Kitabı oku: «Я читаю твои мысли», sayfa 9

Yazı tipi:

А иногда мне хочется кричать. Кричать так громко, чтобы лёгкие сжались в маленькие мешочки. Так, чтобы горло разодралось и кровоточило. Так, чтобы меня услышал весь мир. Так, чтобы я сама себя услышала.

Потому что я устала быть никем не услышанной. Мне надоело доказывать всем право на свою правду. И мне противно от того, что кто-то не сдерживается и переходит на крик, когда я говорю спокойно. Хочется заставить их замолчать.

Мне иногда слишком сильно хочется быть услышанной, что я сама забываю слышать себя. Я словно тону, а мой голос пропадает в глубинах солёной воды, где меня никто уже не найдёт. И разве это было бы так плохо? Болтаться в океане, где нет никого ни с их дегенеративными мыслями, ни с импульсивными поступками.

Тишина сильное оружие – но крик может сломить. Разрушить. Кричать так, чтобы раскрошить стены.

Так, чтобы поднимались волны в море.

Так, чтобы падали горы.

Так, чтобы меня заметили.

Так, чтобы на меня обратили внимание

и спросили бы наконец, что я чувствую

У каждого человека есть своя степень мазохизма. И все выражают её по-разному.

Кому-то проще прямая, ничем не скрываемая рана на коже, и они водят тонким лезвием раз за разом, пытаясь вернуться к тому, от чего стремительно бегут. Или вминают острые ногти в девственную кожу ладоней.

Другие любят изощрённую версию.

Они сидят в изоляции до изнеможения, пока перестанут узнавать собственный голос и строить предложения.

Есть и те, кто стремиться влиться в общество, видя в этом непомерную глупость и презирая себя за то.

Кто-то остаётся с любимым человеком, кто-то запрещает выражать эмоции. Для кого-то мазохизм – это жить, другие испытывают свою судьбу всеми вариантами пыток.

Так или иначе, все это нас закаляет. Делает сильнее.

Для тех, кто беспощадно режет свою плоть, уже не так страшна физическая боль, а потому они могут выстоять любые физические пытки.

Кто экспериментирует с обществом, может незаметно прийти к тому, что свободно может находиться один, и в этом найдёт себе покой. Все-таки есть что-то удивительное в том, чтобы быть способным быть единственным себе на уме.

Так вот и встаёт вопрос. Острый как игла.

Неужели мазохизм – это плохо? Или люди специально не дают другим стать сильнее, презирая самые надёжные способы

Иногда понимаешь, что нужных молитв нет. А если и они оказываются кем-то написаны, то по счастливой случайности ты забудешь каждое слово, которое могло быть подойти. И тогда нет уже того, на кого бы ты мог положиться.

Хотя за исключением себя, разумеется. Но какой дурак считает свою спину достаточно прочной? Да и каким гибким нужно быть, чтобы суметь на неё опереться?

Ты себя уговариваешь или отговариваешь?

Несбывшаяся мечта – это сильнейшее оружие против самого себя.

Насколько может быть несчастен человек, не получивший того, о чем грезил?

Мечта.

У меня её никогда не было.

Что обычно случается с такими людьми? Меня душит осознание моей бесполезности, и это становиться новой причиной ненависти к себе самой. Бесцельно жить (то есть быть) – отвратительно. Я не понимаю, зачем что-то делаю и какого результата жду. Потому что того, что получаю всегда оказывается недостаточно. Я делаю недостаточно, даже когда лезу из кожи вон. Даже когда делаю все возможное. Мне всегда нужно больше, потому что моего потолка нет.

Я не лучшая ни в чем.

Возможно, сегодня я даже пробила дно, когда предпочла того, кто должен был быть врагом, тому, кто почти всю жить был другом.

Я настолько привыкла к своему разочарованию в себе, что реагирую на это не так сильно, но это не значит, что медленный яд не просачивается глубже.

Я никогда не предам свою мечту, если не буду её иметь.

Орудие ли это против несбывшегося желания или смертный приговор моей сущности?

Что лучше: никогда не иметь мечты или быть с осознанием того, что ты не сделал достаточно, чтобы её осуществить?

«Больше это делать не нужно», —Кэтрин Форсис.

Чья-то рука аккуратно коснулась моего плеча, отчего я вздрогнула. Неужели я уснула? Я подняла голову и увидела перед собой Боба. Он выглядел… нормально? Я бросила быстрый взгляд на Дениса: проверила, как он, но парень лежал, как я его и оставила.

– Кэтрин? – привлек мое внимание Боб.

Окончательно придя в себя, я кинулась в его объятия, крепко к нему прижавшись. Он закрыл меня своими крепкими, большими руками. Мне пришлось прикусить губу, иначе я бы заплакала, хотя одна слезинка точно скатилась и впиталась в белую кофту.

– Я так рад тебя видеть, – признался он.

– Я тоже, – прервавшись, взглянула на его лицо.

Он сильно похудел, как, наверное, и все мы, но более заметно. Большие круги под глазами, беспокойные глаза.

Я не смогла удержаться и снова прижалась к другу.

– Что произошло? – тихо спросил он.

– Ужасно долгая история, – хмыкнула, но пересказала все, что происходило последние недели. Боб внимательно слушал, точнее пытался, его взгляд периодически метался с меня на стол, еще точнее на определённый ящик. Догадываюсь, что там может быть, но не хочу пока поднимать эту тему. Кто знает, как поведет себя Мостафа.

– Значит, Аарон и Маша теперь против нас? – удивился он.

– Я так не думаю. Аарон действует импульсивно, он запутался. Все оказалось не так, как мы предполагали. Я думаю, ему нужно время, – поджав губы, высказала, что думаю. Я не собираюсь отворачиваться от Аарона, но, наверное, и простить его будет непросто, – а как ты… относишься… ну… к…? – мотнула головой в сторону Дениса.

– Выслушав тебя, я окончательно понял, что он не враг, хотя и знал это раньше, – Боб встал и направился к столу, – он был в моей голове, что мне сначала не нравилось, но потом он… ну знаешь, поддерживал меня. Успокаивал. Я был один в этой темной коробке, а так, нас как будто было двое.

Я неловко улыбнулась, мысленно благодаря Дениса за то, что позаботился о Бобе, но сейчас мой взгляд был прикован к действиям Мостафа. Он трясущимися руками открыл ящик и достал оттуда готовый шприц.

– Боб, больше это делать не нужно, – я поднялась и встала напротив него, схватив за руку с иголкой.

– Знаю, – тяжело сглотнув, сказал друг, но не перестал приближать предмет к коже.

– Эй, все в порядке. Опусти его… прошу, – на секунду, мне показалось, что Боб послушался меня, его глаза посветлели и четко уставились на меня. Но лишь на секунду. А потом он вколол себе вещество в руку, оттолкнув меня от себя.

Я попыталась помешать ему, но он был сильнее, даже не использовав свою силу, так что мне просто оставалось смотреть, как его тело, словно бескостное, скатывается по стене вниз, он разворачивается на спину и закрывает глаза, разложив руки в стороны.

Я разозлилась и испугалась одновременно, решив избавить друга от этой пагубной привычки. Нужно всегда иметь в виду, что он может использовать супер-силу на меня, и, боюсь, от меня не останется и живого места, но смотреть, как он убивает себя – точно не вариант.

Поэтому первым делом, я достала ящик с заполненными шприцами, собрала их и вылила вещество в раковину, а испорченные инструменты выбросила. Возможно, здесь есть еще они, спрятанные, поэтому я обследовала стол полностью и нашла еще пять таких же, повторив процедуру.

Затем мне нужно было что-то, что смогло быть сдержать Боба, когда он будет беситься. Я ни за что не поверю после того, что видела сейчас, что он добровольно откажется от своей привычки. Думаю, он ждал этого с самого начала, а может уже делал это, пока я спала, поэтому был более или менее спокоен в начале разговора.

Но единственное, что могло сдержать Мостафа – это тот сейф, который я открыла, удачно сломав замок. Так или иначе, я затащила его обратно и прикрыла дверь. Бесполезно, я же взломала устройство, здесь ничего не исправить.

Мне неизвестно, сколько Боб может находиться без сознания, как частно он это делает и что с ним случается сразу после возвращения в реальность. Еще я уверена, что это не просто наркотики, потому что такого быстрого и сильного эффекта Уильям мог добиться, только создав какое-то жуткое месиво.

Я пыталась глубоко дышать, чтобы сохранить самообладание. Приоритет первый – обезопасить всех от Боба. Значит, Денису будет полезным проснуться сейчас, нежели от удара Мостафа. Я подошла к парню и аккуратно толкнула в плечо. Очевидно, недостаточно аккуратно, раз он проснулся с отразившейся болью на лице и шипением.

– Давай. Включайся быстрее. Куда можно запереть Боба? – спросила у парня, остальное пусть дочитывает в моей голове сам.

Денис медленно сел и закрыл глаза, борясь с болью во всем теле.

– Я не хотела тебя будить, но мы можем все пострадать от Боба, его сила… – начала я оправдываться.

– Кэти, – выдохнул Мэтеков, – забудь. Просто привяжи его чем-нибудь, против чего бессильна ты. Нет больше его силы.

– То есть, как это? – вскрикнула я. Он не врет, ну что же за бред?

– Уильям подмешивал ему средство отката. Он вроде недавно такое сделал. В общем, боюсь, оно отлично сработало, – Денис стал тяжело дышать. Я сбегала ему за водой, и парень осушил четыре бокала.

– Мы можем это как-то изменить? Его сила… Боб знает? – Денис отрицательно покачал головой, – что же нам делать?

– Для начала привяжи его. Кэти, мы поможем ему настолько, насколько это возможно, – уверил меня Денис, все еще опустошенно смотря перед собой.

«Я знаю, что ты как-то поддерживал его эти недели», – передала ему.

«Как мог», – признался Мэтеков.

«Спасибо. Это важно для меня».

«Знаю. Но я делал это не из-за тебя. Я бы помог ему и так».

А я бы поверила ему, даже если не читала мысли. Мы повернулись друг на друга. Его голубые глаза казались такими холодными и безжизненными, но я не могла перестать на них смотреть. Неловко улыбнулась. Денис тоже был прикован к моему взгляду и находил все новые и новые оттенки моих карих глаз.

Будто время замерло.

Денис потянулся своей рукой ко мне, но, прежде чем он коснулся, я отпрянула, сама удивляясь своей реакции. В лице Денис никак не изменился, но он меня не убежала его разочарованная мысль.

– Раз ты в сознании, иди искупайся и переоденься, намажь себя той мазью… – я замялась, – думаю, ты знаешь. А я разберусь с Бобом.

Я быстро встала и направилась к шкафам, ища там что-то чем бы привязать друга. Неловкость словно материализовалась в этой комнате. Спасибо Денису, который не стал ухудшать ситуацию.

«Трус», – Кэтрин Форсис.

Денис вернулся через тридцать минут, в чистой одежде, побритый и расчесанный. И как будто ничего не могло выдать его трехнедельные пытки здесь. Он сел рядом, на ту же койку.

– Расскажи мне все, – попросила его. Думаю, пришло время получить ответы на все мои вопросы, иначе я совсем не знаю, что делать. Денис решил сэкономить нам время. Он мне все показал.

«Все началось с того, как меня, двенадцатилетнего мальчика, нашли на улице. Я жил в подворотнях, питаясь остатками или в организованных столовых для бездомных». Воспоминание о том, как я слушал плеер перед сном, заставило меня улыбнуться. Было в этом что-то одновременно забавное, но безнадежное.

«Меня нашел сам Уильям и предложил пойти с ним. Я, конечно, согласился. После смерти родителей, меня должны были отдать в детдом, так как других родственников я не имел, но мне пришлось сбежать из этого жуткого места спустя две недели. Уильям же обещал, что усыновит меня. Люди редко обращали на меня внимания все эти четыре года, проведенных на улице, тем более в добром ключе. Гораздо чаще меня прогоняли, кидались мусором и обзывали.

Уильям выглядел круто. Белая отглаженная рубашка, темно-синие брюки и лакированные туфли. Волосы залиты лаком. Мужчина держался крепко, говорил уверено. У меня не было причин ему не верить, как я считал.

Уильям привел меня к себе домой, а спустя неделю «привыкания к новому месту» заставлял постоянно посещать больницу. Там он часто был с Адамом. Он был высоким, статным, загорелым, но часто мрачным. Они делились какими-то записями, пока однажды Ланский не исчез. Разумеется, так казалось мне. На самом деле, они во всем разобрались.

Затем шел последний год моей спокойной жизни.

Ужасную часть экспериментов и пыток мне удачно вырезали из головы, но я испытал это все сейчас. Так что, могу представить, что мне довелось перенести тогда.

Когда я однажды просто проснулся на операционном столе, было очень шумно. Мне было больно вставать, я видел порезы на теле, но больше всего я ненавидел постоянный шум, разносившийся со всех сторон.

Уильям рассказал мне, что они сделали. Он сказал, что теперь я очень ценен для них. Кроме того, Батн предупредил, что где-то есть кто-то еще, обладающий этим же даром. Он посчитал, что будет полезным, мне узнавать о ее способностях, чтобы научиться контролировать свои. Но ничего интересного в этих отчетах не было. Я читал каждый, рассматривал фотографии девушки. Прости, Кэтрин, но я знал твой каждый шаг. Со временем мне стало так плохо и одиноко от того, что я тут такой один, что я находил спокойствие в том, чтобы тешить себя надеждами о встрече. Я желал увидеть тебя воочию.

Ты словно стала мне идолом.

Уильям, очевидно, это заметил. Чем был не очень доволен. Он никогда не отвечал на мои вопросы, кто ты или где. Пока однажды я не решил собрать вещи и отправиться на твои поиски. Батн признался, что ты из страны А. Но ты сломанная, как он сказал. Ты была пробой на этот эксперимент, и никто не ожидал, что ты выживешь. Тем более, никто не ожидал, что твоя сила будет такой великой.

В то время я начинал свою работу. Я действительно помогал людям, только что прибывшим в страну Б, находить свое место. Я читал их мысли, убеждаясь в помыслах и следил за тем, как они социализируются. Уильям дал мне такую работу, что было нам обоим на руку.

Так я и жил.

Несведущий и незнающий ни о чем.

Лет пять назад я заметил, что Уильям становиться все беспокойнее. Он много времени проводил здесь, в лаборатории. Меня не допускали сюда, но я читал мысли ученого о том, что здесь происходит. Так что я был в курсе опытов, проводимых здесь.

Они напугали меня. В один из приходов Уильяма домой, я кинулся на него, уговаривая все прекратить, но он лишь наказал меня.

Я помню, что был подавлен. Мне не нужно было, чтобы мужчина стал мне отцом. Но мне казалось, что мы стали друзьями. Или он был моим наставником. В конце концов, он заботился обо мне. Предоставил жилье в своем доме, обеспечил образование, а потом и работу. Он был добр ко мне, так что мне было непонятны его жуткие поступки. Но еще хуже было, когда он отказался прекращать этот бред.

Через неделю я перестал слышать его мысли. Я подошел и спросил у него, с чем это связано, на что он тщеславно рассказал о своем новом изобретении, которое каким-то образом внедряется в голову, чтобы блокировать мою силу. Он упомянул, что такое же уже готова для меня, но «было не время».

На следующий год мне исполнялось восемнадцать. Я переехал в свою квартиру. Не могу скромничать, но вырос я красавцем, так что девчонки приходили ко мне домой. Но мы никогда не заходили далеко. Меня одолевало ужасное чувство, будто я изменяю тебе. Или предаю самого себя. В общем, ты стала не только моим смыслом, ты была и моим проклятием.

В один из дней мне не пришел отчет о тебе, и я пошел к Уильяму узнать в чем дело. Когда он мне не открыл спустя пять минут, мне пришлось воспользоваться своей связкой ключей, чтобы открыть дверь. В квартире было пусто, но мне показалось хорошей идеей не дожидаться Батна, а самому взять документ и уйти.

Но вот в его кабинете я нашел совсем не то, что искал. Там были заметки, зарисовки, расчёты и анализы о чудо-солдатах. Уильям хотел создать армию для нашего правителя, обеспечить победу в войне. Закончить ее. Но его идея была безумной. Там же я нашел отчеты о том, что он сделал со мной, и ужаснулся.

Я покинул квартиру, вернув вещи на свои места. В ту ночь я не спал, а только слушал плеер, оставленный родителями. Я не знал, что мне делать, и могу ли сделать что-нибудь в этой ситуации. Он писал, что не собирается разводить «хворь» здесь, ему достаточно какой-то «Школы», а я его личное оружие, выполняющее отличную работу. Но узнав о том, что в соседней стране целое заведение с детьми, получившими силы, я боялся и вовсе потерять рассудок.

На утро мне не стало лучше. Ничего не изменилось и после. Уильям не говорил со мной об этом, а я боялся признаться, что узнал так много. Ему ничего не стоило убить меня, если есть целый завод по производству похожих детей.

А затем в твоем отчете появилась странная запись о том, как ты вызываешь головную боль у одноклассников. После этого все закружилось.

Батн стал суетиться по поводу твоего приезда, я тоже был возбужден предстоящей встречей. Он вставил мне то устройство, чтобы ты не была нам опасностью, и велел развивать твои способности, а каждую ночь отчитываться перед ним.

Короче, сначала ему нравился весь процесс, как все идет, последствия. Он был увлечен этим. А мне казалось, что моя мечта сбылась. Я, наконец-то, встретил тебя. Я читал в твоей голове, что ты несчастна. И хотя Уильям запретил показывать любые признаки нашей осведомленности о вашей сущности, я не мог не помогать тебе. Никто тебя не понимал, Кэтрин. Я не оправдываю себя этим, после каждого моего поступка ты была мне благодарна. Я никогда не чувствовал так много и сильно.

К тебе стали приходить воспоминания. Они врезались и в мою голову яркими образами. Уильям что-то давал тебе во время каждого похода в больницу. Это был вещество, помогающее твоей силе расти. Мне тогда не было известно, зачем это так нужно Уильяму. Я не знал, как тебе помочь, но понимал, что так развивается твоя сила, ломая все баррикады. Я не давал тебе нужное количество таблеток, сокращая его вдвое, потому что знал, что они содержат катализатор, пытаясь успокоить во время приступов. Но ничего не помогало.

Это убивало и меня. Я волновался о тебе целыми днями, а какое же счастье было, когда ты переехала ко мне! Я понимал, что этот переезд совсем не в романтическом ключе, но мне было приятно осознавать, что ты рядом и ты реальна.

Худший мой день – когда я узнал, зачем вы нужны Уильяму. И кто будет прототипом для чудо-солдата. Я кричал на него, пытался остановить, но он не слушал и не желал меня свои планы.

Он сказал, что если я не подчинюсь ему, то он убьет всех, не давая никакого шанса.

Я подчинился. И я виню себя за это каждый день. Но пробовать давать ему отпор – еще более напрасная смерть.

Ему нужно было, чтобы ты овладела своей силой полностью. Адам должен был не дать тебе сойти с ума и попытаться проконтролировать твою силу, но оказалось, что ты сильнее его многолетней терапии. Узнав это, шестеренки Батна мгновенно заработали, и он решил, что бы была бы отличным кандидатом для опыта по созданию чудо-солдата. Твоя непомерная и неуправляемая сила могла позволить тебе выжить и удачно завершить эксперимент.

Потом произошло то, что произошло. Я оказался здесь, рядом с Бобом, который был влюблен в тебя. Что слегка нервировало меня.

Я предложил Батну, чтобы эксперимент провели на мне. Так, я надеялся, что у тебя будет шанс выжить. Возможно, ты найдёшь способ сбежать, а если нет, не сомневаюсь, Уильям исправил бы ошибки, допущенные на мне, и все прошло бы гладко с тобой.

Я сам почти всегда жил в неведении. Мне приходилось следовать тому, что говорил мне делать Батн. Кэтрин, я хочу сказать, что…»

– Трус, – выплюнула я ему, не желая его дальше слушать.

«А необычная ты сможешь ужиться с обычным кем-то?» – Денис Мэтеков.

– Извини? – удивленно воскликнул парень.

– Не извиняю, – нахмурилась я в ответ, – ты трус, Денис. Просто трус.

Мэтеков продолжил недоумевающе смотреть на меня, требуя объяснений. Он точно не ожидал такой реакции.

– Ты всю жизнь находился рядом с таким человеком, как Уильям, ты давным-давно уже знал о его чертовой затее о чудо-солдатах, но ничего не собирался с этим делать. – Я встала и отошла от него, – о боже, – я схватилась за голову, – ты говоришь, что я стала тебе дорога, просто читая отчеты о моих действиях? Что за бред-то?

Я стала кружить по комнате.

– Хорошо, – выставила руку перед ним, когда он попытался встать и подойти ко мне, – ты говоришь, что… влюблен в меня? Почему же ты ничего не сделал?

Меня переполняли странные чувства. Может, я все-таки слишком остро реагирую?

– Как ты можешь говорить такие слова, но при этом вести себя совершенно по-другому? Что ты сделал? Вместо того чтобы бороться – просто сдался и предложил себя для опыта. Вместо того чтобы этот кошмар предотвратить – жить себе и не тужить, хорошо? Да?

Денис все время слушал меня. Он менялся в лице после каждого слова, ранящего прямо в сердце.

– Прости, забыла, ты же оказывается не додавал мне порцию таблеток, – я слащаво улыбнулась, – а мог и просто смыть их в унитаз! Мог рассказать мне все сразу. Ты мог бы сделать хоть что-то…

– Остановись, – попросил Денис, – мог, мог… Посмотри на себя, Кэти. Ты жила почти той же жизнью, что и я. Много ли тебе удалось сделать? Сама ты часто задумывалась о том, почему тебе доступны не все мысли Адама? Я делал все, что в моих силах. Рассказать тебе все сразу? А если бы ты предала? Мог ли я быть уверен в тебе, а? Кэтрин, а те таблетки… Разве не ты радовалась, что они уменьшают головную боль? Я помогал, как мог.

Денис стоял прямо напротив меня. Все, что он говорил, врезалось мне в голову. Оно не поражало мне сердце, в отличие от него.

– Хватит, – я заставила его замолчать, – Уильям мертв. Это моя заслуга. Мы возвращаемся домой. Убьем Адама и на этом покончим.

– Ты считаешь, что этого достаточно? – язвительно спросил парень.

– Мы уничтожим все их записи, видео- и аудиоматериалы. Эту лабораторию и нашу Школу. Ничего не останется. Ты останешься здесь. Мы будем там. Возможно, я смогу вспомнить, кто мои родители. Вернусь к ним.

– Ты сможешь жить, будто ничего не было? В этом заключается твоя война? – Денис расставил руки в стороны, – отлично.

– А чего ты ждал? – удивилась я, – мне не нужно останавливать войну между странами, решать социальные вопросы. Я хочу, просто мечтаю, обычной спокойной жизни. Без Школы, лабораторий, опытов и анализов. Этого мне будет вполне достаточно.

– А необычная ты сможешь ужиться с обычным кем-то?

– Это не твоя забота.

Повисла тишина.

«Хотелось бы, чтобы было наоборот», – подумал Денис. «Мне тоже», – промелькнуло в голове и у меня. Надеюсь, Мэтеков этого не заметил.

Я развернулась и ушла в другую часть комнаты, отделенную выступающей стеной. Тут был рабочий стол, снова шкафы и большое окно.

В столе были отчеты об изменениях в теле Боба. Уильям все спланировал и знал, к чему это приведет. Судя по записям, у Мостафа уже ничего не осталось. Столько доз сделали полный откат сил. Он обычный человек. Он вполне сможет построить жизнь с кем-то таким же обычным. Но смириться ли он с этим?

Как он отреагирует, когда узнает, что почти своими руками лишил себя силы? И как ему об этом сказать?

Я подняла глаза на него. Он был привязан толстой веревкой к батарее. Удивительно, что еще можно найти в этой комнате? Перед ним я поставила стакан воды, но потом забрала. Все равно, нам еще долго тут торчать, я ему поднесу, когда проснется. Но без присмотра, кто знает, может он решит покончить собой осколками стекла?

На большом зеленном кресле на колесиках я подкатилась к окну. Все-таки было что-то в этом непривычное, смотреть из здания, но видеть, что происходит на улице. К моему удивлению, мы не были в какой-то глуши. Более того, если мне не изменяет память, отсюда я вижу дом Дениса. Неужели мы где-то рядом с больницей? А может быть, и вообще в ней, только с другой стороны?

Чертов Денис, теперь я злюсь еще больше. Это все было у него под носом постоянно! Он сравнивает Адама и Уильяма? В отличие от его «наставника», Ланский был осторожен и неглуп. Теперь мне стало понятно, почему во время нашего отправления в его голове было только то, что он говорил. Но до этого, он же периодически пропускал интересную информацию для меня. Очевидно, это было специально, чтобы снять все подозрения.

Нужно составить примерный план действий. Во-первых, нужно помочь Бобу. Не знаю, сколько на это потребуется времени, но он нам нужен. Как друг, конечно, но и помощник тоже. С силой или нет, он все еще не слабак, а главное, не дурак. Во-вторых, надо бы помириться с Аароном и Машей. Надеюсь, с ними все в порядке. Нам просто нужно больше времени, но мы обязательно во всем разберемся. А дальше, сначала мы зачистим все оставшиеся следы базы ученых здесь. А потом вернемся в свою страну и все исправим там.

Это хороший список задач. Главное, не бежать вперед паровоза.

– А где я в твоем плане? – Денис зашел в комнату.

– Не знаю, может на скамейке запасных? Тебе же привычно просто наблюдать, как все вокруг происходит без твоего участия, – не глядя, ответила.

– Перестань, – Денис вдруг быстро подошел ко мне, развернул кресло и наклонив его назад, навис надо мной, – скажи, чтобы бы сделала ты вместо меня? Нет, – он прервал мою мысль, – у меня здесь не было обалденных друзей, которые готовы поддержать. А еще, позволь напомнить, без Уильяма я бы сдох на улице без еды или воды, или от холода, от болезни. От чего угодно.

Я раскрыла рот от удивления, не ожидая такой реакции от Дениса. Он снова был неправильно близко ко мне. В этой тишине, мне казалось, что я слышу стук его сердца.

– Я… – начала замявшись. Что ему сказать? А надо ли оно, если он может все прочитать в голове. Соберись, Кэтрин, – молодец, Денис, что нашел себе отличные оправдания.

Я оттолкнула его и уже снова хотела завести обо всем этом разговор, как послышались кряхтения Боба.

– Пошли, Кэти. Начинается твоя первая стадия, – сухо сказал Денис.

«ОТВЯЖИ МЕНЯ», – Боб Мостафа.

Боб сразу обратил внимание на веревки, привязывающие руки к батареям. Мне оставалось только надеяться, что его сила и в правду пропала, потому что иначе, он вырвет ее с корнем.

– Кэтрин? – он недоумевающе посмотрел на меня. «Делай вид, что не замечаешь проблемы», – подсказал рядом стоящий Денис.

– Ты, может быть, хочешь воды? – улыбнулась я, следуя его совету. Было бы славно, если он знает, что делает и говорит.

– К чему тут эти веревки? – начал он ворчать. «Игнорируй».

– Я налила ее заранее, давай помогу, – я поднесла стакан воды к его губам и напоила парня. Он жадно глотал воду, и мне пришлось принести ему еще один бокал.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила я его.

– Привязанным, – не унимался Боб.

– Эй, хочешь отличную новость? – вступил Денис, желая отвлечь Мостафа, – Кэтрин убила Уильяма. Мы свободны.

– Что? – удивился Боб, – когда ты успела?

– Подожди… – нахмурилась я, – я же уже говорила тебе об этом.

– Я бы это запомнил! – улыбнулся парень, – событие требует, чтобы его отметили!

«Я ему говорила. Точно», – передала Денису.

«Не сомневаюсь. Но ему нет дела до этой информации. Скажи ты ему это после новой дозы, и он удивиться, как в первый», – пояснил ангел.

– Да? Правда? – я неловко рассмеялась, пытаясь замять ситуацию, – наверное, я что-то перепутала.

Боба почему-то это очень повеселило. Он начал безудержно смеяться, сначала забавно, а потом как-то дико. В его голове был хаос. Как же ему живется с ним?

– Я бы не отказался от еды, – признался он.

Точно! Еда. Как же давно ела я сама? Я так была отвлечена на убийства и попытки решить все проблемы, что забыла про еду. Интересно, здесь есть что-нибудь, кроме той серой каши? Я приложила ладонь к животу. Он был даже немного впалым, что убедило меня скорее найти еды.

«Я займусь этим позже, Кэти», – передал мне Денис.

Ну, конечно, теперь он решил действовать, умник. Я прикусила губу, понимая, что он мог прочитать и это, а повернувшись на него, убедилась, что именно так он и сделал. Его лицо посерьезнело. Его это расстроило.

Совсем не привычно, что кто-то может читать и мои мысли. Получается, нужно как-то думать, о чем я говорю постоянно? Но значит, что я все равно буду об этом думать, даже когда буду размышлять, как не думать об этом? Но если думать о…

– Ну что, Кэтрин, – Боб вернул меня в реальность, – у нас есть еда? Я могу помочь, ты знаешь? Развяжешь меня?

Я немного испугалась тем, что так легко отвлеклась от главного. А когда повернулась к Денису, увидела, что парень пытается сдержать смех изо всех сил, вероятно, начитавшись моих глупых мыслей.

– Боб, Денис сходит за ней сам. Я пока побуду с тобой. Все-таки мы давно не разговаривали, правда? – я села перед ним на безопасное расстояние.

«Ты уверена?» – спросил Денис, – «он может быть опасным даже без своих сил».

«Я знаю, все будет нормально».

«Ладно. Главное, не отпускай его, чтобы от не говорил. Он может давить на любые точки, тянуть за любые ниточки. Не показывай, что это имеет к тебе хоть какое-то отношение», – предостерег меня Мэтеков.

«Хорошо. Спасибо». Он так уверенно обо всем говорит. Интересно, он сталкивался с таким человеком лично? Или даже лечил кого-то?

Денис пошел разбирать мою баррикаду. Опрометчиво ему идти одному, но другого выхода у нас нет. Я искренне благодарна мазям и таблеткам в этой стране, которые просто прекрасно устраняют всю боль и быстро работают с ранами.

– И так, Боб, – я улыбнулась другу, – у меня есть плохие новости про Адама.

– Неужели? Что-то чего я не слышал здесь? – огрызнулся парень.

– Уильям что…? – решила я уточнить.

– Конечно, Кэтрин, он прямо в этом кабинете звонил нашему директору и обсуждал что-то. Что-то… – он дернул правой рукой, и я сжалась в ожидании его силы, но ничего не произошло, – я не могу вспомнить, о чем они говорили. Они вообще говорили, Кэтрин?

– Они… э-э, да. Ты так и сказал, – подтвердила я его слова.

– Кошмар, – выдохнул он, – где Аарон и Маша?

– Они… – мне показалось, что бессмысленно ему все пересказывать сейчас, – они где-то, где Денис.

– Тоже пошли за едой? – нахмурился парень.

– Думаю, они обследуют обстановку, – я пожала плечами.

Боб начинал дергаться резче. Глаза снова суетились. Дыхание участилось. Я и не думала, что ему нужна доза так часто. Хотя, с другой стороны, по словам Дениса он почти все время спал. Возможно, эти разговоры со мной – это самые долгие его периоды бодрствования.

– Может тебе воды? – предложила я.

– Да, пожалуйста, – ответил он.

Я знаю, что он хочет, чтобы я вышла из комнаты. Он надеялся на свою силу, чтобы разорвать веревки и снова уколоться. Ужасная надежда, но было бы хорошо, если бы Денис оказался прав, и у Боба не было больше сил, чтобы расправиться с верёвками. Пока я шла до раковины в ванной, я слышала его вздохи и удары о пол. Он начинал злиться, и я чувствовала это очень отчетливо. А вот я начинала бояться.