Kitabı oku: «Где-то рядом. Часть 1», sayfa 16
Солнце клонилось к горизонту, а мы сидели с Филиппом у раскрытой книги и болтали о годах учёбы. Филипп вспомнил свой институт. Он учился прилежно, рано пошел работать потому, что также, как и я, боялся в душе нищеты и был счастлив, когда выбранная профессия принесла первый заработок. Он любил мастерить, придумывать технику, изобретать, и сокрушался теперь о том, что все его нынешние работы не требуют от него этого его умения.
На следующий день снова был рассвет и снова с восходом солнца мы принялись за работу. Только вместо привычного нам купания в море Филипп вдруг предложил:
– А давай почитаем?
Я согласился. Световой день в этих местах длился недолго. Мы открыли книгу. Помню, Филипп читал из неё что-то, пока очередные строки не заставили мою душу всколыхнуться: «Добродетельная жена – венец для мужа своего; а позорная – как гниль в костях его».
– Постой, – прервал я тут же Филиппа. – Мне кажется, что это интересная мысль. А что, если хорошая жена даётся судьбой, как награда?
– Пожалуй, – почесал голову Филипп. – Тогда следующий вопрос – что нужно, чтобы заслужить её?
И мы тут же принялись рассуждать о женщинах.
Чтобы не выбиваться из графика нам пришлось на время отложить книгу, но наших рассуждений мы уже не бросали. Вспомнились прочитанные ранее слова: «Что золотое кольцо в носу у свиньи, то женщина красивая и – безрассудная» и «Не пожелай красоты её в сердце твоём, и да не увлечёт она тебя ресницами своими; потому что из-за жены блудной обнищевают до куска хлеба».
В тот вечер после захода солнца мы впервые нарушили инструкции, и зажгли сооружённую нами из ветки кустарника лучину. Потрескивая, горела наша самодельная свеча и в её тусклом свете мы открыли первую главу «Бытие» о сотворении мира. То, что описывалось там, выглядело фантастично, но, как сейчас помню, что слова «не хорошо человеку быть одному» вызвали у нас новый виток обсуждений.
– Видишь, как всё просто, – разгорячённо говорил Филипп. – Современные люди ищут смысл отношений, а всё так просто и ясно, не хорошо человеку быть одному и всё. «Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» …
Филипп продолжал перечитывать и перечитывать эту фразу.
– Знаешь, что мне подумалось, – наконец, сказал он. – Представь мир, в котором ещё никого нет, только природа, животные и первый человек, и вот уже тут же он получает жену. И не так, как у животных, чтобы плодиться и размножаться, а «сотворим ему помощника, соответственного ему». Понимаешь, жёны созданы для того, чтобы быть нам помощниками…
– Созданы то созданы, да где ж теперь такую найти… – грустно протянул я.
– Найдём, – уверенно сказал Филипп. – Вон посмотри, природа, звери – всё сохранились до наших времён, значит и женщины-помощницы тоже…
Да что же это за книга, слова которой так странно отзывались в душе эхом давно знакомого, но отвергнутого, как рудимент, как ненужные современной цивилизации знания.
В следующие несколько дней мы читали наугад строки из Библии, пока какая-нибудь из них не находила отклик в наших умах и тогда начиналась беседа. Те наши разговоры, те рассуждения, первые, подчас нелепые, я теперь берегу в своей памяти, как бесценные моменты. Мы читали про всё – про людей, наш мир и нас самих.
Так прошло недели две. Работа ладилась. Мы забросили наши дневные купания и теперь лишь иногда позволяли себе насладиться видом лазурного моря, как великим шедевром, созданным для человека кем-то свыше…
– Как думаешь, а Бог все-таки есть? – спросил я как-то Филиппа, когда мы, лёжа после обеда на песке под резными листьями пальм, наслаждались подаренной их тенью блаженной прохладой.
– Я не знаю, – честно признался тогда Филипп. – Может быть сейчас мы попали в то время, и примерно в то место, что описано в книге. Может где-то рядом ходит Адам и беседует с Богом, но мы их не видим, потому что нам нельзя покидать пределов нашего квадранта…
И вот как-то в один день Филипп предложил:
– Давай почитаем Евангелие.
Я не возражал. Мы выбрали самое короткое – Евангелие от Марка. Тот день стал для меня переломным. Если до этого я мог лишь неосознанно предполагать, что Бог всё-таки существует, но многие строки ветхого завета казались мне лишь фантазией, то личность открывшегося Христа, сокрушила все сомнения, разом убедила меня в том, что Бог есть и Бог – это Христос. Он был идеален. Ни один смертный, хоть сто раз приукрась его заслуги, не мог бы стать такой личностью. Христос был совершенен в своих поступках, мыслях, и в своей неиссякаемой любви к людям. Его слова придавали смысл жизни…
***
Начались наши беды. Я проснулся ночью от шума воды. Дождь, мощный, громыхающий раскатами грома, потоком лился на нас с небес. Палатка наша сминалась под его громадными струями. Было темно. Кое-как подправив опоры мы, не решаясь выглянуть наружу, могли лишь тихо ждать окончания ливня.
– Вот тебе и рай… – пробормотал Филипп.
Действительно, на нашем райском Острове впервые за всё время пребывания испортилась погода. К утру дождь прекратился. С рассветом мы решили выбраться из-под изрядно покосившейся крыши. Вода, так безумно лившаяся на нас ночью плескалась под ногами, но мы заметили, что она быстро уходит в песок. Хуже обстояло дело с нашими скромными, но жизненно необходимыми нам припасами, и с собранной уже больше, чем наполовину, установкой. В коробках, в контейнерах, везде была вода. Солнце поднялось над горизонтом, а мы мокрые, уставшие доставали продовольствие и пытались высушить изрядно вымокшие инструменты и запасы.
– Вот несчастье… – пробормотал Филипп, когда мы стали осматривать уже собранную конструкцию установки.
Вся наша работа, весь наш труд, казалось, был безвозвратно испорчен. Залит был и сам механизм, и все электрические цепи. Лишь генератор, находящийся в основании, вроде бы был нетронут.
– Всё надо разбирать и начинать сборку заново, – сказал я.
Нас охватило отчаянье. Мы надеялись уже через месяц закончить сборку.
– Теперь придётся трудиться ещё больше, иначе не успеем к сроку, – констатировал Филипп.
Мы принялись за работу. Демонтируя блок за блоком, мы аккуратно разбирали то, что ещё вчера с таким рвением строили. Кругом была вода. Она струилось из каждого мельчайшего зазора установки. Благо солнце было на нашей стороне, оно развеяло тучи. Детали конструкции сохли быстро, но работы по демонтажу хватило нам на несколько дней.
– Зато Библия цела, – сказал Филипп, когда мы измученные, свалились на песок в конце дня.
Читали мы в то время четырнадцатую главу Евангелия от Марка и с книгой не расставались, забирая её с собой в палатку.
Но в тот вечер книгу мы так и не раскрыли. Вместо того ещё до заката солнца мы разобрали наш шатёр-дом и водрузили его над собираемой установкой.
– Ну вот и всё, – мы лишились дома, сказал тогда я. – А если снова дождь?
– Не пропадём, – сказал Филипп. – Дождь тёплый, мы всего лишь вымокнем, утром высохнем.
Для наших скудных припасов мы соорудили шалаш. Приспособив сварочный лазер для рубки деревьев, мы заготовили листья пальм. Грустно было срезать сочную, плотную зелень нашего рая, но допустить, чтобы снова пострадало то, что нам так необходимо, было нельзя.
Мы уснули прямо на песке под ясным звёздным небом. А ночью опять проснулись от дождя.
Как же тяжела эта бесконечная пытка, когда плотные мокрые струи хлещут твоё тело, и, не давая покоя, гонят тебя с места с мыслью хоть где-нибудь найти укрытие.
Следующее утро началось с того, что мы обследовали наши запасы, все они были целы, не вымокла и так бережно нами укрытая установка, но сами мы были измучены смертельно. Не чувствуя ни рук, ни ног, промокшие до костей, мы валились от усталости. Весь наступивший день мы потратили на то, чтобы, срубая пышные листья пальм мастерить для себя убежище на ночь. Мы работали до тех пор, пока не села батарея лазера.
– Ну вот и всё, одного инструмента мы лишились, – грустно заключил Филипп.
Зато мы успели заготовить столько листьев, что к вечеру у нас был построен из них новый дом.
Вечером начался дождь. Он застал нас сидящими в нашей импровизированной палатке около сложенного из остатков веток костра и читающими книгу. Дождь хлестал по нашей сложенной из пальмовых листьев крыше, а мы читали пятнадцатую главу Евангелия от Марка, эпизод об избиении и распятии Христа. Загремела настоящая гроза, почву под нашим шалашом предательски подмывали тёмные лужи, а где-то там погибал за нас безгрешный Христос…
– Как думаешь, – сказал Филипп, когда мы дочитали главу до конца, – оказавшись в прошлом, мы смогли бы спасти его?
Я задумался. И вдруг осознал, что я не лучше Петра, что окажись я там в день распятья, то скорее бы спрятался и предпочёл удалиться подальше от голгофы.
– Он Бог, – ответил тогда я, – он знал заранее всё, что произойдёт и не нуждался в спасении, наверно, он просто дал возможность всем, кто там был познать самих себя…
Утром меня разбудил Филипп. Гроза закончилась, но небо осталось серым.
Филипп тащил меня к кромке воды. Разобрав кое-что из нашего снаряжения, он смастерил простейший генератор.
– Глупо не воспользоваться энергией воды, – пояснил он.
Теперь мы имели возможность заряжать аккумуляторы всех наших инструментов и устройств.
Днём мы укрепили наш шалаш, а на следующий день начался шторм. Сначала всю ночь бушевала гроза, а когда утром мы поднялись с рассветом, то не увидели на небе солнца. Небо было не просто серым, а огромные черные тучи клубились и нависали так низко над морем, что казалось, они соприкасаются с водой. Дождь лил как из ведра, но нас поразила не продолжающаяся, вопреки обыкновению, гроза. Ошеломил нас океан. Громады волн высотой в десятки метров катились на нас. Стихия могучая, безбрежная бушевала. От её неистовых волн нас ограждало лишь тонкая линия нашего мелководья. Волны разбивались чуть поодаль от земли, донося до берега лишь свои отголоски, но даже этого количества воды было достаточно, чтобы затопить весь наш пляж. Мы спешно перетаскивали наши припасы ещё дальше в заросли пальм, не желая дожидаться, когда взбунтовавшаяся стихия пожрёт их, оставив нас без пропитания…
Завернув собираемую установку остатками полимерной материи, сохранившейся у нас от прежнего нашего жилища, мы забрались в нашу палатку из листьев. Там, ожидая худшего, мы могли лишь надеяться на то, что небо когда-нибудь смилостивится над нами и буря утихнет. Просвирепстововав весь день и всю ночь, море улеглось, и новое утро встретило нас уже ясным небом. Вставшее солнце в считанные часы высушило нас и всё вокруг, вернув нам столь желанное спокойствие… Дожди прекратились, установилась хорошая погода.
Снова небо сияло своей бездонной синевой, вновь ласкало взгляд своим лазурным цветом кристальное море.
Но это было лишь началом наших бед.
Мы приступили к чтению деяний апостолов. И вот в один из тех дней, когда мы, проснувшись, как обычно с рассветом, надеялись найти возле фотонных временных ворот очередную поставку провизии, желанного контейнера там не оказалось. Сначала мы решили, что это какой-то сбой, ведь не может же техника всё время работать стабильно, без поломок, но и в последующий день, и следующий за ним поставки провизии так и не возобновились.
– Да плохи дела, – сказал Филипп, когда мы, удручённые, принялись пересчитывать наши съестные припасы. – Если не уменьшим наш рацион, то оставшихся продуктов нам хватит максимум на день.
Я очень надеялся, что поставки скоро возобновятся. Но когда следующим утром я проснулся, то увидел нечто иное. В нашей тепловой печи жарилась настоящая, с плавниками и хвостом, рыба.
– А проснулся, смотри, кого я поймал, – радостно приветствовал меня Филипп.
Бока рыбы подрумянивались, а кожица на ней сладко хрустела. Оказалось, ночью Филипп не спал, он обдумывал, как нам добыть пропитание. Утром же он разобрал силиконовый каркас одного из контейнеров, и, проделав в нём аппаратом для сварки отверстия, соорудил таким образом сеть и натянул её в конце нашего мелководья у кромки, где разбиваются волны.
– Ты не представляешь, сколько здесь рыбы, – радовался Филипп. – Две штуки я отпустил, а эту, самую крупную оставил.
Днём мы отправились на исследование территории нашего квадранта. Помимо кокосовых пальм, мы отыскали несколько деревьев с неизвестными плодами.
– Неплохо, – сказал Филипп, откусывая нечто похожее на яблоко, сорвав его прям с ветки.
Пожалели мы лишь о том, что, привыкшие к полуфабрикатам современного мира, совершенно не имели представления о том, как изначально выглядят пригодные в пищу продукты.
– Эх, вот бы нам хоть несколько зёрен, – вздохнул Филипп. – Почему они не положили хотя бы несколько в наши запасы? Были бы семена, мы, как в притче о сеятеле, нашли бы мягкую почву, убрали бы с неё прочие растения, взрыхли ли, защищали бы ростки от зноя и получили то, что было пригодно в пищу.
Библия вдруг стала для нас не только духовным словом, она содержала практические рекомендации о том, как можно получить еду.
Поставки продуктов нам так и не возобновились. Каждое утро мы подходили к фотонным воротам, но видели рядом с ними лишь пустоту. Волновало нас в то время не столько отсутствие пропитания, мало-помалу мы приспособились добывать себе еду. Беспокоило другое, фирма отошла от условий контракта, это мог быть форс-мажор. Нам оставалось лишь гадать о том, что случилось там, на другом конце временного пространства.
Между тем, работа наша близилась к концу. Мы приступили к последнему этапу сборки, благо погода стояла хорошая и ничто нас уже от выполнения задания не отвлекало.
Прочитав вслед за Евангелием от Марка, Евангелие от Матфея, затем Евангелие от Луки, мы приступили к чтению Евангелия от Иоанна. Христос говорил с нами с каждой страницы словами своей проповеди. По ночам мы читали книгу, а днём готовились к перебросу. В тот день, когда Иисус ходил по водам, мы запустили генератор, а когда он приблизился в Вифании, мы были полностью готовы вернуться назад, в наше время. В ту ночь мы дочитали повествование Иоанна и легли спать в сладостном ощущении того, что завтра будем уже дома.
Я лежал в ту ночь под открытым небом, и, глядя на звёзды, понял, что я уже не сомневаюсь в том, что в этом мире есть Бог. Филипп тоже не спал, оба мы молчали. И тут я поймал себя на мысли о том, что не хочу возвращаться. Конечно, мы жили на нашем Острове без привычного комфорта, нам приходилось терпеть тут определённые лишения, бороться со стихиями, но мы не голодали, у нас был кров, и у нас была наша Книга. Мы не скучали, напротив, мы постигали какой-то новый, совершенно неизвестный нам мир.
– Знаешь, мне грустно, – как будто услышав мои мысли, вздохнув, произнёс Филипп. – Я не знаю, что буду делать, когда окажусь дома. Здесь всё просто и предельно ясно – выживай и выполняй задание. Здесь даже книга у нас одна. А там, в нашем будущем у нас столько каких-то пустых, как мне теперь кажется, забот.
Но на следующее утро, пройдясь на прощание по ставшей родной нам территории нашего квадранта, искупавшись напоследок в нашем теплом море, мы сели у собранной нами установки и, пока разогревался генератор, открыли в последний раз нашу Книгу. Мы начали читать пророка Исаию. «Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет.» Генератор уже разогнался и работал ровно. «Ибо младенец родился нам – Сын дан нам; владычество на раменах Его, и нарекут имя Ему: Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира.» Это были последние строки, прочитанные нами. Надо было спешить. Нельзя было расходовать энергию генератора понапрасну. Мы включили установку. Фотонные ворота загудели, засияли ярким светом. Я зажмурился, готовый к перебросу… Но, ни в последующую секунду, ни в следующий за ней миг ничего не происходило. Я открыл глаза и сколько ни смотрел вокруг, я по-прежнему видел перед собой лишь наш остров, пальмы и лазурную кромку океана. Рядом стоял обескураженный Филипп. Так же, как и я, он пытался понять, почему ничего не происходит. Затем ещё долгих несколько часов мы занимались лишь тем, что судорожно осматривали установку, проверяли электронные цепи, механическую часть, запускали и вновь останавливали генератор. К концу дня обессиленные мы свалились на песок.
– Всё, – сказал Филипп, – сдаюсь, я не понимаю, что происходит. Я не вижу ни ошибок в сборке, ни повреждений, установка полностью соответствует документации.
Голодные, измученные мы уснули прямо перед фотонными воротами, желая получить хоть какой-нибудь знак от тех, кто так и не дождался нас сегодня в назначенное время в нашем будущем, которое для нас, неожиданно, стало безвозвратным прошлым.
Две последующие недели ушли у нас на то, чтобы перебрать и заново собрать установку. Мы проверили всё, что могло бы дать сбой, мы предприняли не менее двадцати попыток осуществить переброс. Мы боролись за наше возвращение домой до тех пор, пока у нас окончательно не сел генератор.
Помню, когда это произошло, Филипп сказал мне:
– Яков, может случиться так, что мы никогда не вернёмся уже к той жизни, которую вели раньше, но согласись со мной, мы, оставаясь здесь, должны постараться выжить. Ещё ничего не решено. Они ещё смогут что-нибудь придумать и спасти нас.
Я согласился с ним. Цель нашего пребывания на острове менялась.
Помню, что тогда, в тот день, когда мы осознали, что не можем своими силами вернуться обратно, нас охватило полное отчаянье. За все те три месяца, что мы провели на Острове, ни разу ни меня, ни Филиппа не посещала мысль о том, что мы можем не вернуться обратно в своё время. Мы свято верили в торжество научного прогресса и в разум тех научных умов, что послали нас сюда. Мы готовы были приписать себе небрежность и ошибки, которые мы, возможно, допустили при сборке, но только мы не хотели сомневаться в тех людях, кто придумал столь сложную машину, сминающую материю до состояния кванта.
Мы стали теми, кто заброшен, оставлен в одиночестве в каком-то неведомом пространстве, но не забыт. Мы верили в то, что будем спасены, а потому горевали недолго.
Наловив в тот вечер рыбы, поужинав ещё до заката солнца, мы открыли заброшенную нами на две недели Книгу. Продолжили читать пророка Исаию.
– «И что вы будете делать в день посещения, когда придёт гибель издалека? К кому прибегнете за помощью?» – читал Филипп.
А следующими словами, которые запомнились мне, были: «Вот, Бог – спасение моё: уповаю на Него и не боюсь; ибо Господь – сила моя, и пение моё – Господь; и Он был мне во спасение.».
Раз наше пребывание на Острове обещало затянуться, мы должны были позаботиться о безопасности и минимальном комфорте. На следующий день, проведя учёт всего имеющегося у нас оборудования, пересчитав запасы, мы поняли, что в наших силах укрепить дом к сезону дождей и заготовить впрок еду. Спор с Филиппом у нас вышел лишь тогда, когда мы, отправившись в очередной раз обследовать территорию Острова, дошли до границы территории нашего квадранта. Я настаивал на том, чтобы пересечь её и отравится дальше в поисках того, что могло бы нам пригодиться в быту.
– Пойми, – твердил мне тогда Филипп. – Нам не зря было предписание установить эту границу. Это и наша безопасность, и безопасность тех, кто может быть по ту сторону этой границы. Мы находимся в другом времени, значит, несём ответственность за то, что можем сделать в этом времени с нашим будущим. Нас послали сюда не для того, чтобы мы нарушали инструкции при первых же трудностях. Нам будет достаточно ресурсов нашего квадранта. Для нас инструкции – это как заповеди Библии.
Ну как с ним было спорить, когда он ссылался на Книгу. Мы вернулись к дому и занялись переоборудованием нашего жилья.
***
– «Бог сказал: Я Бог, Бог отца твоего; не бойся идти в Египет…» Яков, как думаешь, для чего Бог отправил израильтян в Египет, а потом с Моисеем вернул обратно? – спросил у меня Филипп.
– Я думаю, чтобы они научились ценить то, что имели и по-новому взглянули на вновь обретённую ими землю, – ответил я.
– Думаешь и мы, когда вернёмся домой, сможем больше ценить то, что когда-то имели? – спросил Филипп, подставляя чашку под струю свежевыжатого сока.
– Не уверен, – ответил я. – Египтяне израильтян притесняли, а мы тут обустроились совсем даже неплохо.
Действительно, мы сидели на втором этаже нашего прекрасного дома, сделанного из листьев и каркаса контейнеров той установки, что мы когда-то собирали, готовясь к перебросу во времени. Раздвижной механизм, сконструированный Филиппом, раскрывал над нами крышу, и мы каждую ночь любовались на звёзды. Вдали равномерно жужжал генератор, который заряжался теперь энергией приливов и отливов, он приводил в движение насос, который качал воду прямо из источника к нам в дом. Рядом с домом был склад выращенных нами плодов. Механические сети, расставленные в море, ловили рыбу, которая после того силиконовой лентой, бывшей когда-то упаковочным материалом, доставлялась прямо к тепловой печи. Топливо в ней давно закончилось, но ничто не мешало нам использовать её зеркальные стенки для сбора солнечной энергии и фокусировке её на приготавливаемом блюде.
Раздался щелчок.
– О, обед готов! – потирая руки, произнёс Филипп.
С металлического стержня пружинным рычагом снимались запечённые клубни, падая в наш сооружённый из листов пластика минилифт, они поднимались к нам ещё дымящимися и сохранившими свой восхитительный запах.
Филипп достал смесь тех трав, что мы высушили на прошлой неделе, и посыпал ими клубни. В последнее время Филипп немного пополнел.
После обеда мы обычно спали, на наших качающихся, словно гамаки, кроватях, а перед ужином выходили на сделанной из пластика контейнеров лодке в море. Утром Филипп мастерил очередной какой-нибудь новый механизм, я помогал ему, на мне была вся электроника, а в остальное время мы читали нашу Книгу.
Наш Остров было теперь не узнать. Из того, что было на нём при нашем прибытии, нетронутыми остались, пожалуй, только фотонные ворота. Теперь специальный механизм был призван сообщить нам о том, когда они хоть что-нибудь пришлют нам из нашего прошлого мира, но они продолжали хранить безмолвие.
В остальном же наш квадрант стал совершенно иным. Плоды деревьев теперь не падали вниз, они, созрев, катились по мягким желобам прямо в двери нашего склада. Под деревьями мы проложили целую оросительную систему.
Тут на Острове я познал, как мало, в сущности, нужно человеку для жизни, но, чтобы занять себя, мы всё время с Филиппом что-то мастерили. В нашем распоряжении был инструмент, материалы и технологии будущего и нетронутая природа прошлого, но самое главное, у нас была наша вечная, прекрасная Книга. Не будь её, мы даже в этом чудесном раю сошли бы с ума или превратились бы в животных, но нет, каждый раз, как мы её открывали, она давала нам силы быть людьми и побуждала к всё новым и новым размышлениям. Труд и чтение не давали потерять нам человеческий облик. Мы читали и изобретали что-то, трудились, воплощали в жизнь наши идеи и снова читали.
Во время дождей мы собирали воду. Построенная нами дренажная система отводила её от нашего дома и склада, орошая собою землю отведённого нам квадранта. Пальмы на нашей территории невероятно разрослись.
Среди выращиваемых нами плодов были такие, о существовании которых мы раньше даже не знали, теперь же, мы умели из семени каждого из них вырастить дерево, и тем самым приумножить количество нашей еды.
Рядом с домом мы разбили экзотический сад, который облюбовали всевозможные птицы. Разноцветные, забавные, они пели песни нам по утрам. В море мы разбили питомник с полюбившимися нам рыбами. Мы постигали этот мир, а через его многообразие и красоту, мы постигали Бога.
Сегодня после обеда, как всегда перед дневным сном мы открыли Книгу.
– «Но Я сберегу остаток, так что будут у вас среди народов уцелевшие от меча, когда вы будете рассеяны по земле…», – читал Филипп пророка Иезекииля, а я думал об оставленном нами мире, нашей цивилизации и смотрел на море.
Что происходит там, на другом конце временного пространства? Сможем ли узнать об этом мы, затерянные в толще веков?
И тут я увидел на воде катер, затем ещё один… Я решил, что схожу с ума, что это видения.
– Филипп, Филипп, смотри! – Наконец, закричал я.
Филипп отложил Книгу. Глаза его округлились, он видел тоже, что и я.
– Не может быть, это невероятно… – бормотал он.
Мы бросились вниз, бежали по песку к кромке моря, куда подъехал третий катер, а в воздухе над нами уже кружил вертолёт.
– За нами пришли! Нас не забыли! – восторженно вопили мы друг другу, пытаясь перекричать звук стрекочущего вертолёта.
И вот, наконец, катера приблизились к берегу.
– Ну и сколько вы собираетесь тут находиться? – без приветствия спросил у нас выходящий из вертолёта человек.
– Капитан!
Мы бросились к тому, кто в нашем прошлом руководил нашей программой.
– Хорошо же вы здесь обустроились, – произнёс он, осматривая наш дом, сад и склад с припасами. За ним следовала его команда. – А где же установка?
– Мы разобрали её, – признался Филипп, – когда нам понадобились её части для сооружения насоса.
– Так, так… – приговаривал Капитан.
– Но как? Откуда вы здесь? – спрашивали мы. – Мы ждали известий от вас у фотонных ворот? Вы построили новые? Откуда вы появились?
– Вы серьёзно? – удивился Капитан. – Вы так и не поняли, что с вами?
О чём он говорил? Мы не понимали его.
Нас посадили в один из катеров, из всех наших пожитков мы успели захватить с собой лишь Книгу.
Катер тронулся, мы вышли из бухты, обогнули мыс и ещё час двигались вдоль кромки моря. Впервые за год мы вышли за пределы нашего квадранта. Мы увидели наш Остров со стороны – заросли зелёных пальм вдоль всего побережья. Песок и пальмы, пальмы и песок. И вот, обогнув очередной мыс, мы замерли от удивленья.
– Когда они успели это построить? – проговорил Филипп.
Огромное белое здание красовалось у моря, возле него на воде покачивалось, по меньшей мере, десятка два катеров. Вертолёт стоял на площадке.
Мы причалили к берегу. Нас, изумлённых, растерянных ввели в это огромное здание и повели долгими коридорами из стекла и бетона. Мы оказались в комнате, где снова встретились с Капитаном.
– Ну друзья, и удивили же вы меня, – произнёс он, похлопывая Филиппа по плечу и почему-то пожимая мне руку. – Один год и двадцать три дня прошло с того момента, как мы поселили вас на территории вашего квадранта. Это максимально отведённое время для нашего эксперимента. Пришло время возвращаться вам к нормальной жизни и к действительности.
Мы с Филиппом переглянулись. В тот момент ни он, ни я не могли уловить смысл произносимых Капитаном слов. Благо мучил этот человек нас неведением недолго. Пройдя освидетельствование медицинской комиссии, которая вынесла заключения, что наш разум вполне здоров, Капитан поведал нам истину о проведённом над нами эксперименте.
– Вы единственные, кто, во-первых, не догадался о том, что никакого перемещения во времени не было и, во-вторых, кто после эксперимента остался физически и психически здоров. Я должен приветствовать вас, как людей совершенно иного, чем все мы рода.
Капитан удивлённо развёл руками.
– Мы ждём объяснений, – спокойно произнёс Филипп.
Дальше последовал рассказ Капитана.
Итак, ровно год и двадцать три дня назад вместо того, чтобы переместить нас во времени, нас просто усыпили и перевезли в специально подготовленное место. Нас, и имитирующие наше перемещение во времени декорации, принял один из малообитаемых индонезийских островов.
– Удивляюсь, что до последнего дня, вы так и не догадались, что никакого перемещения вас во времени не произошло.
Оказалось, всё, что рассказывали нам на подготовительных занятиях, было лишь искусно сфабрикованной теорией, призванной отвлечь наш разум от истинной задачи. На самом деле каждая пара, прошедшая подготовку подобно нам, становилась участницей эксперимента совсем иного рода.
– Нам важно было понять, что является необходимым условием для пребывания человека в новом для него пространстве. Многие наши проекты терпят крах лишь из-за того, что современные люди не способны привыкнуть к новым условиям среды и ужиться друг с другом. Мы, имея технические возможности для отправки людей на другие планеты, не можем этого совершить лишь потому, что современные люди не могут жить долгое время в отсутствии комфортной для них домашней среды.
Мы были парой под номером семьдесят шесть, первой, кто выдержал больше года пребывания вдали от цивилизации.
– Вы молодцы! Вы уникумы! Нам ещё предстоит разобраться в феномене вашей пары, – говорил Капитан.
Позже мы узнали, с какой тщательностью подбирались составы пар. Тем, кто устроил такой эксперимент, важно было понять, какими качествами характера и интеллектом должны обладать члены команды из двух человек, чтобы максимально долго выдержать пребывание вдали от цивилизации, при этом выполнить все установленные задания и не нарушить отданных им предписаний.
Мы были парой «инженер-инженер» – два человека, обладающие равным интеллектом и имеющие наряду с сильными теоретическими знаниями подтверждённые опытом практические навыки.
Оказалось, что они рассылали пары по разным частям острова и потом со спутника следили за тем, какую жизнь ведут те, кто считал себя находящимися в ином времени.
Меньше всех на острове пребывала пара под номером пятьдесят один «учёный-учёный». Учёный-биолог и учёный-естествовед за три дня своего пребывания на таком же, как и у нас, квадранте, определили, что находятся не в прошлом, а в настоящем. По каким-то растениям и цветам, звёздам на небе они определили, что просто перенесены в другое земное полушарие, хотя они признали, что на подготовительных занятиях даже стали верить, что переброс во времени возможен.
Капитан рассказал нам и про прочие пары. Оказалось, что пара тридцать шесть «рабочий-рабочий», столкнувшись в своё время, подобно нам, с прекращением поставок продовольствия, тут же бросила работу и покинула свой квадрант. Эти люди кинулись на поиски пропитания за пределы выделенной им территории, и, прорубив за два дня себе дорогу в тропическом лесу, случайно наткнулись на это самое здание института.
А вот история пары сорок три закончилась весьма трагично.
– Мы не успели спасти того, кто был в паре «учёный-рабочий» человеком с более высоким интеллектом, – признался Капитан. – Мы не успели появиться вовремя.
Оказалось, что рабочий учёного просто убил.
– Классовые противоречия, несовместимость интеллектов… – вздохнул Капитан.
Пары «женщина-мужчина» неизбежно вступали в связь друг с другом и, в конечном счёте, полностью переставали выполнять поставленные перед ними задачи. Члены команды «учёный-инженер» от безысходности своего положение и невозможности вернуться домой сошли с ума. Их пришлось увозить с острова и лечить в одной из государственных клиник.
