Kitabı oku: «Чужая кровь», sayfa 13
Глава 16. «Скороход»
Сагитай отвел Дока в баню, предварительно установив, что в темноте никто не прячется. Оставив его в холодной парилке, он подпер дверь кочергой и вышел на улицу. Яков уже сидел в паре метров от ПР127, разглядывая робота, которого они еще не видели вживую так близко. Поисковый робот, сокращенно ПР, а это был именно ПР, а не снабженный дизельным двигателем, громоздкий и шумный ДПР. Механизм застрял, клюнув ходовой тележкой в квадратную яму, выкопанную непонятно для чего, возможно, под фундамент планируемой пристройки, потому что рядом стояла кучка белого силикатного кирпича, который был скинут на робота, подперев того в таком неудачном положении. Оба пулемета были расчехлены, а концы запачканы сажей, очевидно, он успел пострелять. Но то ли в погоне, то ли еще по какой причине он угодил в яму, а сообразивший воспользоваться его временной беспомощностью гнус столкнул кучу кирпича на робота, оставив снаружи только башни, манипулятор и пулеметы, углов подъема которых хватало только на то, чтобы стрелять в землю перед собой. Тем не менее робот стойко пытался выбраться, вытащить себя при помощи растущей рядом рябины, ствол которой от постоянных захватов манипулятором измочалился и почти сломался. Если бы у робота была программа по разгрузке себя от навалившихся объектов, он, очевидно, давно бы сделал это, но чего нет, того нет. Предвидеть такое, видимо, на тот момент не могли, а если и могли, то было совсем не до этого. Это наверняка один из тех, что делались в ЦПРВТ «Ладога». Некрашеный, почти не битый, с дорогим, а по нынешним временам стратегическим элементом питания на артефактной сборке. Гнус не стал разбивать его или жечь, да и вообще подходить, очевидно, не испытывая прямой ненависти к роботу, потому и рябинка, и небольшой клочок земли вокруг робота были все еще живы. Стало быть, ПР не успел уничтожить ни одного из них, и местные жители, отожрав всю зеленку вокруг, не задерживаясь тут более, двинули по своим новым делам.
– Вот это да! – восхищенно проговорил Яков, испытывая явное желание погладить аппарат, но справедливо опасаясь, не спровоцирует ли это в металлической башке неправильную команду и не оторвет ли ему голову зазубренная двупалая лапа манипулятора.
Наверное, это было равносильно желанию погладить огромного цепного пса, который, хоть и пушистый, хоть и милый и даже, наверное, виляет хвостом, но это чужой пес, и соваться к нему со своими у-тю-тю может либо пьяный, либо полный идиот.
– Ты понимаешь, это один из первых ПР! На артефактах! Тихий. И патронов у него коробочка полна, и пила в порядке. Нам бы такой пригодился, – сверкая глазами, говорил Яков.
– Понятно, что пригодился бы, а как с Доком быть? Он же его кончит, – резонно заметил Сагитай.
– Да, с Доком он не сможет, – согласился Яков. – Вот досада! Такая вещь пропадает.
– Слушай, у него же камеры есть? – спросил Сагитай, подумав.
– Есть.
– А через камеры вокруг операторы наблюдают?
– Наблюдают. Если живы и если связь есть.
– Если живы… – проговорил Сагитай, подумав. – Нам бы с шефом связаться, ситуацию доложить. Может, подскажет чего. Может, где технику видят.
– Точно! – обрадовался Яков и, как был на корточках, гусиным шагом подполз на пару метров ближе к роботу.
Будучи не уверенным, что и как делать, он осторожно протянул руку к манипулятору. Робот, чья интеллектуальная и сенсорная часть по модульному принципу собиралась в центре ходовой тележки из дисков с окошечками и глазками, насаженными друг на друга на одну ось с возможностью вращения вокруг оси на триста шестьдесят градусов и состояла из семи таких модулей, повернул четыре из блинов, направив их разными глазками на Якова. В секунду отсканировав объект, он развернул свои модули, сделанные из толстостенной легированной стали, в прежнее состояние. Это выглядело так, как будто большой пес на секунду сосредоточился на незнакомце, а потом снова потерял к нему интерес.
– Хороша машинка, – поняв, что, видимо, логические модули исправны и ПР не представляет для него угрозы, обрадовался Яков. – Ну-ка, где твои камеры? Где твои операторы?
Он помахал рукой перед несколькими глазками объективов. Сагитай, подойдя ближе с автоматом в обнимку, рассматривал ПР с незначительным интересом. ПР протянул манипулятор к рябине схватился за ствол и потянул на себя. Его ходовая тележка наполовину была в яме и упиралась бортом о ее стену, и никакая сила, прикладываемая роботом, не могла выдернуть механизм из такого положения. Также впереди перед ПР была небольшая ямка с обвалившимися краями. Тут он пытался оттолкнуться манипулятором от земли, но угол, под которым манипулятор упирался в землю, был такой, что железная лапа просто проскальзывала вперед, не давая достаточного упора на грунт. ПР никак не реагировал на движения человека.
– Але, але! Прием! – сказал Яков громче, подойдя на корточках еще ближе и постукивая по железным дискам ладонью.
Лапа робота очередной раз соскользнула со ствола дерева, и рябина, мотнувшись, спружинила за угол дома. Несколько минут Яков тщетно всеми голосами шаманил и вызывал духоператора, который должен был следить за событиями и выйти на связь.
– Бесполезно по ходу, брат, – наконец сделал вывод Сагитай. – Они за ним не следят, или нет их уже. Он неподвижный уже несколько суток.
– Подождем? – неуверенно спросил Яков.
– Сколько? Час, два? Больше? Нет смысла, надо идти.
– Давай тогда вынем его, что ли? Пропадет же, – с жалостью, словно действительно к живому существу, сказал Яков.
– А если за нами увяжется? А у нас Док. Обратно-то его в яму уже не запихаем, – возразил Сагитай.
Яков задумался. Практически бесшумный при передвижении ПР127 с двумя пулеметами и другим оборудованием, способным сканировать пространства гораздо точнее и на большие расстояния, чем их детекторы, особенно в их положении, пригодился бы, как никогда, но ведь у них ходячий мертвец с собой. То, что роботы будут уничтожать все, что не живой человек, они уже убедились, вынуждено уничтожив ценного боевого робота. Но и оставлять такую технику с боеприпасом и связями тоже не дело. Этому ПР еще служить и служить.
– Сага, давай ты Дока отведи подальше и с ним останься, я агрегат высвобожу и к вам, а он пусть тут дежурит. Все лучше, чем так оставить. За спиной опорная точка будет, – предложил Яков.
– Давай. Я тогда к магазину пойду, минут через пять выковыривай бедолагу, – кивнул Сагитай, развернулся и пошел к баньке доставать Трофима.
Минут через пять, как и было договорено, Яков откидал кирпичи, навалившиеся на наклоненного робота, раздобыл лопату в той же бане и, расширив края ямы, сделав их более пологими, освободил ПР127, который, негромко постукивая прорезиненными гусеницами, выбрался наконец из ловушки. Убрав пулеметы в чехлы, несколько раз катнувшись взад и вперед, он замер, то ли сканируя пространство, то ли совещаясь по своим микросхемам, что ему надо делать еще. Невысокая, высотой по колено ходовая тележка, семь башенок друг на друге по центру, два короба с пулеметами по бортам и сейчас только частично торчащая из ходовой тележки позади башенок циркулярная пила, это было, пожалуй, и все его вооружение. Ни огнемета, ни еще каких-либо орудий для уничтожения гнуса видно не было. Даже манипулятор с тонкими гидравлическими цилиндрами был один, прикрепленный к нижней башне, которая была больше и выше остальных, сантиметров восемьдесят в диаметре.
– Ну ладно, бродяга, – чувствуя некоторую грусть в душе, сказал Яков. – Прощай, что ли.
Махнув рукой, Яков пошел к магазину, где должен был ожидать его напарник вместе со стратегически важным конвоируемым ученым. Солнце светило спокойно и ровно. Погода начала октября была милостива. И все бы хорошо, если бы не сплошная мертвая чернь под ногами, мертвые кусты, деревья и сам воздух. Без запахов и живых ароматов. Яков заметил это только сейчас. Когда он откапывал ПР, запах сырой земли, в которой жило и размножалось невидимое племя бактерий и микроорганизмов, приятный, знакомый, душистый незаметно для него самого радовал его, даже раздражающая мокрая одежда не беспокоила. А вот сейчас, отвернувшись и отойдя от ямы, он почувствовал разницу в воздухе, и даже больше того: кроме запаха, мертвый воздух этого места, казалось, подтачивал душевные силы изнутри, незаметно, но верно. Живая земля там, позади, которая пахла преющими корешками, влагой и чем-то еще, определенно отличалась от всего остального вокруг. Поравнявшись с кирпичной баней, задумавшись на мгновенье, он еще раз обернулся на робота, который так и стоял неподвижно…
– Стоять, боец! – раздался мужской голос.
Яков резко нырнул вниз, уходя с линии возможного огня, и прижался спиной к кирпичной стене. Послышалось перестукивание прорезиненных гусениц. Вытащив оба пулемета калибра двенадцать и семь десятых миллиметра, к нему ехал ПР. Неожиданно неприятный сюрприз от цепного пса. Голос был живой, но исполненный техникой. Робот выкатился из-за угла, недвусмысленно развернув к нему оба пулемета. Непривычное и гипнотизирующее зрелище черных отверстий стволов, направленных сходящимся крестом на собственную грудь. Хищный оскал механизма. Яков, хоть и сам держал робота на прицеле, но спорить с ПР в огневой мощи ему было не под силу. Возможно, ПР и выдержит попадание гранаты, но ведь и Яков получит от нее же на таком расстоянии, а бронежилет человека никак не выдержит имеющийся у робота калибр.
– Кто такой? – раздался голос из скрытого где-то внутри динамика.
– Старший лейтенант Славянский, – ответил Яков, не понимая, радоваться или прощаться с жизнью.
– Какая часть?
– Отдельная МЧС. Закрытые зоны.
Робот затих. Очевидно, оператор на той стороне принялся искать, что это за часть такая.
– Кто командует?
– Худных Алексей Викторович. Я тут по заданию, соедините меня с ним, – оживился Яков, понимая, что, в общем-то, что они хотели от робота, они, возможно, и получат.
Минуту, наверное, ПР стоял перед ним страшным и неподвижным цепным псом с направленными пулеметами.
– Сейчас выясним, что за Худных такой, – сказал голос. – Робота ты вытащил?
– Я, – сознался Яков.
– Ясно. Спасибо, – голос смягчился. – Как он, не пострадал?
– Вроде целый. Без царапин даже. Ты бы пулеметы убрал, а то стрельнет еще, – осторожно попросил Яков.
– А, точно.
Короткие пулеметы соскользнули в ящики, которые на мгновение приоткрылись, принимая их, и снова закрылись. Голос в динамике вздохнул.
– Как там ситуация на месте? – спросил невидимый собеседник.
– Хреновая ситуация. Черное все. Сам видишь, – ответил Яков.
– Теперь вижу. Пока раком стоял, только землю перед собой, стену кирпичную, да кирпичи на половину экранов. Деревня мертвая?
– Мертвее некуда. В дома не заглядываю, и так тошно, – ответил Яков.
– Яков?! – раздался обрадованный голос шефа. – Живой? Где Сагитай? Док где?
– О, шеф, здравия желаю! Живой Сага и Док в порядке, только транспорта нет и боеприпасы только в разгрузке.
– Ясно, ясно. Ну хорошо, что живы. Сейчас задание дам, поищут тебе летуны транспорт. Операторы робота за пять сотен километров от меня сидят, но их глаза ближе к тебе, чем наши, так что сейчас оформим, что сможем. Давай рассказывай, что видел полезного?
– Не знаю, шеф, сейчас всего не вспомнишь. Еды немного взяли из магазина, того, что в деревне, – пожал плечами Яков.
– И что?
– Консервы вроде не протухшие, но есть невозможно. Вода вроде как ничего, хлеб так себе и шоколад Доку понравился. Он вроде чуть легче стал, – сказал Яков.
– В смысле легче? – обеспокоился шеф.
– Ну в смысле сообразительнее.
– Так и говори, не путай.
Голос шефа снова стал деловым, привычным. Некоторая пауза, в течение которой оба собирались с мыслями. Худных, поняв обстановку, вернулся к заданию.
– Дока довести надо до Зоны. Гнус Калугу взял. Времени мало у нас. Пока наши наработки Трофима вскроют, да и вообще сообразят, людей почти не останется. Понимаешь?
Яков сморщился. Калуга – это сто пятьдесят километров до Москвы. Для гнуса на технике это два часа хода. Шеф и операторы видели бойца на экране своих мониторов и разделяли его чувства ничуть не меньше.
– Гнус, тот что через Европу прошел, уже в Саудовской Аравии вовсю шурует, Африку до южной части прошел. Есть данные, что несколько катеров и яхт в сотнях километров от побережья Южной Америки утопили. На Бразилию шли. По всем признакам гнус: не останавливался, не отзывался. Типичное его поведение. А там, считай, сотню километров он хоть по дну, хоть вплавь до материка доберется. И то, это данные о тех, кого утопили, а про тех, кого не засекли, и неизвестно.
– Так он до Южной Америки добрался? – раскрыл рот Яков.
– Считай, что да. А там уже и до Северной по суше перейдет. Американцы там огненную стену делают…
– Внимание! Беспилотники обнаружили транспорт на разрушенной переправе к населенному пункту, – бесцеремонно в разговор вклинился голос оператора.
– Так это наш, – успокоил его Яков. – УАЗ четыреста шестьдесят девятый. Я же его и утопил.
– Нет, другая машина. Стоит рядом с утопленной, – сухо сказал оператор.
– Дай картинку, лейтенант, – потребовал Худных.
Почти минуту ПР стоял в тишине и молчании, лишь по-зимнему посвистывал ветер в оголенных прутьях кустарника, да липла и холодила тело мокрая одежда.
– Это гнус, Яков, – ожил встревоженным голосом шефа ПР. – Альфа-гнус. Сколько, неизвестно, должно быть, до пяти объектов. Они зачищают свои тылы, выбивают корректировщиков, следящую электронику, роботов. Их нужно было ожидать, особенно после валдарнийца. Вертолетов у нас нет. Только пара беспилотников над объектом. Быстро найди укрытие, мы…
Связь прервалась.
***
Сагитай завел Дока в магазин. Придирчиво осмотрел входную дверь и закрыл ее. Полумрак помещения как будто успокаивал. Знакомая картина мирной жизни в виде цветных этикеток позволила выдохнуть с облегчением. Черные миражи деревни с ее мертвой растительностью, пустыми грядками и поднимаемыми шагами легкими черными пылевыми облачками, оказывается, действовали на нервы. Док, оказавшись в помещении, замер, встав в метре от дверей.
– Чего встал, Док. Давай дальше.
Трофим послушно прошел несколько метров. Сагитай взял его за плечи и, подталкивая, поставил в правый угол, отчего положение мертвеца стало похоже на то, будто его поставили в угол, как провинившегося. Некоторое время он так и стоял, пока Сагитай, вдруг почувствовавший жалость к его состоянию, не развернул его лицом к остальной части магазина.
– Так, ну что там у нас? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Сагитай.
Он достал бутылку воды из холодильника, открыл ее и сделал маленький глоток. Скривившись, выплюнул ее на пол. Определенно пить ее можно только при крайней жажде. Опершись на прилавок, он погрузился в ожидание. Тишина и холодный покой обступили их. Тихо-тихо, как обычно говорят, «так тихо что слышно, как муха пролетит», но мух тут не было. Тут вообще ничего живого не было, все стерильно, наверное, даже на несколько метров в глубину. «Чертово племя, это когда еще здесь жизнь заведется?» – думал боец, поставив рядом автомат и скрестив руки на груди. Разгрузка мешала приобнять себя полноценно, к тому же почувствовалось, что это стоит его организму определенных усилий, поэтому он расцепил руки и автоматически потянулся за фляжкой с водой. Открыв ее, погруженный в свои мысли, он сделал пару глотков, затем еще пару, а после удивленно поднял брови и уставился на флягу. Вода была практически нормальной, даже какой-то кисловатый вкус появился. Отпил еще. Ну явно совсем не то, что было, может быть, полчаса назад. Или, может, бутылка, из которой он налил, была особая? Сагитай посмотрел на пустую полторашку, воду из которой они разлили с напарником по флягам. «Хрустальная» – было написано на этикетке. Точно такую же бутылку он достал из холодильника только что. Взял бутылку еще раз, отпил и тут же выплюнул. Совершенно разные жидкости. Та, что из неработающего холодильника, явно мертвая, даже язык сушится каким-то образом, а во фляге, что была на поясе, хоть еще и отдает скипидаром, но, по сравнению с бутылочной, даже сладкая, хотя вроде и кисловатая… В общем, вкусная. Действительно ожившая, что ли? Сагитай посмотрел на распакованные плитки шоколада. Эксперимент надо повторить. Вот шоколад с орехами, который пах синильной кислотой, точно такой же у Дока в подсумке. Боец быстро подошел к Трофиму, достал у того из подсумка плитку с орехами, открыл, сломал и понюхал на изломе. Да, пахнет синильной, но не так сильно, как та, что простояла здесь. Откусил… Определенно лучше, чем в самом начале. Тут же надкусил местную плитку шоколада и сплюнул. Не то, совсем не то. Вкус пустой, вроде сладкий, но в то же время какой-то пресный, от ореха за версту горечь во рту. Тьфу…
Трофим зашевелил руками, запуская их в подсумок. Правой рукой. Без статуэтки.
– О, Док, отпустил наконец свою спасительницу? – обрадовался Сагитай. – Куда дел?
Неважно. Рука мертвеца полезла в подсумок и вытащила кусок хлеба.
– Ну-ка, Док, дай мне тоже, – попросил Сагитай, протягивая взамен распакованный шоколад с орехами, вынутый ранее из подсумка Дока.
Мертвец, который уже поднес кусок ко рту, посмотрел на него и вытянул руку с хлебом вперед.
– Хорош, Док! – похвалил его боец.
Есть хлеб он не стал, но аккуратно понюхал его. Да, и хлеб стал пахнуть, так сказать, по-человечески, хлебом. Пусть и сухим, но явно не так, как тот, что лежит здесь. Схватив местный недорезанный хлеб, Сагитай разломал его о коленку и понюхал. Убедительно. Местный хлеб пах в лучшем случае картоном, а в худшем ничем. А побывший у мертвеца или у живого человека продукт словно подхватывал от него какую-то жизнь, информацию, память или как это еще назвать… Непонятно, не бактерии же, но продукты приходили в норму, пусть еще не в ту, какую надо, но в любом случае с ними что-то происходило. То, что бактерии тут ни при чем, было понятно. В герметично упакованный шоколад они никак не могли проникнуть. Значит, живое тело или тела заражают кусок материала по-своему? Или заряжают? Воздействие без контакта?
– Черт, Док, вот когда надо твое мнение, так тебя нет! – посетовал Сагитай. – Что там по твоим микроволновым теориям выходит? Как это понимать?
Док стоял и отрешенно ел шоколад с орехами. В любом случае то, что вода приходит в себя, очень хорошая новость, надо будет сообщить Якову. «Кстати, где это он? Неужели так долго робота выковыривать? Уже, наверное, с полчаса прошло», – забеспокоился Сагитай. Аккуратно открыв дверь, сощурившись от солнечного света, он вглядывался в то направление, откуда должен бы был появиться напарник. Никого и ничего. Он снова прикрыл дверь. В конце концов, Яков не маленький, у него могут быть и свои причины задержаться. Надо подождать еще с полчасика, а потом аккуратно двинуть за ним. Думать о том, что с Яковом что-то случилось, не хотелось. «Наверняка он в порядке, может быть, зашел куда-то за сухой одеждой, а я тут, как наседка, паникую», – успокоил себя Сагитай, отмахиваясь от мысли, что даже в таком случае Яков сначала вернулся бы к ним, а потом уже они вместе пошли бы искать сменку. Найдя в комнате за прилавком стул, он подтащил его ко входу и сел спиной к холодильникам, лицом к прилавку – так, чтобы зарешеченное окно было справа, а дверь слева. Так получалось, что он видел все, что было за прилавком со стороны покупателя. Автомат положил на колени и принялся ждать.
Скоро, буквально минуты через две, на бетонном крыльце магазина послышались шаги. «О, вот и он!» – облегченно подумал Сагитай и уже начал приподниматься со стула… Резкий грохот спаренных крупнокалиберных пулеметов, грохот по двери, выбитые куски и щепки утеплителя, вырванные из внутренней стороны двери, вздрагивание продуктов на полках напротив дверей и пыльные потоки солнечного света через продырявленные железные двери. Сагитай не успел ничего сообразить, как раздался дружный стрекот сразу нескольких автоматов, на которые коротко и экономно отвечал ПР, судя по дополнительному звуку, двигающийся в его направлении. Находясь в помещении, он не мог точно определить, откуда стреляли, но одна точка вроде как была у дверей, а затем сместилась к окну, что было справа от него. Очевидно, что крупнокалиберная пулеметная спарка – это ПР, которого Яков выкопал, или еще один робот, что маловероятно, а вот синхронно заголосившие автоматы – это, вероятнее всего, гнус, а если точнее, то зараженные вояки. Мысль была проста и очевидна. Хоронить друга было еще рано, но тревога холодной змеей шевельнулась в груди.
Метнувшись к окну, которое было закрыто жалюзи, встав как можно дальше от проема, он аккуратно стволом автомата приоткрыл щель. Перед окном в паре метров стреляли с колена во что-то двое военных. При появлении Сагитая один из них повернул голову в шлеме к нему, и человек явственно увидел круглые пятна на морде. Гнус, не отрывая взгляда от Сагитая, отступил на шаг назад и тут же начал вставать, переводя автомат в его сторону. Громко, железным баском с расстояния лязгнула «Лера». Голова гнуса разлетелась безобразными кусками, а тело, зажав курок стрекочущего автомата, начало заваливаться назад. Стекла в окне треснули, просыпались посередине окна мелкими осколками, а крупными треугольными кусками, остались торчать в пластиковой раме, словно зубастая пасть домика. «Жив, братуха!» – с радостью понял Сагитай. Второй гнус, обнаружив, что противник не один, а точнее, здесь кроме нежданного ПР есть еще один стрелок, работающий из зданий с соседней улицы, прижался к стене и, уйдя в мертвую для Сагитая зону вплотную к стене здания, начал отступать. Сагитай ясно видел, как гнус перевел автомат левее, очевидно, выцеливая Якова, и малым ходом дал заднюю, понимая, что находится у расстрельной стены. Держать названного брата на прицеле, было крайне нежелательно, и Сагитай, сорвав жалюзи, выбил остатки стекла и, встав на подоконник, высунул пистолет наружу, лишь краем глаза видя часть плеча отступающего. Несколько выстрелов в предполагаемую область головы. Промахнуться Сагитай не мог, он видел, как тело гнуса вздрагивало от каждого попадания. У дверей входа громогласно задолбил во что-то спаренными пулеметами ПР, послышалась еще очередь из автомата. Зажужжала, стремительно набирая обороты, циркулярная пила, послышался звук раздираемого материала и жуткий надрывный, переходящий в хрип стон. Гнус под Сагитаем, выдерживая попадания, может, в бронежилет, может, в шлем, быстро привстав, закинул в разбитое окно гранату. Сагитай бросился за прилавок, одновременно понимая, что Док находится в углу возле окна, с той стороны прилавка. Взрыв гранаты на несколько секунд выбил всякое понимание местонахождения и последовательности действий. Пол качался, пыль в воздухе, разбитые витрины стоящих холодильников, проливающие жидкость, пробитые осколками пузыри и рухнувшие бутылки. В уши снова ворвался визг циркулярной пилы, по всей видимости, пилившей металл. Док сидел на полу, держась за тело обоими руками. Вдруг пила остановилась, и перестукивание гусениц сместилось под окно, которое было закрыто холодильниками.
– Боец, жив? – послышался голос из динамика робота.
Схватившись за разбитый холодильник, Сагитай опрокинул его и еще один, очищая доступ к окну, стекла которого были выбиты взрывом. ПР стоял прямо под окнами, а у бетонных ступенек крыльца лежало распиленное по диагонали вместе с амуницией и бронежилетом тело гнуса.
– Жив, – сказал в окно Сагитай, держа на прицеле то окно, которое он разбил сам.
– Значит так. Двое прямо за зданием у задней двери, третий там, куда смотрят пулеметы. Из оружия только АК и гранаты. Надо их уничтожить, пока они не перегруппировались. Я объеду здание в сторону задней двери. Услышишь их стрельбу, подождешь перезарядки, выйдешь через заднюю, отработаешь. Готов?
– Готов!
Робот, сдавая задом, резко добавил скорости и обогнул здание с той стороны, где лежало обезглавленное тело. Завернув за угол, пронесся под окнами и завернул за следующий угол, где его ждали два объекта. Сагитай услышал захлебывающийся грохот автоматов и рванул к задней двери. Как известно, у дверей есть свои примочки, и тут не обошлось без одной из них. Закрывающаяся по контейнерному типу широкая воротина, заевшая и поржавевшая от безделья, заклинила, и Сагитай, покраснев, с трудом провернул зацепы. Понимая, что откроет ворота как раз к перезаряженному противнику.
– Ждать! – послышалась команда из динамиков робота, и тут же загрохотал калибр его пулеметов. – Вперед! – крикнуло из динамиков, и Сагитай, навалившись, распахнул воротину.
Покоцанный, замазанный красно-коричневой кровью и покрытый пулевыми отметинами ПР стоял возле одного тела, разбитого и разорванного его пулеметами. Манипулятор уже схватил его за голову, второе же тело, хромая, только что скрылось за углом здания. Два разбитых пулями автомата лежали тут же. Сагитай кинулся вдогонку, рискуя быть подстреленным еще одним гнусом, который, возможно, играет роль снайпера. Но сейчас желание не дать раствориться на местности противнику было сильнее, к тому же завизжавшая циркулярная пила обещала скорую огневую поддержку, и, пробежав по прямой, не сворачивая за угол, он услышал хлопок пистолетного выстрела, затем еще один и еще, уже в полете, кувырком через голову. Превозмогая вес бронежилета и разгрузки, он, переворачиваясь в воздухе, грохнулся на плечо, перекатился и, уже стреляя, понял, что его противник в действительности не видел, куда стрелял. Его лицо, простреленное пулеметным патроном, было обезображено, глаз не было. Очевидно, гнус стрелял, ориентируясь только на свои чувства. Разрядив всю обойму в безобразную мишень, которая завалилась на спину, он получил звонкую оплеху, словно пощечину по шлему. Пуля. Рикошет. Место, где он развалился, было открытое. Магазин стоял немного особняком. Вокруг не было ни деревьев, ни вспомогательных строений. Был забор, да и тот прозрачный, в редкую фигурную решетку. Только бычки в черном тлене травы, смятые сигаретные пачки и крышки от бутылок. Быстрее, чем сам успел сообразить, он кинулся к лежащему впереди в трех метрах гнусу и перевернув его лицом от себя, укрылся за телом, наблюдая выпуклую шишку на шлеме в том месте, где пуля, пробив голову, почти пробила шлем изнутри. Только наличие шлема спасло гнус от потери содержимого черепной коробки. Еще несколько выстрелов со стороны противника. Несколько над ним и пара в труп. Торопливое перестукивание прорезиненных гусениц и перед ним, закрывая его от стрелка, остановился ПР. Средний диск повернулся к нему красным глазком.
– Молодец. Замри.
Пара дзинькающих попаданий по металлу робота, и ПР, определившись с направлением, двинулся вперед. Лежащий перед человеком гнус в военной форме заклокотал и задергался, приходя в себя. Удерживая его за шкирку, Сагитай достал пистолет и приставил к выпуклости на шлеме. Первый выстрел отдачей ударил в кисть, но пробоина в ослабленном месте шлема образовалась. Сагитай выстрелил еще раз, затем еще и еще, методично вбивая оболочечную пулю в затылок и наблюдая, как с каждым выстрелом на черную землю перед лицом гнуса вылетают бурые куски плоти.
