Kitabı oku: «Гений и злодейство. 26 рассказов авторов мастер-курса Антона Чижа в честь 225-летия А. С. Пушкина», sayfa 9

Ирина Тушева.
СИМФОНИЯ ПРЕДАТЕЛЬСТВА
(«Моцарт и Сальери»)

Сквозь застилающие глаза слёзы Софья едва различала очертания закрытого гроба, высившегося на сцене в окружении цветов в напольных вазах и многочисленных венков, и недоумевала, почему напротив гроба сидит и принимает соболезнования не Маша, а какая-то незнакомая женщина. Церемония проходила в «Современном Гармониятере», музыкальном театре, которым владел Антон Сальевич, друг Яна и Маши.

Софья вспомнила первую встречу с Яном. Она, тогда шестнадцатилетняя девочка, приехала на зимние каникулы к старшей сестре Маше, обосновавшейся в столице и успевшей поменять скучную профессию фармацевта на увлекательную жизнь журналистки. Уже первые шаги на новом поприще оказались успешными. С ростом популярности Маши как журналистки ширился круг её знакомых, а с расширением круга знакомых росла её популярность в журналистике. В личной жизни старшей сестры тоже произошли изменения. И на вокзале Софью встречала не только Маша, но и он. Ян.

Он стал первой любовью Софьи. Нет, Ян вёл себя безукоризненно и был далёк от того, чтобы злоупотребить наивностью провинциальной юной барышни. А может, она просто ему не нравилась? Так или иначе, Ян поселился в её мечтах.

Он казался ей очаровательным и загадочным, воплощением романтического идеала. Наверно, такое же впечатление произвёл Евгений Онегин на Татьяну Ларину, когда появился в их глуши. Ничего удивительного: ведь и Софья провинциалка.

Что ж, с внешностью Яну и впрямь повезло: высокий, стройный, с великолепной выправкой и идеальными, что называется благородными, чертами лица. Густые каштановые волосы тяжёлыми волнами спадали на плечи, создавая впечатление небрежной элегантности. Утончённым стилем и аристократическим обликом он походил на композиторов эпохи Возрождения.

О, он знал, какое производил впечатление. Взор его прекрасных серых глаз то словно проникал в душу, то казался скучающим и отстранённым, а то и мрачным. Сам Чайльд Гарольд не мог бы выглядеть более выразительным.

Да что Гарольд с его угрюмостью да томностью! Ян обладал магическим артефактом и суперсилой, не оставлявшими ни малейшего шанса юным сердцам избежать его колдовского невода. Артефакт – скрипка, а суперсила – музыкальный талант.

Эффектный сам по себе, в ипостаси музыканта Ян становился и вовсе неотразимым. Когда он брал в руки скрипку, то словно становился живым воплощением музыки. Грация сквозила в каждом его движении, будто сама гармония звуков пронизывала каждую клетку его тела.

Слухи о его таланте распространялись быстрее, чем звуки исполняемых им произведений. Не сами по себе, конечно. Тут и Маша поспособствовала. Ян стал её главным журналистским проектом. На раскрутку его она не жалела сил и таланта. С подачи Маши, пресса и модные тусовки называли Яна не иначе как Новым Моцартом. Или просто Моцартом, для краткости. Маша же, коммуникабельная и остроумная, блистала в роли музы гения. Так или иначе, выступления Яна привлекали толпы поклонников и особенно поклонниц. Сам же он сохранял вид загадочный и неприступный, словно его душа была подвластна одной лишь музыке и устремлялась к недоступным высотам идеала.

Когда Софья услышала игру Яна, с первых нот мелодии её сердце словно остановилось, а потом забилось сильно и страстно. Ей казалось, будто музыка проникает в душу, разливая тепло, нежность и неясное волнение. Она не замечала ничего вокруг, кроме высекаемого смычком и льющегося в сердце звучащего волшебства.

Ей казалось, что скрипка Яна пела только для неё, чудесные музыкальные фразы яснее слов раскрывали перед ней мир страсти и любви, зов к чему-то неведомому и прекрасному. Волшебное звучание пленило сердце простодушной девушки, а Ян стал для неё чарующим воплощением самых сокровенных желаний и мечтаний. Софья влюбилась в него со всей страстью юности, ещё не знавшей ни разочарований, ни сомнений. Она видела в нём не просто виртуозного музыканта, а небожителя, чудесное неземное создание, обладающее таинственной силой преображать душу и освещать самые потаённые уголки сердца. Казалось, само его присутствие наполняло пространство магической тайной, волшебно озаряя всё вокруг.

Герой из снов, пленявший непостижимым талантом. Подобно пушкинской Татьяне, Софья молвила в мыслях: «Вот он!» Для грёз шестнадцатилетней девушки Ян стал символом романтики, всего возвышенного и прекрасного.

 
* * *
 

На такси Софья доехала до коттеджа, в котором сестра с Яном жили последние два года. Когда Маша открыла дверь, Софья не сразу её узнала. Обычно уверенная в себе, с цепким и пронзительным взглядом карих глаз, с яркими каштановыми волосами, сейчас она казалась поникшей и постаревшей. Вместо привычной модной одежды смелых расцветок на ней было простое чёрное платье. Почерневшим казалось и её лицо. Даже волосы выглядели поблёкшими.

– Маша, Машенька! Какое горе! – со слезами воскликнула Софья, заключив сестру в объятья.

У Маша, по-видимому, уже не оставалось слёз. Её осунувшийся вид говорил сам за себя о том, каким тяжёлым ударом стала смерть любимого.

– Но что же случилось? Он же совсем ещё молодой!

– Тридцать пять лет, – едва слышно отозвалась старшая сестра.

– Как Моцарт, – невольно вырвалось у Софьи. – Но почему?

– Болезнь. Сгорел за считаные дни.

– Что за болезнь?

Маша рассказала, что незадолго до смерти Ян ездил с гастролями по Юго-Восточной Азии. Вернувшись, практически сразу слёг. Поднялась температура. Вызвали врача. А у них процедура предусматривает проведение теста на ковид. Это сейчас не требует временных затрат. Каждый врач прямо на месте может провести экспресс-анализ. Реакция оказалась положительной. Вот и стали лечить от ковида. Всё согласно общепринятому протоколу – симптоматическая, противовирусная и иммуномодулирующая терапия: жаропонижающее, противокашлевый препарат, спрей от насморка, средство от боли в горле.

Но на третий день всё тело распухло и изменилось в цвете. Опять вызвали врача. Он к уже выписанным рецептам добавил диуретик. А ещё через день Яна не стало.

– Но значит, лечили не от той болезни! – возмутилась Софья.

– Он ведь из тропиков вернулся. Мог какое-то эндемическое заболевание подхватить. Неизвестное нашим врачам. Так что не удивительно, – отозвалась старшая сестра.

– А что показало вскрытие?

– Судмедэкспертиза констатировала, что смерть наступила в результате острой сердечной недостаточности на фоне ковида.

– При чём тут сердце и ковид? Если всё тело опухло?

– Считается, что побочные проявления ковида не до конца изучены. Так что всё может быть.

– Но Маша! даже из того, что ты рассказала, очевидно, что это могло быть отравление! Это похоже на смерть Моцарта. У него тоже тело распухло и почернело. Почему и решили, что его отравили. У Пушкина эта версия отлично изображена.

– Подожди-подожди, Софья. Не увлекайся. Судмедэкспертиза не могла не обнаружить яд, если бы он был.

– Яды бывают разные. Есть и такие, которые трудно обнаружить. Или вообще невозможно. Которые не оставляют следов в организме. Сама же говоришь: после поездки в Азию. Это мог быть какой-то экзотический яд, неизвестный нашим экспертам. Да кому я всё это говорю?!

– Значит, это уже не эксперты, раз не разобрались, – машинально отозвалась Маша. – Но кому было надо убивать Яна?

– Вот это мы и должны выяснить, – воскликнула Софья. – Ты со мной?

Беседу сестёр прервал звонок в дверь. В посетительнице, твёрдыми шагами вошедшей в гостиную, Софья узнала ту самую женщину, что у гроба на сцене «Современного Гармониятера» со скорбным видом принимала соболезнования. Теперь она излучала властность и уверенность в себе.

– Потрудитесь покинуть жилплощадь, – произнесла она безапелляционным тоном, едва удостоив Машу высокомерным взглядом через плечо.

К удивлению Софьи, Маша не возмутилась такой наглости и не прогнала нахалку вон, а спокойно ответила:

– Конечно, Варвара Романовна. Вы позволите мне собрать вещи?

– Хорошо. Даю день на сборы. Завтра в это же время чтобы духу твоего здесь не было! – отчеканила посетительница презрительным тоном и удалилась, гордо подняв голову.

Маша устало опустилась на стул.

– Кто это? – тихо спросила Софья.

– Жена.

Маша объяснила, что всё это время они жили с Яном нерасписанными, что называется «в гражданском браке».

– Внебрачный брак – так было бы точнее, – грустно усмехнулась она. – А вот по актам записей гражданского состояния, по данным ЗАГС то есть, он продолжал числиться мужем вот этой стервы.

– Как же так? И что теперь? – ахнула Софья.

– Выметаться отсюда надо, вот что. По закону, тут всё – её.

– Погоди, Маша. Так может, это она его и отравила?

– Может, – без особого энтузиазма отозвалась сестра. – Только как бы она это сделала? Они уже давно не общались.

– Я бы всё-таки не сбрасывала со счетов эту версию. Она могла кого-то подкупить. У неё мог быть сообщник, в конце концов. Кто она, вообще, такая? Что ты о ней знаешь?

– Ты, я смотрю, вошла в роль. Прямо мисс Марпл. – Маша слабо улыбнулась. – Но знаю я о ней не так уж много. По профессии она врач…

– Вот видишь! – перебила Софья. – У неё же доступ к химикатам!

– Лекарственные средства это называется.

– И мотив у неё был. Ревность. Да и материальные соображения. Она же тебя выгоняет. Значит, всё теперь получит она. У Яна же, наверняка, и банковский счёт был.

Маша устало вздохнула и принялась собирать вещи в объёмистую сумку: пара книг, два ноутбука, одежда.

 
* * *
 

На первое время пришлось остановиться в гостинице. Маша сразу отправилась принимать душ, а Софья принялась разбирать сумки. Её внимание привлекла одна из прихваченных сестрой книг. Название гласило «Exotic poisons», Сиднейское издательство. Книга была совсем новая, будто только что из магазина, некоторые листы оставались склеенными, как это иногда бывает у новых, ещё не читанных книг. В руках у Софьи она раскрылась на странице, где давалось описание одного из ядов. Просмотрев страницу по диагонали, девушка поняла три вещи. Первое – скорее всего, книгу привёз из турне по Азии Ян. Второе – книгу открывали именно на этой странице, и не раз, а остальные, возможно, даже не открывали. Третье – если содержание этой страницы тщательно изучала Маша, то значит, она и сама подозревала, что смерть Яна могла быть связана с отравлением. Значит, Маша уже вела своё расследование, хотя и не открылась в этом младшей сестре. Наверно, не доверяла, считала слишком легкомысленной.

Раздался звонок сотового телефона. И прежде, чем Софья успела сообразить, что звонят Маше, а не ей, она уже машинально нажала «ответить» и поднесла телефон к уху.

– Соскучилась? – раздался в трубке мужской голос с чувственной интонацией. – Буду у тебя через полчаса.

В этот момент Маша как раз выходила из душа, и потерявшая дар речи Софья молча протянула ей телефон.

– Привет, Антон… Нет… Я съехала. Швабра эта выгнала… Кто-кто! Жена Яна… Спасибо, Антон. Жду, – доносились до Софьи обрывки разговора.

– Собирайся. Съезжаем.

– Опять? – удивилась Софья.

– Поживём пока у нашего друга. Там видно будет. Сейчас он за нами заедет.

– А это удобно? – пролепетала растерянная Софья, всё ещё под впечатлением открывшихся отношений сестры с этим другом.

 
* * *
 

Дом Антона Сальевича, владельца музыкального театра «Современный Гармониятер», поражал великолепием. Особняк расположился на живописном участке с видом на озеро.

Украшенный колоннами и коваными элементами, фасад дома явно претендовал на аристократическую роскошь. В огромных окнах отражались лучи заходящего солнца. Войдя в дом, Софья засмотрелась на фрески, украшавшие потолок, так что чуть не поскользнулась на мраморном полу.

Хрустальные люстры, статуэтки, напольные вазы и мягкие ковры – всё свидетельствовало о преуспевании хозяина и его любви к красивой жизни.

– Живи, Маша, сколько надо, – Антон вальяжно приобнял Машу, а затем галантно поцеловал руку Софье.

Сёстрам предоставили в распоряжение комнату для гостей. Когда они остались одни, Софья решительно произнесла:

– Что же это получается? Ян даже ещё не похоронен, а ты переезжаешь к другому мужчине!

– Соня, не говори глупости. Без тебя голова болит.

– Но как же ты не понимаешь? Ведь этот самый Антон мог его отравить. На почве ревности. Видишь? Он в тебя влюблён, а ты предпочла Яна. Что же тут непонятного?

– Вздор, Софья. Если на то пошло, это называется не влюблён. Если хочешь знать… – Маша помолчала, ища подходящие слова, которые прояснили бы ситуацию, но не слишком шокировали наивную девочку. – У нас с ним – отношения, – наконец нашла она более-менее подходящую формулировку.

Софья смотрела на неё широко раскрытыми глазами и не находила слов.

– Антон много сделал для Яна. В его театре Ян начинал свою карьеру. И вообще, они друзья. Когда-то учились вместе в консерватории. Антон – тоже неплохой музыкант. Не как Ян, конечно. И он выбрал бизнес. Но бизнес, связанный с искусством.

– А! Вот видишь! – вскричала Софья. – Классическая ситуация! Он, значит, не только к тебе Яна ревновал, но ещё и завидовал его таланту! Это же очевидно. Как ты не понимаешь? Всё по Пушкину: посредственный и завистливый Сальери убивает талантливого Моцарта.

– Вздор, Софья. Антону не в чем никому завидовать. Ты хотя бы на его дом посмотри. Уже по нему видно, что человек ни в чём не нуждается. Прибавь и то, что он владелец музыкального театра. А это значит, что ему не надо добиваться внимания женщины. Молодые актрисы его театра сами за ним бегают, ещё и соперничают за его… хм… внимание.

– Это ничего не доказывает. Зависть – страшная сила. Вспомни: сама Афина позавидовала простой ткачихе и от зависти превратила её в паучиху. А ты говоришь: всё у него есть. Не всё, значит. Таланта-то и нет!

Софья распалялась всё больше, возмущению её не было предела. Старшая сестра, оказывается, была неверна Яну. Привычный мир рушился, почва уходила из-под ног.

– Как ты могла, Маша? Как ты могла изменять Яну? Как вообще можно было изменять ему? Такому талантливому? Такому прекрасному?

– Так. Хватит, – пресекла стенания сестры Маша. – Если претендуешь на роль детектива, то могла бы уже заметить, что и он не был образцом верности. Я уж не говорю о том, что оставаясь официально мужем своей швабры, он жил со мной. Но и мне он изменял направо и налево. И это мне, которая извлекла его из небытия.

– Небытия? Он гений!

– Способный музыкант, не спорю. Но таких способных, особенно застрявших на классическом репертуаре, – пруд пруди. Я его раскрутила. Я его познакомила с нужными людьми. Я создала из него легенду. Кем бы он был без меня?

– Но я уверена, что он любил только тебя.

– Уверена? Что ж. Посмотри в его ноутбуке. Вон, распакуй сумку. Мак – это его: он понты любил. Мой – HP.

Соня вынула лэптоп и нажала кнопку включения. Но вход оказался защищённым паролем.

– Подбирай! Ты же у нас сыщица! – съязвила Маша, взглянув на озадаченную сестру.

Софья начала перебирать: Yan, Volkov, YanVolkov, VolkovYan… Всё безуспешно.

– Ты не учитываешь его главного качества.

– Талант?

– Тщеславие.

Возмущённая Софья ничего не ответила, но пальцы уже сами набирали: Mozart. На экране высветилось долгожданное: «Добро пожаловать».

Дальше всё было просто. Пароль от почты был сохранен, так что не потребовалось его вводить вручную. Ничего удивительного: раз вход в компьютер закрыт паролем, зачем утруждать себя лишними неудобствами?

Из переписки стало ясно, что в связях Ян был неразборчив. Но не это самое интересное. Одну из своих пассий, Илону, он, по-видимому, отличал. И не просто отличал, а собирался ради неё бросить и гражданскую жену, и официальную. Илона на него давила, от слал ей отмазки, что Маша всё равно его не отпустит и в случае окончательного разрыва житья им не даст. Тогда Илона предложила ему решить вопрос с Машей радикально. Ян ужаснулся. Но не потому, что убивать нехорошо, а потому, что в случае чего он стал бы первым подозреваемым. Тогда Илона стала настаивать, чтобы он нашёл средство, не оставляющее следов. Тот, естественно, возразил в том смысле, что где же его взять? Но вот, наконец, в письме, по дате совпадающем с его турне по Азии, он сообщает, что нашёл нечто, что позволит им быть вместе. Дальше переписка обрывается. По причине болезни и последовавшего за ней летального исхода.

– Что же это получается, Маша? Илона требовала от Яна, чтобы он пошёл на убийство. А так как он не соглашался, то она отравила его самого? Погоди. Он ведь привёз книгу про яды. Это должно быть связано с их перепиской. Ты ведь читала её?

Софья подбежала к сумке и начала в ней копаться. Одежда, косметика, тюбики, баночки с кремами. Баночка с каким-то порошком перламутрового цвета. Вот и книга.

– Вот. Я нашла. Здесь описан яд, который в организме не оставляет следов. Полностью разлагается. И его только недавно открыли, да и то где-то в Азии. У нас про него едва ли кто знает. Тут и формула приводится.

– Софья, сложи всё в сумку, как было. Мы здесь всё-таки не дома.

Софья послушно стала закладывать в сумку всё, что из неё вынула.

– А это что такое? – вдруг спросила она, держа в руках баночку с перламутровым порошком. – Вдруг это какой-то яд?

– Косметическая соль. Софья, ну как бы яд мог попасть в мою сумку? Зачем он мне?

– А по цвету похож на описание, – задумчиво проговорила младшая сестра.

– Ну, хочешь, я сейчас при тебе её растворю и выпью? Хотя она и не для питья предназначена. Но чтобы ты успокоилась.

– Нет, не надо. Раз ты говоришь, что это не яд, я тебе и так верю. Прости. Голова идёт кругом.

– Давай-ка ложиться спать. Утро вечера мудренее. Завтра трудный день. Похороны.

 
* * *
 

На кладбище их отвёз Антон. С ним была и его невеста – дочь депутата, по словам Маши. Как проходила церемония, Софья плохо помнила. Всё было как в тумане. Произносили речи, возлагали цветы. Она понимала только одно: Яна больше нет. У неё страшно болела голова.

Когда они вернулись в дом Антона, Софье хотелось одного – побыть одной, и она уединилась в библиотеке. Но Маша нашла её и там.

– Ты всё ещё считаешь Антона злобным Сальери, отравившим Яна из зависти? – Маша присела на диван рядом с сестрой и ласково приобняла её за плечи.

– Я этого не говорю, – не поднимая глаз, тихо ответила та.

– Что же ты дичишься его? А? Сестрёнка?

Маша осторожно провела рукой по волосам Софьи и с нежной улыбкой посмотрела ей прямо в лицо.

– Всё ещё надеешься раскрыть коварный замысел и найти убийцу?

– Разве ты не со мной? – Софья взглянула на сестру с искренним недоумением. – Я думала, мы расследуем преступление вместе.

Маша вздохнула и отстранилась.

– Ну что ты? Я не отказываюсь. Но ведь мы уже перебрали все версии. – Она немного помолчала и добавила с едва заметной иронией: – Руководствуясь бессмертным произведением Александра Сергеевича Пушкина.

– Маша, Сальери не был отравителем! – воскликнула Софья дрожащим от слёз голосом и разрыдалась.

– Ну-ну, Сонюшка!

Обняв сестру, Маша гладила её по голове, как когда-то в детстве.

– Там же было много других версий!

– Правильно, – ласковым, успокаивающим тоном, как говорят с маленькими детьми, отозвалась Маша. – И мы их все рассмотрели. И пришли к выводу, что никто его травить не собирался. Как, впрочем, с самого начала и гласила официальная версия. Наш дорогой Ян умер естественной смертью в результате болезни.

– Мы будем помнить его, – продолжала она, утешая сестрёнку, – но найдём в себе мужество продолжать жить. Разве он хотел бы, чтобы любящие его близкие люди впали в уныние? Ведь он был весёлым и жизнерадостным. И мы в память о нём тоже будем весёлыми и жизнерадостными. Да, сестричка?

– Маша, я всё это время не находила себе места, – всхлипывая, проговорила Софья. – Я должна была докопаться до истины. Вот Антон. Он же ему завидовал!

– Так ты всё ещё его подозреваешь?

– Он не состоялся как музыкант. А Ян – гений! И в тебя он влюблён! Антон, в смысле.

– Глупости…

– Нет, не глупости. Видишь: он сразу тебя к себе жить пригласил.

– Ну что ты, Софья? Он же друг Яна, да и мой друг. Просто по-дружески. Про наши отношения я тебе уже всё сказала. И ты уже знаешь, что недостатка в женском внимании у него нет. Это раз. Он помолвлен с дочерью депутата думы, брак с которой сулит ему немалую выгоду. Это два. К тому же, смерть Яна принесла ему только убытки. Вокруг Яна весь репертуар был выстроен. Это три.

– Но они могли что-то не поделить. У них же был общий бизнес.

– Не такой уж и общий. Бизнес – только у Антона, Ян только получал деньги за выступления.

– А ещё смерть Моцарта связывали с местью масонов.

– Во-первых, это была не месть, а сакральная жертва. А во-вторых, при чём тут Ян?

– А помнишь, ты рассказывала, что Яну тоже заказывали траурную музыку? Нельзя сбрасывать со счетов и мистическую причину!

– Сонечка! Ну какие масоны с траурной музыкой? И потом, я бы знала. У него от меня не было никаких секретов.

– Он мог что-то скрывать от тебя! И потом, его официальная жена. Она могла отомстить ему за измену. Да и деньги с имуществом, что остались после смерти Яна, тоже не лишние… Да и его молодая пассия… Как её?

– Ты переутомилась, Соня. Давай лучше чаю попьём. Я попрошу горничную.

– Не надо. Я сама принесу. Не хочу никого беспокоить. Посидим с тобой вдвоём.

Отлучившись ненадолго, Софья вернулась в библиотеку с подносом, на котором в двух чашках дымился ароматный чай, а на блюдце высилась горка конфет.

– Ну вот и хорошо, – откусывая конфету и запивая чаем, умиротворённо произнесла Маша, – сегодня был трудный день.

Она ещё отхлебнула чая и посмотрела на Софью:

– А сама что не пьёшь?

– Маша, ведь это ты отравила Яна. Ты поняла, что он не просто решил расстаться с тобой, но и был готов на преступление. Ты решила опередить его. В баночке – яд. Странно, что ты не избавилась от него. Настолько была уверена, что никто ничего не заподозрит? Что раз есть официальное заключение, что смерть наступила от естественной причины, то можно уже ничего не опасаться?

– О чём ты говоришь? Что за глупости? Ах, Соня, оставим этот разговор. Я нынче нездорова. Пойду засну.

– Маша, так порошок в баночке не яд? От него нельзя было умереть?

– Ну, конечно, нет, глупенькая! – ответила Маша, допивая чай.

– Значит, и мы не умрём, – отчеканила Софья и в несколько глотков опустошила свою чашку. – А если всё-таки умрём, то так тому и быть. Нельзя жить убийце. И нельзя жить, зная, что самый близкий, родной человек, которому верила, – убийца. Я была влюблена в него, – он убит. Я верила тебе, – ты убила. Я не могу жить с этим. Что ж. Заснём, сестрица. Мы уснём надолго…

– Глупенькая, – едва успела прошептать Маша холодеющими губами.

Утром пришедшая делать уборку горничная обнаружила окоченевшие трупы Маши и Софьи.