Kitabı oku: «Лето с Макс на краю земли», sayfa 4
– Звучит как-то типа: «Обещаю больше не поддерживать тебя!» Как бы, вроде, и согласилась со мной, и я сам дурак.
– А что поделаешь!
Макс взяла мой рисунок, лежавший всё это время перед ней, и протянула мне. Встретив мой недоумевающий взгляд, спросила:
– Чего висим?
– Ты хочешь вернуть его? – В моей голове разом пронеслась тысяча мыслей, сопровождавшихся вспышкой отчаяния. Почему Макс хотела вернуть мне рисунок?! Я всё-таки обидел её?! И зачем только я стал с ней спорить! – Он же тебе понравился, – неуверенно добавил я.
– Ещё как! – кивнула Макс. – Но он теперь внутри меня, в моём сердце, скажем так. Мне не нужен он на бумаге, а тебе пригодится для портфолио.
Я не знал, что и думать. Не понимал, что чувствовать. Неуверенно взял рисунок. Вновь в голову пришли мысли о том, что у Макс, скорее всего, был парень, и она не хотела, чтобы он увидел мой рисунок. Видимо, она хотела просто дружить со мной. Я решил наконец взять быка за рога и чётко всё прояснить:
– У тебя есть парень?
Макс улыбнулась. Какое-то время она просто смотрела на меня, молча улыбаясь.
– Макс? – переспросил я. – Скажи.
– Нет, – наконец ответила она, – у меня нет парня. А что, ты хотел бы встречаться со мной?
Меня словно швырнуло ударной волной. Дыхание перехватило. Я уставился на Макс вытаращенными глазами. Я настолько не ожидал такого вопроса, что даже не успел понять, с какой интонацией она его задала. Конечно, интонация могла быть только скептической. Собравшись, я нервно забормотал, нелепо жестикулируя и пытаясь оправдаться:
– Нет-нет, конечно, нет. Я просто хотел узнать. Хотел разобраться, почему ты… Я бы ни в жизни, нет, конечно. Ну, то есть ты, конечно, очень крутая… Но…
Придя в ужас от всего, что я сейчас нагородил, я предпочёл заткнуться, отвернуться от Макс и уставиться в крышу тепловоза. Я чувствовал, что она смотрит на меня, и с ещё большим усердием дырявил взглядом ржавый металл. Лицо моё залила краска. Я чувствовал, что даже уши мои покраснели до кончиков. Чёрт побери, что за дичь я сейчас выдал! Мне было так стыдно. Я готов был провалиться сквозь землю. Меня даже не сильно отпустило, когда я почувствовал, что Макс наконец перестала на меня смотреть. Потому что я не мог даже представить себе, что теперь она думала обо мне! Ненавидела, презирала? В лучшем случае я вызывал у неё лишь смех. Уж в этом-то я был уверен на все сто.
Потом Макс легла, закинув руки за голову, и стала смотреть на небо. Мне хотелось лечь тоже, но я чувствовал себя недостойным этого. Как будто, если бы я лёг, это означало бы, что я не согласен, что я всё испортил, и считаю нормальным вот так просто беззаботно лечь рядом. А нормальным это быть никак не могло после того, что я наделал.
– Смотри, какое небо бездонное, – услышал я совершенно спокойный голос Макс. – Над тобой целый огромный мир, а ты крышу изучаешь.
После этих её слов я наконец смог последовать её примеру. Я лёг на некотором расстоянии от Макс, чтобы ненароком не коснуться её и не обидеть её этим снова. Небо и правда было сейчас глубоким-глубоким. Дело шло к закату, и насыщенная лазурь уступила место сложным оттенкам бледно-синего: от тёмно-серого на востоке до желтоватого на западе. На небе не было ни облачка: лишь светлый кусочек луны и пара первых звёзд составляли компанию медленно катившемуся к закату солнцу. Ощущалось приближение ночи – этого волшебного времени, когда покров дня, спасающий нас от ощущения собственной ничтожности во Вселенной, спадает и взору предстаёт космос во всём его величии и необъятности.
Наконец мне полегчало. Мысли мои витали далеко-далеко от кладбища поездов, пока я вновь не почувствовал взгляд Макс. Я повернулся и увидел, что она смотрит на меня. Она не улыбалась, но и не злилась. Просто смотрела на меня странным взглядом, как будто увидела что-то непонятное. Под темневшим небом её голубые глаза отливали серым, рыжие волосы потеряли свою яркость, а веснушки и вовсе почти исчезли. Но она была всё так же невероятно красива, и даже ещё красивее. С каждым днём она манила всё больше и больше. Я лежал напротив неё, смотрел ей в глаза и был так счастлив, что могу просто вот так лежать напротив неё и смотреть ей в глаза.
А потом солнце вспыхнуло огненным закатом. Пламя полилось по лугу, затопило кладбище поездов и хлынуло на нас с Макс. Её глаза засияли ярким светом. Волосы обратились в пламя, а веснушки – в искры. Я не мог оторвать от неё взгляд. Она была просто божественна.
И мы всё лежали и лежали так, глядя друг на друга и не говоря ни слова, пока солнце почти совсем не скрылось за горизонтом. Я не знаю почему, но почему-то я сказал:
– Я пойду. Спасибо тебе за этот прекрасный закат! Ты ведь не пойдёшь со мной?
Макс улыбнулась:
– Да, я посижу ещё немножко. До встречи!
– Пока!
Я взял свой рисунок, слез с локомотива и медленно побрёл домой. Странно, но я был абсолютно счастлив.
Глава 6
Всё утро следующего дня я бродил в глубокой задумчивости. Небо за окном, замаранное куцыми тучками, эдакое не определившееся, то ли уступить место ясному дню, то ли залить всё к чертям бешеным ливнем, всецело отражало моё настроение. Завтракал, думая о разном. Корил себя за тупое поведение, которым безусловно оттолкнул от себя Макс. Правда, бодрила мысль, что я хотя бы узнал, что у неё нет парня. Конечно, это нужно было сделать как-то потолковее, поаккуратнее. Как говорится, никогда альфа-самцом не был – нечего было и начинать.
В таком же задумчивом состоянии сходил в магазин за продуктами. Уже возвращаясь домой, внезапно очнулся от своих мыслей, услышав рядом громкое тарахтение мотика. Я встал на краю тротуара, чтобы пропустить мотик, но он остановился в нескольких метрах от меня. На нём сидел Лом, а за ним – Юлька. Оба, ухмыляясь, смотрели на меня.
– Что, Чудила, – крикнул Лом, – опять связь с космосом устанавливаешь?
Они заржали. Я посмотрел на Лома, но ничего не ответил: чего с дураком разговаривать! Стоял и ждал, пока они проедут, а они продолжали смотреть на меня.
– Ладно уж, иди, дурачок! – великодушно позволил Лом.
Я пробубнил себе под нос всё, что о нём думал, и сделал шаг с тротуара. В этот же миг мотик резко рванул с места. Я еле успел отскочить назад и, споткнувшись об поребрик, упал. Проезжая мимо, Лом с Юлькой громко загоготали.
– Уроды! – крикнул я им вслед.
К счастью, обошлось без травм. Я поднялся, заглянул в сумку: похоже, разбились яйца, но пакет молока был цел. Возвращаться в магазин не хотелось, и я пошёл домой.
Разобрав дома сумку, обнаружил, что разбилась всего пара яиц, но это не отменяло факта тупорылости Лома. Если до встречи с ним, моё настроение склонялось ближе к неплохому, то теперь я был подавлен. Я просто подумал, что то, что Макс уже видела, когда я встретил её тогда у подъезда – ну, когда ещё Лом обозвал меня Чудилой, могло оказаться цветочками по сравнению с тем, что она ещё могла увидеть. Думал, вот будем мы с ней как-нибудь гулять, а тут Лом нам повстречается. И что из этого выйдет? Ничего хорошего из этого не выйдет.
От всех этих унылых мыслей меня отвлёк звонок в дверь. Я подорвался, решив, что это Макс, но это оказалась соседка: собирали подписи за что-то там. Сказал, что мама будет вечером, и закрыл дверь. Почувствовал, что надо прогуляться, развеяться. Взяв с собой принадлежности для рисования, отправился на кладбище поездов в надежде найти там Макс. Чертовски хотелось увидеться с ней: рядом с ней сразу становилось как-то легче.
Взобравшись на крышу нашего локомотива, Макс, к своему сожалению, я не обнаружил. Сначала просто посидел, потом полежал, глядя на тучки, потом решил попробовать порисовать. Вдохновения не было. Потом небо прояснилось, и солнце стало здорово припекать, раскаляя крышу и меня вместе с ней. Чувствуя, что поджариваюсь, я слез с локомотива и пошёл домой, до самого дома не теряя надежды встретить Макс и постоянно оглядываясь по сторонам.
Ничего не хотелось делать. Как назло, была куча свободного времени, но без Макс и вдохновения, которое она дарила, от этого времени не было никакого толка. Наоборот, было тошно от того, что оно так медленно тянется. Решил заняться оформлением документов в Школу искусств Сантьяго, но и тут меня постигла неудача: никак не получалось сконцентрироваться. Поняв, что голова сегодня работать не будет, решил поработать руками: приготовить ужин. Обычно готовила мама, но иногда я брал это на себя. Ну как брал – мама задерживалась на работе и просила чего-нибудь приготовить.
К приезду мамы я успел сварганить картошку с мясом, и уже полчаса как торчал в Интернете и читал всякую чушь, когда она наконец приехала с дачи. Мама, конечно, здорово удивилась, что я так расстарался: в кои-то веки я был достоин похвалы не меньше, чем сын её лучшей подруги. Ну и поскольку вечер у меня выдался абсолютно свободным – не хотелось даже пытаться снова идти на кладбище поездов, чтобы лишний раз убеждаться, что Макс там нет – мы с мамой засели смотреть фильм по телику. В общем, мама была сегодня довольна, как слон. Ну а мне оставалось лишь лечь спать в надежде, что завтра будет лучше, чем сегодня.
В школьные дни понедельник, разумеется, вызывал одни лишь негативные эмоции. И хотя и на этой неделе мне ещё предстояло попахать на отработке, всё-таки было в этом понедельнике что-то обнадёживающее. А может быть, это просто солнце, сиявшее с утра на безоблачном небе, настроило меня на такой лад. Короче, в школу я сгонял в довольно бодром настроении несмотря даже на то, что нас задержали дольше положенного.
Возвращаясь домой и наслаждаясь настоящим летним пеклом, я увидел вдалеке силуэт девушки, сидевшей на корточках у клумбы и нюхавшей цветы. На ней было милейшее бежевое платьице и босоножки на платформе со шнуровкой на ногах. Даже если бы не её огненно-рыжие волосы, я всё равно понял бы, что это Макс: вот так сидеть и нюхать цветы на клумбе могла только она. Я невольно заулыбался. Как же мне всё-таки повезло, что я мог общаться с такой обалденной девушкой!
Я поспешил к Макс. Подойдя, поприветствовал её:
– Привет, Макс! Развлекаешься, как можешь?
– Привет, – весело откликнулась она, хитро взглянув на меня. – Но, вообще-то, сегодня я не Макс.
– Э-э-э… Что?
– Понедельник, – с укором заметила Макс. – Сегодня я Эвридика.
– Ты серьёзно? – Я уж и забыл, что она предлагала называть её Эвридикой по понедельникам.
– Конечно, нет. Так же, как всегда.
– Ты меня путаешь. Так как мне тебя звать-то?
– А как тебе больше нравится?
– Ну я как-то привык к Макс.
– Тогда зови Макс.
– А ты не расстроишься?
– Самую малость. Но если ты пойдёшь со мной купаться, то я тебе всё прощу.
– Купаться?! – я удивлённо уставился на Макс. – Ну я даже не знаю. Я как-то не фанат этого дела.
– Не умеешь плавать?
– Умею. Просто не люблю. По-моему, это скучно. А мы не можем заняться чем-нибудь другим?
– Можем. Но тогда я, конечно же, расстроюсь. И откажусь быть Макс.
– Последнее звучит особенно устрашающе! Пожалуй, мне лучше согласиться на твои условия.
– Вот это другой разговор! Я обещаю, скучно не будет. Ты просто не с теми людьми ходил.
– Возможно. И когда мы пойдём? И куда?
– Тебе, вероятно, надо будет зайти домой за плавками. Ты ведь не ходишь по улице в них?
– По крайней мере, не по понедельникам.
Макс рассмеялась, а я улыбнулся, довольный, что мне удалось её насмешить.
– Тогда вот зайди домой, перекуси заодно, и через полчасика встретимся на этом самом месте, – предложила она. – А куда пойдём, решим по ходу.
– Договорились, – согласился я и помчался домой.
Сомнение в этой затее, связанное с тем, что я не любил купаться, очень быстро развеялось. Я вдруг понял, что я пойду купаться с Макс. И эта мысль привела меня в восторг. И я увижу Макс в купальнике?! У меня даже голова закружилась от предвкушения.
Наскоро перекусив и схватив пакет с плавками, полотенцем и покрывалом, я выскочил из дома и помчался к клумбе, где мы договорились встретиться. Разумеется, я пришёл слишком рано – Макс ещё не было. Она подошла минут через пять.
– Ты без пакета? – удивился я.
– Я решила не заморачиваться с переодеванием. Вдруг ты подглядывать станешь! – улыбнулась Макс, хитро посмотрев на меня.
– Я не такой, – замотал я головой.
– В общем, мне не захотелось тащить пакет, и я просто надела купальник сразу. Посушусь потом на берегу.
– Понятно. Ну что, куда мы? На Чёрное? Там, конечно, народу всегда тьма, но ехать на автобусе до Змейки, а ещё хуже – потом назад в этом же душном автобусе чего-то не охота: приедешь, а уже хоть снова купаться иди.
– Знаю я одно местечко… – протянула Макс. – В лесу рядом с Чёрным. Там очень уютно, потому что о нём почти никто не знает.
– В лесу? Ты не перестаёшь меня удивлять! То кладбище поездов, то вот ещё какое-то место для купания, о котором никто не знает. Мне начинает казаться, что это не мой родной город, а как будто я сюда приехал от силы пару лет назад.
Остановившись на варианте Макс, мы выдвинулись в путь. Вскоре вышли за город и пошли широкой натоптанной тропой, ведшей к Чёрному озеру – озером оно называлось условно: на самом деле, это был просто большой пруд. По пути изредка попадался народ: в основном, дети и подростки. Метров за триста до Чёрного от нашей тропы ответвлялась еле заметная тропка, ведшая направо. Макс решительно свернула на неё. Я последовал за ней.
Мы довольно долго шли по этой тропке. И за всё время нам навстречу попался лишь один мужик с рыболовными снастями.
– Похоже, кто-то о твоём месте всё-таки знает, – не преминул я подколоть Макс.
– Он шёл с другого места. Там неподалёку рыбачат.
Наконец мы вошли в лес и почти сразу наткнулись на небольшую речку, перед которой тропка сворачивала и шла дальше по берегу. Я думал, что мы тут и остановимся, но Макс уверенно продолжила путь дальше. Вскоре нам попалось и то место, о котором она говорила. В излучине реки на берегу сидели двое мужиков и рыбачили. Тропка проходила на некотором отдалении от них, и они нас не заметили. Лишь ещё минут через пять хода Макс наконец остановилась:
– Вот мы и пришли!
Я окинул взглядом окрестности. Здесь к реке был небольшой, но плавный спуск, причём, даже песчаный – самый что ни на есть маленький пляжик. С обеих сторон от спуска в реку выдавались небольшие бугры, с которых можно было нырять. С другого берега над речкой нависала толстая ветка накренившегося дерева, пожалуй, даже чересчур накренившегося и грозившего вот-вот рухнуть в воду. Что будоражило больше всего, так это то, что тут не было ни души: только я и Макс!
– Идём? – спросила она и стала раздеваться.
Я вытаращенными глазами наблюдал за ней. Сначала она стала развязывать шнурки босоножек. Сняв обувь, хотела было уже снять платье, но замерла, увидев меня:
– Эй, ты чего? Ты меня смущаешь! Ты не собираешься переодеваться?
– Ой, да, – спохватился я, – я вон туда, за кусты пойду.
– Давай.
Я направился за кусты. Быстро раздевшись и сменив трусы на плавки, вернулся на берег. Моему взору предстала Макс. В ярко-голубом раздельном купальнике! В чертовски соблазнительном купальнике!!! Как же она была красива! Как же мне повезло, что я мог быть рядом с ней, с такой обворожительной и невероятной! Я замер ошарашенный. Взгляд мой невольно остановился на груди Макс. Она была небольшой, но красивой. Правда, уже через секунду Макс быстро закрыла грудь скрещёнными руками.
– Вот не стыдно тебе?! – воскликнула она. – А ещё говорил: «Я не такой!»
Я покраснел и перевёл взгляд на лицо Макс. К счастью, она, похоже, не разозлилась. Укор в её глазах был скорее игривым.
– Ну я же не подглядывал, – неуклюже попытался оправдаться я.
– А… Значит, на грудь пялиться можно?
– Я случайно. Я больше не буду.
– Так уж и не будешь?
– Я постараюсь.
Макс отвернулась и побежала к реке. Забежала в воду, подняв тучу брызг, и поплыла по диагонали, сносимая достаточно сильным в этом месте течением. Не прошло и полминуты, как она уже вышла на другом берегу и, обернувшись, закричала:
– Эй, чего копошишься! Плыви сюда!
Я подошёл к реке и сделал шаг в воду:
– Бр-р-р! Какая холодища!
– Чего? – закричала с другого берега Макс.
– Вода холоднющая! – закричал я в ответ.
– И что, мне теперь тут одной торчать?
Выбора не было. Я с трудом пошёл вперёд, дрожа от холода. Даже на Змейке вода была теплее, не говоря уж о Чёрном. Здесь, видимо, где-то недалеко были ключи, и вода была реально холодная. Чистая, прозрачная настолько, что было идеально видно мальков, мельтешивших туда-сюда, но холодная аж жуть! Только Макс, сидевшая на песке на другом берегу, останавливала меня от того, чтобы выбежать из реки и закутаться поскорее в полотенце. Это выглядело бы так себе. И я продолжал продвигаться вперёд, строя из себя настоящего мачо и чувствуя, как все мои внутренности скукоживаются в одной точке сингулярности где-то максимально глубоко внутри тела. Но впереди было ещё самое трудное.
Наконец я добрался до точки невозврата, после которой оставалось только плыть. Ещё раз взглянув на Макс, смотревшую на меня с улыбкой, я вдохнул и бросился в воду. Ледяная масса обволокла меня. Я заработал руками и ногами изо всех сил, чтобы согреться, и быстро-быстро поплыл через реку. Уже буквально через несколько секунд почувствовал дно под ногами и поспешил выбраться на берег. Выбежав, плюхнулся в горячий песок рядом с Макс:
– О да! Тепля-я-як!
Она засмеялась:
– Замёрз, что ли?
– Ну не то чтобы.
– Тут реально холодная вода, – признала Макс. – Зато никого нет.
– Это да. Наверно, потому никого и нет. Как будто на Титане искупался.
– Я думаю, там немножко потеплее всё-таки.
Мы рассмеялись.
– А теперь нырять! – воскликнула Макс и вскочила на ноги.
– Может, лучше на берегу полежим? – предложил я, с ужасом думая о том, что мне придётся снова оказаться в ледяном аду.
– Посмотрите, какой неженка!
– Да не, я просто подумал, полежим, позагораем.
– Позагораем потом. Когда накупаемся.
Я нехотя встал. К моему удивлению, Макс побежала не к реке, а от неё. Подошла к тому самому накренившемуся дереву, ветка которого нависала над речкой, и полезла на него.
– Эй, – крикнул я, – ты же не собираешься прыгнуть с этой ветки?!
– Именно это я и собираюсь сделать, – крикнула в ответ Макс и, быстро прокарабкавшись по ветке до середины реки, села, свесив ноги.
– Сумасшедшая!
– Тут невысоко.
– Всё равно сумасшедшая! Подожди меня!
Я не хотел, чтобы Макс нырнула раньше меня. Хотел доказать ей, что я достаточно смел, чтобы не повторять за ней, а попробовать первым. В конце концов, высота над рекой, конечно, была приличная – метра три, но не смертельная. К счастью, Макс согласилась дождаться меня.
Правда, когда я забрался к ней и глянул вниз, стало всё-таки страшновато: с берега высота казалась меньше, чем отсюда. Ладно, в конце концов, надо было просто спрыгнуть.
– Я первый, – заявил я.
– Давай вместе! – предложила Макс и взяла меня за руку. Когда я почувствовал её нежную руку в своей, весь страх сразу ушёл. С ней я готов был нырнуть хоть с самого высокого утёса мира.
Я кивнул и начал отсчёт:
– Три. Два. Один.
И мы прыгнули с ветки. Сверкающая ледяная поверхность бросилась нам навстречу. Секунда – и мы рухнули в воду. Холод обволок нас. Ноги до колен погрузились в настолько ледяную воду на глубине, что вода вокруг нас показалась если не тёплой, то вполне терпимой. Разжав руки, мы забарахтались, чтобы подняться на поверхность, и, вынырнув, посмотрели друг на друга. Макс сияла:
– Класс же!
– Нырять – класс. А вот вода ледяная там, на глубине – вообще не класс.
– Мне кажется или ты бубнишь?
Я быстро поплыл к берегу, крикнув через плечо:
– Сейчас я тебе покажу «бубнишь»!
Макс отплыла немного с середины реки, чтобы встать на дно, и стала наблюдать за мной. Я быстро добежал до дерева, снова вскарабкался на ветку и, заорав: «Я орё-ё-ёл!» – сиганул в речку. Когда я поднялся на поверхность, Макс смеялась.
– Ты даже летать не умеешь! – сквозь смех заявила она.
– Умею, но только вниз, – с улыбкой возразил я.
И мы стали нырять: вместе, по очереди, «солдатиком» и «бомбочкой». Нырнуть «рыбкой» или уж тем более сделать сальто в полёте никто из нас не решился: всё-таки высота была приличная, а хайдайверы из нас были так себе. Но нам и без этого было весело. Мы ныряли, плавали, плескались в воде до посинения несмотря на то, что она по-прежнему была холоднющая. Реально до посинения: когда мы наконец выбрались на берег греться и загорать, у нас не только губы были синие – мы все целиком были синие. У Макс, казалось, даже веснушки посинели. Я хотел отдать ей полотенце, чтобы она закуталась, но она только вытерлась и вернула мне его, заявив, что быстрее согреется на солнце. Оно действительно палило нещадно, даже несмотря на то, что дело уже шло к вечеру.
Я расстелил покрывало, и мы сели рядом, трясясь от холода в унисон. Мне очень хотелось обнять Макс, но я был уверен, что ей это не понравится. Но я всё равно был счастлив. Я сидел рядом с ней. Видел её довольную улыбку. Видел, как она греется на солнышке, такая красивая, летняя, со спутавшимися сырыми волосами, на время потерявшими свою огненную яркость. Что характерно, последнее обстоятельство её совершенно не заботило. Закрыв глаза, она наслаждалась солнцем, а я имел возможность украдкой любоваться ей, будучи готовым в любой момент быстро отвести взгляд, как будто я просто смотрел на реку. Но, как я ни готовился, она в итоге всё равно так внезапно открыла один глаз и хитро посмотрела на меня, что то, что я спешно отвернулся и уставился на другой берег, мне не помогло.
– Опять пялишься? – спросила Макс.
– Немножко, – признал я, понимая, что отпираться бесполезно.
– Ах так!
Она встала и быстро надела платье:
– Всё, кончилось шоу!
– Show must go on… – посмотрел я на Макс невинными глазами.
– Фигушки тебе! Обещал не пялиться, а сам… Вот и верь после этого людям.
Не разобрав интонации последних слов Макс, я испугался, решив, что она собирается уйти:
– Не уходи!
– Да не ухожу я. Наверно. А может быть, и ухожу. Может быть, пойдём уже?
– Но ты не обиделась?
– Конечно, обиделась. Плыви теперь вон до того берега и обратно. Это будет тебе наказание за то, что ты не сдержал своё слово.
– Но мы же уже высохли… – жалобно протянул я.
– Ничего-ничего, у тебя всё равно трусы в пакете. Переоденешься – и всего делов-то. Впредь будешь думать!
Печально вздохнув, я направился к реке. Коснувшись пальцами ног воды, содрогнулся. Теперь, после того, как мы обсохли и согрелись на берегу, она казалась ещё холоднее. Но наказание было справедливым, и я решительно двинулся дальше. Содрогаясь от холода, сделал несколько шагов, собрался с духом и нырнул. Заработал руками и ногами, как моторная лодка, и вскоре был уже на другом берегу, развернулся и поплыл обратно. Наконец, понеся заслуженное наказание, вылез из реки и бросился скорее к полотенцу. Макс удовлетворённо сказала:
– Так-то лучше.
Потом я сходил за кусты переодеться, и мы двинулись в обратный путь. Мы так устали, что даже болтать было лень. Просто шли молча и не думали ни о чём, наслаждаясь вечерним послевкусием сегодняшнего дня. К моему дому мы дошли уже около семи. Макс остановилась и сказала:
– Было классно! Спасибо тебе за этот прекрасный день!
Я ждал, что она обнимет меня, по-дружески, но обнимать меня она не стала.
– Тебе спасибо! – ответил я, немножко разочарованный, но, в общем-то, счастливый.
– До встречи! – махнула рукой Макс и направилась прочь.
– До встречи, – негромко произнёс я ей вслед, посмотрел, как она скрылась за углом, и, не торопясь, побрёл домой.
