он такой страшный! – принцесса не врала.
– Хм – усмехнулся король, – Да, пожалуй. Если бы ты родилась на тысячи три лет раньше, ты бы боялась его ещё больше.
– Я никогда не видела таких лунных котов. Они больше похожи на нас, чем на котов. А его взгляд точно стрела.
Король с пониманием покивал. И что-то присказал принцессе одобрительное. Он решил умолчать: кто этот загадочный один из 12 статуй. Но сделал он это только исходя из большой любви к своей дочери. Мир точно знал: кто испугал этой ночью его дочь. Это был Эмеральд, великий полководец лунных войск, что три тысячи лет назад одержал сокрушительную победу. Король ни за что бы не позволил узнать его дитя хоть что-нибудь страшное об Эмеральде, верном друге, советнике, дворецком и заботливом учителе его дочери.
– Мне так стало страшно, – говорила принцесса – от того… что мне кажется постоянно этот лик знакомым. Я и раньше здесь гуляла. Но сегодня… Сегодня у меня бьется внутри что-то такое. Мне кажется будто лунные кошки скребут лунные камни внутри.
– Ничего. Я позову Опал. Она поможет тебе уснуть, – сказал король и было принялся исполнять.
– Не надо, отец, – она поцеловала его в руку и продолжила – только скажи, что не закроешь меня в покоях. Мне нужно кое-что тебе сказать. Прошу!
Она склонилась перед ним на колени. Мир поднял ее.
– Клянусь всеми камнями этого мира.
Тогда принцесса оживилась и осмелела. И немного собравшись с духом принялась к признанию.
– Я нарушила правила, Отец. Я вышла к дворцу. Просто потерялась Рубин, а мне было никак не уснуть. И я… Я кричала ее, хотела найти…
Мир пристально глядел на нее. Он знал, что она сейчас заранее оправдывается и совершила что-то не серьезное. Он глядел на ее растрепанные золотые волосы и голубые как Луна глаза и наперёд ему было известно: он ни за что не сможет ее наказать. Он просто обезоружен как отец своей красивой дочерью, а проще частицей его собственной души.
– Я не смогла найти ее… А Эмеральд… он разыскал меня… Просил пойти домой… – принцесса прервалась – Ты не расстраиваешься, отец?
Мир отрицательно затряс головой.
– Так вот… Эмеральд просил меня вернутся. Сказал, что ты не разрешаешь… А я повела себя… Ну вообщем, Эмеральд обещал, если я вернусь домой, то он разыщет Рубин, но их нет уже пятую луну… И я…
Король снова обратил внимание на статую Эмеральда. В его душе поселилась уверенность и небольшая насмешка. Принцесса беспокоилась за Эмеральда. За великого Эмеральда! Король поразмыслил. И вот он, к сожалению, обнаружил (как ему казалось) настоящую причину беспокойства принцессы. Мир ещё раз обнял свою дочь и, наконец, принялся ее по-отечески успокаивать. Правда, не очень угадал повод ее тревоги.
– Страдание, милая, я знаю, что тебя гнетёт твоя будущая судьба. Но положение принцессы обязывает тебя связать свой камень с принцем Тёмной Стороны. Этому праву тысячи лет, мой камень!
Принцесса топнула ногой и слегка подпрыгнула (виновата в этом, конечно, гравитация).
– Ну о чем ты вообще, Отец! Это-то тут ты зачем? Все у тебя одно на уме! – она даже обиделась, а король сконфузился от того, что не попал в точку; проницательность лунного короля была сегодня не в голосе.
– Прости меня! Я просто сильно волнуюсь за тебя. Ты мой самый дорогой камень на свете… – он сдержал трогательный момент как мог и продолжил немного заплетаясь – Эмеральд найдётся. Но если нет, прикажи – я отправлю за ними Карму.
С этими словами король удалился. Принцесса настигла его у самых покоев.
– Стой, Отец! А что если они пошли куда опасно?
– Вне дворца?
– Нет куда хуже… – принцесса боялась произносить слово Земля.
– Не думай об этом, Страдание, – король понял ее с полуслова – Эмеральд знает эти места лучше любого другого. Скоро ты увидишь Рубин дома. Я обещаю тебе.
Слова отца показались ей убедительными. И она поверила ему. Только вот не понимала, почему так Король уверен был, что ничего не случится с Эмеральдом! Детское сердце редко что-то понимает. И от того дети отличаются от взрослых. И хорошо, что так. Принцесса немного облегчила своё сердце и душу, но тоска не покинула ее. А только лишь притихла ненадолго. Как солнечный ветер за окном дворца.
И если бы сейчас принцесса продолжала свои поиски Рубин в Кристальном Саду близ дворца то обязательно бы услышала тихий шёпот у белых камней, что укрывает источники лунного света из глубины тысячелетних кратеров.
Итак. Ночь заглушает бушующий солнечный ветер. В саду и в округе ни души. В мелком блике проскочила чёрная точка и оказалась подле белых камней. Это был лунный ворон, безносый с серебряной-чёрными острыми крыльями, большими ушами и тонкой-тонкой позолоченной выей. Он приземлился на камень и спустя некоторое время принялся шептать.
– Это ты, Карма? – ворон подозрительно поднял глаз вверх, приготовив свои крылья к полету.
– Я, Дружба. Я за белым камнем.
– Нас могут здесь услышать. Ты выбрал слишком заметное место, – ворон приготовился к полету.
– Говори, что ты узнал. Или поплатишься жизнью, старый ворон, – спокойно ответили ворону из-за камня.
– Не смей угрожать мне, Хранитель чёрного камня, одно мое слово и твой хвост будет в зубах лунной касатки, – ворон осекся по сторонам, Карма был прав: никого в округе не было; тогда тот продолжил – старый плут покинул Лунные Земли, он побежал искать свою ненаглядную дочь во вражеские Земли.
С ним низшая по имени Опал.
Из-за камня послышалось одобрительное и радостное:
– Что ж, красный дворецкий, единственный высший, который мог нам помешать. Начинай, Дружба. Наш план должен быть совершён идеально.
-– 8 –
Иногда сама Вселенная подкидывает нам бесценный шанс понять, что по-настоящему дорого и что по-настоящему сделает нас счастливыми. И если бы в этот момент мы хотя бы на секунду задумывались не о себе, а о счастье, что почти у нас в руках, мы бы никогда не упустили этот шанс. И сколько бы мы не видели плохого, настолько мы слепы, если видим доброе и честное. С годами приходит эта мудрость. Если бы только больные руки теперь были таким крепкими, чтобы удержать это счастье в руках. Жаль, счастье и шанс – это гордые синие птицы, что не за что не останутся просто так в руках слепого. Гордые птицы, очень гордые.
Эмеральд с выражением максимальной гармонии помещался на лавочке. Он, приоткрыв, один глаз наблюдал за маленьким чёрным котёнком, что играет с мигающими разными цветами сверчками. Она с легкостью прыгала за ними по лунному небу. Попытавшись схватить одного, маленькие ее лапки промахнулись, и она покатилась кубарём по лунным кратерам. Эмеральд, движимый отцовской заботой, привстал на лавочке и тело его двинулось вперёд, непременно спасать котёнка от травм.
– Рубин, мой камень, ты в порядке? – но она была в порядке, маленький комочек уже подцепила на свою белую спинку Опал, и Рубин весело уселась на ней.
Эмеральд фыркнул, и уселся прочь на скамейку. Он было принялся возмущаться, но отцовская нега не позволила ему этого сделать, и он с легким воодушевлением наблюдал, как Рубин играется с ушками Опал, будучи в седле. Опал, высоко подпрыгнув вверх, схватила лапкой сверчка и быстро передала котёнку. Эмеральд немного напрягся. Рубин, слетев со спины Опал, закружилась со сверчком в кошачьей борьбе. А Опал, обнаружив, что ребёнок счастлив, направилась к Эмеральду, выровнив корпус и шаг.
– Ничего, что я немного поиграла с ней? – Опал устроилась рядом с Эмеральдом.
Рубин в это время, сама не знав, грела сердце старого кота, а делала всего-то – игралась безмятежно со сверчком. Опал, заметив счастливую мордочку Эмеральда, сама почему-то осветилась и вместе с ним наблюдала за котёнком.
– Я тоже бы однажды хотела такой прекрасный камешек. Он будет черно-белый с золотым хвостиком и большими мудрыми глазами, – говорила Опал, а Эмеральд все глядел на Рубин.
Эмеральд же, будто не слышав Опал, тихо и серьезно проговорил ей:
– Дорогая Опал, ты сегодня помогла Рубин. Но мне это не нравится, прошу, впредь не прикасайся к ней без моего разрешения.
Сделал Эмеральд это так холодно и по-военному жестко, что Опал, не выдержав обиды, убежала прочь.
Скоро Рубин вернулась к Эмеральду, держа в лапках мигающего красным, синим, желтым и белым сверчка.
– Это тебе, папа! – протянул ему котёнок.
Рубин теперь помещалась около Эмеральда, заснувшего на своей тахте. На него иногда падал лунный свет, от которого мордочка его морщилась, и он беспокойно переворачивался во сне. Рубин не могла сдержать слезящихся глаз, изо рта ее предательски капали слёзы. Она стояла перед выбором: разбудить Эмеральда и поговорить или убежать прочь. И Рубин впервые не знала: что делать. И то, и то разобьёт его камень напополам. Но теперь важно ли это все? Скоро жалость ее испарилась.
– Прощай, Эмеральд! – она выскочила прочь из окна и пролетела по лунному небу, оставляя за собой след блестящих в лунном свете слез.
Рубин бежала и бежала сколько могла, а камень ее дрожал от боли внутри и возникшей обиды, досады и ненависти одновременно.
– Эмеральд. Лжец и предатель, – кричала Рубин.
Тот, кто воспитал ее. И всю жизнь обманывал бедную Рубин. Она больше не сможет его назвать папой… И не вернётся никогда.
– Они там, – Рубин остановилась подле Земли и двинув хвостом, развила огромную скорость, сравнимую с фотоном.
Теперь она больше была похожа на космическую ракету, что разрывает атмосферу планеты. И разорвав эту самую атмосферу, она приземлилась на Землю. И если Рубин теперь думала, что побег ее был не замечен, она ошиблась.
Сейчас она разбила камень не одному лунному коту, а сразу двум. Тихо наблюдала за несколько световых недель побег Рубин Опал. Она слышала и видела все; слова, так давно забытые на Луне – «лжец» и «предатель» разрушили ей камень, и она застыла на месте парализованная и несчастная. Она знала, что сейчас Рубин не в себе, что-то движет ей злое, негативное. Ей бы поспешить сказать Эмеральду или вернуть ее, но Опал не знала как быть. И все хорошо взвесив, она помчалась к Эмеральду.
Когда она достигла Луны, обнаружила, что принцесса прознала о пропаже быстрее старого кота. Опал в смятении застыла над дворцом. Она с горестью вспомнила, что Эмеральд однажды запретил ей прикасаться к его дочери. Узнай, что она следила за ней – Эмеральд не заговорит с ней больше никогда. И тогда Опал бы… Зачем теперь об этом думать? Что сделано, то сделано. Опал совсем упала духом. И она бледной тенью теперь следовала по следам Эмеральда, за которым едва поспевала. И, наконец, дух ее окреп. Она, дрожа, прокричала:
– Эмеральд! Эмеральд! – Опал твёрдо решила обо всем сказать, о побеге Рубин, единственное, что Опал никак не могла сказать Эмеральду – это то, – какие чувства сковали камень его дочери.
Сама же Рубин теперь оказалась среди потрясающего и ужасающего мира, до дрожи внутри не похожего на ее мир. Она, раскрыв рот, наблюдала совсем другой полет птиц по небу, совсем других людей, в совсем другой одежде и совсем другие строения. Этот мир был жив, будто пульсировал. Этот мир был быстр, будто река. Кто-то спешил, кто-то медленно прогуливался, кто-то бежал, а кто-то пролетал перекрёстки. Она с трудом понимала о чем говорят здешние люди и с трудом понимала что они делают. Местные люди почему-то не имели длинных ушей, чешуи и клыков. Здания большие переминались с малыми, а дворцов, как на Луне, не было. Странные огоньки кругом и надписи на неизвестном языке.
Вот мимо пронёсся человек, что-то быстро уплетая. А вот – с псом на поводке. Вот большая куча маленьких детей со взрослым человеком. Она никогда не видела маленьких детей, никогда не видела собак, никогда голубей! Рубин с выражением «Ух ты!» устроилась на балкончике окна первого этажа с высоко поднятым трубою хвостом. Кажется, и боль внутри ее камня утихла. И продолжала быть зачарована происходящим вокруг. Иногда ее лапки подрагивали от проезжающих машин и резких звуков. Но больше ей нравилось как солнышко греет здесь. Это не тот солнечный ветер, что на Луне, быстрее прячься в кратере, это что-то тёплое, комфортное, успокаивающее.
Рубин спряталась за кусточками домашнего растения и наблюдала за перекрёстком, полным движения: пешеходы, велосепидисты, машины. В ее голове восставали образы: куда они идут? зачем? что больше любят? чего хотят? а самое главное для Рубин: о чем мечтают эти жители? Скоро рассуждения Рубин прервались и подле неё оказался котёнок, который без зазрения совести устроился около Рубин и принялся ласкаться об ее шерсть. Рубин, почувствов странное приятное чувство (щекотку, говоря по-нашему) принялась играть с ним лапой в ответ.
– Мяу, мяу, – сказал ей милый маленький чёрный котёнок, которому, казалось плевать, что перед ним и вовсе не похожий на других кто – настоящий лунный кот.
– Привет тебе, житель Земли! – Рубин принялась к дипломатическому разговору, как это делает папа… нет, Эмеральд.
– Мяу? – котёнок уставился на неё и, наконец, обнаружил, что Рубин вовсе не похожа на него.
Он походил вокруг неё, обнюхал и вовсе исчез, загнув хвост вопросительным знаком, оставив Рубин со странным вопросом у неё в голове: почему он не понял ее, а потом и вовсе сделал вид, что Рубин не существует. Что означает этот странный язык? Что это «мяу» вначале, а чтобы «мяу» в конце? Что это он делал вокруг неё? Но чего отрицать Рубин не могла, он был так похож на неё. И тем не менее отличен. «Может, он сможет мне рассказать, где я …» – рассуждала Рубин. Она встрепенулась было пойти за ним, но след котёнка простыл. Немного погрустив и минимум все обдумав, Рубин с наслаждением прилипла мордочкой к окну, утопая в этом сладком солнце вокруг. Она прикрыла ненадолго глаза. И почему папа… Нет… Эмеральд говорил, что здесь опасно. Жители Земли выглядели хоть и угрюмыми, но вполне мирными. Ну, может чуть-чуть странные. Все же стоит признать: чего-то более красивого она не видела никогда и никогда бы не увидела, если бы не приземлилась на Землю.
– Верить Вам или нет в мою историю? – ушки Рубин завибрировали, услышав за стеклом эмоциональную и постановочную речь.
Рубин теперь уставилась в окно. И без труда ее глаза обнаружили мечтателя. Она с интересом дослушала до конца. И если раньше этот мир ей был интересен своей новизной, неприличной непохожестью и странностями, то теперь она вдруг обнаружила что-то своё. Он так ей понравился, этот незнакомый человек, размахивающий руками и представляющий себя карточным шуллером, что она невольно прислонилась всей шерсткой к окну. Как красиво он мечтает, Рубин так не умела. Как бы Вам объяснить? Как определила маленькая Рубин: красиво ли он мечтает или нет. Ну… Может чуть позже….
Окно продавилось вперёд и Рубин влетела в комнату за стол. Альберт, зашатавшись на стуле, вошёл в пике. Испугавшись, Рубин шмыгнула за стол, виновато опустив хвост и наблюдая за человеком из-под него. Она была свидетелем и всего дальнейшего. Она почувствовала что-то вроде вины в произошедшем и выплыла из-за стола.
– Мяу, – со страхом произнесла Рубин, не понимая зачем.
– Нет, ты видела, киса? – говорил человек.
– Видела! – с ещё большим страхом и возмущением ему ответила киса, сама не поняв, зачем сказала это вслух.
Рубин вдруг неожиданно поняла, что человек ее понял. И для этого самого человека разговор с ней был чем-то новым. И Рубин замолчала, боясь, что человек уйдёт будто то, существо, с которым она говорила совсем недавно. И решила немного помолчать. «Как он понял меня? А почему не понял тот?». И Рубин теперь с интересом наблюдала за этим миром из-под полы толстовки и пиджачка. Скоро ей хватит смелости заговорить с человеком. И она даже будет вести себя с ним гордо и уверенно. Но об этом вы уже знаете.
Альберт перемещал свои конечности, едва успевая за новым своим знакомым. Они вместе покинули место предыдущего действия. А Альберт в это время гадал: что же ему покажет такого, этот странный кот?
А может быть, эта кошка волшебная? И появилась будто джин из какой-нибудь лампы. И сейчас она попросит загадать его три желания, но попросит его сделать это с умом. И он, а Альберт помнил про золотую рыбку, загадает только самое нужное. Так внезапно в его голове возникла тонна эскимо и комарики на воздушном шарике, что Альберт понял: он проголодался. Но посчитал, что нельзя так растрачивать такой ценный ресурс, как желание, на такую безделушку. Мороженное, даже можно упросить очень сильно горгону и она купит. Чтобы такое загадать важное, очень важное?
«Я загадаю, чтобы мама вернулась к папе. Но не была такая злая!» – первое, что возникло в голове Альберта. Надеюсь, это считается за одно желание. Хотя она была такая злая, что волшебный кот может посчитать за два. Но поразмыслив, Альберт согласился на жертву двумя желаниями. А третье? Он думал. И думал, и думал. И ему пришло осознание, что он думает только о себе. И ему стало немного скверно. Тогда он простился с мыслью, что папа вернётся к маме. И хотя ему стало грустно, он, наконец, озвучил желания, которые должны быть исполнены: 1. Мир во всем мире. 2. Чтобы не было войн. 3. Чтобы не было болезней. И хоть расстроенный, он с миной правильного решения ступил на горку перед детским садиком. Он и не заметил как наступил вечер, немного потемнело и в свою силу вступили фонари.
– Вот откуда я! – Рубин прикрыла лапкой кусочек Луны
Альберт впервые ощутил себя на пороге чего-то важного и нужного. И чувство это его не было сравнимо с одобрением отца или тихим днём без отвратительного поведения его мачехи. Не похоже оно на вкусный пирог или удачную катку в стрелялку. Не похоже на приятный запах духов или ощущение чистого воздуха после дождя. Он почувствовал себя не окрылённым, не воодушевленным, не свободным, но прозревшим. И если он, будучи школьником, глядел на этот мир с тягой хоть сколько-нибудь его изучить, то теперь мир смотрел на Альберта. Он протянул руку к Луне; ему показалось, что здесь и сейчас он может схватить ее. Там в небе, на голубой вечной Луне, была жизнь, которую никто и никогда не видел. И его вдруг потянуло туда, если бы только тело могло летать. Великая тайна, которую посчастливилось узнать ему одному. И эта тайна сейчас перед ним: волшебный его кот Рубин.
– Значит, ты с Луны? – воскликнул Альберт, правда он немного раздосадовался, выполнение его желаний отменялось.
– Да… Только возвращаться туда больше не хочу.
Альберт улыбался ещё больше. Подумать только! Мы не одни в этой бесконечной Вселенной. Вот как!
– А мне можно к тебе в гости? – он счастливо улыбался Луне, будто та была его подругой.
– Боюсь, ты сгоришь в атмосфере, – Рубин сморщилась, потому что знала, что сейчас же расстроит своего нового друга, но больше потому, что ни за что, ни за какие камни этого мира не хотела возвращаться.
– Ну да, – печально опустил голову Альберт – Я и не подумал.
– Мои предки тысячи лет живут в космосе, где солнечный жар и ветер. Моя шерсть не горит, – Рубин потёрла для Альберта лапу.
– А с виду похожа на шерстку соседского кота, – Альберт вспомнил облезлого кота из соседнего подъезда, которого каждый раз забирает слепая женщина.
– Какого такого кота? – удивилась Рубин странному сравнению.
– Ну, вы похожи на наших жителей Земли, котов.
– Да, точно. Я уже видела такого. Только он со мной не заговорил. Или заговорил, но на странном языке. Ты меня уже так называл «кот». Это тоже самое, что «ведьма»? А что если? – Рубин задумалась, а потом продолжила, – Что если вдруг они смогут мне помочь?
Альберту показалось это странным. И чем могут помочь земные коты разумному пришельцу с Луны? Научить играть с когтеточкой и растягивать вискас на несколько присестов или лаять у окна весной? Впрочем, Альберт решил послушать разумное обоснование Рубин.
– А где они живут? Эти ваши коты?
– Кто где: кто в квартирах, кто на мусорке.
Рубин сделала вид, что понимает: что такое «мусорка» и «квартира». Альберт, обнаружив сконфузившуюся Рубин, вдруг неожиданно все понял. Будто мудрость вошла бесконечной рекой в самого посредственного школьника.
– Ты на Земле первый раз? – он присел рядом с ней на травку и вытянул к ней свой подбородок, подробно рассматривая Рубин, а затем продолжил – Ты, значит, потерялась?
– Нет, я не потерялась! – шерсть Рубин взъерошилась – Я убежала сама!
Альберт уселся в позу лотоса и сложил ладошки перед собой. Таким нехитрым образом, он приготовился к долгой истории.
– Мне папа говорит, что если тебя что-то беспокоит, то расскажи это. И не держи в себе, – он поднял палец вверх будто Альберт сам Лао Цзы.
В это время в Рубин с новой силой возникла боль и ненависть, что ненадолго заглушила в ней новая обстановка. Но ее камень подсказывал ей – послушать человека. А в это время, Опал, Эмеральд и Кусков шли по улицам бесконечного города в поисках Рубин. Опал и Кусков постоянно что-то обсуждающие и Эмеральд, утопавший в страшных своих воспоминаниях, которые переносили его на несколько тысяч лет назад.
Эмеральд, в латах, потрёпанный и раненный. Генерал лунных войск никогда не видел столько умерших. Он никогда не видел ее – смерть. И не знал какого это. Многие тысячи лет лунные жители не видели смертей. И не могли с ней встретится. Куда потом исчезают камни всех погибших? Взрывы, лазер, пули, металл – все они уносили жизни жителей Луны за одну секунду, а до этого они жили несколько тысяч лет. И исчезало их сознание в страшных муках. Он не знал, как помочь и тем, кто сейчас страдал с оторванной лапой или осколком в теле. Лунные жители никогда не видели глубоких травм и болезней. На глазах генерала мучались и навсегда исчезали тысячи жителей Луны. И на поле боя – он был беспомощным свидетелем их страданий вместе с остальными, кому удалось выжить.
– Эмеральд, мой генерал, – услышал он глухой вздох где-то посреди трупов.
Эмеральд, полный страха, поспешил к выжившему. И обнаружил истекавшего лимфой одного из солдат.
– Что со мной, генерал? У меня нет сил, я чувствую, что меня покидает сознание.
– Я не знаю, Судьба! – Эмеральд и правда не знал.
– Я чувствую, что я не смогу больше говорить с тобой генерал. Что-то подсказывает мне внутри. Мой камень. Остальные… они утихли и так похолодели. Я чувствую шерстью. Это так, Эмеральд?
Эмеральд ничего не мог сказать, он лишь дал знать Судьбе глазами, что тот прав.
– Эмеральд, я знаю… – он говорил уже прерывисто и тяжело, так как это полагается при последних словах – я знаю, что я простой… воин… а ты… великий высший… я прошу тебя…
– Говори… Я слушаю тебя.
– У меня скоро появиться … мой камень… моя… Я ждал ее рождения … целых… – его глаза то закрывались, то открывались, – я прошу… не оставляй ее… не оставляй ее…
Сознание его воина, Судьбы угасло. И Эмеральд снова наблюдал это ужасное зрелище, которому даже не знал названия и объяснения.
– Обещаю, – проговорил ему Эмеральд, но тот его уже не слышал.
