Kitabı oku: «Седьмая печать (фрагмент 1): Операция», sayfa 3

– Чтобы принять правильное решение в данном случае, – в голосе Дольского появились металлические нотки, – я думаю Вам достаточно поставить на место нашего больного себя, Игорь. Или Вашу мать, отца, брата, сестру. А после этого ответить на вопрос: хотели бы Вы, чтобы у Вас или у них забрали этот единственный шанс. Или всё-таки лучше будет, если мы этот шанс попытаемся использовать? Короче, и я думаю: в этом все должны со мной согласиться, что без операции у него шансов практически никаких. А статистика… давайте сейчас будем думать о больном, а не о статистике. Ведь вы врачи, а не чиновники. – Дольский повернулся к врачу-анестезиологу. – Ну, а Вы, Иван Иванович, как считаете: есть у нас шансы?

Анестезиолог, не спеша, сделал маленький глоток кофе и устало улыбнулся:

– Александр Иванович, я считаю, что с операцией шансы у нашего больного, хоть и небольшие, но есть. Конечно, здесь во многом лотерея. Я понимаю, что Вам это не нужно говорить, но хотелось бы всё-таки подчеркнуть: многое будет зависеть от того, насколько быстро Вы сработаете. У больного кровь вторая положительная, и, на его счастье, у нас есть и эритромасса¹⁷, и плазма этой группы. Есть и альбумин. Всего нужной эритромассы больше литра. На операцию должно хватить. На станции переливания крови тоже есть плазма и эритромасса. Я уже с ними созвонился: при необходимости они обещали помочь. Нашу кровь уже определяем. Я думаю, переливать эритромассу начнём уже в операционной, когда Вы перекроете «краник». Операционную приготовили. Больной уже там. Операционная сестра моется. Пока мы готовимся, больному уже идёт предоперационная гемостатическая и противошоковая терапия. Так что минут через пять можно будет мыться.

Дольский кивнул и, обращаясь ко всем врачам, произнёс:

– Раз других мнений нет, работаем. Всем спасибо. Давайте мыться, и сразу начинаем. Чем быстрее начнём, тем лучше.

Врачи пошли в операционную, а Дольский остался в своём кабинете, сидя в кресле, и мысленно настраиваясь на предстоящую операцию. Каждый раз, когда ему предстояло выполнять большую и сложную операцию, требующую высочайшей мобилизации и концентрации сил, он мысленно прокручивал возможные трудности и осложнения, которые обычно встречаются в подобных случаях и возможные варианты самой операции. Хорошо ещё, если опухоль удалима, и состояние больного позволит выполнить весь необходимый объём операции. А если нет? Ладно, посмотрим.

Дольский задумчиво посмотрел в окно. Конечно, за годы его руководства отделением уровень операций значительно вырос. И, главное, результаты операций были хорошие. Летальность заметно снизилась, и, казалось бы, было чем гордиться. Но возникшие в последнее время проблемы в отделении его тревожили. Последний разговор с главврачом не выходил из его головы.

– Имейте в виду, Александр Иванович, кто-то под вас копает и постоянно сливает на вас компромат, демонстрируя завидную осведомлённость. Получается, у нас не хирургия, а сливочная. Всё дерьмо в больнице сливают. Я понимаю, операции у вас стали делать более сложные, но и риск повысился. Вы, конечно, прекрасный хирург. Скажу больше, я не встречал хирурга такого уровня. Но, всё-таки, и вы не бог. И поэтому будьте осторожней. Хотя бы какое-то время. И постарайтесь разобраться со своими коллегами. Подумайте, какие у вас слабые места? Организация лечения. Летальность? Высокая текучесть среднего медперсонала. Что ещё? Словом, подумайте над этим.

– Вообще-то у нас люди хорошие, – сказал он в ответ. «Хорошие. Думай об этом всегда. Иначе трудно работать и жить».

– Они у вас хорошие, – возразил главврач, – потому что вы сами так не поступите. И потому не можете думать так о других. Но я-то знаю. Поэтому постарайтесь делать всё только наверняка. То, в чём уверены.

На какое-то мгновенье Дольского охватила злость, что вместо того, чтобы заниматься больными, надо думать, как прикрыть свой тыл. Как быть осторожней, когда речь идёт о здоровье людей? Осторожность заканчивается там, где начинается чья-то боль. Кто же на него стучит? Конечно, это хирург. И, скорее всего, тот, кто рассчитывает занять его место. Кто считает, что он, будучи приглашённым в отделение со стороны, занял не своё место. И Дольский уже, кажется, понял, о ком идёт речь. Скорее всего, это Брускин. И сейчас они вместе будут оперировать больного. Ему стало противно. Если бы знать обо всём заранее, но в медицине нельзя быть ни в чём уверенным. Только вероятность. А где можно быть во всём уверенным? В науке? В образовании? Чем больше занимаешься чем-то, чем больше узнаёшь, тем меньше понимаешь. Но настоящему профессионалу это не мешает знать свои возможности. Знать и делать, выкладываясь до конца. А в последнее время навалилось столько проблем, и все надо быстро решать. А тут ещё какое-то беспокойство. Необъяснимая тревога. Неопределённые вопросы. Ощущение, что что-то в его жизни не так. Но что? Усилием воли он приказал себе всё забыть. Забыть. Как там больной? Выдержит ли? Думай о том, что будешь делать через несколько минут.