Kitabı oku: «Путешествие в Рим», sayfa 4

Глава II
Пробуждение

«Эмоции – это лакмусовая бумага проведенного времени. Если они положительные, значит время прошло не зря»

Просыпаться с улыбкой, чувствовать тепло солнечных лучей и получать удовольствие от каждого действия – это не для меня. Но тем утром странным было то, что процесс пробуждения занял гораздо меньше времени. Я взглянул на потолок и ловил себя на мысли, что совсем не почувствовал того сладкого послевкусия после плотного сна. Я не ощущал, что все это время спал. Тело так же сигнализировало неладное, ощущая ту же усталость в ногах и руках, которая так ломила мышцы, когда я только ложился на кровать.

Не знаю сколько времени я пролежал в раздумьях, прежде чем встать и умыться. Но внезапно, открывая дверь, я обнаружил, что она открывается «от себя». Мне показалось это странным, ведь я был почти уверен в правильности того, что дверь в мою комнату открывается «на себя». Свернув по привычке направо, я оказался на кухне вместо ванной комнаты, куда я направлялся. Утренний свет освещал комнату достаточно, чтобы я мог увидеть очертания стола, нескольких стульев, холодильника и хлебницы. Но и здесь было необычным то, что вся мебель была переставлена. Я попятился назад, желая дойти до ванной комнаты и как следует умыться, чтобы отвоевать у утренней усталости хоть немного свежести. Включив воду, я ошпарил лицо и руки кипятком, не заметив, что кто-то поменял местами горячую и холодную воду. Потянувшись за полотенцем, я выключил свет, ведь, как оказалось, справа от раковины находилось не полотенце, а выключатель. Внимательно осмотрев ванную комнату, я вздрогнул. Здесь все зеркально тому, как стояло еще вчера. Я открыл дверь и пошел в комнату, внимательно осматривая каждый уголок квартиры, находя все больше подтверждений своей теории.

Кубки, медали, грамоты и благодарственные письма, украшавшие стену моей комнаты, были перевешаны на противоположную стену с хирургической точностью. Даже следы от неудачного забивания гвоздей, которые я оставил, когда учился их забивать, были на другой стене. Окно, в которое стремился свет утреннего солнца, было не на родной стороне. Ладно, грамоты и смеситель, но как за одну ночь можно было передвинуть окно? Это никак не укладывалось в моем сознании.

Тем утром я не позавтракал, ведь моя голова получила вдоволь другой пищи для размышлений. Со скоростью молнии я оделся и выбежал на улицу. Вместо зимнего мороза меня встретил приятный летний ветерок. За исключением времени года, на улице все было абсолютно так же, как и вчера. Но чуть позже я заметил еще кое-что. Все было зеркально. Балконы трехэтажного дома, выходившие еще вчера на запад, уже смотрели на восток. Солнце всходило вовсе не на востоке, как мы с вами привыкли, а на западе. И меня охватила паника. Вдруг я сошел с ума? А может это просто сон?

Рим

Я ущипнул себя как можно сильнее за руку в надежде проснуться. Я щипал себя за руки и ноги несколько минут к ряду, но это не помогало. Я не просыпался. Это не сон.

«Но ведь я точно знаю, что дверь моей комнаты открывается на себя, ванная комната справа…» – думал я, но, не выдержав, громко закричал:

– А солнце встает на востоке!

Мои крики остались без какого-либо ответа. Планета только просыпалась и ей было не до моих глупых утверждений про запад, восток и горячую воду. В один миг я почувствовал себя так одиноко, как не чувствовал себя никогда до этого. Весь мир другой. Вот мой дом, в пяти шагах от меня, но он стал дальше горизонта. От осознания своего бессилия и страха, я присел на ближайшую лавочку возле подъезда. Я глубоко и томно вздыхал, пытаясь придумать всему этому хоть какое-то логическое объяснение. Еще вчера я был уверен в себе, своих принципах, но наступил новый день, и я не уверен даже в том, что он наступил. Мне на глаза попался голубь, с виду самого обыкновенного размера и параметров, который сел недалеко от лавочки. И вот он улетел.

«Ну хоть птицы здесь как летали, так летают», – подумал я.

Но детально присмотревшись, можно обнаружить, что взмахивают они крыльями не сверху вниз, а снизу-вверх.

Я направился дальше по улице и остановился напротив странной вывески, на которых обычно пишут название улицы. Но на ней была полная неразбериха: «огонйажоМ ацилУ». Прошло несколько минут, а я все так же всматривался в этот пластиковый секрет в секрете. Надпись не была похожа ни на один из языков, да и словами назвать это сложно. Это была абракадабра чистой монеты, но мой мозг усердно пытался уловить хоть какую-то логику.

– Улица… улица можай… улица Можайному! – вскрикнул я, с непередаваемым чувством победы.

Я всматривался еще несколько мгновений, пока окончательно не убедился в правильности моей трактовки. И вот я уже прыгаю от радости, а на глазах проступают слезы от счастья. Человеку, который никогда не бывал в полном одиночестве, в отрыве от привычной цивилизации, не понять подобное ликование. Ведь взрослые давно утратили способность открывать новое и быть к нему открытым. Это чувство непередаваемое и является отличной антитезой той паники и страха, которыми я был охвачен.

Направляясь в другую сторону от привычного мне маршрута и повторяя действия в зеркальной противоположности, я добрался до автобусной остановки, которая, несмотря на время, была пустая. Если кто-то будет удивлен тому, что первым делом я направился в школу, то он не знает, как ведет себя человек в ситуации стресса. Пытается повторять все те же действия, что до него, в надежде на избавление. Пока я ждал автобус, в моей голове творилось что-то невероятное. Весь мыслительный процесс был занят анализом всего, что видели глаза, слышали уши и чувствовал нос. Все мои чувства обострились, как у дикого зверя. Я жадно вглядывался во все, что окружало меня.

К остановке приблизилась одинокая старушка, вся сгорбленная, с тростью в руках и красным платком, перевязанным на голове. Она странно на меня посмотрела, и только тогда я осознал, что летним днем стою на улице в зимнем пальто, сапогах и перчатках. Когда я понял всю нелепость ситуации, мне внезапно стало жарко. Сняв пальто, перчатки и шарф, я сел на лавочку, расположенную на автобусной остановке. Не успел я прийти в себя от стыда, как вдалеке стал прорисовываться автобус. Это был тот же зеленый автобус, хотя выглядел он гораздо лучше: чистый, не перекошенный в одну сторону и относительно новый. Движение было левосторонним, а дороги были в разы лучше, чем были вчера.

– А было ли это вчера вообще? – спросил я сам себя.

Я внимательно присмотрелся к автобусу и увидел две цифры, сверкающие красным светом, – «34». Помимо номера маршрута, автобус был своей противоположностью из зеркала. Когда старушка поднималась, я вдруг заметил, что она левша. Она держала трость левой рукой, а когда села, набрала номер на телефоне левой рукой. Тощий и несчастный кондуктор стал толстым и улыбающимся и раздавал билеты тоже левой рукой. Я подобрался немного ближе к водителю. Благо автобус, на удивление, был пуст. Я смог разглядеть лишь часы на правой руке, солнечные очки и довольно волосатые руки.

Весь путь я то и дело всматривался в окно, рассматривал людей, сидевших подле меня и жирного кондуктора, который смеясь разговаривал по телефону. Я не думал уже ни о чем, просто пытался понять, что происходит. Меня охватила дрожь, когда я впервые услышал их разговоры. Они говорят не так как мы, их язык зеркален нашему. Как и та надпись, их разговоры стали для меня загадкой, которую необходимо разгадать. Я вслушивался изо всех сил, но тщетно, для меня они говорили слишком быстро. Все, что выходило у людей изо рта необходимо было фильтровать, чтобы не сойти с ума от лишенных смысла слов.

Я ехал в автобусе, рассматривая витрины и людей, и повторял слова, которые видел за окном. Словно маленький ребёнок, я старался составить из неразборчивых букв цельные и несущие смысл слова. «яаксрехамхираП», «ефаК», «ытевЦ» и «акетпА» то и дело сменяли друг друга.

Это могло выглядеть забавным, но в тот момент, я был сосредоточен как никогда. Все ресурсы моего мозга уходили на то, чтобы освоить этот причудливый язык. Ближе к концу поездки, мне удавалось довольно быстро читать зеркальные фразы до четырех букв. А фразы «Парикмахерская», «Кафе», «Цветы» и «Аптека» я узнавал уже намного быстрее, чем ожидал.

Чтобы понять состояние полного одиночества и растерянности, в котором я находился, попробуйте представить человека с наручными часами, показывающими правильное время. Но в городе, в который он попал, время совсем другое. Он уверен, что знает правильное время, но это лишь прибавляет грусти. Все люди, живущие в городе, живут по неверному времени и заставляют жить по нему даже того, у кого время правильное.

Внутри вдруг образовалась пустота, поглощающая все мысли и чувства. Я смотрел на людные места, но не увидел ни единой души. И это бездушное пространство простиралось вдоль всей улицы, по которой шел «34» маршрут.

Но внезапно на смену одиночеству пришло чувство полной свободы. Я понимал, что впервые за несколько лет освободился от всех штампов и действий, которые преследовали меня в нашем МИРе. Я совершал непривычное, а значит по-настоящему распоряжался своей жизнью.

Одновременно с появлением чувства облегчения, автобус подъехал к нужной мне остановке. Я вышел совсем другим человеком, отличным от того, кто заходил в него больше получаса назад. Пока я добирался до школы, которая именуется здесь не иначе как «алокШ», в моей голове, словно огонь, вспыхивали вопросы. Банальные вопросы «Что мне делать?» и «Как себя вести?» сменялись другими: «Как меня зовут?», «Стоит ли избегать общения?» и «Как просидеть в школе, не издавая звуков?».

Я предположил, что, учитывая мою общительную и доброжелательную натуру в нашем с вами МИРе, здесь я, наверняка, представляюсь обществу как закрытый и меланхоличный человек. Это поможет выиграть хоть немного времени для моей полной социализации. Следуя этой же логике, я предпочёл впредь называть место, куда я случайным образом попал, РИМом.

По пути от остановки до школы, точнее от «иквонатсО» до «ылокШ», я шел гораздо медленнее, чем в МИРе. Я хотел было побежать, как делал много раз до этого, но несколько человек посмотрели на меня довольно странным взглядом. Остановившись, я заметил, что никто в РИМе не спешит, не бежит и не торопится. Не сразу, с некоторым усилием, мне удалось попасть в тот ритм ходьбы, который здесь был принят. С таким темпом я точно не успевал к первому уроку, но зато мог наблюдать всю красоту, окружающую меня. Стоило мне остановиться среди суеты, как все вокруг стало интересным и необычным. Даже самая простая вещь несла в себе долю волшебства, но наш МИР предпочел благополучно забыть об этом, довольствуясь бесконечными серыми буднями.