Kitabı oku: «Седьмая печать (фрагмент 1): Операция», sayfa 4

Вскоре в кабинет постучали, и заглянула дежурная медицинская сестра:

– Александр Иванович, Вас приглашают в операционную мыться.

Переодевшись в операционный костюм, вымыв и обработав руки стерилизующим раствором, Дольский зашёл в операционную и осмотрелся. И сразу всё наносное ушло куда-то, осталось за дверью. Мир отключился. Ни слов, ни мыслей. Только намерение и воля.

Все врачи уже были на месте. Больной лежал на операционном столе, с разведёнными в стороны руками, уже в наркозе и заинтубирован¹⁸. Наркозный аппарат с шумом ритмично работал, нагнетая в его лёгкие воздух. Брускин и Седов обработали операционное поле и накрыли больного стерильными простынями. Иван Иванович через фонендоскоп слушал дыхание больного. Все были заняты своим делом, серьёзны и сосредоточены.

– Как давление? Пульс? – спросил Дольский анестезиолога.

– Знаете, Александр Иванович, – ответил анестезиолог, – давление, после катетеризации подключичной вены и введения рефортана и стабизола, удалось стабилизировать. Сейчас пульс девяносто два, давление сто десять на семьдесят. По назогастральному зонду¹⁹ незначительное желудочное отделяемое, окрашенное тёмной кровью.

Дольский встал справа от больного и посмотрел на анестезиолога.

– Ну что, Иван Иванович, можем начинать?

Анестезиолог, кивнув головой, ответил:

– Начинайте.

Дольский протянул руку в сторону операционной сестры.

– Скальпель.

Взяв скальпель в правую руку, Дольский быстрым выверенным движением сделал разрез кожи и иссёк старый послеоперационный рубец. Ассистенты молча, быстро, но без суеты, стали сушить салфетками операционную рану и зажимать кровоточащие сосуды зажимами. Во время больших операций Дольский не любил лишних отвлекающих внимание разговоров, поэтому в операционной, кроме шума мерно работающего наркозного аппарата, раздавались только тихие, короткие, односложные, но чёткие, команды: «Зажим. Пинцет. Коагулятор. Ножницы. Салфетку. Сушить. Поправьте свет. Скальпель…» Несмотря на прочные как хрящ спайки от предыдущей операции Дольский быстро вскрыл брюшную полость и точными малозаметными движениями стал рассекать ножницами по бессосудистой зоне обширные интимные спаечные сращения, мысленно сам с собой обсуждая и анализируя ход операции: «Доступ, на удивление, несмотря на старый послеоперационный рубец и спайки от предыдущей операции, довольно быстрый. Это хорошо. Верхний этаж весь запаянный…» Из-за мощных спаечных сращений желудка с нижней поверхностью печени сразу прощупать желудок, чтобы определить истинные размеры опухоли, не удалось. Но когда печень и желудок были освобождены от спаек, Дольский стал прощупывать опухоль через переднюю стенку желудка, одновременно вслух излагая присутствующим врачам результаты своего осмотра:

– Итак, – сказал Дольский. – По малой кривизне в средней трети мы имеем плотную, бугристую экзофитную опухоль, размерами около трех с половиной – четырех сантиметров, довольно подвижную. Границы чёткие. В окружающие ткани не прорастает. Стенку желудка прорастает частично. Серозная оболочка²⁰ не изменена. Признаков регионарного и отдалённого метастазирования нет. – Дольский сделал небольшую паузу и, вытирая перчатки салфеткой, смоченной раствором антисептика, повернул голову к анестезиологу и спросил. – Как у вас дела? Как гемодинамика²¹?

Иван Иванович что-то записывал в наркозной карте и, подняв голову, спокойно ответил:

– У нас всё нормально. Переливаем эрмассу²², давление сто двадцать на восемьдесят. Пульс – девяносто. Работайте спокойно.

– Иван Иванович, – подводя итог клиническому разбору, продолжил Дольский, попутно заканчивая осмотр брюшной полости – опухоль заведомо удалимая. Данные за видимые метастазы отсутствуют. По жизненным показаниям больному необходимо проведение радикальной операции – экстирпации культи желудка²³ вместе со связками и прилегающими жировыми и лимфатическими тканями с учётом путей возможного регионарного метастазирования опухоли. Как вариант можно обсуждать и экономное иссечение опухоли. Правда, в этом случае риск не намного ниже, но даже при удачном раскладе, ему в дальнейшем или предстоит повторная, уже третья большая операция, с учётом потери времени с очень сомнительным результатом, или максимум год-полтора жизни. Это при самом скромном подсчёте. И мучительная смерть. Я лично склоняюсь к экстирпации. Как думаете: больной перенесёт такой объём?

– На какое время Вы рассчитываете? – спросил анестезиолог.

– Думаю: даже с учётом расширенного объёма часа за два должны справиться. При удачном раскладе может получиться и быстрее.

Анестезиолог задумался и, как бы рассуждая вслух, проговорил: