Kitabı oku: «Загадка проклятого замка», sayfa 2
Что касается Рамиро, знавшего другую жизнь исключительно по рассказам бабушек, то он наивно продолжал делиться откровениями о жизни на свалке:
– Знаете, здесь и одежду можно найти, не совсем поношенную, и стройматериалы для домов. Я вот недавно мешок здесь нашел. Хороший, совсем не драный. Внутри стружки были. Даже странно, что кто-то такую хорошую вещь выбросил. Так стружки в печку на растопку пошли, а из мешковины мне бабушка комбинезон сшила. Правда, красивый?
Нутрий, засунув лапки в бездонные карманы комбинезона, несколько раз гордо повернулся из стороны в сторону, чтобы гости могли в полной мере оценить портновское искусство бабушки и качество материи.
Между тем, приближалась ночь, и дождь, монотонно ливший весь день, действительно, перестал. Налетевший ветер разогнал остатки туч, и на небе засверкали огромные яркие звёзды. Вокруг стало красиво, но холодно. Промокшие зайцы не смогли удержать зябкую дрожь.
– Ой, да вы замёрзли совсем, – спохватился привычный к температурным перепадам Рамиро, – пойдёмте, у меня переночуете. Тут недалеко. С бабушками познакомитесь. Я морковки насобирал, бабушка Изольда похлёбку сварит, а у бабушки Изауры уже наверняка оладушки готовы.
Недолго думая, зайцы согласились, и Рамиро уверенно повёл их при свете луны мимо мусорных гор, выглядевших ночью особенно зловеще.
Бабушки Рамиро оказались приятными и воспитанными старыми дамами, одетыми в почти одинаковые старомодные платья и застиранные пелеринки. На головах Изауры и Изольды были приколоты одинаковые мантильи из расползающихся серых кружев.
Накормив гостей горячей похлёбкой, показавшейся проголодавшимся зайцам вполне съедобной, старушки уложили братьев на гору тряпья, заменявшую постель в их домике, построенном из кусков фанеры, обрывков жести и клеёнки. Что касается Рамиро, то он давно уже спал, уютно свернувшись калачиком на куче опилок и стружек.
Внезапно проснувшись среди ночи, Худышка посмотрел на фосфоресцирующие стрелки циферблата и вспомнил, что положенные восемь часов уже прошли. Толкнув спящего Пончика, он сказал, чувствуя непонятное беспокойство, очень похожее на угрызения совести:
– Слушай, а ведь проход уже открыт. Мы можем возвращаться…
– Ты, что, с ума сошёл?! – незамедлительно возмутился толком не проснувшийся Пончик, – мы, значит, смоемся, а они так и останутся жить на помойке! Нужно же разобраться, что здесь происходит! Может, сможем что-то придумать, как-то помочь…
– Ой, как хорошо, что ты это сказал, – с видимым облегчением проговорил Худышка, – а то я думал, вдруг ты не захочешь здесь оставаться, всё-таки дома грибная запеканка.
– Знаешь, мы с тобой никогда не ссорились, но сейчас можем попробовать это сделать, – возмущенно прошептал Пончик, – неужели ты думаешь, что счастье жителей Долины Родников я могу променять на запеканку?!
– Пожалуйста, не обижайся, просто я не очень уверен, что мы сможем помочь. Уж очень всё непонятно, – виновато проговорил Худышка.
– Знаешь, давай спать. Утро вечера мудренее. Завтра посмотрим, что тут и как. Думаю, нужно будет в замок пробраться и выяснить, кто там обитает, – сонно зевнув, сказал Пончик…
– Согласен, – ответил Худышка и, повозившись немного на непривычной постели, крепко заснул.
Рамиро учится чистить зубы, а зайцы встречают старого знакомого
Утром Пончик, вставший раньше остальных обитателей хибарки, с удовольствием умывался под навесом дождевой водой из помятой алюминиевой лохани. С собой он прихватил дорожный туалетный набор, состоявший из куска душистого мыла, флакона земляничной туалетной воды, ягодной зубной пасты и розовой зубной щетки. Поеживаясь от утреннего холодка, из халупы, прихрамывая, вышла бабушка Изаура. Зябко кутаясь в похожую на половую тряпку пелерину, она сказала, шамкая беззубым ртом:
– В старые времена мы умывались родниковой водой. Эта вода была волшебная. Каждому она возвращала молодость и красоту. На протяжении многих лет старость и болезни обходили стороной Долину Родников. Теперь всё по–другому, – печально вздохнув, добавила старая нутрия.
Через некоторое время дверца хибары раздирающе взвизгнула, и на пороге появился заспанный Рамиро. Некоторое время он с удивлением смотрел на Пончика, старательно чистившего зубы.
– Зачем ты это делаешь? – наконец, с любопытством спросил он.
– Чтобы зубы были здоровые и белые, – ответил Пончик, откладывая в сторону щётку.
Рамиро осторожно взял её и некоторое время с удивлением разглядывал. Потом застенчиво попросил:
– А можно и я попробую?
Пончик, немного растерявшись, ответил:
– Вообще-то, зубная щётка вещь индивидуальная, и каждому положено пользоваться только своей собственной.
– А, понимаю, – разочарованно протянул Рамиро, и, присев на пороге хижины, явно загрустил.
И тут Пончик вспомнил, что его брат, известный аккуратист Худышка, всегда брал с собой в дорогу запасной комплект с мылом, щёткой и зубной пастой. На вопрос Пончика, зачем он таскает с собой лишние вещи, Худышка безапелляционно отвечал:
– А вдруг щётка сломается, мыло размокнет, а зубная паста закончится?!
Спорить с братом по этому поводу Пончик уже давно не пытался, лишь иногда иронично замечая, что «каждый сходит с ума по-своему», и называя патологическое «чистюльство» Худышки «одной из самых безобидных форм помешательства».
– Слушай, дай свой запасной набор для умывания, я знаю, он у тебя есть, – сказал Пончик, бесцеремонно растолкав мирно спящего брата.
– Что? Набор?! Не могу. Вдруг щётка сломается, мыло размокнет, – завёл привычную «песню» Худышка.
– Не размокнет и не сломается, – не дал договорить брату Пончик, – давай, говорю.
– Ну, если так нужно, возьми. Только не бери мой зелёный набор. Запасные вещи лежат в синей сумочке.
Пончик, схватив дорожный набор, торопливо выскочил под навес, где продолжал грустить Рамиро, и сказал:
– Это тебе. Дарю…
Осчастливленный Рамиро осторожно взял туалетный набор. Некоторое время он с восторгом нюхал можжевеловую туалетную воду, хвойное мыло, зубную пасту, пахнущую кедром, и нежно поглаживал лапками махровое полотенце.
Наконец, огорченно вздохнув, нутрий сказал:
– Нет, я не могу это принять. Ведь это же настоящее богатство.
Аккуратно застегнув на сумочке молнию, он вновь передал её Пончику. По его печальному виду было заметно, насколько нелегко даётся Рамиро возврат «ценностей».
– Так, – решительно сказал Пончик, – там, откуда я прибыл возвращать подарки не принято! Если я сказал: «Бери», значит, бери.
– Правда? – мгновенно расцветая, ответил нутрий. – Я могу всем этим воспользоваться прямо сейчас?!
– Ну, конечно. Давай расскажу тебе, как всем этим пользоваться.
Вышедший минут через двадцать на порог хижины Худышка, застал под навесом странное зрелище. Благоухающий хвойными ароматами Рамиро разглядывал себя в стареньком зеркале и ослепительно улыбался своему отражению.
Впрочем, посмотреть было на что: его передние зубы, совсем недавно напоминавшие жёлтые фасоли, стали белоснежными. Взлохмаченный чуб с помощью туалетной воды и расчески превратился в аккуратнейшую челку, а промытый душистым мылом мех, пушился и сиял.
– Внучек, красавец ты мой! – изумлённо всплеснула сухими лапками бабушка Изольда, впервые увидевшая своего хулиганистого внука столь великолепным.
К восторгам Изольды тут же присоединилась бабушка Изаура. Поток восторгов был остановлен странным стуком, словно на навес хижины кто-то бросил горсть камушков.
– Ну, вот опять начинается, – вздохнул Рамиро, с трудом отрываясь от зеркала.
– Что начинается? – спросил Худышка, не без тревоги вслушиваясь в странный шум.
– Мусорный дождь начинается, вот что, – угрюмо ответил нутрий. – Теперь весь вечер придётся дорожки к дому расчищать. Эх, пропал вечер. Хотел в гости сходить. Тут неподалёку одна моя знакомая живет. Красавица. Кармелитой зовут.
Впервые зайцы, вынужденные укрыться от непогоды за стенами хижины, наблюдали через её мутные оконца столь странную бурю. С неба, казалось, непрерывным потоком падали измятые консервные банки, обрывки газет и целлофановых пакетов, битые бутылки, растрепанные книги, тряпки, куски штукатурки и гнилые овощи.
Вечером, когда небо прояснилось, зайцы вместе с Рамиро, вооружившись совковыми лопатами, вышли на расчистку территории. Сгребая в сторону зловонный мусор, Худышка думал о том, что работу эту можно как-то механизировать, собрав из валяющихся на свалке деталей какой-нибудь робот-бульдозер. Но подняв голову, он в гаснущем свете заходящего солнца увидел необозримые просторы свалки и понял, что даже два десятка роботов не смогут привести в порядок эту загаженную территорию. Нужно было искать другой путь, способный уничтожить сам источник стихийных бедствий. Как это сделать, заяц пока не знал.
Поздно вечером уставшие братья сидели в хижине возле пылающего очага и, прихлебывая чай из сушеной моркови, расспрашивали бабушек Рамиро о странных происшествиях последних лет. Старушки очень старались помочь гостям разобраться в происходящем, но их рассказы мало чем отличались от того, что уже успел поведать их новый друг.
– Про этот замок никто ничего толком не знает, – в который раз повторяла старая Изольда, задумчиво поглаживая длинные седые усы. – Моя прапрабабушка Кларисса рассказывала, что в этом замке жила злая волшебница Грайя. Ведьма развлекалась тем, что насылала на окрестности страшные ураганы, сметавшие всё на своем пути. Вот мы и думаем, что теперь в замке поселился призрак Грайи. Наверное, у призрака прежней волшебной силы уже нет, и всё что он может, так это насылать дожди из мусора. Впрочем, это только наши догадки, – ведь никто из нас никогда в замке не был.
– Да туда фиг доберёшься, даже если захочешь, – угрюмо заметил Рамиро, – там вокруг ров широкий с жидкой грязью. Я как-то подобрался ближе и видел, что за рвом высокая стена вся утыканная бутылочными осколками. А вообще мы туда и не ходим. Кто его знает, что там за призрак? Ещё превратит в червяка какого-нибудь…
Вечером, устроившись в углу хижины, Худышка при свете лучины начал что-то старательно высчитывать на карманном калькуляторе. Полученные данные он заносил в походную записную книжку.
– Что это ты считаешь? – осведомился Пончик, которого бабушка Изольда в этот момент посвящала в секреты приготовления оладий.
– Высчитываю, насколько норма выпадающих в этих местах осадков, превышает среднестатистические, – ответил Худышка, не отрываясь от записей.
– И что это тебе даст?
– Да так, – близоруко щурясь, ответил Худышка, – получается, что максимум через месяц всё здесь превратиться в болото.
– А как же мы? Куда же нам тогда деваться? – испуганно спросила старая Изольда, перестав крутить ручку старенькой мясорубки, в которую она запихивала промытые очистки для вечерних оладий.
– Нужно идти в замок, – решительно сказал Пончик.
– Ребята, я с вами, – тут же заявил Рамиро, старательно щипавший лучинки из подсушенного у очага берёзового полена, – только ума не приложу, как туда можно попасть. Можно, конечно, сделать плот, чтобы перебраться через ров, но стена высокая, и нет ничего похожего на ворота или хотя бы какой-то вход.
– Завтра рано утром до начала дождя нужно подобраться к стенам и всё хорошенько осмотреть. Если там кто-то живет, то не мог же он перелететь через стены, – сказал прагматичный Худышка.
– Почему не мог? Призрак вполне мог, – ответил Рамиро и, зябко поежившись, добавил, – вообще-то до сих пор я с призраками дела не имел. Кто знает, что ему придёт в голову, если он вдруг обозлиться?
– А вот это дело десятое, – заметил не очень веривший в призраки Пончик, – тем более что терять особенно нечего… Ты забыл, что через месяц здесь всё превратится в болото?
Пробормотав нечто вроде: «Конечно, оно так, но кто его знает», – Рамиро начал устраиваться на ночлег. Его примеру последовали бабушки, скромно удалившись за ширмочку, покрытую разноцветными заплатами. Худышка и Пончик вскоре тоже задремали, укрывшись старым зимним пальто, заменявшим одеяло. Понемногу хижина погрузилась в тишину нарушаемую сопением Рамиро, изредка что-то тревожно бормотавшим во сне.
Среди ночи сон был прерван шумом, треском и горестными воплями доносящимися из-за ближайшей горы мусора. Встревоженные обитатели хижины выскочили наружу и, зябко кутаясь в прихваченное с пола тряпье, побежали к источнику шума.
При свете луны их взгляду предстала странная картина: какое-то зелёное существо похожее на молодой огурец с криком: «Прощай, молодая жизнь!!!» бросилось в огромную лужу, мирно дремавшую на обочине дороги. Раздался громкий всплеск, но существо не скрылось под водой, а просто шлёпнулось на живот, подняв тучу брызг. Лужа, казавшаяся бездонной из-за отражавшегося в ней звёздного неба, была настолько мелкой, что её смог бы перейти даже цыпленок.
Лягушки, испугавшиеся поначалу неожиданного вторжения в их владения, тут же начали безудержно хохотать. Этот унизительный смех, по-видимому, окончательно добил «огурцеобразного». В отчаянии он принялся колотить лапками по воде, подняв тучу грязных брызг. Лужа обиделась. Встав с обочины, она превратилась в раздраженную старуху в длинной рваной хламиде, с которой свисали обрывки зелёной тины. Брезгливо отряхиваясь от грязных капель, Лужа сказала лишённым всякой приятности голосом:
– Ну, ты ирод окаянный, всю муть со дна поднял!
«Огурец» теперь оказался повисшим в воздухе, так как успел накрепко вцепиться тонкими зелёными ручками в подол хламиды рассерженной Лужи. Лягушки, совершенно очарованные столь редким зрелищем, начали просто повизгивать от хохота. Зелёное же существо уже не пыталось кричать, а только непрерывно икало от страха.
– Фу ты, мерзость какая! – поморщилась Лужа. Старуха схватила существо огромной ручищей и швырнула в темноту, после чего улеглась на место и через минуту мирно похрапывала. Должно быть, сны ей снились самые замечательные, потому что взбаламученная поверхность успокоилась, и по ней вновь поплыло отражение бело-жёлтой луны в сопровождении серебристых облаков.
Худышка и Пончик, озабоченные судьбой «Зелёного», бросились разыскивать его среди гор отбросов. Вскоре они услышали горестные всхлипывания, а через мгновение увидели его самого. Как выяснилось, «огурцеобразному» повезло. Спикировал он достаточно удачно на мягкую кучу картофельных очистков и прочих кухонных отбросов. Зелёный сидел теперь на самом верху и жалостно причитал: «Даже лягушки смеются! Ещё бы! Такой урод! А счастье было так близко, так возможно!!!»
– Слушай, хватит хныкать, слезай вниз, поговорим! – сказал Пончик.
– Слезами горю не поможешь, – доброжелательно добавил Худышка, сделав приглашающий жест, поскольку лезть на источающую весьма сомнительные ароматы гору отбросов зайцам совсем не хотелось.
Однако существо повело себя странно. Вместо того чтобы спустится и рассказать о своём горе, оно завопило:
– Нет, ни за что. Вы мне однажды уже напакостили, а теперь всё, дальше некуда! Чтоб вам такими же зелёными стать!
Слова странного существа зайцев удивили, но они подумали, что «огурец» просто их с кем-то путает.
– Да что вы с ним церемонитесь, – без тени сочувствия заявил внезапно появившийся из темноты Рамиро, – уговаривать ещё всякую гадость зелёную. Всю свалку переполошил, ночь перепортил. Лужу потревожил. А она, между прочим, раньше родником была. Погодите, сейчас я эту гадость из рогатки сниму. Скатиться вниз, как миленький…
В подтверждение своих слов, нутрий вытащил из кармана своего знаменитого комбинезона рогатку и начал прилаживать к резинке солидных размеров гнилое яблоко, явно намереваясь осуществить свой антигуманный план.
– Конечно, вас много, а я один, так каждый дурак сможет, – проскрипело существо и начало медленно спускаться вниз.
– А за «дурака», отдельно получишь, – пообещал Рамиро, но рогатку всё же опустил.
– Подожди драться, может, у него действительно горе какое, разобраться нужно, – сказал добродушный Пончик.
– Мне его голос почему-то очень знакомым кажется, вот только не пойму, откуда? – проговорил Худышка, задумчиво потирая нос.
– Можете радоваться, злыдни длинноухие. Всё, теперь у меня ничего нет. Ни волшебства, ни богатства, ни даже собственной внешности. Всё, всё потерял!!! Ну, ничего, я ещё отомщу и вам, и предателю Крысу, и этой уродине Кактусе, – заорал «зелёный», размахивая худыми ручками и решительно наступая на Пончика, который был, по меньшей мере, на две головы выше существа.
– Может, всё-таки дать ему пару раз в рыло? – задумчиво произнес Рамиро и немного просительно добавил, – ведь выпрашивает же…
– Подождите, кажется, я его узнал. Не может быть! Ребята, по–моему, это Виг-Фяк…
– Если он даже и какой-то Фиг-Вяк, то, что ему вякать можно среди ночи не по делу и обзываться по всякому? – обиженно проговорил Рамиро, который, естественно, был не в курсе приключений Худышки и Пончика в подземелье злого гнома.
Загадки волшебного замка проясняются
Да, Худышка не ошибся. Пред ними, действительно, стоял бывший могущественный волшебник злой гном Виг-Фяк. Правда, узнать его можно было разве что по противному скрипучему голосу, да остаткам когда-то яркого праздничного костюма, превратившегося в жалкие лохмотья. Сам же гном теперь представлял собою нечто среднее между молодым огурцом с пупырышками и средних размеров кактусом.
– Так, давай рассказывай, откуда ты здесь взялся, – строго сказал Пончик, а Рамиро, отойдя немного в сторону, принялся демонстративно поигрывать рогаткой.
Гном, злобно блеснув красными глазками, неожиданно притих и сказал:
– Уступаю исключительно под давлением силы.
Затем он присел на кучу мусора и, горестно раскачиваясь, заскулил:
– Меня обманом заманила в замок волшебница Кактуса. Она меня эксплуатировала, заставляла стихи сочинять о её красоте. Я старался, как мог, а потом не выдержал, и вот, видите, во что она меня превратила! – гном выразительно указал на себя, похожими на виноградные усики, зелёными лапками.
– А что она, действительно красавица? – с любопытством осведомился Рамиро, пряча в карман не нужную пока рогатку.
– Она, красавица?! – взвизгнул гном, – да она уродина, каких мало, но требует, чтобы все твердили каждую минуту о том, как она прекрасна.
– Расскажи нам о Кактусе. Она могущественная волшебница? – доброжелательно осведомился Худышка, глядя на прежнего врага с долей сочувствия.
– Да какая она волшебница? Что она умеет? Так, ерунда, – презрительно сказал бывший могущественный волшебник, – если бы ни её волшебный Кактус, она вообще не смогла бы колдовать.
