Kitabı oku: «Игра Судьбы. Ветер и Роза», sayfa 3
И Кейрэн, и старуха разом посмотрели на Гилара, ожидая его ответа.
– Добро, – мрачно сказал кузнец, и кивнул Кею. Тот забрал у старухи корзинку.
– Идите, идите, – та, отдав съестную посылку, попятилась к дверям, и, будто снова придя в дурное расположение духа из-за нерабочего теперь замка, пробубнила,– а уведёте корзину – так невелика, и потеря.
– Странная она какая, – пожал плечами Кейрэн. – Не будешь замок чинить ей? Ты ведь кузнец…
– Местный починит, – ровно ответил Гилар, скоро шагая по мостовой. – Бабы придут к ней – покличут, кого надо. Столица же.
Кейрэн кивнул, и припустил следом. Он лишь мельком подумал о том, что отец за эти несколько дней сказал ему едва ли ни больше слов, чем за весь предыдущий год. И слова эти были куда к нему, Кейрэну, добрее тех, что от обычно слышал от родителя. Но зародившееся в груди зёрнышко грусти из-за неминуемой скорой разлуки так и не успело прорасти: великолепие столицы снова завлекло, закружило мальчишку. И скоро он, переставая удивляться и глазеть по сторонам с раскрытым ртом, не мог думать ни о чём другом, кроме как остаться навсегда в этом царственном городе.
***
Мост Тысячи Звёзд, о котором говорила Дална Трозиль, пропустить и правда было невозможно. Огромный въезд, колонны, фонари, каких Кейрэн в жизни не видывал, механизмы, которых он даже представить себе не мог, казалось, были выстроены вовсе не человеческими руками. Людям такого и не придумать! Найти рядом с ним нужного извозчика оказалось уже сложнее – их здесь кормилось трудом немало. Поспрашивали имена у десятка – те лишь посмеивались, но никто Рутгаром не назвался.
– Кто тут Рутгар Трозиль? – гаркнул быстро уставший от очередных затянувшихся поисков Гилар на всю небольшую площадь у въезда на мост.
– Да вон он, не шуми, господин приезжий, – один из кучеров весело махнул кнутовищем в сторону, где вдали, у каменных перил, рассиживал на запряженной двуколке сухощавый пожилой мужичок в немарком, как у всех извозчиков, дублете и шапке, лихо заломленной набок.
Гилар и Кейрэн приблизились к нему, пройдя к Мосту тысячи Звёзд с другой стороны въезда, и, пока мальчишка едва держался на ногах, вновь разглядывая монументальное чудо архитектуры, мужики сговорились. Кузнец передал извозчику корзину от супруги, упомянув её имя. Извозчик развеселился.
– За доставку такую да терпение и впрямь бесплатно домчу вас, куда нужно. Садитесь!
Он махнул рукой позади себя, указывая на покрытое тонким тюфячком сидение. Двуколка у Рутгага оказалась такая маленькая, что двоим седокам там едва нашлось место – и то недовольному Гилару в конце концов пришлось усадить сына к себе на колени.
– А что ж вы хотели? – посмеялся старик. – У меня повозка на одного, да багаж. Хорошую карету содержать дорого. Ремонт, краска, набивка… Лошадку ещё держать в красоте да сытости… Вот говорю вам, а вы-то, небось другое думаете: чего, мол, этот старик делает на такой работе? Так я вам расскажу! Мне в ней всё нравится. Я город наш знаю хорошо, воздух тут, можно сказать, свежий, денежка, опять же, приходит. А главное – от жены отдыхаю.
– Понял, – хмуро подтвердил Гилар. – Я вот тоже.
Рутгар засмеялся, хлестнул лошадь, и двуколка резво покатила по столичным улицам, поминутно заставляя Кея вертеть головой налево и направо, вновь дивясь городским пейзажам.
Глава 3
Когда они подъехали к зданию гимназии, полдень едва наступил. Где-то во дворе, за высокой каменной оградой, монотонно ударил отсчитывающий часы колокол. У ворот посетителей встречали гвардейцы на карауле, и Кейрэн, увидев их, испугался что таких, как он и его отец даже на порог не пустят. По сравнению с теми господами, что как раз перед ними миновали ворота, они с Гиларом смотрелись едва ли не бродягами. Кею стало стыдно за свою наружность: его праздничный жилет и рубаха выглядели хуже, чем дорожный наряд только что прошедшей мимо стражи семьи. Гвардейцы, впрочем, оказались весьма учтивы и даже приветливы – их не смутила ни простая одежда посетителей, ни их деревенский вид и говор. Видно, они не первые гости из провинции, желающие попытать здесь счастья в этом году.
– Судари, ступайте к главному входу. Там вас встретят, запишут, подскажут что дальше, и сопроводят Стремящегося в положенные залы.
Услышав это и осознав, что к нему впервые в жизни обратились, как к «сударю», и «стремящемуся» Кейрэн буквально потерял дар речи – даже поблагодарить стражника толком не смог, только поклонился, вспомнив наказ купца Дордана на корабле.
Войдя за ворота и миновав небольшой двор, отец и сын поднялись по недлинной широкой лестнице к тяжелым, высоким дверям, открывшимся, впрочем, удивительно легко, и очутились в самой гимназии. Ох, и захватило же дух у Кея! Он и в самых отчаянных своих мечтах представить себе не мог, что бывают такие школы, и ему, простому пареньку из деревни в глубинке, в жизни доведётся провести в подобных стенах хоть пять минут. Мрамор, колонны, лестницы с красивыми перилами, потолки выше иных деревенских крыш… Не школа – настоящий дворец! Кей такие видел на гравюрах в книге про архитектуру и постройки, что хранилась в библиотеке у преподобного Ренана.
Прямо напротив дверей, в которые Кейрэн с отцом только что зашли, стоял красивый стол – длинный, высокий – такой, что Кею пришлось бы встать на цыпочки и вытянуть шею, чтобы взглянуть поверх него. В шаге от стола, с обеих его сторон, дежурили стражники, наблюдавшие за порядком, а за самим столом стояли две девушки в одинаковых сизого цвета платьях с простыми белыми воротниками. Они записывали имена тех, кто только что прибыл в гимназию. Одна из девушек была занята оформлением бумаг для детей благородной семьи, которая приехала как раз перед Кеем. Мальчик и девочка одного возраста – видно, двойняшки – кажется, очень гордились и тем, что попали сюда, и своими родителями. Увидев Кейрэна, подходящего к столу вместе с отцом, они переглянулись.
Вторая девушка у стойки приветливо кивнула Гилару и его сыну, приглашая подойти ближе.
– Доброго денёчка, – неожиданно вежливым, даже чуть заискивающим тоном начал Гилар. – Вот, сына привёз к вам. В Академию поступать. Вент де Россу.
– Здравствуйте, – Кей уже по новой привычке поклонился, чуть подумал, и на всякий случай добавил, – добрая госпожа.
Девушка улыбнулась – кажется, её не так часто называли «госпожой».
– Здравствуйте. Назовите, пожалуйста, ваше имя, полное имя и возраст мальчика, откуда вы прибыли и чем занимаетесь.
– Я – Гилар Хоуарн, кузнец. Это сын мой, Кейрэн Хоуарн. В первый день осени родился, так что совсем скоро как раз десять и будет… сейчас девять, значит. Родом мы из Гроссы – деревни, что в Солфланских горах. Провинция Аурентерна. Оттуда путь и держим…
Гилар хотел было что-то прибавить, но стоявший рядом благородный господин, отец хорошо одетого семейства, вдруг возмутился:
– Вы изволите сказать, что мои дети неделю должны будут провести в компании таких, с вашего позволения, отроков?
– Возможно, – кивнула девушка.
– Не того мы, признаться, ждали, когда из самого Денфесса де Корона сюда ехали, – поджала губы его супруга. – На это ли налоги в казну платим?
– Здесь, милостивые господа дель Фероут, ведётся набор в магическую академию Вент де Росса, – вежливо ответила служащая, – Великие архады сами решают, кто достоин обучаться у них. Если вы просто в императорскую гимназию Астер де Торонисса хотите детей своих отдать – прошения об этом в следующем месяце подаются.
Благородные родители переглянулись, не став продолжать возмущение и поднимать скандал в присутствии стражников. Дети их, впрочем, решили от родителей в проявлении недовольства не отставать.
– Посмотри на него, какой лохматый, жуть!.. Они в горах знают, что такое ванна? – поморщилась девочка.
– Разве можно это узнать, если ты – горная деревенщина? – Хихикнул мальчик. – Чего там, вообще в деревне узнать можно? Он и буквы-то, наверное, не видел никогда.
– Горная деревенщина, – девочке явно понравилось прозвище, а вот Кею оно совсем не пришлось по душе. Он стоял молча, то краснея, то бледнея, боясь даже посмотреть на своего отца, который, наверняка сейчас стыдится и своего сына, и себя, и вовсе не рад, что послушал преподобного Ренана, и привёз Кея в столицу. Однако, отец молчал. Благородные родители тоже не проронили больше ни слова, стоя с самым надменным видом. Служащие за стойкой что-то записывали.
– А чем это от него так… пахнет, травой? И руки-то прямо чёрные!
– Может, он траву ими копал? Накопал полную сумку, и привёз сюда вместо вещей, – предположил мальчик.
– А ты спроси у него, – подначивала его сестра. – Вдруг вы с этой деревенщиной в одну комнату здесь попадёте? Вы ведь оба, кажется, мальчики… Но, может быть, он и не мальчик вовсе, а какой-то зверёк?
– Не хочу в одну комнату с таким!
– Юный сударь дель Фероут, не беспокойтесь, пожалуйста. Возможность для вас попасть в одну комнату с Кейрэном Хоуарном совершенно исключена, – вежливо пообещала девушка-служащая.
Кей поник головой услышав это, и даже немного съёжился, будто бы ожидая оплеухи от своего отца, словно сам был виноват в своём происхождении. Юный дель Фероут, напротив – как и его родители и сестра, был вполне доволен услышанным. Однако, девушка продолжала:
– Эта возможность исключается потому, что вы, юный Маэль дель Фероут, равно как и вы, юная Ванесса дель Фероут, не можете попасть в число Стремящихся поступить в Академию Вент де Росса.
– Что? – глава благородного семейства, ошарашенный услышанным, буквально потерял дар речи.
– Как это так? – взвилась вместо него супруга. – Вы хотите сказать, что не станете брать в Стремящиеся детей благородной крови дель Фероут, а какого-то безродного заморыша, вчера с горы слезшего, возьмёте?!
– Происхождение не имеет значения для этого вопроса, госпожа дель Фероут, – с мягкой, но непреклонной вежливостью пояснила служащая. – Правила приёма в число Стремящихся едины для всех, и устанавливаются великими Архадами. Согласно этим правилам, абсолютно все дети должны относиться с уважением и к своим вероятным однокурсникам, и к преподавателям, и к установленным правилам. Если элементарное уважение чуждо юному отроку, это – упущение воспитания, и оно является весомым основанием для отказа в поступлении.
– Неужели вы говорите со всей серьёзностью? – промямлил господин дель Фероут.
– Совершенно, – подтвердила вторая служащая. – Ваши дети не могут войти в число Стремящихся, поскольку даже не приступив к основным испытаниям, они уже не справились с выражением самых простых правил вежливости и приличия. Впрочем, если вы желаете отправить их не в Академию Вент де Росса, но в саму эту имперскую гимназию с последующей перспективой государственной службы для своих детей – вы можете подать прошение директору. Это можно сделать прямо сейчас.
Господин дель Фероут запыхтел. Его глаза буквально налились кровью – особенно когда его дочка принялась жалобно всхлипывать. Похоже, отец благородного семейства хотел бы многое высказать непреклонно-вежливой служительнице, но то ли упомянутые ею архады, гнева которых боялся, пожалуй, каждый в империи, то ли стражники, явно готовые любезно проводить к дверям смутьяна любого чина, заставляли его сдерживать себя. Давалось это господину дель Фероуту с великим трудом, и всё же он смог процедить:
– Как продать это ваше прошение?
– Я оформлю для вас необходимые бумаги, – девушка-служащая отложила одну переписную книгу, и раскрыла другую.
– Идите с детьми в карету, Сибелла, – бросил господин дель Фероут своей супруге. – Нечего ждать здесь… в этом обществе.
Госпожа дель Фероут кивнула мужу, и поскорее покинула гимназию вместе с обоими отпрысками. Ни один из них ни с кем даже не попрощался. Видимо, эту семью была не способна исправить даже утрата надежды на обучение в главной Академии всей Великой Империи…
Кейрэн же едва успев подумать о том, как быстро наказание постигло тех, кто просто сделал глупую детскую шалость и выказал свою гордыню, начал судорожно перебирать в своей памяти всё-всё, что он только мог знать про этикет. И с ужасом понял, что знаний на этот счёт у него ничтожно мало! Он сжался и притих, боясь смотреть по сторонам, и готовый отвечать на любые вопросы настолько вежливо, насколько сможет. Лишь бы только заставить ставший будто ватным от волнения язык ворочаться во рту.
Но если прислушиваться к своему сердцу, мальчишка теперь ещё больше захотел поступить в эту Академию, стать частью чего-то большого, великого, уважаемого всеми – даже самыми благородными господами!
Девушка-служащая, которая записывала его имя, вернулась к своим вопросам:
– Прошу прощения за недоразумение, – сказала она; всё ещё стоящий у стола господин дель Фероут бросил на неё недобрый взгляд, а Кей даже не мог поверить, что кто-то, кажущийся таким важным, что выставляет за дверь благородных господ, попросил у него прощения. – И на всякий случай – вновь прибывшему спешу отдельно напомнить о том, что соблюдать все установленные правила требуется неукоснительно. То есть делать то, что говорят, и не делать того, что запрещают, – объяснила она простыми словами оробевшему Кею.
– И уважать старших. Это он умеет, – напомнил о себе Гилар.
– Не только старших, но и всех, кого он встретит здесь, – уточнила девушка.
Кейрэн торопливо закивал, и на всякий случай поклонился. Она продолжила:
– Кейрэн Хоуарн, девяти лет. Родился первого дня месяца Свартваля, в 1397 году от Основания Империи в деревне Гросса, что в Солфланских горах провинции Аурентерна. Всё ли верно?
– Да, – прокряхтел за сына Гилар Хоуарн, копаясь в своей сумке, – вот бумаги его. У сельского старосты справил выписку из домовой книги… Тут и подпись именная имеется.
– Благодарю, – кивнула девушка, забирая из рук кузнеца чуть измятый сложенный вдвое лист дешёвой тёмной бумаги. – Это было вовсе не обязательно, впрочем, не будет и лишним.
– И ещё вот – записи, что деревенский наш лекарь делал о здоровье моего сына. Тут всё, с самого рождения. В новостном листке-то говорили, для поступления такое нужно…
– Верно. Спасибо. Я приложу эти записи к его делу, – служащая собрала листки. – Хорошо, что вы их привезли, это сбережет время. В ином случае мне пришлось бы опросить вас о перенесённым Кейрэном болезнях.
Всё ещё не ушедший от стола господин дель Фероут нарочито-презрительно хмыкнул.
Девушка-служащая продолжала:
– Мальчик остаётся здесь, в здании Гимназии, на всё время что он будет входить в число Стремящихся поступить в Академию Вент де Росса.
– И всё это время у него будет еда и постель? – уточнил кузнец.
– Верно. Через неделю, если Кейрэн успешно пройдёт все необходимые испытания и беседы, а медики сочтут его здоровье достаточным – он перейдёт в число Претендентов на поступление в Академию. Весь следующий после этого месяц будет посвящен более тщательной проверке его знаний и того, насколько он способен усваивать новые. В случае, если его среди прочих Претендентов изберут к себе в ученики Великие Архады, он покинет стены этой гимназии, и с началом учебного года будет проживать и учиться в Академии Вент де Росса.
– И в это время у него тоже будет кров и стол?
– Да. Даже в том случае, если Кейрэн по какой бы то ни было причине будет исключён из числа Стремящихся или Претендентов, он не будет оставлен на произвол судьбы. Гимназия связывается с родителями или опекунами таких детей, чтобы они их забрали, а до тех пор, пока родители этого не сделают, ребёнок ожидает их в воспитательном доме столицы, что у главного храма. Кроме того, если ребёнок, не попавший в число новых студентов магической Академии, будет сочтён подходящим для учёбы в обыкновенном учебном заведении, эта гимназия оставляет за собой право предложить ему учебное место в своих стенах.
– И тогда он будет жить и учиться если не в Академии, то здесь?
– Верно! – подтвердила девушка. – На всё время учёбы. Дальнейшая судьба каждого ученика решается в зависимости от его успехов, склонностей и выказанных стремлений. В Магической Академии Вент де Росса система в чём-то схожая, но куда более сложная, конечно.
Господин дель Фероут в это время, наконец, закончил оформлять прошение за своих детей, поправил на голове щегольской берет с пером цапли и блестящей брошкой и, развернувшись так, что едва не задел Кейрэна краем своего расшитого дорожного плаща, вышел вон. Он явно не желал больше слушать, как какого-то нищего деревенского дурачка принимают в Соискатели вместо его детей, и даже думать о той возможности, что им придётся учиться вместе с ним, если и он, и они останутся учиться в этой гимназии.
– Я… – Гилар подождал, пока за благородным господином закроются двери, помялся немного, и решительно заявил:
– Если что – не вернусь я за ним.
Кей знал, что его отец это скажет. С самого начала, с того самого момента, когда случайно услышал разговор родителей ночью – знал. Да и без того бы догадался… не было у них в семье к младшему «заморышу» согревающей маленькое сердце любви. И всё равно, хоть знал он это, хоть нет – до последнего надеялся, что отец не произнесёт этих слов…
– Денег не будет у меня, сударыня, по столичным дворам постоялым месяц харчеваться. Да и домой надо, в Гроссу. Работа, хозяйство, кузня. Семья вон – четверо ещё, да по весне прибавления ждём… Да если плохое что Кей вытворит – тем и более лучше его не видеть тогда. Не спущу! Слышишь ты?
Он повернулся на Кейрэна, глядя на него сверху своими холодными глазами:
– Натворишь дурное или вылетишь с учёбы с позором – домой не возвращайся. Живой не будешь!
Кей попятился. Гилар, казалось, хотел ещё что-то добавить к сказанному, но так и не решился. Постоял, в какой-то неловкости помял шапку, махнул рукой, словно отказавшись от каких-то мыслей, вертевшихся в собственной голове, и медленно отступил к дверям.
– Пойду я. Доброго вам здоровья, – он неповоротливо поклонился служащим и страже, и добавил, обращаясь к Кею, – а ты мои слова запомни!
И ушел прочь из гимназии, не оглядываясь, и даже не назвав на прощание своего сына по имени.
Оробевший Кейрэн остался стоять напротив стола с девушками-служащими один-одинёшенек, брошенный теперь на произвол судьбы и случая. А ведь ему так хотелось попасть сюда, в столицу, поступить в саму Академию – или хотя бы хорошую, красивую городскую школу, как эта, избавиться от родительского непонимания, от чужих насмешек. И вот, стоя на пороге новой жизни и новых возможностей, будто бы отказавшись от всего прежнего, он испугался. Не знал, что делать, что говорить, и чего ждут от него теперь. Но сам он твёрдо решил не показывать никому своей нерешительности и страха. Раз оставлен один – значит, он теперь сам по себе. Взрослый.
Кейрэн коротко выдохнул, будто бы разом прощаясь со всей своей робостью, поправил на плече сумку, выпрямил спину, и произнёс, глядя на служащую:
– Я готов, добрая госпожа.
– Хорошо, сударь Хоуарн. Добро пожаловать во Вторую столичную Имперскую Гимназию Торонисса. Сейчас вас проводят в комнату, где вы сможете оставить свои вещи, сопроводят в умывальню и трапезную. После этого вы будете ознакомлены со зданием, и получите дальнейшие указания относительно правил и порядка вашего дальнейшего тут нахождения. Это понятно?
– Да, – ответил Кей. Слова произнесённой девушкой речи звучали для него непривычно красиво.
– Тогда желаю вам удачи, – вежливо улыбнулась девушка. Кивнула кому-то слева от себя, и протянула карточку.
Как из ниоткуда появился какой-то мужчина среднего возраста, гладко причёсанный и строгий, одетый в простой и удобный форменный наряд такого же сизого цвета, как платья на девушках-служащих. Всё то время, что шла беседа, этот человек, похоже, незаметно стоял за стражниками.
– Пожалуйста, проводите сударя Хоуарна, господин Сорзар.
– За мной, – скомандовал строгий служащий, и Кей повиновался.
***
Боясь даже взглянуть в сторону, чтобы не отвлечься ни на что вокруг и не отстать от своего провожатого, Кейрэн прошёлся чуть дальше по коридору и поднялся за ним на второй этаж здания, где находились ученические спальни.
Комната, где для Кея было отведено место, оказалась к лестничной площадке ближайшей. Здесь были четыре кровати – по две одна над другой, и два шкафа для вещей и принадлежностей, каждый так же разделённый на равные половины – для двух человек. Окно комнаты выходило во внутренний двор гимназии, где был разбит маленький сад, и виднелась башенка с часами и колоколом. В самой комнате никого из других обитателей не наблюдалось, но было понятно, что здесь уже кто-то живёт.
– Ваша кровать правая сверху, – сообщил господин Сорзар, – а шкаф для вещей, соответственно, по правой стене, дальняя половина. Она как раз будет пустой и открытой. Ключ от шкафа находится в скважине. На нём цифрой указан номер вашей комнаты, а цветом – расположение кровати, ваш – синий. Ключ можно носить на шее, для этого в него продет шнурок. Располагайтесь скорее, спешите омыть лицо и руки, и вы как раз успеете на обед. После этого я сопровожу вас в большую умывальню, а дальше расскажу о том, что будет ожидать вас завтра и где. Сейчас поторопитесь.
Кейрэн поблагодарил, снова коротко поклонился, и потянул дверь шкафа. Место там оказалось даже больше, чем ему могло потребоваться. В сумке Кея лежала только грязная одежда и старые башмаки, в которых он проделал весь путь до столицы, полупустая фляга с водой, да письмо, вручённое ему святым отцом Ренаном. Помедлив, мальчик поставил флягу на полку, примостил рядышком завёрнутое в кусок плотной холстины письмо, и замер, не решаясь положить в шкаф запылённое содержимое своей сумки.
– Ну? – господин Сорзар ждал.
– Да у меня здесь только грязная одежда и пыльная торба…
– Отдам прачкам, – рассудил строгий служащий, забирая сумку из рук Кея. – А вам советую торопиться. Идёмте.
Кейрэн едва не забыл запереть свой почти пустой шкаф и поспешил за господином Сорзаром, на ходу пряча шнурок с ключом на груди.
***
Посетив, на чём так настаивал его провожатый, маленькую общую умывальню, что была дальше по коридору, Кей спустился вслед за ним обратно на нижний этаж – к трапезной. Здесь других детей уже было так много, что Кейрэн не на шутку боялся потеряться. Мальчики и девочки, самые разные, разного достатка и происхождения, по-разному одетые и в разной манере говорящие, объединённые, разве что возрастом и желанием из числа Стремящихся стать хотя бы Претендентами, собрались в этом зале, рассаживаясь за длинные ряды столов. Девочек и мальчиков устроили отдельно друг от друга.
– Ваше место в трапезной будет здесь, – указал Кейрэну господин Сорзар на одну из лавок у стола, с самого края. – Запомните, где оно находится, и всегда усаживайтесь именно сюда. За столом, как и везде, будьте уважительны и насколько сможете вежливы. Как и везде. Не торопитесь, но и не задерживайтесь. Подойду к вам после.
– Да, благодарю, – выдавил из себя Кейрэн, и сел, наконец, за стол.
Место напротив него пустовало, зато рядом сидело двое мальчишек – один, кивком головы поприветствовавший новенького за столом, явно из дворянских детей; другой – светловолосый взъерошенный весельчак, с рябым от веснушек лицом, по всему своему виду такой же, как и Кей сельский паренёк.
– Ты, верно, тоже из нашей комнаты, – предположил мальчик-дворянин. – Здесь, я так уже понял, по комнатам за столами рассаживают.
– Должно быть, – согласился Кей, – я ещё не знаю. Сам только приехал.
– Откуда? – спросил веснушчатый мальчишка. – Я вот из Ильметтины, из села Грефланс. Виноградники у нас – лучшие во всей империи, и самые курчавые, ну прямо как я! А зовут меня Велнар Динсур.
– Я – Кейрэн Хоуарн, – представился Кей, – из Аурентерны приехал. Я тоже из простых. В деревне Гросса жил, в горах.
– Ты не стесняйся, – посоветовал Велнар. – Я вот крестьянин, и не стесняюсь. И Толас не стесняется со мной разговаривать, хотя он – дворянин.
– Из рода дель Зомотт. – уточнил Толас, подняв палец, и подмигнул Кею. Тот растерянно улыбнулся и, наконец, обратил внимание на накрытый стол.
Еда, разложенная по блюдам и тарелкам, была добротная, хоть довольно простая – без лишних сладостей и изысков; на столах её было достаточно. У Кейрэна, пожевавшего в этот день на завтрак сухарей, да имбирного корня, буквально потекли слюнки от вида и аппетитных запахов овощной похлёбки, запечённого мяса, свежего хлеба и пряных яблок.
– Да благословит Создатель нашу трапезу, – звучно, перекрывая общий негромкий гул детских голосов, торжественным тоном сказал какой-то мальчик, сидящий дальше, на лавках, что были ближе к самому центру стола. Многие ребята, в числе которых был и сам Кей, повернули головы в сторону говорящего.
Это был красивый мальчик – широкоплечий и статный, с гладко причесанными, чуть вьющимися у плеч золотистыми волосами. Такими, наверное, должны представляться эледы всем другим народам, населявшим бескрайние земли Эйланда. Одет мальчик был броско, в вышитый темно-зелёный дублет с блестящими латунными пряжками. Сразу видно – благородная кровь.
– Деррик дель Одлан, – нарочито тяжело вздохнув, будто от усталости, заочно представил звонкого оратора Толас. – Я здесь второй день всего, а куда ни взгляну – везде он хоть как-нибудь, да покажется.
– Точно, – согласился Велнар. – Я тут побольше двух дней буду, а Деррик всё рисуется. То так, то этак. И никому не перечит, вроде, а мелькает везде – что твой мотылёк перед лампой.
Кей тихонько хихикнул в свою плошку, надеясь, что никто не сочтет это непочтительным.
***
После обеда к Кейрэну вернулся господин Сорзар, и напомнил о том, что вновь прибывшему полагается ознакомиться со зданием гимназии, уяснить несколько правил, и, наконец, искупаться с дороги. Толас и Велнар при виде господина Сорзара, поклонились, пообещали Кейрэну, что скоро увидятся, и мальчишка последовал за строгим служащим из трапезной.
Они посетили библиотеку, в которой было столько книг, что Кею и не снилось; прошли по внутреннему двору гимназии, который господин Сорзар назвал атриумом, мимо цветущего сада, скамеек и часовой башенки. По другую сторону от библиотеки и трапезной находился гимнастический манеж, куда завтра наутро следовало явиться на общее собрание Стремящихся, и местная купальня, у дверей которой Кейрэн и его провожатый остановились.
– Напоминаю вам, сударь Хоуарн, что на втором этаже, где располагаются спальни учеников, вы можете ходить только по западным коридорам. Там – комнаты мальчиков. Однако, не следует входить в чужие спальни без разрешения. В восточном крыле находятся комнаты девочек, и заходить в восточные коридоры вам строго запрещено. Это понятно?
– Да.
– Восточные и западные коридоры сходятся у часовни, её вы можете посещать в свободное время. В лазарет на втором этаже, я верю, вы не попадёте.
Кейрэн энергично кивнул. Ему вовсе не хотелось заболеть во время предстоящих важных испытаний, и вылететь из числа Стремящихся по такому досадному поводу. Хотя, если задуматься, любой повод для этого будет досадным…
– На третьем этаже расположены все учебные классы гимназии, – продолжал свой рассказ господин Сорзар. – Полагаю, вы легко разберётесь, куда вам идти, когда получите расписание. Нумерация классов простая – в круг, по часовой стрелке, начало – от часовенной лестницы. На последний, четвёртый этаж, вы не поднимаетесь и не заходите. Это – этаж для учителей и служащих. Это понятно?
– Да.
– Рад это слышать, Кейрэн. Советую вам всегда слушать правила, и следовать им. Будьте внимательны, не ходите там, где не следует, особенно после отбоя. Теперь освежитесь, и распоряжайтесь своим временем до вечера.
– Спасибо, господин Сорзар, – Кейрэн поклонился, и поспешил спросить, пока служащий не ушел, – а могу ли я пойти до ужина в библиотеку?
– Можете, – разрешил тот, – однако будьте внимательны, чтобы не пропустить вечерний колокол.
С этими словами он удалился, оставив Кея у купальни.
***
На все водные процедуры у Кейрэна ушло не больше получаса. Поскорее одевшись обратно, повесив на шею ключ и почти насухо вытерев волосы полотенцем, мальчишка заторопился в библиотеку. Конечно, посмотреть ему хотелось всю гимназию от подвала до самой крыши, заглянуть во все уголки – и даже, наверное, в особенности, туда, куда ему велели не совать носа, но с тех пор, как он увидел местное хранилище книг – он едва ли мог думать о чём-то другом. Тем более, что на сегодняшний день впечатлений для него уже было так много, что он боялся не справиться с собой, если произойдет ещё хоть что-нибудь. А рядом с книгами ему всегда было спокойнее.
В саду во дворе было много детей. И хоть они все явно были предупреждены о соблюдении правил и взаимоуважении, как сам Кейрэн, и старались шуметь поменьше, гул голосов стоял порядочный. Толас и Велнар тоже были здесь; стояли недалеко от часовой башни, и разговаривали. Когда Кейрэн поравнялся с ними, они окликнули его.
– Обживаешься?
– Понемногу. В библиотеку иду.
– Там хорошо. Красиво, – согласился Велнар. – Я, как приехал, тоже туда почти сразу пришел, разве только в храм сначала. А вчера в библиотеке девочки читали на всеобщем вслух.
– О, – Толас оживился, – и как?
– Я половину не понял, – честно признал Велнар, – но звучало очень красиво.
Маленький дворянин негромко рассмеялся, а Кейрэн улыбнулся только. Он ведь тоже не очень хорошо знал общее наречие – на слух ещё понимал, а вот буквы всё время путал. Сможет ли он с такими-то своими умениями попасть в число Претендентов?
– Я всеобщий тоже не сразу выучил, – признался Толас. – Но вообще, он довольно понятный. Именные бумаги на нём пишут. Ну, знаете, гербовые. Не знаете? Такие всем дворянам положены, чтобы личность и имя подтверждать. У меня проверяли, когда сюда приехал.
– Ну, нам, крестьянским, такое не обязательно, – махнул рукой Велнар. – Наши имена по домовым книгам у старост сельских хранят – гербов сверять не требуется.
Доносящиеся со стороны гимнастического манежа голоса стали громче, слышалась вычурная речь и эмоциональная декламация каких-то стихов. Кейрэн повернулся, и заметил в толпе остальных светловолосых ребят одного в щегольском вышитом берете с пером фазана.
– Хух… Деррик здесь, – Толас возвёл очи горе, – Кей, ты в библиотеку собирался? Пойдем-ка и мы с тобой, пожалуй.
***
До самого ужина троица мальчиков просидела в библиотеке гимназии. Похоже, именно этот зал считался здесь и парадным, и общим; наверняка, если для учащихся устраивали балы и танцы, это происходило здесь. Тут же можно было сидеть, спокойно читая или выполняя какое-нибудь большое задание.
Толаса всё никак не оставляла идея посмотреть, как выглядит гимназия изнутри ночью. Всегда ли горит огонь в местной часовенке, кто заводит башенные часы и как именно им на ночь выключают колокол, чтобы звон не разбудил никого в неположенное время – в общем, душа его так стремилась к приключениям и опытам, что деревенским ребятам пришлось напоминать ему о правилах.
