Kitabı oku: «Время Уязвимости», sayfa 3
Глава 2
Принц просил идти осторожно: здесь могут водиться чудовища, сказал он. Голову Оахаке покрывал большой чёрный платок, чтобы чудовища не могли учуять запах волос. Двигаясь меж громоздких сосен, раскачивающихся под порывами мерзлого ветра, беглец чувствовал себя неуютно и почти готов был признать, что ощущает тёмные взгляды, блуждающие по его телу, взгляды монстров из глубины леса.
Это казалось странным, но всё же страх подбирался к горлу, заставляя говорить шёпотом и шагать как можно осторожнее, с этим ничего не удавалось поделать. Лоций сохранял спокойствие, хотя и он тоже говорил не громко. На нём был истёртый тускло-каштановый костюм, поношенная широкополая шляпа, а за плечами небольшой рюкзак – всё это он назвал «самым подходящим облачением». Впервые за два дня пути принц заговорил с Оахаке. Лидер странного сообщества, в которое некоторое время назад довелось попасть беглецу, не покидал своего личного вагона. К принцу никого не пускали, кроме тех случаев, когда он сам кого-либо вызывал к себе. Оахаке это не слишком тревожило – занятия с Лунио отнимали всё время от пробуждения до отхода ко сну, и потому беглец не замечал отчуждённости Лоция. Но сегодня утром принц предложил немного пройтись. Поездной состав должен был пробыть на энергостанции некоторое время, представилась отличная возможность для прогулки.
–Тут просто фантастический сосновый бор. Деревья очень старые, ты будешь впечатлен, – сказал принц. – А с вершины того холма можно окинуть взглядом всю долину, по которой нам предстоит двигаться.
Они покинули поезд засветло и долго взбирались по пологому склону, над которым возвышался лес. Лес, полный потусторонних звуков и густого гипнотического шума.
–Когда началось всё это, когда земля потеряла устойчивость, в первую очередь решили, что это инопланетное вторжение. Поползли слухи о городах, уничтоженных пришельцами, многие ждали появления их армии, но ничего так и не произошло, – рассказывал принц, пока они поднимались. – А города, между тем, исчезали. Их словно что-то пожирало. Континенты будто сдвинулись с места, мир затрещал: землетрясения, цунами. Возможно, всё это было следствием испытания какого-то страшного оружия, может быть, какая-то из тогдашних держав развязала войну, сейчас это уже неизвестно. Любопытно другое. Когда было открыто явление потока, этой губительной для человека силы, теория о вторжении вновь стала популярна. Только теперь поток представлялся одной большой невидимой армией загадочных существ с другой планеты или ещё откуда-нибудь. Ведь никого, кроме людей, эта сила не уничтожает, она действует избирательно, почти разумно. Стали говорить о встречах с тёмными созданиями, чудовищами, которым приписывали внеземное происхождение. Ирония заключена в том, что эти чудовища существуют. И они могут водиться здесь, потому я и прошу тебя ступать осторожнее.
–В чём же здесь ирония? – спросил Оахаке.
–Эти существа – земного происхождения, я бы даже сказал, рукотворного. Полагаю, ты мог кое-что об этом слышать.
–Не совсем понимаю. Ты хочешь сказать, что поток и его порождения – результат каких-то человеческих действий?
–Это было бы несколько прямолинейно, – усмехнулся принц. – Нет, сон людского разума в буквальном смысле породил чудовищ. Множество людей отчаялись найти разумное объяснение потоку, потеряли надежду спастись с помощью того инструмента, которым привыкли покорять грозный мир в течение долгого времени. Вера в науку была утрачена. Тогда не осталось ничего, кроме как обратиться к полузабытым мистическим таинствам, к магии. И это почти сработало, магия оказалась не выдумкой. Шаманы, колдуны, маги и волхвы из доисторических времён вернули себе авторитет и силу, ибо им снова стали подвластны химеры потусторонней ткани.
–Снова? То есть когда-то они владели этим знанием, затем утратили его и теперь заново обрели? По-твоему, то как-то связано с потоком?
–Несомненно, связано. Но у меня имеются особые соображения на этот счёт. Я бы не стал утверждать, что в один момент человек утратил некое сакральное знание. Определённая субстанция, делавшая возможным взаимодействие с неведомым, постепенно исчезла, покинула этот мир. Как будто пересохло море, или целый океан. Прежде, в доисторические времена, человек мог свободно творить чудеса, блуждая в этом сакральном океане. Воды его служили словно проводником, необходимой средой. А когда сакральная среда исчезла, человек лишился своих сверхъестественных возможностей. Он приспособился существовать без волшебной воды, без всего океана тайн и связи с потусторонним. Теперь же этот пересохший океан вновь наполняется, и человечество заново вынуждено приспосабливаться к сосуществованию с необъяснимой силой, превосходящей человеческое бытие. В общем, этот условный океан и есть явление потока. Того самого, что убивает нас, если мы останавливаемся. Пока мы не заимеем жабр, пока не научимся дышать солёной водой его сакральности, мы так и будем бегать по миру. Вечное бегство… Но мне, пусть это может прозвучать нескромно, кажется, удалось найти способ отрастить жабры – приспособиться к новой среде, прекратить бег.
–Послушай, это действительно твое представление о том, что сейчас происходит на земле или только поэтическая интерпретация?
–Оахаке, ты сам отлично знаешь, что нет никакой разницы.
–А в чём же тогда причина этих приливов и отливов? Почему мистический океан пересыхал и почему снова наполнился водой?
–Ты верно замечаешь сущность происходящего. Это действительно можно сравнить с периодическими колебаниями уровня воды, которые происходят под действием внешних космических сил, притяжения Луны и Солнца. Я полагаю, что поток имеет сходную с ними природу, только влияют на него не объекты видимого мира, а нити тёмной материи.
–Всё это звучит довольно фантастично. Но что же с чудовищами? Откуда они взялись? Люди призвали их на помощь в борьбе с потоком?
–Вот, ты уже уловил иронию и всю двойственность этой истории. Если принять, что мои домыслы достоверны и поток вернул человеку магический дар, значит, сами попытки обуздать поток, обращаясь к химерам, им порождённым, просто абсурдны. Но дела обстоят немного иначе. Да, племена приносят жертвы богам, шаманы взывают к духам, надеясь на их милость, на благосклонность сил потока, но на данном этапе никто ещё понимает до конца механизмов взаимодействия с ним – сакральные принципы позабыты. Насколько опасно всё это, мы осознаем ещё не скоро… Или скоро. Отличная возможность представится, когда доберёмся до Хрустальных Котлованов. Там мы сможем воочию созерцать большое жертвоприношение.
–Насколько я понял, мы стремимся этому воспрепятствовать? Но если остановим его, как поймём, насколько оно опасно? В самом ли деле оно способно погасить Солнце?
–Сложный вопрос, я не знаю на него ответа, – принц остановился, придерживая шляпу. Сильные порывы ветра ударили в лицо, Лоций и Оахаке вышли на открытую местность. С опушки леса пологий холм резко обрывался, переходя в крутой каменистый подъём. – Нам наверх. Не бойся! Это не так страшно, как кажется.
–Зачем нам туда? – Оахаке взглянул на свои ладони, ему вовсе не хотелось никуда лезть по холодным острым камням и сдирать кожу.
–Оттуда открывается сногсшибательный вид! – воодушевлённо произнёс Лоций и принялся взбираться по склону. Оахаке, немного помедлив, стал осторожно повторять движения принца.
Подъём не занял много времени, и с просторного плато беглецу, мёрзшего от пронзительного ветра, открылся впечатляющий вид колосящейся долины, основного источника хлеба в секторе Зименор. Сейчас поля лежали бледно-жёлтыми пустыми поверхностями, со скатанными цилиндрами сена. Блестели солнечные батареи на крышах автономных стационарных пунктов, разбросанные по всей долине, там деятельность по добыче зерна доверена роботизированной технике. Солнце успело взойти, пока принц и Оахаке шли по лесу. День обещал быть безоблачным. За пару дней движения на юг, беглец начал привыкать к новому климату. Становилось больше Солнца, но оно почти не грело, только слепило глаза, а сильный ветер заставлял их слезится.
–Взгляни, – произнес Лоций.
В направлении, в котором указывал принц, среди облаков плыли громады конгломерата станций. Шесть гигантских платформ, меж которых переброшены мириады проводов, соединительных кабелей и пешеходных мостов. Каждая станция представляла собой горизонтально вытянутую несущую установку, над которой возвышались различные здания и конструкции. Очертаниями эти платформы напоминали величественные древние корабли, некогда бившиеся со льдами в замёрзших океанах, ледоколы.
–Конгломерат Иннис, мощнейшее квазигосударственное образование на юге сектора, им правит царь Менандр, – принц говорил уже свободно и громко, перекрикивая рвущиеся порывы ветра и удерживая шляпу одной рукой. – Это будет наша первая, большая и очень важная остановка. Менандр – отец Архелии, у него есть нечто полезное. То, что нам, и тебе, в первую очередь, необходимо для её поиска. Слепок её сознания.
Оахаке хотел заговорить, но Лоций прервал его жестом и повёл за собой. Они поднимались ещё выше: узкая тропа вела от плато к пещере в скале. Стены ее были расписаны яркими сценами, изображавшими людей в страстных позах, совершающих неизвестные ритуалы. В центре пещеры находился массивный каменный стол. Принц сбросил с плеч рюкзак и достал из него чёрную деревянную коробку, поставил её на стол. Аккуратно открыв, он извлёк оттуда белого голубя. Испуганная птица затрепетала
–Итак, Оахаке, сегодня настал момент для твоей первой жертвы. Это должно принести нам удачу, – Лоций улыбнулся и протянул птицу Оахаке.
–Удачу в чём? – спросил беглец. Лунио говорил, что принцу могут потребоваться в пути локальные жертвы, но Оахаке не был готов заняться этим так скоро.
–Менандр очень несговорчив. Он сильно переживает потерю дочери и вряд ли согласится отдать последнее воспоминание о ней. Если только нам не удастся его убедить, что мы сможем найти и спасти Архелию. Нам нужна удача, так что постарайся, – Лоций передал голубя Оахаке, тот боязливо взял мечущуюся птицу. После этого принц вытащил из-за пазухи жертвенный нож и бросил перед беглецом.
–Что это за место? – Оахаке хотелось оттянуть начало жертвоприношения, он лихорадочно вспоминал уроки Лунио, отыскивал старые знания из своего прошлого.
–Тебе нужно сосредоточиться. Просто настройся, не разговаривай, – в знак того, что пора приступить к делу, принц закрыл глаза и глубоко вздохнул.
Беглец был взволнован. Голубь дрожал и бил крыльями, стараясь вырваться. Удерживая птицу правой рукой у груди, левой Оахаке поднял нож. Голубь был красив: чистое белое оперение, выдававшее благородство. На угрюмом жертвенном столе он выглядел инородно, беспомощно, жертвенно.
Оахаке сосредоточился, прислушиваясь к колебаниям химерической ткани. Позволил сознанию словно наполняться горячим газом. Он начал шептать водоворот директивного заклинания для налаживания связи.
Слова еле слышно сочатся с губ, нож заносится над жертвой.
Почувствовав, что ему стал открыт доступ к ткани иного бытия, Оахаке замолк, позволяя пылающим волнам газа окончательно пропитать всё его существо. Когда ладони нагрелись, он пронзил тело птицы. Удар отозвался сильной обжигающей волной. Веки отяжелели настолько, что их стало невозможно открыть. Удерживаясь на плавящихся ногах, Оахаке погрузился в поток образов. Неизвестные люди, места и слова, ощущения…
Кости твоего тела – прутья моей клетки. Святая терпкая болезнь, или ещё один присутствующий среди наших разговоров наедине. Все слова между нами – один большой недуг, и только борьба с ним удерживает нас вместе. Тишина опрокидывает время. Тишина целует нас. Плотоядно выцеловывает всю душу. Душа не достойна скорби. Остаётся только бежать, туда, где струна горизонта не будет душить каждое утро.
Оахаке отбросил нож, точно это был кусок раскалённого железа. Затем он почувствовал, как что-то очень холодное коснулось плеча.
Человеческая ладонь.
Ледяная, далёкая.
Вне химерического океана.
Это Лоций, не сразу догадался беглец. Слова продолжали выныривать из вязкой раскалённой ткани. Через некоторое время всё остыло, веки открылись. Беглец покачнулся, но принц, удерживая его, заставил сделать глоток сладкой воды из мягкой пластиковой бутылки.
***
Оахаке сидел посреди сакральной пещеры. Принц медленно и задумчиво говорил, выражая мнение о произошедшем.
–Всё прошло неплохо. Весьма скудно, но лучше, чем у многих, – он ободряюще хлопнул Оахаке по плечу. – Подняться уже можешь?
–Да, могу. Я в порядке, – беглец приходил в себя, температура тела постепенно возвращалась к норме.
–У тебя осталось не так много времени, чтобы задерживаться здесь, – принц взял жертвенный нож, обтёр его белым платком, затем облил убитого голубя какой-то жидкостью, чиркнул спичкой и поджёг.
–Пожалуй… Надо спешить. Сколько мы уже здесь? – Оахаке заворожено смотрел на огонь.
–Почти час, идём.
Они покинули пещеру, быстрым шагом добрались до плато и, спустившись вниз, уже с меньшей осторожностью, чем ранее, пересекли лес.
–Чем у многих? Ты сказал «чем у многих»? Что ты имел ввиду? – остановил беглец Лоция, когда они почти добрались до поезда. Сознание Оахаке окончательно прояснилось. -Я уже не помню… – принц снял шляпу и провёл рукой по сбившимся волосам.
–Что я сделал не так?
–Ты всё сделал правильно, прилично справился. Но, конечно, я ожидал чуть большего, с твоими рекомендациями, – Лоций тихо улыбнулся и продолжил двигаться к составу.
–Ты многих испытывал, да? Я слышал какой-то голос. Лунио ничего мне не говорил об этих эффектах.
–Жаль. Ещё не успел, значит. Это просто побочное действие.
–Я не прошёл проверку? Или в чём дело?
–Успокойся, это не было проверкой. Это необходимо для нашего дела. На все твои вопросы ответит Лунио. Я же сегодня с тобой достаточно времени провел, и многое уже рассказал.
–Лунио всегда говорит, что не может отвечать на мои вопросы за тебя.
–Он может, спрашивай его настойчивей, – принц поднялся по ступеням на перрон.
Зарядная станция умиротворённо гудела: несколько небольших составов на воздушной подушке наполняло свои двигатели водородной энергией среди серых ангаров, обслуживаемых автоматизированной техникой. – Послушай, Оахаке, я бы не взял тебя с собой, не будь полностью уверен в том, что ты понадобишься. Я уже говорил. Я мог ждать большего, но это не означает, что я разочарован.
–Я не понял истинного смысла ритуала.
–Тебе и не требуется. Ты обладаешь уникальной психической конституцией. Продолжай занятия с Лунио, получай удовольствие от поездки. Я не хочу, чтобы для тебя это было бременем, – принц стряхнул с плеча Оахаке пожухлые еловые иглы.
–Хорошо, надеюсь, теперь он станет более открыт со мной.
–Конечно. И вот ещё кое-что. Наверное, мне стоило отдать тебе это сразу, – принц протянул беглецу небольшой амулет: две змеи обвивают жезл, увенчанный солнечным диском и раскинутыми крыльями. – Это принадлежало твоей матери.
–Её давно нет в живых. Откуда это у тебя?
–Не думай ничего плохого. Пока ты ждал неделю на станции «Глориоль», я пытался узнать о тебе как можно больше. Мы нашли твоё племя. Всё, что от него осталось, точнее. Один старик вспомнил тебя и твою мать. Он сказал мне, что она хотела передать этот амулет тебе, но не успела. Ты сбежал слишком внезапно.
Беглец молчал. Яркое солнце стояло в зените, окруженное бесконечной синевой.
–Бери, он должен помочь тебе.
Они подошли к поезду. Локомотив с вытянутой округлым носом, блестящий серебром металла. За ним – шесть вагонов, такие же серебряные с изящным чёрным геометрическим орнаментом. Принц, не прощаясь, поднялся в вагон.
–А ты чего ждёшь? – спросил Сёрен, возникший из окна вагона
Оахаке медлил забираться в поезд.
–Может мне нужно помолиться перед поездкой, – раздражённо бросил беглец.
–Не хочешь помолиться с нами? Мы очень это любим, заходи, – Сёрен улыбнулся и закрыл окно. Поезд внушительно ухнул, взводя двигатели. Оахаке оглядел оставшиеся вдалеке поросшие лесом холмы с каменистыми выступами на вершинах. Локомотив был устремлён в сторону пшеничных полей и степи, чьи травы смыкаются с горизонтом. Густо пахло полынью и дымом. Убрав амулет во внутренний карман, Оахаке поднялся в вагон.
Там он сразу же столкнулся с Дебби, она достала сигарету, сверкнула серебряной зажигалкой и закурила. От сигарет исходил сладковатый дым. Она улыбалась и, кажется, была расположена к разговору.
–Мастер, как ваша прогулка с Лоцием? Познавательно?
–Что я должен был, по-вашему, познать? – Оахаке стянул нелепый чёрный платок.
–Принц ни с кем не проводит время впустую.
–Можно сказать, что я хорошо провёл время.
–Вы не встретили чудовищ?
–А они существуют?
–Ты ведь зачем-то надел этот траурный платок.
–Мне так сказал сделать принц. Он умеет убеждать.
–Он умеет пускать пыль в глаза и наводить туман.
–Хочешь сказать, он был не до конца честен со мной?
–С тобой – не знаю, я же не слышала ваших разговоров.
–Это были не разговоры, а, скорее, лекции. Он рассказал мне про свою теорию о сущности потока.
–Разве это было не познавательно? – улыбнулась Дебби, потушив сигарету. – Заглянешь к нам с Сёреном? Поговорим! Ты ведь всё время проводишь, занимаясь с Лунио. Тебе стоит расслабиться.
–Сёрен уже позвал меня.
–Ты успел позавтракать? Или принц поднял тебя засветло, не дав поесть? Мы можем что-нибудь заказать. Что ты любишь?
–Обычно я ем рыбу.
–Отлично, значит, будет рыбный суп, – Дебби распахнула двери купе, пуская беглеца внутрь.
Внутри оказалось очень просторно: кровать, письменный стол, книжный шкаф. Сёрен, с бокалом в руке, сидел в глубоком кресле, листая книгу. Увидев гостя, он приветливо улыбнулся.
–Я уже заждался, – сказал он.
–Сёрен крайне нетерпелив, – Дебби достала из бара ещё один бокал для Оахаке. – Что будешь пить, мастер?
–Водку, если можно. Охлаждённую, – Оахаке сел на диван, обитый зелёным бархатом, прямо у окна. Дебби плеснула прозрачной жидкости в высокий «олд фэшн» бокал, добавила лёд. Оахаке поблагодарил Дебби и взял стакан.
–Мы говорили о предстоящем приёме у Менандра, – размеренно начал Сёрен. – Я утверждал, что у него отсутствует эстетический вкус. Претендует на звание властителя могущественного конгломерата, собирает у себя учёных, художников, музыкантов, но под его влиянием они превращаются в настоящих монстров. Всё, к чему он прикасается, становится мамонтообразным, неуклюжим и нежизнеспособным.
–Менандр отнял у Сёрена любовницу, переманил к себе в Иннис милую художницу. Это был страшный удар, – пояснила Дебби.
–Ты собиралась сделать заказ, Дебора, – Сёрен отпил из бокала и продолжил. – Я очень рад возможности отомстить Менандру. Знаешь, я просто возликовал, когда узнал, что мы посетим его несчастный конгломерат. Ты уже приготовил костюм для приёма?
–Меня никто не приглашал. Лоций только дал мне взглянуть на эти станции с холма, сказав, что у Менандра есть нечто важное. Ни на какой приём он меня не звал, – ответил беглец.
–Не страшно. Если у тебя нет костюма, я дам тебе свой, у меня их много. И у нас тобой один размер, как я погляжу. Только готовься к отвратительной музыке и высокомерным недоумкам. Иннис – поганое место, – Сёрен подлил себе вина, глядя как Дебби разговаривает с Лунио через иформатонный визир. Диалог был посвящён тому, как лучше приготовить рыбу. Сам Лунио готовил редко. Он лишь отдавал приказы трём поварам, работавшим на принца.
–Принц рассказал о слепке сознания Архелии. Что он нам необходим.
–Мы выкрадем этот слепок. Точнее, выкраду именно я! – довольно произнёс Сёрен.
–Это и будет твоя месть?
–Не только. Перед этим у меня ещё будет возможность высказать всё, что я думаю о фресках и помпезных полотнах во всех его залах. Я уж как следует его приложу.
–Разве для царя это имеет хоть какое-то значение?
–Оахаке, ты полагаешь, что я настолько незначительная фигура, что какой-то замшелый царь какого-то убого конгломерата не станет ко мне прислушиваться?! Менандр желал меня заполучить, как и Альберту, мою подругу, художницу.
–Ты тоже художник?
–Нет, писатель. Менандр надеялся, что я напишу нечто значительное о его славных деяниях. Увековечу память о нём, умножу его славу в веках.
–Почему же твоя подруга приняла предложение, а ты – нет?
–Альберта оказалась жадной и недалёкой. Её заворожили показная мощь и величие Инниса, она уверовала в этот конгломерат. Сказала, что уходит творить новую историю. Глупенькая…
–Альберта разбила Сёрену сердце, – Дебби села рядом с Оахаке, по левую руку. – Обед скоро будет готов. Я сказала Лунио, что сегодня ты у нас, что ты взял небольшой отдых. Лунио согласился, что это верное решение. Он даже лично возьмется приготовить рыбный суп.
–А с чего ты взяла, что я хочу рыбный суп, – удивился Сёрен.
–Это заказ Оахаке. Если тебе, что-то нужно, свяжись с Лунио сам. Мы же будем есть рыбный суп. Верно, мастер? – Дебби взяла стакан, который беглец успел осушить, чтобы снова его наполнить.
–Вообще, я готов есть что угодно. Здесь любое блюдо выходит отлично, – сказал Оахаке, принимая стакан обратно.
–Так куда и зачем вы сегодня ходили с Лоцием? – спросила Дебби.
–Я думал, принц делится с вами своими планами.
–Если тебе показалось, что мы у Лоция на каком-то особом положении, то ты слегка ошибся. Он всех ценит и всем доверяет, но никому не отдаёт предпочтение. Каждый знает столько, сколько нужно, по мнению принца.
–Может, тогда лучше и не говорить вам, что случилось утром в той пещере?
–Пещере? А что-то случилось в какой-то пещере?
–Я совершал обряд, – медленно протянул Оахаке, отпивая ледяной водки.
–Интригующе, – Дебби понизила тон, заговорив чуть тише. – И что за обряд?
–Я убил голубя. Принц сказал, это должно принести удачу.
–Просто убил голубя? – нахмурился Сёрен.
–Расскажи подробнее. Что ты чувствовал? – Дебора сосредоточенно смотрела на Оахаке. – Все, кто был до тебя, оказывались каким-то психами. Принц избавлялся от них, а нам так и не удавалось ничего понять.
–А кто был до меня? – спросил Оахаке.
–Другие наёмные мастера жертвоприношения. К твоей чести могу сказать, что ты единственный из них напоминаешь приличного человека, – в голосе Серёна звучал лёгкий, тактичный смех. – Ты первый, кто согласился с нами выпить. Остальные были очень уж нелюдимыми. Где только Лоций их находил?
–Он всех искал для помощи в спасении Архелии? – спросил Оахаке.
–Нет, эта цель перед нами возникла совсем неожиданно и не так давно. Так что я понятия не имею, зачем до этого принц нанимал разных шаманов и жрецов.
–И что всё это значит?
–Мы сами хотели бы знать. Потому и расспрашиваем. Каким было твоё первое задание? Принц ведь не запретил тебе говорить об этом? – спросила Дебби.
–Нет, не запретил.
Оахаке нерешительно, сбивчиво поведал о том, что произошло в пещере.
–Я хочу, по совету принца, настойчивей задавать вопросы Лунио и понять, чем же я, всё-таки, занимался, убив эту несчастную птицу, – к моменту, когда беглец закончил свой рассказ, в стакане сиротливо лежали лишь несколько кусочков льда.
Сёрен и Дебби не выразили особенного удивления, хотя слушали очень внимательно. Казалось, что они уже знали, что должны услышать. Точно своими словами Оахаке, как полевой исследователь, подтверждал теорию кабинетных учёных.
–Значит, ты слышал какие-то фразы, видел разрозненные образы? Но не знаешь, что это за люди и места? – задумчиво произнёс Сёрен.
–Вы думаете, я видел будущее или прошлое?
–Или настоящее, – добавила Дебби. – Но в любом случае, я надеюсь, теперь удача на нашей стороне.
В дверь вежливо постучали, вошёл Лунио, за ним помощник-повар, который вкатил тележку с обедом. Дебора попыталась уговорить Лунио отобедать с ними, но тот отказался, лишь попросив Оахаке не перебрать с выпивкой.
Разговоры продолжились за едой и после. Сёрен пустился в рассказы о своих предпочтениях в искусстве, говорил долго и увлечённо. Потом они ещё несколько раз возвращались к теме жертвоприношения, пытались понять, что может замышлять Лоций. К вечеру Оахаке почувствовал, что сознание его уже изрядно заволокло алкоголем и, выразив искреннюю благодарность за прекрасно проведённые часы, удалился в своё купе, чтобы уснуть, а затем проснуться с очень тяжёлой головой. Но не от выпитого.
Ночью, в мороке сна, он неведомым образом вновь окунулся в раскалённые полотна химерической ткани. Ткань, сегодня утром принявшая беглеца к себе, принявшая новое существо в свой мир, ночью явилась сказать, что отныне она всегда будет рядом. Следить и согревать Оахаке, заботиться о нём и ждать, пока его земное существование прекратится, чтобы после вобрать его тело и сознание, его кожу, все его ткани и нити. От этого чувства неизбежной гибели и растворения в потустороннем, Оахаке охватила густая тревога и сильная, истязающая боль в голове.
***
Беглец удивляется вещам, что хранятся в его памяти. Порою, опуская ладони в прохладную воду, он слышит гул реки, вдоль которой кочевало его племя. Или видит кусок засохшего хлеба (другого почти никогда не водилось в племени). Этот хлеб вдруг пробудит ком воспоминаний о запахах, наполнявших детство, о тканях, что носила его мать, о сухих ступнях, которыми он шагал по земле.
Один человек, знатный френолог по имени Кирнан, учил Оахаке избавляться от этого. От ненужных воспоминаний. Однажды он ощупал череп беглеца и указал, где живёт вся «скорбная мемория его души». Учёный предложил с помощью хитроумного механизма высосать её, чтобы она более не причиняла тягостных дум, чтобы яд этот не мучил разум Оахаке. Но Оахаке отказался – его устрашил метод Кирнана, по словам которого требовалось всего лишь вставить небольшую серебряную трубку в голову, погрузить её на два-три сантиметра вглубь мозгового вещества, в то самое болезненное место, и вытянуть воспоминания. Опыт этот не удалось совершить. Френолог, конечно, был разочарован неверием беглеца относительно силы научной мысли. Но всё же учёный согласился помочь и обучил Оахаке одной мануальной технике работы с черепом. Необходимо было с силой надавливать на тот участок головы, где скрывались воспоминания, втирая особую мазь. Затем, когда принималось жечь (это означало, что лекарство достигло мозга), надо было постукивать некоторое время, чтобы мазь как следует рассосалась. Не то чтобы Оахаке принял всё это всерьёз, скорее, даже наоборот. Но он иногда совершал эту процедуру, ведь, как выяснилось, мазь отлично избавляла от головной боли. А именно она и преследовала Оахаке утром.
Он проснулся рано, до восхода, почти ночью. Стараясь никого не разбудить, осторожно добрался до уборной, где, умывшись, принялся втирать лечебную мазь в виски и лобную часть. Возвратившись в своё купе, он позавтракал залежавшимися фруктами – они остались от какого-то ужина или обеда. Глядя в окно на долину, погружённую в предрассветные сумерки, Оахаке вспоминал горизонт, который ему приходилось видеть каждое утро, когда он жил в племени.
В те дни, только пробудившись, он выпрыгивал из повозки и смотрел на север или на юг – туда, куда они никогда не двигались: путь всегда лежал с востока на запад или с запада на восток, вдоль реки. Горизонты, к которым никогда не отправлялся народ Оахаке, не могли не оставить след в памяти ребёнка.
Потому порой, когда он уже бросил племя и повзрослел, при взгляде на линию сопряжения земли и небес Оахаке овладевало желание резко изменить направление пути, как он того страстно хотел в детстве. В такие моменты подбиралось старое чувство обиды, ведь если идти всё время вдоль одной реки, по одному замученному пути, то уж наверняка пропустишь всё в жизни, мир проживёт всё без тебя. Каждый день идти в разные стороны – вот о чём Оахаке мечтал в детстве. Это казалось идеальной свободой. Ходить куда хочешь. Каждый день – иная дорога.
***
После завтрака беглецу показалось, что в купе душно. Он попытался открыть окно, но ничего не вышло. Тогда он решил пойти на открытую платформу, где часто проходили занятия с Лунио. От обычного вагона она отличалась отсутствием крыши и большим количеством света и воздуха. От ветра защищали панорманые окна в рост человека: по сути, они и являлись боковыми стенами вагона. Стёкла помещались в тонкие блестящие рамы, без верхней перекладины. Изящные арки соединяли левую и правую стороны стеклянных стен. На платформе было свободно: несколько столиков, диваны и декоративная растительность.
Поездной состав включал локомотив и шесть вагонов. Первый занимал принц, во втором разместились Сёрен, Дебора и Оахаке, затем шла платформа для отдыха на свежем воздухе, остальные два вагона находились во владении Лунио с его кухней, а также складом для припасов и оружия. Ещё один вагон являлся так называемой «камерой консервации». Туда Скальни поместил тело Джозефа. Беглец был в этом вагоне только один раз, когда Лунио нужно было помочь принести ящики с энергокапсулами. Стерильные белые стены камеры консервации, лишённой окон, холод, информатоны и массивная серая ванная, словно из гранита, в которой лежало тело полиморфота – всё это вызывало тревогу.
–Время принесёт тебе понимание, – только и сказал Лунио. – Поставь ящик сюда.
Затем бородач открыл этот громоздкий синий ящик, который беглец с трудом дотащил до места и взял оттуда одну из небольших бронозовых энергокапсул, около десяти сантиметров длинной. Подошёл к серой ванной, на которой как оказалось есть небольшая приборная панель. Пробежал пальцами по клавишам, что-то зашипело внизу. Лунио присел, чтобы извлечь отработанную капсулу и заменить её свежей, наполненной энергей апейрона. Больше они в этот вагон не заходили…
…Когда после завтрака Оахаке отправился на открытую платформу, уже начинало светать. Опасаясь ледяного воздуха, он накинул тёплую куртку. Такой воздух всегда бывает осенним утром, несмотря на то, каким приятным после этого может оказаться день. Выйдя на платформу, сразу же захотелось вернуться назад, но кое-что заставило задержаться. За одним из столиков Оахаке увидел завтракающего Лунио. Оахаке знал, что его наставник поднимается рано, но ни разу ещё не удавалось застать его за утренним приёмом пищи.
–Приятный сюрприз, мастер. – Лунио как всегда был в добродушно-вежливом настроении. Оахаке сел рядом, с удивлением оглядывая большое количество блюд на столе. – Не ожидал, что ты поднимешься сегодня раньше обеда. Я думал, вы вчера хорошо провели время.
–Возможно, мне стоит поспать ещё. Чувствую себя отвратительно.
–Вот, этот чай приведёт тебя в чувство. Ты ещё такой не пробовал. Вчера, пока мы стояли на зарядной станции, я прогулялся по лесу, собрал кое-какие травы. Попробуй, это то, что нужно.
