Kitabı oku: «Где-то рядом. Часть 1», sayfa 18
– Малу, – начал Роберт в этот раз, – можешь сделать кое-что для меня?
– Посмотрим, – ответила Малу, – если локация будет невелика…
– Нет, Малу, на этот раз не вырезать память… Помоги мне кое-что вспомнить. Ведь мы столько лет знакомы, ты ведь хорошо должна знать меня?
Малу удивлённо посмотрела на Роберта.
– Вспомнить? – удивлённо переспросила она. – Но ты же знаешь, что память удаляется безвозвратно вместе с вырезаемыми участками мозга…
– Да, я знаю, знаю, – перебил её Роберт. – Но ведь каждый раз, кода я прошу что-нибудь вырезать из памяти «для себя», я, наверняка, хоть что-то рассказываю тебе о том, что хочу вырезать. Ведь верно?.. Помоги мне, Малу. Я хочу вспомнить. Я ищу вот его.
И Роберт достал из кармана воссозданную им фотографию мальчика из сна.
Малу взяла её в руки и долго удивлённо смотрела на фото.
– Ребёнок? – озадаченно спросила она.
– Да, я ищу его. Понимаешь, он постоянно снится мне. Одно и то же лицо. Всегда, каждый раз я вижу его таким. Скажи мне, может я рассказывал тебе что-то о ребёнке? Или, быть может, хотя бы о какой-нибудь женщине, с которой встречался раньше… Мне кажется мальчик чем-то похож на меня…
Малу удивлённо смотрела на Роберта. Впервые Роберт хотел что-то вспомнить, а не забыть.
– Я помогла бы тебе, – начла Малу. – Возможно, ты что-то и рассказывал мне…
– Малу, пожалуйста, – взмолился Роберт. – Этот ребёнок постоянно снится мне, он не даёт мне покоя. Я уверен, что знаю его. Я много раз пытался вспомнить его, но ничего не выходит. Я искал его, я использовал все свои ресурсы. Если бы я хотя бы знал, что ищу… Хотя бы что-то, мне нужна хоть какая-то зацепка… Я уверен, мы как-то связаны с ним…
– Роберт, я бы рада была помочь тебе, поверь, мне жаль тебя, но ведь я сама ничего не помню. Я тоже периодически устраиваю себе «подчитку» памяти, – ответила Малу, потупив глаза.
– Ты?! Но зачем? Ведь тебе это делать совсем необязательно, – воскликнул Роберт.
– Так проще, – вздохнула Малу. – Накапливается много того, что хочется забыть. Моя голова просто не выдержала бы всего того, что происходит со мной, и того, чем делиться со мной в этом кабинете каждый.
– Каждый?!
– Да, каждый, кто оказывается здесь, рано или поздно начинает просить «подчистить» в его памяти кое-что личное, а перед этим все обычно много болтают. Знаешь, мне совсем не интересно знать ни о ваших любовных похождениях, ни о брошенных вами женщинах, ни о чём другом, что рассказываете все вы, описывая в самых красноречивых фразах. Я предпочитаю всё это забыть.
– Удивительно! Да, да, конечно… Да, я всё понимаю… – смутился Роберт. – Извини, я надеялся, что ты помнишь наши разговоры.
Малу лишь покачала головой и предпочла сменить тему разговора.
– Роберт, я давно уже предупреждала тебя, что работать ты сможешь совсем недолго. Вот, посмотри.
Роберт послушно подошёл к монитору.
– Вот эти белые области в твоём мозгу, это силикон. Им мы заполняем те участки, что были вырезаны. Посмотри, как их уже много.
Действительно трёхмерный скан головного мозга был сплошь в белых пятнах.
– Ты приближаешься к критическому объёму. Скоро мне нечего будет вырезать.
– Но постой, тут же вроде ещё много осталось…
– Ты хочешь доработаться до того, что физический объем твоей памяти сократится настолько, что ты уже не сможешь вспомнить даже прошедший день? Да и вообще, спорить глупо. Есть предписание, в котором чётко указано, что при изъятии половины мозга агент считается не пригодным для дальнейшей службы.
– Это вроде было раньше… Сейчас допускается изымать до двух третей.
– Я предпочитаю пользоваться старыми директивами, потому что оставшаяся одна треть мозга не может дать человеку объем необходимой для нормальной жизни памяти. Ты хочешь жить, забывая, что было с тобой час назад? Забыть своё имя, свой адрес, всех знакомых? С оставшейся одной третью памяти, тебе придётся обклеить весь свой дом посланиями самому себе. Наверху, может быть, считают такую жизнь нормальной…
– Да, хорошо, я всё понял, – раздражённо перебил Роберт Малу. Меньше всего ему хотелось думать о том, что называлось страшным словом «старость».
Но больше этого Роберт не любил поучений, поэтому он покорно лёг на кушетку.
– Скажи, Малу, а почему у тебя нет семьи? Ты вообще когда-нибудь думала над этим? – спросил Роберт, пока Малу готовила инструменты.
Малу остановилась и снова удивлённо посмотрела на него.
– Просто в последнее время я сам стал задумываться над этим вопросом, – кинулся оправдываться Роберт. – Знаешь, этот мальчик, ну который мне снится, может быть это мой сын? Может быть когда-то я был женат, но сейчас этого не помню… Да и вообще, ведь я вполне мог бы жениться. Наверно, это не плохо, мне бы даже понравилось. Я бы, наверно, мог заботиться о ком-то. Почему же я сейчас один?
– Я одна, потому что меня это устраивает, – оборвала размышления Роберта Малу, надвигая на него сканирующий шлем. – Меня устраивает, как я живу и чем занимаюсь.
– Вот и меня тоже, – с горечью произнёс Роберт.
Сын
«Как же так? Неужели всё кончено?» – спрашивал сам себя Роберт, в десятый раз вчитываясь в строки полученного сегодня по почте документа. Ему предписывалось уйти в отставку и полностью очистить от всех рабочих материалов память. Это означало, что не следует больше питать надежд по продлению его трудового сертификата. Он предвидел, что это когда-нибудь случится.
«Как же так? Почему так скоро? И прямо в День рождения».
Действительно, Роберту сегодня исполнялось пятьдесят шесть лет. По сути, это совсем ещё небольшой для современного человека возраст, и Роберт мог бы ещё работать и работать, но его мозг был изношен. Комиссия признала для дальнейшей деятельности его непригодным.
Можно было бы попытаться оспорить это решение, но вряд ли можно было бы в этом случае что-то выгадать. Лучше уйти, согласившись на все условия, тогда есть надежда получить высокое пособие.
Роберт недоумевал, он не ожидал, что расстаться с работой придётся так скоро.
И куда теперь? Роберту предписывалось освободить также служебную квартиру.
Как-то сразу вдруг появилось много свободного времени. Не надо было садиться за компьютер, не надо вести слежку, совершать ставшие за долгие годы работы привычными действия. Деятельность Роберта была завершена, и глупо было ждать сегодня очередного задания. Теперь Роберту надо просто сложить вещи и уехать, но куда?
Проверив свой банковский счёт, Роберт, к своему удивлению обнаружил, что сумма на нём не так уж и велика. Конечно, из-за того, что тратил он в последнее время меньше прежнего, он сможет купить теперь себе какой-нибудь домик, но не в городе, и совсем небольшой, и, наверно, где-нибудь в совсем отдалённом посёлке. Жить же придётся только на социальные выплаты и пособие.
Но не это огорчало Роберта больше всего. Он не мог понять, как жизнь его смогла пролететь так быстро.
«Как же так?» – удивлялся Роберт.
Действительно, Роберт жил так, как будто на всё у него ещё будет время – на отдых, развлечения, семью, друзей. И вот он уже старик, и одинок. Времени не осталось.
Друзья… Были ли когда-то у него они? Общение с кем-либо всегда Роберта утомляло. Для Роберта все были скучны.
«Да, жаль, что нет жены», – подумалось Роберту, но…
Для чего ему жена? Она будет только мешать ему своим присутствием, ведь Роберт давно привык жить один, а пустить в свою жизнь кого-то означало начать считаться с интересами и потребностями совершенно другого человека. Этого не хотелось.
В одном Роберт был уверен, где-то у него есть сын, и эта мысль его согревала. Синеглазый мальчик продолжал сниться ему и сниться. Там, во сне, он ничуть не повзрослел и не изменился, и по-прежнему вёл Роберта куда-то. Что желал воскресить этот ребёнок в опустошённой Робертом самим же собою памяти? Роберту, несмотря на все усилия, так и не удалось отыскать этого ребёнка, но он был уверен, что его воспоминания обращаются к реальному образу. Ребёнок существовал. Роберт знал когда-то его, в этом за долгие годы раздумий он окончательно себя уверил.
«Хорошо, что остался хотя бы ребёнок», – думал Роберт. Этот неизвестный синеглазый малыш давал надежду на то, что когда-то Роберт, возможно, был счастлив. Это потом что-то не получилось, что-то не срослось, и он Роберт остался один. Роберт понимал, что он сам, наверняка, предпочёл стереть воспоминания прошлого из своей памяти. Но это не отменяло того факта, что у Роберта остался сын, и, может быть, этот подросший ребёнок ещё найдёт его, ведь он-то не подчищает себе память, и он когда-нибудь захочет встретиться с отцом, и тогда начнётся какая-то новая, совсем другая жизнь.
Было время, когда размышления над личностью мальчика, в конец измучили Роберта. Он не мог уже сосредоточиться на работе, курил без перерыва, и был одержим идеей найти этого ребёнка, он ходил по улицам, заглядывал людям в лица, пытался разглядеть мальчика среди прохожих. Наконец, Роберт понял, что это бессмысленно. Тогда он пришёл к Малу, Роберт желал освободиться от назойливых воспоминаний. Он твёрдо намеревался вырезать из мозга всё, что касалось синеглазого мальчишки. Малу и на этот раз согласилась помочь, но, когда она попыталась определить локацию этих воспоминаний, удивлению её не было предела.
– Роберт, ты только посмотри, – звала она его, – впервые вижу такое. Я, пожалуй, никак не смогу вырезать из тебя эти воспоминания.
Действительно скан мозга был невероятен. Мысли о мальчике извилистыми хитросплетениями пронизывали весь внутричерепной объём. Невозможно было выделить в органе памяти Роберта какую-то конкретную локацию, определённую зону, где хранятся они. Весь мозг откликался на мысли о ребёнке, все области горели красным. Роберт с Малу переделывали скан несколько раз, но каждое воспоминание о синеглазом мальчике неизбежно вело к возмущению нервных импульсов во всей области мозга.
– Роберт, это удалить невозможно, – заключила Малу.
И тогда Роберт смирился. Он решил, что это знак, посылаемый ему его же собственным разумом. Память не желала расставаться с воспоминаниями о мальчишке, и Роберту ничего не оставалось, как смириться с ними и их оставить.
С тех пор прошло года два или три, а, может быть, пять лет. Роберт уже не помнил.
Роберт закурил.
Неделя ушла у Роберта на поиск нового дома и сборы. Всё это время он курил беспрестанно, хотя в последнее время всё чаще и чаще мучил его кашель. Самой главной покупкой его в эту неделю стал огромный телевизионный экран. Он занимал почти всё пространство квартиры, но зато теперь можно было не беспокоится о том, что когда-либо Роберта одолеет скука.
А через неделю Роберт пошел, наконец, к Малу.
– Малу, ну объясни мне, куда ушло время? – последний раз откровенничал Роберт с Малу. – Я ещё даже не успел определиться, чего хочу достигнуть, что желаю сделать, а жизнь уже почти на исходе, и вот я у тебя в последний раз.
– Если ты всё равно не знал, на что потратить собственное время, то какая разница, как ты его провёл, – отвечая Малу, готовя инструмент.
– Нет, что-то быстро меня списали со службы, – продолжал размышлять Роберт.
– Роберт, давай побыстрее всё закончим, у меня таких, как ты, ещё трое сегодня.
– Малу, я хоть что-нибудь вспомню после этого? – спросил Роберт.
– Мы вырежем только те знания, которые касались твоих профессиональных навыков, чтобы ты уже не смог вернуться к работе, остальное всё сохранится. Ты не хочешь сегодня в последний раз вырезать что-нибудь «для себя»?
– Ты знаешь, нет, – подумав, с удивленьем для себя, ответил Роберт. – Я ухожу со службы с невероятно чистой душой.
– Ну и хорошо, – облегчённо ответила Малу, которой, по всей видимости, хотелось сегодня отделаться от работы побыстрее.
Малу не любила эти последние визиты агентов, мало кто из них желал полностью освободиться от всех воспоминаний, связанных с работой. Вели они себя крайне неорганизованно, содействовать последней «подчистки» не желали, и Малу приходилось по нескольку раз проводить предназначенный для определения локации воспоминаний тест.
Роберт не был исключением. Его память пыталась сохранить себе хоть что-то из того, чем он был занят во все свои сознательные годы, когда же, наконец, подчистка была окончена и Роберт встал, то он уже не смог ответить на вопросы, кем работал, чем занимался в прошлом. Малу, как было предписано инструкцией, объяснила ему, что он отправлен на заслуженный отдых, что он устал.
На том и расстались.
Роберт вернулся в служебную квартиру, заставленную коробками с его вещами, и продолжил сборы. Съехать отсюда надлежало в ближайшие двадцать четыре часа.
Распихивая свои пожитки по коробкам среди старых вещей в шкафу, Роберт неожиданно наткнулся на фотоаппарат. Тот показался ему очень знакомым. Аккумулятор был цел, стоило лишь зарядить его, и вот Роберт с интересом принялся рассматривать фотографии, которые хранила вставленная в фотоаппарат карта памяти. На самых свежих из них были пальмы, белый песок и синее море, и Роберт такой радостный и счастливый, и рядом с ним девушка, у которой ветер развивает кудри. Роберт недоумевающее рассматривал фото, он пытался хоть что-то вспомнить о том, где были сняты они, но он ничего не помнил. Место было настолько красивое, а девушка настолько хороша, что фотографии казались совершенным вымыслом, но они были реальны. Их было много, Роберт был на них красив и молод.
Он принялся листать фото дальше. И вот новая серия фотографий, сделанных годом раньше, на них снова море и песок, и Роберт счастливый, и девушка, но уже другая, она смеётся, и пышные волосы её развивает ветер.
Роберт закурил. Как заворожённый он продолжал листать и листать фотографии дальше. Получалось, что раз в два года или год он бывал на море и каждый раз с новой спутницей, все девушки были прекрасны, молоды, стройны, хороши. Чем дальше листал Роберт фотографии, тем меньше узнавал себя на них, слишком он уж был подтянут, счастлив и юн. Он и не догадывался, что у него такие синие глаза, как то море, что неизменно плескалось на фото за его плечами.
Карта памяти этого фотоаппарата, хранила стёртые Робертом из своей памяти воспоминания. Самая первая спутница Роберта показалась ему знакомой, но он так и не смог вспомнить, кто она и как её зовут, волосы её были восхитительны, тело изящно, она была стройнее и моложе прочих, и появлялась на всех без исключения фото, снятых в течение трёх лет. Роберт не узнал её и не вспомнил, а это была Малу.
Сильно кашляя, Роберт курил и продолжал листать снимки дальше и дальше. Новые фото вели его всё глубже в прошлое. Перед ним понеслись лица людей, города, здания, которых он совершенно не помнил. Роберт становился на фото всё моложе и моложе, и вот уже на снимках мелькают школьные коридоры и, видимо, те с кем Роберт учился, лица позабытых друзей, ушедшие из памяти одноклассники. Подростки смеются, шутят, дурачатся и забавно позируют на фото. И вот видео, и с него на Роберта смотрит тот самый синеглазый мальчик, что постоянно сниться ему, кто-то окликает его «Роберт», и мальчик оборачивается. Роберт застыл. Это был тот самый, так упорно разыскиваемый им ребёнок.
Роберт застыл, не желая верить своим глазам. Он пересматривает видео снова и снова. Нет, вне всяких сомнения, этот тот самый малыш – синеглазый, со слегка встревоженным взглядом. Он так знаком, его походка, жесты… Он двигается точно, как во сне. Но кто он? Даты на фото неумолимы, этот ребёнок не сын Роберта, нет. Мальчик – это сам Роберт.
Он искал не того, искал не там. Роберт искал самого себя, потому что позабыл… Вот почему был так тревожен мальчик во сне, вот почему звал Роберта куда-то. Он пытался вернуть Роберту самого себя, вёл к глубинам памяти, но его неизменно поглощала тьма.
В один миг рухнула та идея о сыне, которой жил Роберт все последние годы. Роберт почувствовал себя сейчас убийцей собственного ребёнка и того будущего, что слабой надеждой виделось ему впереди. Всё это вдруг стало несбыточной иллюзией, глупой мечтой. С этого момента надеяться было не на кого, на этом свете Роберт был один. Никто его не найдёт, не сделает жизнь иной. Некому…
Но как он не узнал в мальчике из сна самого себя? Как можно было позабыть кто ты? Ладно, не вспомнить каких-то прошлых друзей, прежних знакомых, можно даже забыть тех женщин, с которыми была близость, но самого себя надо ведь было помнить.
Роберта душил кашель, он отложил сигареты, сел за стол и попытался записать всё что знал о себе, ту информацию, что пока ещё хранила его память. Получилось немного, всего страница. Роберт посмотрел на эти жалкие обрывки собственных воспоминаний и подумал: «А для чего они мне?».
Он снова закурил, заказал плотный ужин, сел на диван и включил телевизионный экран.
Зачем воспоминания тому, кто живёт сегодняшним днём? Кому нужны старые записи, связь с которыми утрачена навсегда? Для мучений пережитками прошлого? Нет, лучше всё забыть.
Всё забыть.
Вскоре Роберт уснул под звук шумных голосов, раздающихся с экрана. Спал он крепко, ему больше ничего не снилось. Синеглазый мальчик больше не приходил будоражить сон Роберта, он исчез.
На следующий день Роберт покинул свою, теперь уже бывшую, квартиру.
Одиночество
Роберт шёл по улице, в руках его была нагруженная до верху продуктами сумка. Ноша была тяжела, и Роберт, то и дело ругаясь, останавливался, чтобы переложить свой груз из одной руки в другую. Ветер жёсткими порывами вздымал с дороги пыль, и та колкая, едкая, жгла Роберту глаза.
Очень хотелось курить, но Роберту ещё несколько лет назад пришлось распрощаться с этой привычкой, потому что и без неё его донимал бесконечный кашель.
Роберту шёл шестьдесят восьмой год. Жил он в пыльном городском квартале на самой окраине города. Когда-то на этом месте был заброшенный пустырь, теперь же высился целый район дешёвых многоэтажек. Дома эти выглядели однообразно, серо и убого.
Роберт очень жалел, что не может уже позволить себе доставку продуктов на дом.
Магазин находился неподалёку, но каждый выход из дома Роберт считал настоящей пыткой. Вот и теперь, чтобы вернуться в свою квартиру предстояло ещё восхождение на предпоследний этаж огромного многоквартирного дома, который уже показался из-за угла такого же громадного своего собрата и теперь чернел убогими клетушками окон.
Небольшая квартирка в этом убогом шумном районе – вот то жильё, которое Роберт мог себе позволить. Здесь было шумно и гадко, и жить там, где жил теперь Роберт было сущим наказанием, но Роберт привык. Жил он один.
Ему в его возрасте со многим пришлось смириться. Большую часть времени он проводил теперь дома. Интересов у него было немного, поэтому не было смысла вставать с постели рано, а значит и можно было спать в любое время суток. Друзей у него не было, гостей он не принимал, поэтому не стоило тратить время на уборку своего жилища.
«Старьёвщик идёт! Старьёвщик!» – раздалось из-за угла. Это, завидев Роберта, стали кричать ему вслед соседские мальчишки. Такое прозвище придумали они Роберту за его нежелание опрятно одеваться.
Мальчишки забегали вперёд и, обзывая Роберта, корчили ему рожи, а Роберт, не в силах из-за своей тяжёлой ноши ускорить шаг, только ругался и грозил им кулаком. Ребята не унимались и вот в Роберта уже полетел первый водяной шарик. Больно ударив его в плечо, он оставил на одежде яркий расплывающийся след.
Когда Роберт, наконец, вернулся домой, он был мокр и зол. Он до последнего грозил мальчишкам кулаком и громко обзывался, но что он мог им сделать? Их было больше, и они были моложе. Будь у Роберта больше денег, он с удовольствием обратился бы в одну из тех фирм, что ведут в соцсетях слежку за такими, и обязательно бы откопал что-то про этих гадёнышей. Тогда он бы мог этой информацией приструнить их, но денег у Роберта не было.
Да и кому теперь нужны были слежки друг за другом, если повсюду за копейки можно было сделать резку памяти. Эта быстрая процедура помогала забыть всем обо всём, особенно о том, что потом было совестно вспоминать. Вот и эти мальчишки, как только вырастут, так первым делом вырежут из своей головы все свои жестокие проделки и войдут в новую жизнь чистыми, считая себя благовоспитанными и непорочными, а всем тем, кто попытается им напомнить о прошлом, они с детской наивностью просто не поверят.
Почему родители допускают это? Потому что это удобно. Взрослые и сами регулярно ходят на резку памяти. Роберт городился тем, что ему самому такая процедура совершенно не нужна, в своей жизни он не сделал никому ничего дурного. Роберт был уверен в своей абсолютной непогрешимости.
Но он всё-таки решил отомстить мальчишкам. Для этого Роберт принялся копаться в своих пожитках. Через полчаса он уже позабыл, для чего достал всё это барахло с полок, но продолжал рассматривать скопившиеся у него вещи. Из большой картонной коробки, хранившейся среди прочих, выпал фотоаппарат. Роберт покрутил эту забавную вещицу. Пальцы нажали на кнопку питания, фотоаппарат включился. С недоумением Роберт разглядывал старые фото. На них был солнечный пляж, листья зелёных пальм и лазурная кромка моря. Двое людей – мужчина и женщина – смеясь, бегут рядом. Девушка была молода, парень тоже. Роберт принялся листать фото дальше и вот уже другая девушка, и ещё другая… Роберт продолжал нажимать кнопку просмотра, пока, наконец, синеглазый мальчик не появляется на фото. Ребёнок смотрел на Роберта с фото своим чистым, слегка встревоженным взглядом.
«Зачем у меня хранится эта вещь? Кто все эти люди?» – удивился Роберт. – «Для чего мне чужие фото? Как попали они ко мне? Пожалуй, если стереть их, то эту вещицу можно приспособить для слежки за мальчишками».
Роберт ещё раз покрутил фотоаппарат и нажал на кнопку, которая очистила старенькую карту памяти.
Потом он пошёл с фотоаппаратом к окну, но, не дойдя, отвлекается на звуки, послышавшиеся из соседней квартиры. Раздавались крики, снова и снова, как это уже много раз бывало. Там намечался очередной скандал. Тонкие перегородки дешёвых современных квартир не скрывали издаваемых их обитателями звуков. Шумели сильно, визгливым женским крикам отвечает гулкий мужской голос, ругались, наконец, послышались удары кулаков. Женщина завопила ещё сильнее.
Роберт, с упоением, принялся слушать. Он пытался не пропустить ни единого слова. Чужая ссора – это всегда интересно. В этот момент радуешься тому, что живёшь один, что ты лучше их, что так и не создал семью и не завёл одного из тех мальчишек, что бегают по улицам, дразня стариков. Жаловаться на таких их родителям бесполезно. У тех свои заботы, а после каждого такого громкого конфликта, все дружно ходят вырезать себе память. Изъяв частичку собственного мозга, они возвращаются домой вполне счастливыми, считая, что их жизнь лишена потрясений, что дети их чудесны, что в их доме – любовь. Но пройдёт день, другой и снова за каждой стеной будут крики и вопли, и стук кулаков, и каждый при очередной подчистке памяти все сразу же записывается на следующий сеанс, потому что знают, что в современном обществе раздоров не избежать. Так все и живут теперь – в безумном беспамятстве.
Роберт дошёл до окна. Перед ним был серый, унылый город. Бетонные стены домов в грязных серых разводах, внизу – серый бетон дорог. В воздухе проносился песок, жёсткий и колючий. Кто ведает, из каких мест приносит его своими порывами холодный ветер?
Роберт отошёл от окна. Хотелось есть. Роберт открыл холодильник. Наполнив доверху тарелку, Роберт сделал несколько шагов и погрузился в своё любимое кресло. Сферический экран накрыл его. Современное телевидение стоило дорого, но Роберт был согласен платить за него столько, сколько потребуется, лишь бы круглосуточно иметь доступ к сотне каналов. Без новостных программ, шоу и новых сериалов, он не мыслил своей жизни. Чтобы он делал без телевидения? Чем бы занялся? Куда ушёл бы от реальности?
Как же хотелось курить, но и без сигарет кашель мучил нещадно.
Пощёлкав каналы, Роберт остановился на том, где сегодня показывали путешествие на остров. Роберта окружили зелёные листья пальм, над головой возникло синее небо, в лазурных волнах плескались красотки… Засыпал сегодня Роберт под шум прибоя, погружаясь в блаженное добровольное забвение.
2017
