Kitabı oku: «Сон о принце», sayfa 21

Местная же разновидность лодки больше напоминала по форме классический образец. Широкая в середине, зауженная в корме. Примерно такая, на которой меня в детстве дедушка катал. Он тогда еще давал восторженной внучке попробовать грести. Но опять-таки, там присутствовало два длинных весла, а не короткое одно. Там одновременный взмах двух лопастей по разным сторонам посылает лодку по прямой вперед. Тут же не гребля, а какая-то клоунада. Пара гребков на одной стороне, потом передвинуться к другому борту еще пара гребков, для выравнивания курса. Мало того, что не эффективно, так еще и угроза мозоли на заду натереть! Или, в лучшем случае дыру в штанах заработать. К тому же, елозя туда-сюда, надо не забывать переступать через торчащие из-под лавки ноги лежащей «в кормовом отделении» Йискырзу. Нет, к девочке, естественно, никаких претензий. Тем более что я сама укладывала бедолагу. Но одно дело понимать умом, а совсем другое пытаться не раздражаться по этому поводу. Если же добавить в картину качку на волнах и мою сухопутность, заставляющую шарахаться в противоположную сторону при каждом маломальском наклоне лодки, то сторонний наблюдатель сдох бы от смеха.

Тем не менее, деревня медленно, но верно уходила в мое прошлое. Когда же небольшой поворот русла почти полностью скрыл ее от моих глаз, висевшее над душой напряжение несколько ослабло. Сразу захотелось признать, что волны несут меня в даль быстрей и спокойней, если я им не мешаю. Однако боясь выдать желаемое за действительное, я заставляла себя грести, пока мышцы не сказали: «Хватит». После чего весло, «угомонившись», легло на дно лодки.

Накатившаяся усталость словно обесточила каждую клеточку тела. Тимка уже давно пытался привлечь внимание к своей персоне, но делал это как-то нудно, без энтузиазма, замолкая временами на несколько минут. Наверное поэтому его возмущения еще не преодолели барьер моей усталости. Его мамка… оглянувшись, я посмотрела в лицо лежащей девочки. Приоткрытый рот, затрудненное дыхание… то ли спит, то ли пребывает в беспамятстве. Значит, есть пара тройка минут для роздыха и поиска ответа на самый русский вопрос: «Что делать?».

В борт ударила волна, обдав нас веером брызг. Лодка послушно качнулось, заставив судорожно вцепиться в скамейку. Страхи возможных опасностей неопытного водного путешественника тут же вступили в борьбу с рациональным решением уплыть как можно дальше от деревеньки. Как-то раньше желание удалиться от разборок за халат, притупляло другие ощущения. Выползшая из образовательных закоулков ученость, заявила об обратной пропорциональности страхов и расстоянию от деревни. Осмыслив вывод, захотелось сильно побиться головой о стену, чтоб избавиться от ненужной дури. Стены под рукой не оказалось, зато тело перестало остро реагировать на качку, подсказав компромисс: плывем с часик… То есть даю течению нести нас, потом высматриваю местечко под ночевку. И никаких путешествий в темноте!

Пока же можно немного расслабиться: я подвинула к себе гостинец от семейства «Кубиков». Узелки поддались, явив грубо вылепленный кувшинчик в россыпи пирожков. Восхитительное до умопомрачения зрелище… В адекват я вернулась после того, как припрятала неучтенное количество пирожков по методу котенка Гав в животик. Восхищение не прошло, а насыщение появилось. Правда распознать начинку не удалось, но зато вкус был такой, что от внимания ускользнуло количество съеденного.

Вспомнилось утверждение, что злой человек хорошую еду не приготовит. Тогда получается, что мадам Кубик, или кто-там заправляет у нее на кухне, просто суперхороший человек. Глаза с благодушной сытостью, сфокусировались на глиняной посудине. Где-то и когда-то в меня запала информация о методе лепки ленточкой. То есть когда полоски заготовки без гончарного круга укладываются в форме будущего сосуда. Вот теперь повезло увидеть результат такой лепки. Экспертиза глиняных изделий, конечно, не мой конек, но даже на весьма подобревший взгляд другого определения кроме как «убожество» подобрать было трудновато. Творец-гончар видать сильно перебрал, создавая этот шедевр. С другой стороны мне нет дела до эстетства, главное содержимое. Вытащив обернутую тряпочкой затычку, я заглянула внутрь. Молоко. У Тимки сегодня вечером праздник и почти нормальное питание. Я побыстрее вставила пробку обратно, опасаясь за драгоценную жидкость. Вот уж точно, не суди о книжке по обложке. Кстати, об обложке… я внимательней всмотрелась в глину. Некоторые неровности напоминали следы детских пальчиков. Образ пьянчуги-гончара померк, сменившись личиком девочки, которая посреди идиотских разборок за халат, не забыла обо мне. Слезы наполнили глаза. Может благодарность, как любовь из Валеркиных объяснений, дойдет лучиком до доброй малышки и как-нибудь поможет ей. Хотя бы сон приятный навеет… Хм… о принце… на белом коне…

Хотя не стоит о принце. Мне такой сон ничего хорошего не принес.

Вздохнулось… Тяжело и немножко обреченно… Очередная волна брызнула в лицо, словно напоминая о реальности. Мол, не до мечтаний. Продукты от влаги спрятать, Йискырзу укрыть, Тимку тоже обустроить, и при этом лодку не перевернуть и самой за борт не вылететь…

В какой-то момент, случайно взглянув за корму, я увидела преследователей. Они еще были далеко, но почему-то стало сразу понятно, что это по мою душу, и совсем не с добрыми намерениями. Может кто-то разглядел колечко у «шотландца» в руках или решил, что у меня в рюкзачках залежи китайских шелковых халатов, но их выбор сделан. Они четырьмя веслами голосуют за догнать.

А мне за что голосовать? Понятно, что не за сдаться. Хотелось бы за убежать. Но, похоже, придется за драться. Эйри как-то показывал, как сопротивляться, когда тебя пытаются вытащить из машины. А вот защита лодки от нападения в программу не входила. Да и хромой Тимур не уделил этому предмету внимания.

Хотя кой-какой сюрпризец у меня для гостей найдется. Дотянувшись до Йискырзенного рюкзака, я вытащила наган. Сейчас стрелять бесполезно. Лучше подождать, когда поближе подплывут, а там по лодке, чтоб не промахнуться. Главное пробить ниже ватерлинии. А вот когда товарищи визитеры будут по уши в воде, тогда наверняка прислушаются к аргументу веслом по голове…

Минуты гонки неслись вскачь на нервах, но лодка преследователей мчалась еще быстрее. И природа, словно откликаясь на драматизм момента, посуровела. Ветер усилился, нагнетая до черноты свинцовость неба. Резко подросшие волны, агрессивней бились в лодку. Пара «удачных всплесков» чуть ли не развернули ее поперек течения. Я схватилась за весло, чтоб как-то исправить ситуацию. Гребок, еще, еще… Тьфу… прямо все лицо всплеском захлестнуло! От неожиданности чуть весло не упустила. Но удержала! А значит, гребок, еще, еще. Вроде статус-кво восстановлен. А преследователи? Уже близко, знать, пора браться за оружие… Тяжелый, зараза… Поднимаем… А каким глазом целиться? А уже без разницы. Давлю на курок. Не давится! Сильней! Никак! Ой, тут же какие-то предохранители должны существовать. Надо дернуть какую-то закорючку… Какую?!

БАБАХ!!!

Падаю спиной на дно лодки. Кажется, закорючку я нашла, а голова нашла что-то твердое. Твердое, но неубийственное, так что повезло. А еще надрывающемуся плачем пацанчику повезло. Я ведь могла на него грохнуться. А кому еще повезло? Сквозь шум волн доносятся гневные крики. Неужели попала!

Качка позволила «вскочить», только с третей попытки. Лодка преследователей на плаву, но охромела на одно весло. Да я просто снайпер. Гнев обезвеслевшегося преследователя просто музыка для души… Однако оставшиеся своими усилиями, продолжают быстро сокращать разделяющее нас расстояние, меняя мою победную песнь почти на похоронный марш. Ну, ничего, закорючку на нагане я уже нашла… А безвесельный, вскочив на ноги, раскручивает веревку. Лассо что ли? Шустро сползаю со скамейки на дно. К тому же так и падать после выстрела сподручнее. А в меня уже что-то летит… Бум! Металлическая кошка, выдрав пару щепок из кормы, падает вводу… Сволочи! Там же Йискырзу! А если в нее попадет! Оружие к бою… Сейчас пристроить руку… Этот уже по новой раскручивает! Закорючка… Кошка взлетает вверх… БАБАХ! Вспышка, молния встречается с кошкой… БУБУХ!

И тишина. Тишина и темнота. И в голове муторно. А по лицу яростно стегают потоки воды.

Я в реке? Рука нащупывает скамейку. Значит, нет. Хорошо… Наверное. Только темно почему-то… А! Глаза открыть… Уши постепенно начинают воспринимать звуки внешнего мира. Тимка плачет, надрывается. Йискырзу бубнит что-то просительно.

Дождь хлещет просто зверски. Вроде бы такой сильный должен быстро заканчиваться. Но, похоже, ему об этом не известно. Лупит без устали. На расстоянии вытянутой руки ничего не разглядеть. Преследователи… Их тоже не разглядеть. И даже отголосков эмоций не наблюдается. Им, видимо, на природоведении не рассказывали про громоотводы… Да и просто про поведение во время грозы на открытом пространстве. Да и черт с ними, с преследователями. Главное отстали и ладно. Без них забот полон рот. Вот только на берег выберемся… Где весло?

Я три раза проползла лодку от кормы до носа, исщупав всю поклажу… Ну, за одно и Йискырзу, напугав ее своими «домоганиями». Потом девочка сообразила, что просто случайно «подвернулась» под руку во время поисков и успокоенная провалилась в свое беспамятство. Правда, ненадолго. А вот трижды проклятое весло так и не нашлось. Я даже под подстилку залезть ухитрилась. Но нет. Как корова языком… Хотя в моем случае верней, как река волной… Несколько в стороне бабахнул гром. Тимоха отозвался криком, требуя внимания еды и комфорта… Пожалуй, пора обустраиваться на ночевку.

Глава XXXI

Первый раз утро наступило, когда я, в очередной раз убаюкав Тимку, осознала, что уже светает… и отключилась.

Утро номер два устроил мочевой пузырь. Надо сказать обустройство дамского туалета в отдельно взятой лодке посреди реки задача не совсем тривиальная. А уж после грозовой ночи, спросонья, она не тривиальна втройне. Но я справилась. Сначала для себя, потом для Йискырзу… и отключилась.

Третья побудка началась с встряхнувшего лодку бума и последовавшего следом Тимкиного плача в сопровождении отборной ругани в исполнении хриплого мужского баса. Впрочем, рев нашего пацанчика уже помехой сну не считалось. Но вот мужской бас, распространяющий запах ругательных эмоций… Кажется, Йискырзу стала что-то журчать в ответ.

Глаза с трудом разлепились… поймали яркий солнечный луч и залепились обратно. Однако реальность прицепилась как репей. Я выдирала ее колючки из мозга, пытаясь уйти в благословенную отключку, и почти преуспела в этом нелегком деле, но…

– ЛенАа…

… похоже, реальность победила…

– ЛенАа, жур-жур Тиим жур-жур-жур есть жур-жур.

Я повернулась к ней…

– ЛенАа…

Ах да, глаза открыть…

– ЛенАа…

«Подымите мне веки: не вижу!»²⁸

– Ле…

Все открыла… и даже как бы сфокусировалась на бледном пятне, выполняющем функции лица моей попутчицы. Утрирую, конечно, да только видок у подруги и впрямь неважнецкий… Собственно удивляться не приходится. Хворь сама по себе не красит, а уж после ночки, когда метания в бреду чередуются с острыми приступами морской болезни, от человека остается только бледненькая оболочка. Хотя ближе к рассвету, когда несчастная девочка стала реже свешивать свою голову за борт в моей голове на смену «морской болезни» явился другой термин «отравление». Тут ведь много не надо: всего одна капелька не той жидкости вполне может создать революционную ситуацию в животе. Правда, в нашем случае забавный нюансик, поскольку в качестве яда выступила моя кровь. А все Валеркина теория о губительности насморка для аборигенов. Вот случайно полученная ссадина на запястье и родила «гениальную» мысль об использовании крови в качестве антидота к привнесенной мной заразе. Глупость, конечно. Даже сейчас, на невыспавшуюся голову, понятно, что глупость. Но вот вчера после полуночи она казалась супергениальной идеей. Просто нобелевкой, а не идеей. Теперь остается только гадать, была ли тошнота реакцией на лекарство или нет.

С другой стороны у Тимки никаких последствий. Ну, кроме возмущений, которые он выдавал с неутомимым постоянством. А кто бы не возмущался, если б его привязали к лавке рубашкой и оставили под дождем? Тут объяснения «для твоей же безопасности» мало на кого подействует. Правда, когда Йискырзу в стремительной попытке поделиться с речкой содержимым бушующего желудка, едва не опрокинула лодку, то меня накрыл другой страх: если перевернемся, то спасти смогу только кого-то одного и явно не Тимку, поскольку его голова окажется под водой. А шанс успеть его высвободить из рубашки, ну такой маленький, что и упоминать не стоит. Отвязать же его заранее не могу, поскольку надо держать его мамку, уменьшая вероятность переворота. Так мы и плыли: один орет на младенческом нецензурном, другая то бредит, то воду за бортом пугает, ну и я в ужасе выбираю, кого спасать, хотя по сути, сил и на саму себя могло не хватить. В общем, «три мудреца в одном тазу», только наш оказался прочнее, давая надежду, что и рассказ будет длиннее…

Еще бы выспаться во время «этого рассказа» дали. Выспаться и согреться. Холод уже, кажется, вмерз в кожу. А укрыться нечем. После вчерашней грозы все мокрое. На дне дождевая вода хлюпает…

– ЛенАа! – врывается в мозг резкий окрик.

Ух ты, я уснула! – моментально раскрываю глаза, – Даже не заметила как.

– Жур-жур-жур-жур…

– Господи, да не понимаю я ваш ручейковый язык! Совсем не понимаю! Особенно спросонья!

– Бу-жур ву-жур, – доносится со спины.

Ой! Оборачиваюсь и вижу здорового бородатого мужика… – совсем из головы вылетело, что мы в кого-то врезались, – …лет сорока в темно-синей юбке – Меня что, действительно в Шотландию закинуло? – и голубой рубахи с отрезанными рукавами. Стоя в своей лодке, он привязывал к нашему носу веревку. Кстати, бортик мы ему неплохо покорежили. Пару верхних досок, точно менять надо.

– Бу-жур, – мужик, закончив, распрямился. Бросает один небрежно короткий взгляд в нашу сторону… Пряный запах удивленного восторга… после чего его глаза просто приклеиваются к моей груди. Густой приторный аромат эротических фантазий, кажется, ощущается всей кожей. Господи, он что, женщин давно не видел, если выдает такую буйную реакцию на потрепанную путешествием меня? На отшельника, вроде, не похож. Во всяком случае, в моем представлении такие личности не шибко много уделяют внимания своему внешнему виду. А у этого незнакомца лицо ухоженное. Кожа, не дубленная погодой. Бороде придана аккуратная форма. Где-то подбрито-подстрижено-подровнено, создавая далеко не дико-запущенный вид. И такая реакция на женщин, попавших в отрицательную область красоты. Да где нашлось такое чудо?

Кстати, где мы?

Последний вопрос столкнул мозг с мертвой точки, начав сложный процесс понимания происходящего. Сначала он порадовался хорошей погоде и спокойной воде. Вторым этапом, почти шерлок-холмсовским дедуктивным методом восстановил слегка забавную историю о том, как некто бородатый рыбачил не далеко от укрытого камышами берега. Может даже этот некто задремал. И тут мы, тихо подкравшись, со снайперской точностью влетели торпедой ему в бок… Все равно бурление его эротического воображения загадка. Но пока руки не распускает…

– ЛенАа…

Хм… А девочка не только заметила интерес бородача, но даже обиделась за меня. Ну да, мы ведь с ней в одной лодке, как в прямом, так и переносном смысле.

– … жур-жур-жур жур-жур-жур, – не говорит, а шипит мне попутчица, протягивая почти сухую рубаху из наших немногочисленных запасов. Очень хочется порадоваться заботой обо мне, но чуйка все портит. У девочки «приступ» достойного поведения в обществе, а моя майка…

Майка! На мне мокрая местами драная майка! Ну, теперь понятен источник эротических фантазий бородача. Что называется, почувствуй себя моделью для Плэйбоя. Почувствовала. Не понравилось. Хватаю рубашку и под расстроено тяжелый вздох из соседней лодки становлюсь гораздо цивилизованнее. Удовлетворенная улыбка Йискырзу должна восприниматься как поощрительная награда, но не воспринимается. Однако и до конфронтации далеко – привыкла я к ее барским закидонам. Так что только губы скривила в саркастической усмешке.

Барыня со своего ложа журчит что-то про Тимку, который до сих пор припеленут рубашкой к лавке. Устал бедняга возмущаться. Надо бы освободить его из плена, во что-то переодеть, чем-то накормить. Самим тоже не мешает пожевать что-нибудь. Короче пора жить полноценной жизнью. Только начать надо с избавления от холодной мокрой майки…

Глава XXXII

Практически всю дорогу до города я, вглядываясь в то, как мужик, сидя на корме своей лодки, работает одним веслом, старалась постичь принцип его действий. И не разобралась. Точнее, разобралась, что он не гребет, а скорей направляет свое судно, используя течение в качестве основной движущей силы. Однако это совершенно не объясняло, как нужно действовать, если нужно плыть в другую сторону. Не то чтоб я планировала еще одну речную прогулку… кажется, меня теперь в лодку силком не затащишь… но все же разобраться, чисто теоретически, хотелось бы.

На реке в этот ранний час мы были далеко не единственными путешественниками, но подсказки для меня не нашлось, поскольку на тех лодках, что шли наперекор речному течению, сидело как минимум двое. А как работает команда в несколько весел, мне еще вчера показали…

Наше неторопливое путешествие на буксире тянулось с час или больше. За это время я… ну можно сказать мы провели инвентаризацию нашего багажа. Одежда поделилась на мокрую и на очень мокрую, а практически вся еда оказалась погубленной. Выжил только кусок колбасы. Ну, еще мешочек с крупой был признан не смертельно раненым. Остальное процентов на восемьдесят состояло из воды. Я читала о таком у Джерома²⁹, теперь мне довелось прочувствовать те переживания. Особенно жалко было пирожков госпожи Кубик. Но они ради разнообразия погибли не от воды, а от молока: во вчерашней сумятице неказистый кувшинчик разбился, уничтожив весь гостинец. Так что не довелось Тимке вкусить молочка от Кубиков. Но зато сегодня почувствовавшая себя значительно лучше Йискырзу решила покормить его сама. Не знаю, на что она оказалась способна после ночных вывертов, но пацан остался доволен.

***

Обмен лодки на доставку нас в город выглядел весьма разумным решением. Мужик к тому же помог не только выгрузиться на пустующий пирс, но и «доползти» – до запертой старенькой сторожки на берегу. А Йискырзу еще получила от него кучку монеток в доплату. Когда бородач нас покинул, девочка, показав выручку, на понятном мне языке пояснила, что это на еду, после чего обессилено уселась на землю. Я помогла ей перебраться к стенке сторожки, подергала по-прежнему запертую дверь, после чего оглядела «радужные» перспективы. Похоже, мы находились в речном порту. И скорей всего в части, где рыбаки выгружают свой улов. Ничем другим я объяснить устойчивый тухлорыбный запах была не в состоянии. А пустынность наверняка объяснялась ранним временем. Не завезли еще сегодняшний улов. Поэтому вокруг нас были только местные чайки, внимательно исследующие разбросанный по площади мусор. А вот чуть в стороне темнело что-то похожее на баржу, около которой суетливо метались человеческие фигуры. Там, сопровождаясь грохотом и выкриками, кипела жизнь. Взгляд в противоположную сторону – строй низких безликих зданий, похожих на склады и казавшимися антиподами жизни. Словно кладбищенские монументы. А вот прямо перед нами, в метрах двухстах, стояли двух-трехэтажные здания выглядящие более привлекательно. Около них ходили люди, и даже проехала странная повозка. Почти цивилизация. Только площадь перейти.

Я оглянулась на попутчицу. Девочка явно чувствовала себя лучше. Однако готовность к марш-броску через площадь у нее была просто никакая. Может даже отрицательная. Поняв мои измышления размышления, Йискырзу вытащила пяток монет, и, протянув их, выдала журчащую фразу, в которой понятно прозвучали только сакральные «есть-пить». Однако кивок в сторону зданий, пояснил ее мысль… Собственно, а почему бы и нет? Заодно новых впечатлений наберусь.

Взяв деньги, я решительно двинулась через площадь, распугивая недовольных чаек. Прям как Буратино, готовый купить целый мир, за пять монеток.

***

Впечатление номер раз: большинство мужиков, то есть восемь из двенадцати, ходит в однообразных парусиновых комбинезонах. Но вот на шее обязательно повязан цветастый платок или шарфик. Если вспомнить что мы в порту, то можно допустить, что униформа для речников едина, но вот принадлежность конкретному кораблю определяется платком. Версия не плоха. Примем как рабочую.

Впечатление номер два-с: это что? Лошадь? Похоже, я знаю, где Ершов надыбал прототип для Конька-Горбунка!.. Так секундочку, это что, получается, я у своих принцев требовала наличие вот такого чуда? Да еще белого цвета?! И ведь уговорила, что они обязаны его иметь, чтоб считаться настоящим принцами. Сейчас буду ржать… И громче чем местные коньки.

Впечатление три-с: порт явно видел лучшие дни. По зданиям видно. Потасканный у них вид. Издали неплохо выглядят, а ближе подойдешь… там лепнина откололась, там краска облезла, а там ступени словно обгрызенные. И главное везде и на всем залежи грязи, до которой никому нет дела. То есть никому нет дела до того, чтоб выглядеть солидно и респектабельно. Значит, новых клиентов не ждут. Не перед кем форсить. Все катится по наезженной колее без предполагаемого развития. А как учил меня когда-то дед, не ставишь цели повыше, скатишься пониже. То есть захирение обеспечено. Потом можно припомнить профессора Преображенского с его теорией создания разрухи в туалете. Потом бабушкину присказку, что жить в грязи себя не уважать… Короче подходила я к домам практически уже со сложившимся мнением.

Да и унюханные эмоции прохожих своей тусклостью только упрочили мою предвзятость. Работяги-трудяги, но без какой-то искры. Даже их желания перекусить-поспать-обогатиться несли в себе обыденную серость будней.

Однако, отслеживая эмоции проходящих мимо людей, я в первую очередь искала реакцию на свое появление. Но меня словно не замечали. Возможно из-за того, что это порт, и здесь привыкли к странным новичкам. Или я за время путешествия настолько сильно пообтрепалась… то есть слилась с окружающим миром, что уже просто от местной не отличить. Не то, чтоб мне хотелось излишнего внимания, но как-то обидно. Хотя, скорей всего, оно и к лучшему. Не выделяюсь, словно белая ворона…

До меня добрался аромат свеже-сгоревшей еды. Желудок откликнулся восторгом, и я, не останавливаясь, свернула к приземистой двухэтажке с двумя облезлыми вывесками на фасаде.

***

За спиной захлопнулась дверь, отрезая утреннее солнце. И свежий воздух. Моментально захотелось выскочить обратно, однако волевым усилием я осталась на месте, принуждая органы чувств к адаптации. Глаза справились первыми, обнаружив сначала массивные столы, сколоченные в грубой манере захолустных парков, а затем проход между ними, оканчивающийся у прилавка, за которым стояло нечто невысокое шарообразное, неопределенного пола и возраста. Чуйка тоже не справилась с определением ни того, ни другого. Только выяснила, что этому нечто на меня плевать. Я оглядела тускло-освещенный зал… – еще удивительно как свет смог пробиться сквозь грязь на окнах… Вместо стульев лавки – не эстетично, зато дешево надежно и практично. Посетителей, любителей посидеть в горелой атмосфере, всего трое. От старика, в полудреме зависшего над глиняной кружкой, доносится уютное наслаждение ее теплом. За другим столом задумчиво ковыряющий в зубах матросик источает холодную скуку. А через проход от него молодой парнишка активно работает ложкой, сведя эмоции к торопливости. Просто идиллия затрапезной закусочной. Прям Макдональдс местного разлива. То есть весьма неплохое место для того, чтоб перекантоваться. Приведу сюда Йискырзу, и здесь уже будем решать, что делать дальше.

«Свободная касса» нарочито громко прочистила горло, привлекая мое внимание, и когда я повернулась, вопросительно подняла брови.

Что ж теперь очередь за мной. Либо сразу пойти за подругой, либо попробовать наладить контакт. Второе звучит несколько интересней.

Решительно подойдя к стойке, я выкладываю столбиком свое богатство: все пять монет. Вот самое время потребовать три корочки хлеба. Но не поймет же, вражина. Толстое нечто вздыхает и достает из-под прилавка миску с подгорелыми пирожками. Небольшая заминка в раздумьях и мне протягивают три верхних пирожка. Вдох эмоций… Абсолютно наплевательское отношение, но цена честная. Вот только руки протягивающие пирожки… Здоровые ногти, украшенные черной полоской грязи, нанесли чувствительную рану аппетиту. Правда, у меня у самой пальчики чистотой не блещут, но получать в нагрузку еще кусок грязищи. Звиняйте, не надо. Однако желудок так жалобно просит, что приходится заключать «мировое соглашение» со своей брезгливостью: она не встает мне поперек горла, а я… своими руками беру три других пирожка из миски. Нечто безэмоционально возвращает свой выбор обратно и сгребает мое богатство, переходя в режим «свободная касса». Значит, пора возвращаться к кукующей на «пляже» Йискырзу.

Выход из помещения в солнечное утро прибавил радости и аппетиту, заставив первоначальное решение донести всю добычу «домой» сдать свои позиции. Один из пирожков ведь однозначно мой…

Сладковатая рыбная начинка с привкусом горелого обескураживала. Вроде непротивно, но повторять ощущения не хотелось. С другой стороны и выкидывать жалко. Особенно после многодневной прогулки, подчеркнувшей ценность любой еды. Главное, чтоб организм справлялся без последствий. А он, продемонстрировав отсутствие моментального отторжения, замер, не требуя настойчиво добавки. Так что последнее слово оставалось за желудком, который не торопился высказать свое мнение, задумчиво переваривая полученный кусь. Мне тоже было о чем подумать, и пока ноги несли через грязную площадь обратно к Йискырзу, мысли пустились в абстрактный танец под названием «А дальше что?». Однако не долго, поскольку у сторожки я разглядела мощную мужскую фигуру. Причем буквально нависающую над моими подопечными. Я мгновенно перешла на бег, одновременно пытаясь убедить себя, что пока о проблемах речь не идет. Не верилось. Особенно не поверилось, когда заметила еще парочку восседающих в позе гопников на корточках. Так что испуганный вскрик «ЛенАа!» для меня неожиданностью не стал.

Повинуясь движению руки, недоеденный пирожок ушел в полет. Прочертив классическую параболу, он завершил свой путь чуть пониже спины пришлого товарища. Не больно, но обидно-отвлекающе. Обескураженный «гость» обернулся… Ну, что ж реакция на данный продукт питания у нас с ним совпадает. А вот оценка моего приближения, судя по его улыбочке на неожиданно смазливом личике и смеху зрителей, разнятся. Но это уже не мои проблемы. Подлетаю вплотную к красавчику, и коленом в источник его либидо. Общее настроение на площади резко меняет свой знак на противоположный.

За моей спиной плачущая Йискырзу с молчащим Тимкой на руках, впереди четверка молодых парней не в лучшем настроении. Сильные, молодые, ловкие, не умеющие работать в команде. Плюс самый сильный и самый злой, еще толком не оправился от моего удара. А еще есть моя чуйка и выучка.

Они бросаются скопом. Один получает пирожком в глаз. Отскок в сторону. Двое сталкиваются в попытке достать меня, четвертому весьма чувствительный пинок по коленке… Эх, спасибо сапожнику за ботиночки… подныриваю по руку и еще раз со всей дури по коленке. Враг валится на четвереньки. Кидаю последний пирожок, прыгаю на пальцы упавшего. Ближайший ко мне отклоняется, позволяя выпечке найти другую мишень… Хм… старую мишень: парень просто магнит для моих снарядов: теперь подбит правый глаз… Меня схватили за рукав. Перекручиваюсь, подныриваю… треск одежды… локтем в пах удерживающему, а потом рука взлетает к лицу оказавшегося передо мной чела, разбивая ему основанием ладони нос. Возвратным движением стараюсь пройтись ногтями по глазу, но лишь оцарапываю щеку. Задний, все еще удерживающий полуоторванный рукав, несмотря на боль, пытается меня обхватить. Резко откидывая голову, разбиваю ему лицо. Чуйка говорит, что он в отключке. Рукав оторван. Я свободна. Пропущенный удар по ребрам, чуть не сбивает с ног. Отскакиваю. Пинаю в челюсть парня с отдавленными пальцами, чтоб не поднимался. Лежащих запинывают… Гадство! К нам бегут еще двое! Схватили… удар, перехват, перевод и держи вывих! Ох… и это еще скользячкой… Отпрыгиваю, ухожу, блокирую, бью, ускоряюсь. Сознание уходит в инстинкты…

БУМ!