Kitabı oku: «Я читаю твои мысли», sayfa 7

Yazı tipi:

Я не понимаю, что чувствовать и говорить. Мэтеков выглядит не менее напуганным. Мы оба сползли на пол и теперь смотрим друг на друга. Не понимаю даже, на что обратить внимание в первую очередь. Он тоже не знает, что сейчас делать.

– Кэтрин? – он смотрит на меня, держась за голову, как будто ему больно.

– Ты же знаешь обо мне почти все, почему я до сих пор не в тюрьме? – тихо спрашиваю.

– Как ты это сделала? – еще тише удивляется парень.

– У тебя так много мыслей обо мне, – выдыхаю.

– Я… – начинает он, но потом я ловлю его новую идею.

– Что значит, «никто не поймет ее так, как я»? – он уделяет особое внимание этой мысли, хотя изначально она показалась мне простой ерундой.

– Кэтрин, просто… – он проводит рукой по волосам, – зря ты это сделала. Уильям заметит, и мне придется…

– Ответь хотя бы на этот вопрос! – по щеке скатывается слеза.

Я запугана и загнана в угол. Что еще он скрывает? Уильям – это тот врач? Что будет потом?

– Кэтрин, послушай и не перебивай, – начинает он, – все слишком сложно. Я знаю тебя со своих четырнадцати лет. Уильям считал, что мне будет полезно узнавать всю информацию о тебе. Он жил идеей о том, чтобы ты оказалась здесь. В его больнице. Я же надеялся, ты сможешь избежать этого. А потом ты действительно оказалась у нас, – Денис проводит рукой по волосам, – я не желал тебе никогда всего того, о чем мечтает он. Но я же здесь просто пешка! Прости меня, милая, я пытался отложить момент. Отвлекал тебя, развлекал. Только чтобы ты не дошла до нужного уровня и не показала свои умения. А когда ты вспоминала все прошлое с семьей и операциями… Мне так было боязно за то, что ты улучшаешь…

– Денис, – прерываю его, хотя изначально планировала послушать парня и молчать. Все меркнет на фоне того, что он сказал мне раньше. С этим я еще успею разобраться. Но меня разорвет на части от осознания того, что сейчас произошло. Он смотрит на меня непонимающе, а потом белеет от осознания. Глаза парня расширяются. Он понял, что сейчас сказал, – я никому не говорила, что именно вспоминала.

Быстро поднимаюсь с положения сидя и пытаюсь идти к двери, но ноги меня подводят.

– Остановись! – кричит Денис, но не догоняет.

Мы оба осознали произошедшее.

Я так сильно хотела, чтобы в Школе был человек с той же силой, что и у меня. Но осознавать, что этот человек из вражеской страны… Перед тем как выйти, я невольно смотрю на Дениса и читаю пару мыслей: «Я был так одинок без тебя. Прошу, не уходи». Он выглядит преданным, и это разрывает меня на части.

Он тоже такой единственный здесь. И я понимаю, что он чувствует. Мне нельзя его предавать, ведь это все равно, что предать саму себя.

«Прости», – думаю.

Это так ново, осознавать, что он понимает меня без слов. А ведь он и раньше меня понимал…

Я выхожу из его квартиры, не закрывая дверь. И бегу к друзьям. Бегу со всех ног. Так что кажется, будто легкие сжались в маленькие мешочки и вот-вот начнут кровоточить. Так, будто упаду замертво, когда доберусь до них.

Денис сказал, что теперь что-то произойдет. И что он хотел этого избежать.

Но мой Денис остался там один. И я его бросила. А он почти признался мне в чувствах.

Я разрываюсь между двумя сторонами и слышу, как лопаются лампы в уличных фонарях там, где пробегаю я. За мной сыпется фейерверк из искр, но я бегу дальше, не обращая внимания. Ничего это уже не имеет значения, если завтра мне аукнется то, что уже произошло.

«Я знаю тебя со своих четырнадцати лет», – сказал он мне. «Я был так одинок без тебя. Прошу, не уходи», – просил он меня. А я сейчас уже колочу в дверь.

«Тогда бежим с нами», – Кэтрин Форсис.

Маша открывает мне дверь и радостно улыбается, я аккуратно обхожу ее и тяну за руку в зал. Аарон сидит там, и он тоже очевидно рад меня видеть.

– Где Боб? – спрашиваю их.

– Эй, что-то произошло? – Петрова касается моего плеча.

– Да, – чеканю в ответ. Наверное, у меня получилось слишком агрессивно, потому что теперь моя подруга стушевалась. Но я не знаю, сколько именно у нас времени, и что теперь будет делать Денис, так что нельзя терять ни секунды, – где Боб?

Я оглядываю зал еще раз, словно он может где-то здесь прятаться, а потом улавливаю мысль. Боб в его спальне. Могли бы просто так и сказать. Но, когда я подбегаю к двери и открываю ее, вижу, что Боб там не один. Он мило шушукается с Диаррой, сидя на полу перед кроватью.

Увидев меня, он резво вскакивает. Он чувствует вину и злость за это, а еще разочарование и обиду. Мне надо вылезти из его водоворота эмоций. У меня сейчас своего полно.

– Боб, это срочно, – говорю ему, надеясь, что он догадается избавиться от девушки. Не то, чтобы она мне не нравилась, просто сейчас она была объективно лишней.

Я выхожу из его комнаты и спешу на кухню, чтобы попить воды. Аарон и Маша ожидают в зале, Боб провожает подругу. Мне же надо перевести дух, чтобы все выложить, как есть.

«Никто не поймет ее так, как я», – проносится в моей голове. Никто же действительно не поймет то, что я чувствую. Что впервые за девять лет появился кто-то такой же, как я. И наконец-то кто-то другой может прочитать мои мысли. А еще это кто-то влюблен в меня. И хотя он мне не говорил этого, когда я сломала баррикаду, скрывающую его глубинные мысли, на меня вылилась и волна влюбленности. Я почувствовала ее.

И еще хуже ведь то, что эта волна никуда не делась.

Она натолкнулась на мою.

Кружка упала из рук, но Аарон успел ее перехватить, хотя находился в другой части комнаты. Все уже были в сборе и ждали только меня, усевшись на диван. Они такие счастливые сейчас, хоть и напуганы моим поведением. Как же они будут чувствовать себя через пять секунд?

– Денис обладает телекинезом, как я, – выпаливаю, – а еще произошло что-то особенное. Думаю, это связано с тем, что моя сила развивается здесь, но теперь Уильям Батн готовиться к чему-то, для нас неприятному, – поймав вопросы друзей, поясняю, – это тот врач, который лечил меня, и он же был с Денисом ночью в больнице.

Спасибо Денису, что представил даже то, как этот мужчина выглядит.

– А еще вот что. Денис знал обо мне и моих силах еще задолго до того, когда мы сюда приехали. Лет восемь назад. А это может означать лишь одно. Адам не с нами. Он загнал нас сюда по неизвестным причинам, – я тоже сажусь на диван, хватаясь за голову и выдыхая, – он нас предал. Мы в ловушке.

Об этом я думала, пока бежала. И все очень даже сходиться, но вопрос все равно остается больше, а судя по лицам ребят, их больше с каждой секундой.

– Ау! – я толкаю рядом сидящую Машку, чтобы она обратила внимание, – собирайте вещи и бежим. Не знаю куда. Да хоть обратно в ту пустыню. Но здесь нас могут схватить в любой момент. А что случиться потом, никто не знает.

– Ты уверена, что все именно так? – уточняет Аарон, но я знаю, что от одного моего «да» он вскочит и уже начнет придумывать план действий по нашему спасению.

– Я наверняка знаю, что здесь еще куча тайн. Но то, что на нас начнут «охоту» уже не секрет.

Аарон стал командовать процессом сборки. Велел собрать буквально по дополнительной майке со штанами на пару: мальчики и девочки. Распоряжался с едой, которую они хранили в квартире. Следил, чтобы было много воды.

Я ясно дала понять, что на данный момент не скажу им ни слова больше. Возможно, когда мы будем в безопасности. Но есть ли теперь вообще такое место для нас? Да, мы только в двух странах должны беспокоиться за жизни. Но и стран всего-то две.

Через пятнадцать минут мы были готовы бежать. Перед тем как открыть дверь, мы переглянулись. Я знала, о чем думал каждый, но никто не знал мои тревоги. Никто никогда их не знал, кроме одного человека. Мне так сильно хотелось расспросить его обо всем. Узнать, как он жил с этим и жалел ли когда-либо. Но я убрала эти мысли.

– Нам некуда бежать, – говорит Маша. И пока парни недоумевают и только собираются задать вопрос, а уже вижу около десяти человек вокруг нашего дома в голове у Петровой, а еще двое прямо за дверью. Денис и Уильям, – они прибежали буквально две минуты назад, – поясняет подруга.

Мы все на пределе. Аарон хочет накричать на Машу, потому что она молчала целых две минуты, но я останавливаю его. Петрова беспокойно анализирует ситуацию с наружи. А Боб…

Боб уже несется на стену, передавая мне его план мыслями. Разрушая одну из стен, он выпрыгивает вниз и разбирается с теми, кто внизу. Поймав его сигнал, я толкаю Машу, не сомневаясь в том, что он ее поймает. В этот же момент врывается Денис с Уильямом. Батн выглядит опасно. На нем джинсы и кожаная куртка, темные волосы коротко пострижены. Он крепкого телосложения, высокий. Так и не скажешь, что врач. А еще он безумно зол. И в его голове тоже есть стена, как была у Дениса.

Аарон спешит сбить их с ног, но Мэтеков предугадывает его мысли, поэтому успевает спастись. А вот у Уильяма такой силы нет, так что Аарон вырубил его. Двое парней дерутся, и такое ощущение, что этот бой никогда не закончится.

Тогда я подбегаю к ним, начинаю кричать, бить обоих, но никто не реагирует на меня. Глубоко вздохнув, я ныряю между ними, разворачиваясь лицом к Денису.

– Отпусти нас, – прошу его.

– Я не могу этого сделать, – оба тяжело дышат. Я касаюсь кровоточащей брови Мэтекова, от чего он шипит, и тут же виновато отрываю руку, – Уильям меня убьет.

– Тогда бежим с нами, – предлагаю ему. Сзади на меня обрушиваются волны негодования, слова проклятия и гнев Аарона. Мы с Денисом улыбаемся от того, на сколько комичным это все выходит, – все образуется, – «бежим» – добавляю еще раз.

Я чувствую, как внутри Мэтекова образуется надежда. Я слышу, на сколько по-другому застучало мое сердце. Денис протягивает мне руку, соглашаясь бежать. Так просто и быстро. Он так легко мне доверяет.

Мы побежали к краю квартиры, где Боб разрушил стену. Аарон сразу же спрыгнул вниз, все еще недовольным тем, что я предложила. Но я рада, что он не стал занимать время своими отговорами.

А потом, прямо за секунду до моего прыжка, что-то острое касается моей шеи. Я падаю на руки Дениса.

«Прости, Кэтрин», – Денис Мэтеков.

Я чувствую, как теряю сознание, хотя все еще ловлю мысли, образы и запахи из настоящего. Я слышала крик. Кажется, их было несколько. Один был так рядом, будто перенесся в мою голову. И вместе с ним были тысячи слов извинений, огромное чувство вины. А еще он кричал, что любит меня. Пока также не затих.

Я слышала крики снизу. Тонкий девчачий визг, который почти сразу закончился. И два разъяренных мужских. Я знаю, что они сражались до последнего. Видела то, как один из них разрушил улицу, а другой спешил вывести обычных людей оттуда. Меня оглушали чьи-то обвинения, обволакивало волнение.

Был и еще один. Он склонился надо мной. Знаю, что намеренно, и передал мне ужасные свои идеи о каких-то чудо-солдатах. Он бил меня по щекам, заставляя увидеть все. Но я не понимала, что вижу. Это были какие-то пугала или чучела: полу-животные-полу-люди. Мне кажется, я сошла с ума.

А потом он стал сыпать проклятиями рядом лежащего. И бил его так, что он приходил в сознание и кричал. Я чувствовала его боль и страх. Но он ни о чем не жалел. Это поразило меня. Он же сейчас может умереть.

«Прости, Кэтрин», – пронеслась в голове чья-то мысль.

Я ничего не соображала. Что за снотворное такое?! Но почему-то инстинктивно я ползла в сторону того человека. Я легла на него, закрыв своим телом от ударов мужчины. И он перестал его бить. Он стал кричать, но больше не наносил ударов. Меня это успокоило. Теперь хотя бы он в безопасности. Но зря я так сделала, обманчивое чувство защищенности лишило меня подпитки, благодаря которой я еще не вырубилась окончательно. А вот тепе…

Я проснулась в небольшой комнате. Стены и потолок, все, на что я сейчас могла смотреть, были обшарпанными и грязными. Я не могла пошевелиться, просто не хватало сил. Тогда я прикрыла глаза и стала вспоминать все, что было раньше, прислушиваюсь к своему дыханию. Яркие вспышки поразили мою голову.

Я вскочила на ноги, оглядываюсь вокруг. Старая грязная кровать. Дырка в полу, сделанная под туалет. Ржавая раковина. И решетка со стороны коридора. Я прижалась к ней, в надежде найти что-то в проходе.

Но я лишь убедилась, что я где-то в тюрьме. А где все остальные? Безопасно ли будет крикнуть? Не знаю.

– Эй, – шепотом произнесла я. Потом еще раз. И еще. Никто не отзывался, поэтому я стала звать друзей по имени чуть громче, но это тоже никак не помогло.

Оставив эти попытки, я вернулась на кровать, пытаясь проанализировать то, что произошло.

Посмотрев наконец на себя, я увидела, что одета в белый костюм из свободных штанов и длинной кофты. Наверное, это единственное, что было здесь чистым.

И так. Денис находится в подчинении у Уильяма и тоже обладает телекинезом. Адам как-то связан с этим ученым. Денис намекнул, что ему операцию сделали позже, чем мне. Значит ли это, что Адам приезжал сюда, чтобы поделиться опытом? Присутствовал ли прямо во время «улучшения»? Есть ли еще в этой стране люди с супер-силами?

Денис согласился бежать. Я точно знаю, что в его голове было безумие в тот момент: ему тяжело давалось это решение. Но он и вправду был готов пойти со мной. Это не было обманом или уловкой. Он сам не ожидал, что Уильям очнется.

Судя по обрывкам воспоминаний, друзей тоже усыпили. Как же они справились с Бобом? А как успели за Аароном? Может, они все-таки сумели удрать и теперь готовят для нас план побега? А что же с Машей?

Я поджала ноги от страха.

Это я во всем виновата. Виновата, что подвергла друзей опасности. Если бы я не… Не стоило сближаться с Денисом. Возможно, тогда бы нам хватило времени, чтобы сбежать. Но смогла ли я бросить его, даже если бы не…?

Я зарылась в угол и заплакала. Это все так ужасно. Сколько еще нам предстоит вытерпеть?

Что задумал Уильям? Что за ужасные картинки он мне показывал? Какие безумные идеи вынашивает?

Денис сказал, что теперь что-то произойдёт. Он явно не имел в виду наше переселение в тюрьму. Мое, я поправила себя. Пока здесь никто не подавал знака.

Во всех этих размышлениях я уснула. А когда проснулась на полу рядом со входом лежала тарелка с чем-то абсолютно не привлекательным. Я была голодна. Стараясь не концентрироваться на сером цвете и неприятной жидкой консистенции, я проглатывала это, жмурясь от отвращения. Вкуса не было никакого.

Дни назад я думала, что в Школе было плохо с едой, но теперь я знаю дно кулинарии.

Ложка и тарелка были пластмассовыми, так что не годились ни на какое дальнейшее использование. Я бросила их к входу и поспешила к раковине прополоскать рот. Тоненькая струйка воды полилась, когда я включила кран на всю. Она хотя бы чистая.

Я решила, что единственное, что могу сейчас, это ждать хоть кого-то. Друзей, Дениса, даже есть Уильям придет, у меня будет шанс узнать хоть что-то. Бежать сейчас – абсолютно не разумно.

Я не знаю, где я, почему я здесь. Как отсюда бежать. Что случилось с остальными. К тому же, если они смогли справиться с Аароном и Бобом, у меня просто нет никаких шансов.

Я провела так четыре дня. Обдумывая, строя догадки, считая все вокруг, чтобы хоть как-то отвлечься, отсыпаясь и поедая два раза в день одну и ту же еду. Но вот сегодня, утром на пятый день, меня разбудил зов Дениса. Крик, который он передал мне мысленно. Я раньше не знала, что такое возможно. Думала, что мы только сами читаем то, что в голове других. Но раньше я и думала, будто одна такая. А еще не разбивала невидимые стены и не лопала лампы.

Я пыталась ответить ему и попробовать спросить, где он и что происходит. Знает ли он, что с остальными? Но либо у меня не получилось, либо он не знал ответов, либо больше не мог отвечать.

Он всего лишь позвал меня по имени, но уже подарил надежду, что где-то наверняка есть и остальные. А значит, еще не все потеряно. Мы еще можем за что-то бороться. Мстить нашим обидчикам. И быть счастливыми.

Еще пару дней назад я лишь тешила себя этими грезами, напоминая, что где-то там, как минимум, есть Денис. Я не хотела думать о том, что возможно он признался мне в любви, тогда в нашем доме, будучи почти без сознания, потому что не была уверена, что он еще жив. Но теперь он подарил мне и личную надежду.

А потом я услышала Машу.

«Ты ему доверяешь?» – Маша Петрова.

Это было на следующий день после зова Дениса. Только подруга кричала не в голове. Она звала меня и остальных по имени. Я слышала и ее вопросы, приносившиеся в голове, но хуже всего был ее страх, который заполнял ее изнутри. Она тяжело дышала и задыхалась, транслируя состояние в голове. Хотя, по большей степени, именно отсюда оно и шло.

Я догадалась, что у нее паническая атака, так что сразу стала обдумывать возможные варианты как помочь.

На ум приходило только передать ей, что я здесь, рядом, как Денис передал мне его зов, но я не знала, как это сделать. Я максимально приблизилась к левой стене, откуда, по моим ощущениям, шли волны мыслей Маши, и представила свою цель.

Было невыносимо чувствовать ее страдания, но я постаралась собраться и хотя бы представить, что мне нужно сделать. Зачем-то я зажмурилась, будто бы это помогло мне, но это, как минимум, убрало большинство внешних раздражителей. Вдох-выдох. Я должна помочь Маше.

«Я здесь».

Потом я метнулась в голову к подруге, но поняла, что не добилась нужного результата. Вот бы Денис сейчас появился и хотя бы мысленно рассказал, как он это сделал!

Я стала кричать, но она уже была слишком поглощена страхом. Почему же она не воспользовалась своим зрением, чтобы посмотреть вокруг? Я уверена, что она бы нашла и меня, и кого-нибудь еще.

Пришлось вернуться к первому плану. Я точно представила ее, как она сидит, как часто вздыхает и как беспорядочны ее мысли сейчас. Спасибо ее образу в голове. Мысленно я нарисовала путь из моей головы к ее и стала кричать ей слова успокоение и поддержки. Но это тоже не помогло.

Тогда я, разозлившись на свою бесполезность, просто направила энергию на нее. И кажется, она дошла?

Маша отвлеклась, испугавшись того, что в голове прошел ураган, перепутав все. Не думаю, что у меня есть много времени, прежде чем она вернется к тому состоянию, поэтому начинаю кричать.

– Маша! Маш! Петрова! Это Кэтрин! Я где-то рядом!

– Кэтрин? – больше в голове, чем наяву спросила Петрова, – где ты?

– Думаю, тебе стоит посмотреть вправо, – предположила.

«Я не могу», – почему-то сказала она. А потом показала в голове причину.

Она не могла открыть глаз, потому что на них была какая-то плотная маска, а на самом лице – большое устройство, в виде очков, с помощью которых нам проецировали любую реальность на уроках в Школе, только на Маше они были полностью черными и удерживали повязку, не давая открыть глаз.

Ее лишили зрения. Теперь понятно, чем вызвана ее паника.

– Мы как-нибудь разберемся с этим, – поддержала я.

– Это так страшно, – начала она, – мне безумно страшно.

– Я знаю, – все еще слыша ее мысли, я сказала. Мне было страшно за нее, но я безумно радовалась, что нас теперь двое. Жаль, что я не могу передать девушке свою надежду. Думаю, у нас еще будет время, чтобы я потренировала этот навык, но сейчас мне нужно задуматься о ее состоянии. Нужно сделать все, чтобы она хотя бы постаралась справиться с ее напастью.

Машу еще немного трясло, но, видимо понимая, что она не одна, подруга стала успокаиваться и сосредотачиваться на том, что вокруг, пусть и иными способами.

– Я думаю, это как если лишить тебя всех мыслей вокруг, включая твои, – призналась она.

Я продолжала занимать ее разговорами, поддерживать и делиться некоторыми мыслями по поводу того, что мы можем сделать дальше. Маша не спрашивала, что произошло в ту ночь. Но это не значит, что она не спросит этого позже. Меня убивает и ломает тот факт, что мне когда-либо придется обсуждать это.

«Ты знаешь, где мы?» – спросила Петрова.

– У меня есть две противоположные теории. Сначала я думала, что мы где-то очень далеко от людей, и потому я никого не слышу и не чувствую. Но теперь, беря во внимание… то, как… очки на тебе, думаю, что в них не было смысла в какой-нибудь глуши. А где-нибудь в городе – да.

Маша вздрогнула, и новая волна паники обрушилась на нее, когда я говорила про очки, но она сумела справиться с ней.

«А еще кто-нибудь…?»

– Аарона я не слышала, – понимая, что он ее интересует в первую очередь, – Боба тоже. Вчера меня позвал Денис.

– Денис тоже здесь? – она вздохнула, – я думала, он нас предал.

И когда она, интересно, успела об этом подумать?

– Он был готов с нами сбежать, Денис за нас, – прикусив губу, сказала Петровой.

– Тебе не кажется это странным? Он мог нам все рассказать, но не стал. А потом, в самый последний момент, просто решил присоединиться и убежать. Ты ему доверяешь?

– Я думаю, что в его голове есть настоящий ответ.

– Ты так уже говорила, но ничего не нашла в ней, – с укором напомнила Маша.

– Да, но… там была стена. Вроде того. Теперь он должен быть, как обычный человек.

Я не думаю, что мы с Машей сидели слишком далеко, иначе не могли бы общаться друг с другом. Мы разговариваем чуть громче обычного, но так я уверена, в какой она стороне.

Маша не стала ничего отвечать. Она решила погрузиться в свои мысли, поэтому я вежливо покинула ее голову, окунаясь в свою. Все-таки у меня получилось отправить какой-то сигнал ей в голову. Может попробовать позвать Дениса?

Я напряглась, стоя в центре комнаты. Вспоминая, что я делала в тот раз, я попыталась повторить процесс, но все было безуспешно. Я усердно пыталась снова и снова, но просто не могла понять механику этого процесса.

Конечно, разбрасывать силу в разные стороны, заставляя болеть головы людей вокруг, или раскалывать лампы было совсем другим. Оно не требовало никакого усердия. Я просто выплескивала свои эмоции, а во куда направлялись они – не мое дело.

По-моему, если мне и торчать в этой ужасной тюрьме, то хотя бы проведу время с пользой и попытаюсь научиться пусть и немного контролировать силу.

Мне стало страшно за Дениса. Ведь если даже Петрова решила, что он предатель, то боюсь представить мысли Аарона. Он точно будет в бешенстве и обвинить во всем меня.

Петрова уснула. Я дождалась ужина, поела и тоже отрубилась, надеясь проснуться от зова Мэтекова. Я ворочалась всю ночь, потому что мне снились снова операционные столы. Теперь они выглядели слегка по-другому, но все еще ими были. Я чувствовала оглушительные крики, ужасную боль.

В конце концов, от этого я и проснулась. Чего мне сейчас не хватало, так это воспоминаний из прошлого. А то я думала: «Куда еще хуже?».

«Может, все-таки Денис – предатель?» – Кэтрин Форсис.

Определять время дня было возможно только по приему пищи и свету. Здесь не было окон, которые бы могли показывать движение солнца. Зато здесь включался и выключался свет в одно и то же время. Я решила, что выключен он с двенадцати ночи до шести утра, но не могла сказать точно. Сколько я здесь пробыла без сознания? И в какое именно время суток я проснулась?

Сейчас было темно, но сон как рукой сняло, так что я пробовала дальше практиковаться в передаче мыслей. Кажется, вчера у меня получилось что-то похожее. Когда пришел «доставщик еды», молодой парень в черном халате, одетом так, что не видно ни лица, ли ладоней, ли ботинок, я попыталась ему передать «стой». Он замер на секунду, но я так и не поняла, чем вызвано его движение.

Сейчас я по-прежнему сижу на кровати, пытаюсь к тому же распознать кого-нибудь еще. Уильям хорошо знает наши умения, раз догадался «ослепить» Петрову. Но мог ли он как-то сдержать мою силу? «Развивающаяся телепатия» – было написано в моем деле. Значит, он предполагал, что я способна на большее? А Батн в курсе, где мой предел?

Мне показалось, что я смогла нащупать какие-то мысли. Непонятно, они такие слабые, потому что очень далеко или потому что человек сам еще слаб?

Я попыталась направить в ту сторону: «Это Кэтрин». И кажется, у меня получилось! Человек получил своеобразный импульс и резче пришел в себя. Аарон.

«Где ты?» – подумал он в ответ. Мне пришлось долго сосредотачиваться, чтобы отправить ответ. Возможно, когда он был слаб, мне было проще работать с его разумом, а сейчас эта ниточка связи еще действует, так или иначе, я почувствовала, как к нему дошло: «Думаю, слева от тебя. Но ты далеко».

«Как ты это делаешь?»

«Научилась кое-чему, но это сложно, поэтому я могу пропасть», – предупредила я Аарона.

«Понял. Где мы? Что произошло? Где остальные? Надеюсь, ты успела убить Дениса?» – посыпался шквал вопросов. От последнего у меня волосы на руках встали дыбом, но пора бы уже привыкнуть, что его не жалуют в нашем коллективе.

«Слишком много вопросов», – начала я, а затем доставляла ему по предложению почти в минуту, – «Мы, очевидно, в какой-то тюрьме. Я в сознании уже семь дней. Вчера проснулась Маша. Она слева от меня. У нее завязаны глаза, так что она не может увидеть, где мы. Боба пока не слышно».

Мне показалось хорошей идеей пока опустить разговоры о Денисе. Разумеется, мне потребуется много времени, а значит, и сил, чтобы передать Аарону то, что мне известно. А так, как Денис за это время сказал мне только два слова, точнее передал, возможно, в этом разговоре больше и нет смысла. Вот о чем я думала.

Конечно, я переживала за друзей. Мне было очень страшно, где они и что с ними, но мы были из одной команды, поэтому где-то подсознательно я предполагала, что они точно будут в этой тюрьме со мной. А Денис – предатель. Не думаю, что с изменниками в наше время столь милосердны, что просто оправят на пожизненное.

Денис передал мне только два слова, и мне совсем не понятно, за что он извинялся. Мог ли он просит прощения за свою смерть?

По щекам заструились слезы. Наверное, даже не из-за самого Дениса, а из-за моей никчемности. Со всеми теми парнями, что мне нравились, у меня никогда не было счастливого конца. А в тот вечер, когда Денис во всем признался, хотя правильнее сказать, что я добилась до правды, пусть мне и было страшно, но мне в миг перестало быть так одиноко.

Я думала эти дни в тюрьме, что, вероятно, он видел все мои воспоминания из прошлого. И он действительно знает меня лучше, чем кто-либо другой. Мне стали понятно некоторые его поступки лучше. Например, в больнице, когда он возвращался с пластырем ко мне, он опрокинул стол с инструментами, потому что увидел ужасы в моей голове. А еще в ту ночь, когда я расцарапала ему все руки и спину, он крепко держал меня, понимая, что иначе я могу покончить с собой. Потому что в тот момент из прошлого это был бы единственный выход.

Мне нет никакого дела до того, что он без спроса проникал в мою голову, ведь я сама только этим и занималась большую часть жизни. Меня обижает только то, что он, зная, как мне одиноко быть такой одной, молчал.

«Что с Денисом?» – Аарон вернулся к этой теме.

«Он вышел со мной на связь три дня назад».

«Он тоже может как ты?» – я почувствовала недовольство парня по поводу жизнеспособности Мэтекова.

«Скорее я, как он. Аарон, успокойся, он на нашей стороне».

«Из-за него мы сейчас здесь», – решил Аарон. Боже, а мне же еще и Боба убеждать.

«Мы здесь из-за моей попытки спасти всех. Он не виноват. Его усыпили вместе со мной».

«А потом, видно, отпустили? Раз больше ты его не слышала?»

Об этом я не думала. Мне легче верилось в то, что Дениса убили, чем то, что он предал нас. Могло ли к этому относиться его «прости»?

«Аарон, давай просто дождемся пробуждения Боба. А потом решим, как отсюда сбегать», – судорожно предложила я.

«Хватит. Я теперь и твое волнение за Мэтекова чувствую. Оборви эту связь. Отоспись. Вспомни наконец на чьей ты стороне», – начал командовать мне друг.

«А на чьей ты? Адама? Сенсационная новость: он сотрудничает с Уильямом. Что значит, он предал нас еще до нашего апгрейда. Ну? Куда ты теперь собрался бежать? Все оказалось слишком сложным? Не черным и белым? Подумай, прежде чем снова будешь меня в чем-то обвинять. Я никогда вас не предавала, но с момента прибытия в страну Б, ты словно хочешь всеми силами меня выбросить из группы. Цепляешься за каждую помарку».

Я выплевывала слова и тратила много сил, чтобы передать не только их, но и эмоции, и мое выражения лица. Моя ярость была источником энергии и отличным катализатором. Но, высказав все, она сошла на нет. И сил не осталось. Я поняла, что оборвала связь. Оставалось лишь надеяться, что Аарон воспримет это не как «я обиделась», а соотнесет с моим предупреждением в начале диалога.

Я пыталась отвлечься от той ужасной, навязчивой мысли о предательстве Дениса. Мэтеков был на нашей стороне неделю назад. Я помню его мысли и чувства. Но в тюрьме я не могла ручаться за его намерения. Может, все-таки Денис – предатель?

«Я сделаю для тебя то же». – Кэтрин Форсис.

Спустя десять минут включили свет. Глаза некоторое время привыкали к нему, а потом проснувшийся Аарон снова стал задавать вопросы. Но и с другой стороны пошли рассуждение – бодрствовала Петрова. Похоже, проще было бы разорваться.

– Кэтрин? – позвала она. Как хорошо, что она была ближе, и с ней я вполне могла общаться вслух. Конечно, если вдруг дело дойдет до плана или побега, но придется к каждому обращаться мыслями.

– Я здесь. У меня хорошие новости. Аарон проснулся, – обрадовала я девушку.

– О! Где он? Кэтрин, он в порядке?

– Он дальше от меня, чем ты, но я смогла с ним связаться, – а потом пересказала ей наш диалог.

– Ты можешь ему передать кое-что от меня?

– Надеюсь, не поцелуй, – пошутила я, из-за чего Машка засмущалась. Слепой бы заметил, что между ними что-то происходит. Меня совсем не радует тот факт, что я проводила лично с Машей не так много времени на едине, как раньше. Но зато она смогла найти опору в Аароне. Я по-прежнему держу обещание, данное Петровой, и не пытаюсь узнать, что испытывает Аарон к Маше. Но мне кажется, все и так прозрачно.

– Передай, что я в порядке. И что я верю, что мы выберемся, – скромно попросила она.

– Это же совсем не то, что ты хотела бы ему сейчас сказать, – воспротивилась я.

– Верно, – согласилась Маша, – но то, что у меня в голове, я не собираюсь передавать через твою.

Петрова сказала это слегка агрессивно, и я улыбнулась, вспоминая наши перепалки в Школе. Там она была более амбициозной и общительной. Наверное, у нее было больше всего знакомых в Школе, кроме нас.

Я передала ее скучное послание Аарону. Удачно, но я быстро восстановила разрушенную связь с ним. Он встрепенулся и задержал дыхание.

«Передать ей что-то в ответ?» – уточнила я, когда он поблагодарил и переключился на обследование обстановки.

«Нет».

«Как это понимать?» – удивилась я.

«Так и понимай. Скажи, что я получил ее послание,» – отчеканил парень.