Kitabı oku: «Я читаю твои мысли», sayfa 6

Yazı tipi:

– Прошу, перестаньте. Мы не можем отказаться, но можем потратить время с пользой и придумать все, разработать план для отступления на всякий случай, – все-таки нельзя отрицать, что это действительно может быть ловушкой, – ну, не знаю, а еще решить, как мне вам передавать информацию, – я стала судорожно ходить туда-сюда.

Боб схватил меня за руку, чтобы остановить:

– Я не знаю, что и сказать.

– Если честно, я тоже, – признается Петрова, – я бы хотела использовать эту возможность, но не могу жертвовать своей подругой.

– Я согласен с ними, – Аарон поднимает кисть чуть выше опущенной головы и щелкает пальцами.

– Хорошо, тогда вот что, – я сажусь перед ними, – идите на завтрак, думаю, если вы пропустите прием пищи и сегодня, Денис не обрадуется. Ведите себя так, словно мы все еще не помирились. Так у нас будет время на размышления. Потом обсудим это еще раз.

Выслушав меня, они все согласно кивнули и стали собираться на завтрак. А спустя десять минут я снова оказалась одна.

Мне уже было привычно заходить в свою комнату и запирать дверь, даже если никого, кроме меня, в доме нет. Тишина успокаивала и одновременно тревожила меня. В тишине в голову лезут мои мысли. Я начинаю задумываться о тех вещах, о которых желала бы забыть.

Например, почему я согласилась переехать к Денису? Понятно, для чего я это делаю, но почему именно таким способом? Только ли потому, что он так удачно подвернулся?

Я решила, что пойду на это, даже если друзья будут против. Поэтому стала собирать небольшую сумку с одеждой. Между слоями я припрятала блокнот, и ручку, и кухонный нож. Ничего другого у нас нет, что могло бы пригодиться на этом деле. Хотя, если честно, на таком задании какой бы список нужных вещей ты не составил, его будет мало.

Ребята пришли спустя несколько часов. Я встретила их прямо у дверей:

– Как все было? Вы не прокололись?

– Нет, – улыбается Машка, – все в порядке, правда. Денис не спрашивал нас о тебе, но был крайне недоволен, что мы пропустили обед и ужин вчера.

– Это хорошо, – я улыбаюсь ей в ответ.

– Мы поняли, что не отговорим тебя, – начинает Боб, – так что, ты права, нам лучше потратить это время с пользой и обсудить, как все будет.

До самого ужина мы не перестаем искать самые безопасные способы, ребята засыпают меня советами и напоминаниями из программы Школы, будто я могла их забыть. Мы условились, что после ужина они пойдут гулять, как делают это обычно. Я встречу парня, будучи в доме одна.

Так все и случается, но перед тем, как часы снова отображают одни нули, мы прощаемся с ребятами, будто никогда не увидим друг друга больше, крепко обнимаемся, а я и Маша даже пускаем слезинку. В конце концов, нам просто сложно дались последние дни, так что не думаю, что мы всплакнули из-за моего переезда.

Боб, как обычно, желал мне только удачи. Он всегда на моей стороне и это радует. Парень крепко обнимает меня и целует в щеку, я делаю то же самое, уверенная, что теперь Боб адекватно отнесется к этому жесту. Теперь, когда он слегка отвлечен Диаррой. Наконец, меня обхватил Аарон. Он ничего не говорит вслух, но в мыслях еще раз читает правила безопасности, поведения, советы, подсказки, словом, все, что может вспомнить в эту секунду и что хоть как-то связано с моим делом. Я молча все выслушиваю, а, когда он переходит на сентиментальное прощание, прижимаю его крепче. Еще пять минут и их нет.

Я решила еще раз принять душ, доела лазанью и стала ждать своего «спасителя». Ровно в двенадцать он заходит в открытое окно.

Я бегу к нему и крепко обнимаю. Холодное лезвия страха едва касается моего горла, и я не сдерживаюсь и пускаю слезинку.

– Ты так хочешь сбежать? – мягко смеется Денис. В ответ я качаю головой и соплю. Он тут же отрывается от меня и замечает мокрый след на моей щеке от скатившейся слезы. У него заходили желваки. Я чувствую, что он зол и то, что он не равнодушен к этому.

– Идем? – спрашиваю его.

– Не будем терять ни минуты, – Мэтеков хватает меня за руку и выводит на подоконник.

Он действительно очень широкий, и, хотя я часто смотрю из окна на город, вид отсюда кажется просто великолепным.

Парень ведет меня к углу, а затем спускается по лестнице. Я поздно вспомнила о том, что оставила сумку в доме. Это, наверное, все немного усложнит, но уже нет времени. Я спускаюсь вслед за парнем, а потом мы идем к нему домой. Вот так просто.

Это совсем не похоже на похищение, потому что я ушла добровольно, и точно не напоминает побег, потому что я не была пленницей в том доме. Мы просто идем по спящему городу. Я погружена в свои мысли, но периодически проверяю голову Дениса. Он то хочет что-то сказать, то размышляет о том, что делать, когда мы придем к нему, обдумывает о делах в больнице. Но не имеет абсолютно никаких мыслей о наших силах, и это бесит.

Теперь я понимаю, что он осторожничает. Но разве кто-то может контролировать свои мысли постоянно? На ум приходит разве что Адам. Но я думаю, у него было время для подготовки. Денис же кажется настоящим роботом, раз способен на это. Хотя, возможно, он просто недооценивает меня: можно проникнуть чуть глубже в голову и прочитать все глубокие тревоги, размышления и тайные идеи. Когда мы придем к нему домой, я должна только подобрать удачный момент для этого.

«И мне стыдно за это», – Кэтрин Форсис.

Я сижу за кухонным столом и смотрю, как Денис заваривает нам чай. По столу катаю теннисный мячик и мычу какую-то песню, которая ожила в моей памяти дня два назад. Денис стоит в серых спортивных штанах, которые надевает только дома, и белой застиранной майке. На мне голубая туника до колен.

Наконец, парень ставит кружки на стол и садится сам, отпивая чай. Я пытаюсь снова заглянуть ему в голову, но там ничего нет. Точнее, технически, там есть мысли, но как раз из разряда мимолетных и текущих, ничего такого, что я нахожу в других людях, когда выхожу из его квартиры. Еще на второй день я поняла, что мои попытки будут бессмысленными, но, так как я не уверена, с чем это может быть связано, продолжаю пробовать.

– Что-то не так? – спрашивает он.

– Все окей, – я улыбаюсь и убираю мячик со стола, – прости за то, что разбудила.

– Ничего, – он отмахивается, – ты же пьешь те успокоительные?

Я киваю.

Прошло полторы недели с тех пор, как я покинула квартиру друзей, и, по моим расчетам, я уже давным-давно должна была узнать все тайны этой страны, но вместо этого я прохожу психологическую терапию. А дело в том, что по приходу в этот дом меня докучают возвращающиеся воспоминания.

Они начались не сразу, ну, может день на второй или третий, но идут ежедневно, хоть и в разное время.

Я по-прежнему не могу вспомнить лиц родителей, но видела, как мы отмечали мое день рождение, готовили для праздничного стола, хоронили дедушку. Пару раз мне виделись прогулки с друзьями. Но гораздо чаще мне «снятся» опыты наших ученых: то, какие анализы они брали, и как они это делали. Синюшнее тело после уколов и разрезов. Склянки с различными субстанциями и веществами. Хуже всего и то, что я вижу, как проходили операции других: например, Боба. У меня и раньше были обрывки воспоминаний об этом, но не такие яркие, долгие и понятные. Они были больше похожи на сменяющие друг друга картинки. Теперь же мне представлен полных ход событий, и от этого еще хуже.

Вероятно, я много чего успела прочитать в мыслях докторов, а вот Адам уследить за всем и не стер мне все воспоминания. Но еще меня посетила мысль о том, что он стирает память и своим ученым после операций, вряд ли только из-за меня. Возможно, есть еще причина для этого.

Кроме того, я уверена, что материалы не удалили полностью – они где-то в Школе, но не в головах тех, кто не может ее контролировать. Короче, Адам провел генеральную уборку. И для чего? Он не доверяет своим же сотрудникам?

Ну, да ладно. Когда припадки начались, Денис повел меня в больницу, где мне выписали успокоительные. Первые дни парень жестко контролировал, чтобы я их пила, а потом его наблюдения были ни к чему. Они не лишали меня воспоминаний, а наоборот помогали. Благодаря им, я переставала чувствовать головную боль так сильно, лишь слабая и пульсирующая, но это не беда. А вот из плюсов то, что благодаря отсутствию желания разбить голову, я четче концентрируюсь на воспоминаниях.

Денису я тоже сказала, что боли уменьшились, а «панические атаки» стали слабее, на что он радостно предположил, что скоро я их вылечусь совсем.

Но меня мучает вопрос, лечит ли он их или желает к чему-то подтолкнуть? Я не раз крушила его квартиру во время припадков, придумывая оправдания по типу «сметала все на пути к воде», и он охотно верил. Это-то меня и удивляет.

А пару дней назад он держал меня на руках, чтобы помочь мне успокоиться. Тогда я видела, как Адам забирал меня от отца. Мы все были в черной одежде и стояли на улице. Я брыкалась и хотела вернуться на руки к папе, но директор держал меня слишком крепко. Море слез, которое, как мне казалось, было только в воспоминаниях, стекало на рубашку Денису, а маленькая я царапала и кусала Адама одновременно с тем, как я проделывала ровно то же с Денисом.

Мэтеков просидел со мной всю истерику, а потом еще и остался на ночь. Конечно, спим мы в разных комнатах, но в тот день (с того дня) он спит со мной в комнате, но на полу. Я не всегда его бужу, когда вижу прошлое ночью, но сегодня просто захлебывалась в слезах от увиденного. Какой-то мальчик не пережил операцию, а врачи взяли из него все нужные органы, а остатки выбросили. Кажется, его звали Николас.

И вот сейчас три часа ночи, а мы пьем чай, как не бывало.

Несмотря на то, что я не должна доверять Денису, у меня просто не получается относиться к нему плохо. И мне стыдно за это. Стыдно, что мне нравится находиться с ним в компании. Стыдно, что я наслаждаюсь нашими разговорами, когда он приходит с работы и рассказывает, как прошел день. Стыдно, что интересовалась его мнением, когда пошла в магазин за одеждой. Словом, за его же деньги. Стыдно, что так же сильно, как я хочу вернуться к друзьям, я хочу и остаться здесь, в квартире Дениса.

Мне кажется, что Денис совсем не высыпается со мной, и то, что он немного похудел за эти полторы недели. И есть лишь одна ниточка, с которой можно связать его изменившееся состояние. Но ему словно все равно. Он всегда-всегда готов помочь мне, только позови его.

Мы ходим гулять, сидим вместе на завтраках, обедах и ужинах, играем в настольные игры. И лишь в те немногие моменты, когда мне удается создать благоприятную обстановку, чтобы встретиться с друзьями, я вижусь с ними.

Чаще всего я просто передаю им бумажку с надписью «ничего», но иногда мне удается подслушать разговоры Мэтекова с тем загадочным врачом, в которых есть какие-то обрывки фраз. Они обсуждают нас каждый день в одиннадцать вечера, но используют какой-то шифр. Так что из всего я поняла следующее: врач обязал Дениса следить за тем, чтобы я пила таблетки, все идет по плану и ребята тоже могут пригодиться. Негусто, но я стараюсь.

К ребятам в компанию все чаще присоединяется Диарра, и меня это беспокоит. Конечно, я понимаю, что они должны вести себя, словно все в порядке, но мне грустно смотреть и читать их мысли, что они действительно счастливы без меня.

– Ты допила? – спрашивает Денис, выводя меня из размышлений. Я смотрю на оставшуюся заварку на дне и выдыхаю тихое «да».

Парень забирает кружки, моет их и за руку тащит меня в спальню.

Денис настоящий чистюля. Он бы не уснул, если бы знал, что в раковине стоит грязная посуда. Он протирал пыль в доме раз семь за эти полторы недели, моет полы каждый день и постоянно следит, чтобы все было на своих местах. Меня забавляет его педантичность.

Дом у парня такой же, как у нас, только у него одна гостевая комната. Наверное, такие дома у всех, по крайней мере в этом городе. Только мебель Дениса в основном белая или в каких-то светлых оттенках. Он, в общем-то, любил светлые цвета, начни даже с цвета его волос.

Денис ложится на пол, накрываясь одеялом, а я продолжаю витать в мыслях на кровати. Как же они могли так поступить с мальчиком? Что они за люди? Сколько еще таких ситуаций было? И я уже жалею, что мне нравилось проводить время с таким монстром как Адам. Вспоминая те мгновения, меня тошнит, но я останавливаю порыв.

– Денис, – зову его. Мне стыдно за то, о чем я хочу его попросить, потому что нормальные враги должны страшиться ножа в сердце.

Ангел тут же вскакивает на ноги и подходит ко мне, «что?что?что?» крутиться у него в голове.

– Полежи со мной, – сквозь слезы прошу его.

Новая волна «что?что?что?» в голове у парня, и я уже начинаю жалеть, что попросила его об этом, но он послушно ложиться рядом. Я не собираюсь двигаться к нему, чтобы обнять, или даже повернуться на бок, чтобы смотреть на него. Мне просто спокойно от того, что я слышу его дыхание и знаю, настолько близко он рядом. И его мысли практически идентичны, пускай это и неглубокие умозаключения.

– Ты когда-нибудь мне расскажешь, из-за чего поссорилась с братом и друзьями? – тихо спрашивает он. Инстинктивно я поворачиваю голову на него, делая это в унисон с ним. Секунды мы смотрим друг на друга, а потом в ночной тишине звучит мое короткое «да». И мне стыдно за это.

«Мне даже страшно лезть к нему в голову», – Кэтрин Форсис.

Сегодня у Дениса якобы выходной. На самом деле, у него не предвидятся выходные в ближайшие пять месяцев, ведь он следит «за нашей успешной социализацией». Так или иначе, после завтрака домой мы идем вместе. Я думаю, что, если расскажу ему о некоторых подробностях нашей «ссоры», он захочет примирить нас, что послужит хорошим поводом, чтобы вернуться в дом к ребятам. Так что морально готовлюсь к тяжелому разговору и неудобным вопросам.

Денис пропускает меня вперед, заходя в квартиру, и снимает с меня плащ – на улице дождь.

В общем-то, я решила не откладывать разговор, поэтому начала еще до того, как мы дошли до дивана.

– Они посчитали, что я предпочла тебя им. Я про Машу, Боба и… Аарона.

– У них были на это основания? – слегка сбитый с толку спросил парень.

– Не думаю, – мы присели на диван, – хотя с какой стороны смотреть.

Кончики пальцев коснулись друг друга, и мне вспомнилось, как мы проснулись этим утром: лежа на спине, и лишь кончики пальцев касались соседа. Было что-то в этой запредельной невинности даже опаснее самой темной порочности.

– И они посмотрели именно с той, которой не нужно? – улыбнулся парень. Он тоже заметил наши руки.

– Наверное. Но я не могу их винить: я и вправду вела себя странно. Хотя, возможно, для нас любое бы поведение было бы странным. Мы ведь росли вместе всегда. А тут я куда-то отдаляюсь, – я убираю руку от него.

– Боб тоже увлекся новой подругой. Хотя, насколько это было заметно, он был влюблен в тебя, – Денис сделал особое ударение на слово «влюблен».

– Да, но это другое. Он всем рассказывает, что с ним происходит. Конечно, он не делился всеми подробностями, но…

– А чего такого не рассказала ты? – улыбается Денис.

– Я ничего не рассказала им. Поэтому их обвинения, вроде как, и обоснованы. У меня было много времени, чтобы все обдумать и признать их правоту, – я прикусываю губу, надеясь, что Денис клюнет на наживку.

– Кэтрин, – наигранно удивленно начинает он, – а с какой же стороны смотрела ты?

Не знаю почему, но этот вопрос вгоняет меня в краску. Я непроизвольно поджимаю колени и обхватываю их своими руками, из-за чего Денис смеется.

– Я не буду тебя здесь держать насильно, – вздыхает он, и я на секунду замечаю, как заходили желваки у парня, – если готова, то можешь к ним идти.

– Серьезно? – недоверчиво уточняю.

– Почему ты спрашиваешь? – улыбается он, – ты полноценный житель нашей страны, делай все, что в рамках закона.

– Конечно, спасибо, – я неловко ударяю его кулаком по плечу, как будто он мой закадычный друг.

– Надеюсь только, что мы продолжим дружить.

– Я то-же, – мой голос слегка прерывается от неожиданности и его слов, и моего искреннего и незамедлительного ответа.

Я бы хотела уже сейчас бежать к ребятам, но на улице дождь, и как-то глупо уходить прямо сейчас. Мне кажется, в общем, нужно потерпеть хотя бы до конца дня. Провести последние часы с Денисом наедине. Как же это, наверное, глупо. Даже мои мысли путаются.

– Думаю, сейчас я бы не отказалась чего-нибудь почитать, – мурлычу.

Денис расплывается в улыбке и идет в свою комнату за книгой. Он всегда выбирает их, а читаем мы вместе. Потом можем часами обсуждать произошедшее и делиться впечатлениями. Раньше я не уделяла столько времени книгам, и уж тем более не относилась к ним так трепетно. Но сейчас мне хочется прочитать все книги мира, причем по ролям с Денисом.

Книга оказывается какой-то старинной пьесой о смысле жизни. Меня поглощает сюжет, размышления главного героя, его поступки и реакция окружающих. Денис тоже заинтересован в продолжении, я могу быть в этом уверена: когда он чем-то увлечен, он хрустит пальцами. Думаю, он и сам этого не замечает, но это факт.

Книгу примерно в пятьсот страниц мы заканчиваем за четыре с половиной часа, а потом спешим на обед. В столовой я надеюсь, что смогу переброситься парой слов с ребятами, предупредить о том, что собираюсь вернуться, а может и разыграть сцену «великого примирения» перед Денисом.

Когда они заходят, я уже ковыряюсь вилкой в пустой тарелке. Их четверо: Диарра идет рядом с Бобом и что-то робко ему рассказывает. Мостафа довольно слушает ее, ему по-настоящему нравиться ее компания, так что он не обращает внимания ни на что вокруг. Аарон и Маша идут позади и тоже чем-то увлечены.

– Они выглядят счастливыми без меня, – зачем-то говорю вслух.

– Не переживай, – Денис гладит меня по спине, – ты тоже не убита горем.

Да, он прав. Но почему я так не хочу к ним больше идти? Почему мне кажется, что мой приход только все испортит? Ведь я, в конце концов, виновата в том, что нас отправили сюда. Потому что я чуть не убила всех в Школе атакой головной боли. И, кто знает, наслаждались бы они сейчас жизнью в Школе, живя в абсолютном неведении, если бы не мои вылазки и постоянные чтения мыслей наших главных врачей и Адама.

Я вздыхаю, встаю из-за стола и спешу к ним.

– Привет! – я машу им рукой.

– Кэтрин? – удивляется Боб, – а разве Денис…?

– Замолчи, – шикаю на него, – все в порядке, скоро я к вам вернусь.

– А есть какая-то… – начинает Маша, но Аарон вовремя ее останавливает, дернув за русую косичку и покосившись на Диарру.

– Мы рады тебе, – говорит Аарон. – Когда все-таки тебя ждать?

– Думаю, сегодня вечером, – улыбаюсь, – я так рада с вами пообщаться.

– Мы тоже, – говорит Боб, протягивая руки для объятий. Я поддаюсь ему и тоже крепко обнимаю, вспоминая знакомую хватку.

– Так, ладно, держитесь ребята, – я отстраняюсь от парня, – еще чуть-чуть, – подмигиваю им и убегаю к Денису.

– Ну, как все прошло? – издевательски напугано он спрашивает.

– Прекрати, ты все видел! – я смеюсь, радуясь, что все налаживается.

– Конечно, видел. И я рад, что у вас все неплохо, – он заключает меня в объятия тоже.

От него приятно пахнет ореховым гелем для душа, а руки словно прячут от всего мира, зарываясь в моих кудрявых волосах. Мы стоим с ним: белоснежный ангел и темноволосая смуглая обманщица, притягивая взгляды людей вокруг. И их мысли по поводу происходящего. И недовольные догадки моих друзей.

Выпутываясь из хватки, я неловко смотрю на парня. Аарон уже снова приписал мне роль изменщицы, скорее всего. Меня это злит, но еще хуже мне от того, что я бы ни за что на свете не хотела бы освобождаться от его рук. А его грустный взгляд, рассеянный и немного испуганный, разбивают мне сердце. Мне даже страшно лезть к нему в голову. Впрочем, Денис быстро приходит в себя.

– Пошли домой, – прошу Мэтекова, и он, не говоря ни слова, идет за мной. Он, как всегда, все понимает.

«Но, Денис, это же преступление», – Кэтрин Форсис.

Дома все становиться немного неловким. Мне так хочется вернуться к друзьям, но от чего-то не могу просто взять и уйти. Как сказать об этом Денису? С чего начать? А может быть остаться и понаблюдать за ним еще?

В его комнате я ничего не нашла полезного, но вдруг он проболтается или случайно подумает не о том? Хотя из планов дальше у меня есть идейки, но для осуществления нужны все мы. Поэтому пора возвращаться.

– Денис, – я подхожу к парню, пока он заполняет какие-то отчеты на кухне, и зову, обращая на себя внимание.

Он тут же откладывает листы и убирает рукой волосы, которые еле-еле достают ему до бровей, но ему почему-то все равно мешаются.

– Я думаю, мне пора идти, – снова прикусываю губу.

Он смотрит на меня несколько секунд, обводит взглядом силуэт, а потом каждый сантиметр тела. Я переоделась в светло-розовый костюм из шорт и топа, ничего такого, что могло бы так сильно привлечь его внимание, как мне казалось. Под его взглядом я задерживаю дыхание.

– Денис? – слегка наклоняю голову на бок.

– Останься со мной до вечера, прошу. Я потом провожу тебя до дома, – вырывается он из своих раздумий.

Он же сейчас наверняка думал о чем-то важном. Уже начинаю себя винить, что снова пропустила этот момент. Только когда я рядом с ним, мои мысли заполняют мой разум на столько, что нет и секунды лишней, чтобы проверить, а что в голове у Мэтекова. Я начинаю анализировать все вокруг, себя, его, проецировать какие-то ситуации.

Вот сейчас. Он продолжает на меня смотреть. А мне, может быть, хотелось, чтобы он сейчас вскочил из-за стола и принялся меня целовать?

Но также быстро, как в голове вспыхивают эти образы, меня накрывают волны стыда и непонимания. Ну, если со стыдом я разобралась: мне понятно, почему я его испытываю. То непонимание еще хуже: как же мне может нравиться этот парень? Все настолько противоречиво в нем, что выть хочется.

Он враг, но относиться ко мне хорошо. Он ни черта обо мне не знает, но понимает лучше всех. Я уверена, что он что-то скрывает, но его голова (или точнее та часть, которую он не может контролировать) полна обычными бытовыми мыслями. А еще он знает, что я умею читать мысли, но ни разу не воспользовался этим, чтобы проверить или вогнать в краску…

– Тебе пора выпить таблетки, – напоминает парень.

– Да. Ага. Хорошо, – я разворачиваюсь на носочках и иду к шкафу на кухне, где они лежат. Наливаю стакан воды и проглатываю две таблетки.

– Ну, так что? Ты останешься?

Денис оказывается рядом со мной, и забирает стакан из руки. Он так близко, что воображение рисует новые сюжеты, и мне приходиться задержать дыхание, чтобы не поддаться им. У Дениса заходили желваки. Я уже перестала пытаться понять, в какие моменты он так делает.

Обычно – такая реакция свойственна парням в моменты злости, но с Денисом все не так. Возможно, очередная глупая привычка, как хрустеть пальцами.

Мэтеков все еще ждет от меня ответа, разглядывая мое лицо. Он выше меня почти на голову.

– Останусь, – я хмурюсь, пытаясь разглядеть его удивительные глаза. Его лицо тут же озаряется улыбкой, и мне тоже хочется улыбнуться ему в ответ.

– Отлично, потому что у меня есть сюрприз, – Денис убирает мою выпавшую прядь за ухо.

Не реагируя на мой вопросительный взгляд, он идет в свой кабинет, а потом возвращается с какой-то коробочкой. Я не спешу выражать какую-либо реакцию, а ожидаю от него объяснений.

– Ну же! Неужели ты не знаешь, что это такое? – он протягивает мне ее.

Это маленькая серая штучка с какими-то кнопками и маленьким экраном, я покрутила ее и заметила дырочки по бокам. Мне кажется, я знаю, что это. Решаю нажать на одну из кнопок, и экран загорается, на нем показан какой-то список.

– Это же плеер! – я улыбаюсь от того, что смогла узнать это устройство, и поднимаю глаза на Дениса, – но как?

Вот именно. Как? Никакой техники у обычного населения, потому что это может только вызвать волну мятежников, и искатели единомышленников могут собраться одной большой группой.... Шаг ли это назад или отличный способ предупредить волнения, пока никто не знает. Но каким мыслям придерживаются оба правителя, это то, что если на улицах патрули реагируют быстро на любой подозрительный акт, то в Интернете это сделать было сложнее.

А устройства вроде этого были уничтожены еще кучу лет назад. Старая музыка, книги, фильмы – все удалено, сожжено, уничтожено. Выпускается только новая литература, поддерживающая нужное настроение. В кинотеатрах крутят только те фильмы, которые поддерживают ценности той или иной страны. Из музыки оставили только единичные произведения великих умов, которые были избраны особыми людьми.

А тут такое! Как?

– Как? – повторяю свой вопрос.

Я не пользовалась ими, потому что, когда родилась, уже была введена та куча запретов. Но я знаю, что это такое, потому что в Школе мы изучали все. Отводились отдельные часы, чтобы выучить технику прошлого, как ей пользоваться и чем она может быть опасна. Я и не думала встретить что-то не на страницах учебника.

– Это мне передали родители, они получили от своих… и так далее, – поясняет парень, – не думаю, что он хранит какую-то семейную тайну, просто как напоминание о прошлых временах. Или что-то такое, – он пожимает плечами.

– Но, Денис, это же преступление, – шепчу я, наконец приходя в себя, – нет, не думай, что я тебя сдам. Я просто… не понимаю.

– Я же человек, Кэтрин, – Денис пожимает плечами и протягивает мне проводные наушники.

Я иду за стол, соединяю эти предметы.

– Ты буквально служишь на государство и хранишь это, – я демонстративно поднимаю плеер, – у себя дома! Это безумие!

– Ты хочешь послушать? – Денис игнорирует мое недоумение и улыбается.

Вместо ответа, я надеваю один наушник, а второй протягиваю ему. Нам приходиться сесть близко друг к другу, чтобы не разорвать их, от чего по коже бегут мурашки. Денис не торопит меня, позволяя изучить небольшой список песен и выбрать одну из них, он внимательно следит за моими действиями, а я зачем-то прислушиваюсь к его дыханию.

Наконец я включаю какую-то песню. Кажется, она английская. Этот язык мы, конечно же, учили в Школе, так что я понимаю каждое слово и немного краснею, потому что парень читает реп, в котором признается любви своей девушке. После нее включается другая песня, которую поет девушка на русском. Это была красивая плавная песня.

Я закрыла глаза, наслаждаясь трелью, скрипками, электрогитарами, грубыми мужскими голосами, высокими женскими, и даже детскими. Я рада, что не ленилась и выучивала кучу уже мертвых языков, потому что теперь понимаю каждое слово.

Думаю, Денис тоже наслаждается моментом. Как часто он это делает? Просто слушает музыку, которая запрещена законом. Почему он вдруг решил мне рассказать об этом? Мэтеков же доверился непонятной девчонке, которую он пичкает таблетками.

Спустя пару песен я облокотилась на плечо парня, потому что так оказалось удобнее, он вздрогнул, но больше не пошевелился. Я почувствовала, что задремала, и мечтала о том, чтобы никакие воспоминания не возвратились сегодня, в такой чудесный день. Сегодня я хочу быть только в настоящем. Сквозь сон я почувствовала, как Денис отнес меня на диван, вытащил наушник и тут же пошел прятать плеер.

«Мне нельзя его предавать, ведь это все равно, что предать саму себя», – Кэтрин Форсис.

Обычно, когда я просыпаюсь утром, я радуюсь, или хотя бы стараюсь радоваться, новому дню. Но сейчас не утро, и я ненавижу этот вечер.

Я проспала ужин, но Денис уже позаботился об этом, приготовив нам пиццу. Думаю, сам он сходил в столовую, чтобы заодно проверить ребят. Я иногда спрашивала у него о друзьях, но только в том количестве, чтобы не привлекать особого внимания. И чтобы у него не возникали ненужные вопросы. И он всегда честно и подробно рассказывал о той части их жизни, за которой следит. Конечно, он не в курсе, что дома они обсуждают возможные места хранения полезной информации и способы проникновения туда.

Я встаю и иду умываться, чтобы освежиться. Майка и шорты стали ужасно мятыми, но я стараюсь не обращать на это внимание. Потом иду к Денису на кухню, где он ждет меня со свежей пиццей и кружкой чая.

– Спасибо, – улыбаюсь ему.

– Не стал тебя будить, – он почесывает затылок. Я чувствую утроенную неловкость, которая осталась еще с утра.

– Ты не хочешь, чтобы я уходила, – я не спрашиваю, а констатирую факт, – почему?

– Тебе же здесь хорошо. Я думаю, это поможет…-

– Не говори мне ничего про социализацию, – прерываю его и откусываю кусок вкуснейшей пиццы, – это бред. Я могу социализироваться и с друзьями. Правда? Или ты всех заводишь к себе домой, чтобы помочь на новом месте?

Денис молчит, и меня это нервирует. Что такого в его чертовой голове? Он отчаянно старается переправить свое внимание на предметы вокруг, запахи, звуки. Но волнуется, это я и вижу, и понимаю. Поэтому решаю надавить чуть сильнее.

– Так что же, Денис? Почему ты не пригласил Машу? Или кого-нибудь из парней? Мог бы с ними подружиться, они отличные! Почему я? Почему ты пришел ко мне в комнату ночью? Почему вызвался быть моим психологом? – я откладываю еду и, опираясь руками на стол, возвышаюсь над парнем.

– Я хотел быть тебе другом, – признается Денис.

– Но почему мне?! – кричу на него.

Мне не нравиться, что он не договаривает. О чем же он молчит?

Я снова заглядываю ему в голову, и своим жгучим желанием шастаю по всем мыслям и идеям, успеваю поймать некоторые даже раньше, чем сам Мэтеков понимает их смысл. Я все ищу и ищу.

Чувствую, как он касается меня в настоящем, но я в его голове и отчаянно хочу узнать правду.

– Ты мне понравилась, – говорит он. Ложь. Здесь что-то еще.

Я чувствую страх Дениса, он что-то говорит мне, но я уже поглощена поисками в его разуме. Здесь что-то не так. Он словно не имеет никаких глубоких мыслей. Или где-то прячет их. Подавляет.

Денис тянет меня куда, говорит что-то про стакан воды.

Я ищу дальше. Хочется кричать. Разбить. Сломать.

«Перестань», – кричит мне Денис в голове. Так мы больше не играем в эти игры? Он признает, что в курсе о моих способностях? «Кэтрин, остановись», – продолжает он. Теперь я точно уверена, что ищу в нужном направлении.

А затем… смесь эмоций, которые переполняют меня в данный момент, что-то ломают. Я чувствую это каждой клеточкой тела. И Денис это чувствует.

«Она такая красива». «Я ее так ждал». «Как бы оказаться с ней ближе». «Лампочка есть в каждой примерочной». «Я безумно рад проводить с ней время». «Мне так страшно за нее». «Уильям Батн говорил, что она опасна». «Что она делала в больнице». «Она знает, что мы знаем». «Она скоро уйдет». «Она копает под меня». «Я не хочу, чтобы она уходила». «Никто не поймет ее так, как я», – проноситься у него в голове.

Я попадаю в водоворот спрятанных мыслей, и Денис это понимает. Он выливает на меня холодную воду, возвращая в реальность.