Kitabı oku: «Мальчики», sayfa 3
По возвращении в Омск наш сын продолжал радовать нас неизменной живостью характера: писал письма в детские газеты и журналы. Получал ответы. Однажды его даже возили по итогам какой-то викторины в Москву, в Останкино.
Между тем, время шло и мы с мужем решили завести ещё одного ребёнка. Решить-то решили, а он никак не хотел заводиться. Пришлось идти к врачам лечиться, и спустя время под грозные увещевания меня затолкали в больницу с «подозрением» на беременность сроком несколько дней. В обычном районном роддоме меня обидно обсмеяли, обозвали нецензурно профессора из центра «Мать и дитя», но тем не менее вкатили стимулирующие препараты и через неделю меня замутило, и беременность мне подтвердили. Мутило меня три месяца без перерыва и особой ненавистью я прониклась на всю жизнь к жареному гусю, которого неосмотрительно зажарила на новый 1986 год.
В остальном моя беременная жизнь протекала безоблачно за исключением того, что обо мне заботился не только муж, но и подросший 10-летний старший сын. Тёма, проинструктированный отцом, яростно выхватывал у меня из рук килограммовый кулёк с вермишелью, веером высыпая его в лужу на радость благодарно курлыкавшим голубям. Мне покупались килограммовые банки с пюре манго, и я их сладостно поедала, а мои мальчики говорили, что они манго не любят. Мечталось уйти в декрет, как положено, за два месяца. Но… вместо двух месяцев получился один – не могла же я бросить своих дипломников. Рожать поехала к мамочке в Томск в её огромную и перенаселённую сестрой и внуками квартиру. Целый месяц я безоблачно гуляла с моей тоже беременной подругой. Мы ходили в парки, ходили по одноклассникам, и я, и вся родня ждали девочку. Тому были причины. Нас у мамы две дочки, к тому времени у нас на двоих было три сына. Теория вероятности обнадёживала. Конечно, можно было сделать УЗИ, но что-то сдерживало.
Вова, (имя было условием согласия свекрови на вступление в брак ещё за пять лет до рождения ребёнка в честь отчима моего мужа) родился в день рождения своего двоюродного брата, и родственники ликовали, забыв про внучку-дочку. Только я три дня плакала, понимая, что обречена быть той самой мамой с двумя сыновьями. Наверное, сейчас бы сказали, что это была послеродовая депрессия, а тогда я, охрипшая, измученная тяжёлыми родами, со слезами смотрела на голубого лысого мальчика с синими пятками, слабо и невнятно попискивающего, и ничего не чувствовала.
Дома ребёнок не радовал. Он очевидно был слабенький, и на крохотных уголках ноготков появились точки нагноения. Участковый педиатр, помнившая Тёму, решительно сказала: «Будем выхаживать!» Мелкий Вова орал ночи и день напролёт, и первые полгода мы с мужем даже ели раздельно – ребёнок требовал постоянного укачивания. Тем не менее Вовка подрастал, и я как-то неожиданно для себя обнаружила, что целую пятки этому не оправдавшему мои надежды мальчишке. Вообще-то, оглядываясь назад, Вовке досталось. Пустяковая, но операция в 7 месяцев, серьёзная в 7 лет, и одна неудачная и, наконец, последняя операция в 21 год.
