Kitabı oku: «Мертвые души Онегина и Печорина», sayfa 5
И вот его последние написанные в жизни слова, то есть практически перед самым уходом, – «Как поступить, чтобы признательно, благодарно и вечно помнить в сердце полученный урок?». До сих пор никто из литературоведов не понял, для чего и для кого он это написал. Мы же попробуем сейчас в этом разобраться.
Потому что после ухода Николая Васильевича прошли годы, и в 1891 году родился мальчик, который с детства зачитывался Гоголем. И этот мальчик был не кто иной, как Михаил Булгаков, который уже в школе хотел стать писателем. Но так, как оба брата матери были врачами, то Михаил тоже поступил на медицинской факультет Киевского университета и в 1916 году его с отличием окончил.
К сожалению, с 1917 года он начал принимать морфий, но в 1918 году чудом от этой пагубной привычки излечился. Я не нашла, где Булгаков об этом написал, но в интернете много раз упоминается, как «невысокий остроносый человечек с маленькими безумными глазами подошёл ко мне и погрозил пальцем». Вполне такое допускаю, потому что именно Гоголю он нужен был не больной развалиной, а человеком, который может что-то написать.
И в 1919 году Булгаков на Кавказе начинает свою литературную деятельность, а в 1921 году переезжает в Москву, где сотрудничает с разными газетами и журналами.
Притом он все так же увлечен Гоголем, поэтому в 1922 году выходит его сатирическая повесть «Похождения Чичикова». И почитаем начало этого произведения.
«Диковинный сон… Будто бы в царстве теней, над входом в которое мерцает неугасимая лампада с надписью «Мертвые души», шутник сатана открыл двери. Зашевелилось мертвое царство, и потянулась из него бесконечная вереница. Манилов в шубе на больших медведях, Ноздрев в чужом экипаже, Держиморда на пожарной трубе, Селифан, Петрушка, Фетинья… А самым последним тронулся он – Павел Иванович Чичиков в знаменитой своей бричке. И двинулась вся ватага на Советскую Русь, и произошли в ней тогда изумительные происшествия. А какие – тому следуют пункты…».
Заметьте, шутник-сатана! Но я бы сказала Сатана с большой буквы, потому то он уже вступил с Михаилом Афанасьевичем в игру.
Тем временем Булгаков пишет «Дьяволиаду», ах, какое у этой повести говорящее название! А еще «Роковые яйца», «Белую гвардию», «Собачье сердце» и пьесу «Дни Турбиных», но вот что Булгаков сообщает в письме своему другу П.С.Попову в 1926 году – «из писателей предпочитаю Гоголя; с моей точки зрения, никто не может с ним сравняться. Девяти лет читал «Мертвые души». Расценивал их как авантюрный роман. По-моему, у Гоголя наступил второй период его творчества, когда он исписался. Вероятно, второй части «Мертвых душ» не было».
То есть он тоже пришел к выводу, что после ухода Пушкина, Николай Васильевич ничего уже написать не смог, что означает, что Булгаков о нем много думал, а, значит, понимал, в каком ужасе тот жил последние годы. Но мастерством Гоголя-писателя Михаил Афанасьевич продолжает восторгаться!
А «3 марта 1927 года около памятника Гоголю состоялся митинг революционных писателей. Обсуждали, нужен ли Гоголь советским людям, или пора его выбросить на свалку истории? Присутствовавший Михаил Булгаков побледнел и сжал кулаки: «Их накажут. Нет, не Бог. Их накажет Сатана. Да, явится в Москву и накажет».
Ничего не напоминает? А? Словом, объект готов! И в 1928 году Булгаков начинает писать роман о Дьяволе, который посетил в Москву. Впрочем, названия у него меняются, сначала это «Черный маг», а потом «Копыто инженера».
И сейчас опять отсылка к интернету, в котором много раз написали, что в это же время в Москве на улице писателю снова встретился маленький остроносый человечек в чёрном пальто и молча указал на особняк.
Источник такой информации я тоже не нашла, но почему-то верю, что так все и было, потому что так должно было быть. Ведь, как потом выяснилось, в этом доме жила Елена Сергеевна Шиловская со своим мужем, и 28 февраля 1929 года Булгаков с ней познакомился, она стала его возлюбленной, а потом прообразом главной героини в романе «Мастер и Маргарита». И, между прочим, тогда Михаил Афанасьевич был уже известным писателем, журналистом и драматургом.
Вот как она потом вспоминала их встречу, – «это было на масленой, у одних общих знакомых. <…> Сидели мы рядом, <…> у меня развязались какие-то завязочки на рукаве, <…> я сказала, чтобы он завязал мне. И он потом уверял всегда, что тут и было колдовство, тут-то я его и привязала на всю жизнь…». То есть слово сказано – «колдовство»!
В марте же 1930 года Булгаков сжигает первую редакцию романа о Сатане, скорее всего, для того, чтобы стать похожим на Гоголя, своего учителя!
И вот, как это описывает Елена Сергеевна, – «…я печатала его письмо правительству СССР. Продиктовав строки: «И лично я, своими руками, бросил в печку черновик романа о дьяволе», Миша сказал мне: «Ну раз это уже написано, это должно быть и сделано!» И он стал вырывать листы и бросать в печку, топящуюся здесь. Конец марта. Я его тогда спросила: «А почему ты тогда не всю тетрадку сжигаешь?» А он мне ответил: «Если я все сожгу, никто не поверит, что роман был».
И в том же 1930 году Булгаков поступил на работу во МХАТ, где вдруг ни с того ни с сего начал заниматься инсценировкой «Мертвых душ». Почему он так сделал? Вот его прямой ответ на этот вопрос в письме Попову – «А как же я-то взялся за это? Я не брался, Павел Сергеевич. Я ни за что не берусь уже давно, так как не распоряжаюсь ни одним моим шагом, а Судьба берет меня за горло».
И что же было дальше? Два года шла напряженная работа над инсценировкой вместе со Станиславским и Немировичем-Данченко. Вот ее начало, всю уж, конечно, приводить здесь я не буду.
«Занавес открывается, слышен звон гитар. Отдельная комната в трактире в столице. Ужин. Свечи. Шампанское. Из соседней комнаты доносятся звуки кутежа. Поют: «Гляжу как безумный на черную шаль, и хладную душу терзает печаль…».
Чичиков. Бесчисленны, как морские пески, человеческие страсти, почтеннейший.
(Наливает Секретарю шампанское.)
Секретарь. То-то бесчисленны. Попроигрывались в карты, закутили и промотались как следует. Имение-то ведь расстроено в последней степени. Кто же возьмет его в заклад?
Чичиков. Зачем же быть так строгу, почтеннейший? Расстроено скотскими падежами, неурожаями, плутом приказчиком.
Секретарь. Гм…
Доносится хохот. Стальной бас поет. «С главы ее мертвой сняв черную шаль! Отер я безмолвно кровавую сталь!!» Дверь в отдельную комнату приоткрылась. Видно, как прошел пьяный конногвардеец, пробежал половой, прошла цыганка. Затем дверь закрывают. Чичиков вынимает взятку и вручает ее Секретарю.
Секретарь. Да ведь я не один в совете, есть и другие.
Чичиков. Другие тоже не будут в обиде. Я сам служил, дело знаю.
Секретарь. Хорошо! Дайте бумаги.
Чичиков. Но только вот какое, между прочим, обстоятельство: половина крестьян в этом имении вымерла, так чтобы не было потом каких-нибудь привязок.
Секретарь (хохочет). Вот так имение! Мало того, что запущено, и люди вымерли!
Чичиков. Уж, почтеннейший…
Секретарь. Ну, вот что: по ревизской-то сказке… они числятся?
Чичиков. Числятся.
Секретарь. Ну, так чего ж вы оробели? Один умер, другой родится, а все в дело годится… (Берет у Чичикова бумаги.)
Чичиков (вдруг изменившись в лице). А-а!! …
Секретарь. Чего?
Чичиков. Ничего.
Донеслись голоса: «Саша! Александр Сергеевич! Еще шампанских жажда просит…» Хохот. Опять голоса: «А уж брегета звон доносит!..». Секретарь вынимает брегет, встает, жмет руку Чичикову, выходит».
Из комментариев к этой инсценировке известно, что Михаил Афанасьевич так увлекся работой, что «в воображении Булгакова формировался образ самого Николая Васильевича Гоголя, он разговаривал с ним, переживал вместе с ним во время его работы над «Мертвыми душами». Чтобы быть точным и достоверным, Булгаков тщательно выписывает из переписки Гоголя нужные ему фразы. И он вновь с надеждой возвращается к первым наброскам текста».
И вот что он пишет 7 мая 1932 года все тому же Попову – «через девять дней мне исполнится 41 год. Это – чудовищно! Но тем не менее это так. И, вот, к концу моей писательской работы я был вынужден сочинять инсценировки. Какой блистательный финал, не правда ли? Я смотрю на полки и ужасаюсь: кого, кого еще мне придется инсценировать завтра? Тургенева, Лескова, Брокгауза – Ефрона? Островского? Но последний, по счастью, сам себя инсценировал, очевидно предвидя то, что случится со мною в 1929—1931 гг.».
А 3 октября 1932 года Булгаков женился на Елене Сергеевне…
Тем временем работа надо пьесой по «Мертвым душам» во МХАТе подходит к концу, и все ждут премьеру. И 25 ноября 1932 года Булгаков пишет в письме опять-таки Попову – «…московскому обывателю оказалось до зарезу нужно было узнать: «Что это значит?!» И этим вопросом они стали истязать меня. Нашли источник! Затем жители города решили сами объяснить, что это значит, видя, что ни автор пьесы, ни кто-либо другой не желает или не может этого объяснить. И они наобъясняли, Павел Сергеевич, такого, что свет померк в глазах. Кончилось тем, что ко мне ночью вбежал хорошо знакомый человек с острым носом, с большими сумасшедшими глазами. Воскликнул: «Что это значит?!»
– А это значит, – ответил я, – что горожане и преимущественно литераторы играют IX-ую главу твоего романа, которую я в твою честь о, великий учитель, инсценировал. Ты же сам сказал: «в голове кутерьма, сутолока, сбивчивость, неопрятность в мыслях… вызначилась природа маловерная, ленивая, исполненная беспрерывных сомнений и вечной боязни». Укрой меня своей чугунною шинелью! И он укрыл меня, и слышал я уже глуше, как шел театральный дождь…».
То есть к нему в очередной раз явился сам Николай Васильевич Гоголь, и 28 ноября 1932 года наконец-то состоялась премьера во МХАТе, которая выдержала потом более сотни показов.
Но время шло, и в 1933 году вышла книга Викентия Вересаева «Гоголь в жизни», которая была составлена по воспоминаниям самого писателя и его современников. Булгаков от нее в полном восторге, и после ее выхода пишет Вересаеву о Гоголе – «Какая фигура! Какая личность!», и в этом же году 2 августа Михаил Афанасьевич напишет ему же: «В меня вселился бес. Уже в Ленинграде и теперь здесь, задыхаясь в моих комнатенках, я стал марать страницу за страницей наново тот свой уничтоженный три года назад роман. Зачем? Не знаю».
То есть Булгаков четко понимает, что роман о Сатане пишет уже не он, а кто-то другой. И в сентябре опять-таки 1933 года в одной из тетрадей с набросками к роману Булгаков запишет: «Встреча поэта с Воландом. Маргарита и Фауст». В тексте еще нет Мастера, но есть герой, которого автор называет поэтом и Фаустом. Потом он станет Мастером…».
Таким образом через месяц после восторгов о Гоголе в романе о Дьяволе неожиданно появляется загадочный герой, про которого скоро станет понятно, кто он.
Тем временем 13 апреля 1934 года известный режиссер И.А.Пырьев предлагает Булгакову написать киносценарий «Похождения Чичикова, или Мертвые души».
Вот начало этого сценария, а, кто хочет, может прочитать его продолжение в интернете.
«Эп. 1.
На туманных очертаниях зимнего вечернего Санкт-Петербурга голос автора: Очень сомнительно, господа, чтобы избранный нами герой вам понравился. Дамам он не понравится, это можно сказать утвердительно, ибо дамы требуют, чтоб герой был решительное совершенство, а если у него какое-нибудь душевное или телесное пятнышко, тогда беда!
Увы! Все это автору известно. И все же он не может взять в герои добродетельного человека. Потому что пора дать отдых добродетельному человеку, потому что обратили в рабочую лошадь добродетельного человека, и нет автора, который бы не ездил на нем, понукая всем, чем попало; потому что изморили добродетельного человека до того, что на нем и тени нет добродетели, а остались только ребра да кожа вместо тела. Нет, пора, пора наконец припрячь подлеца! Итак, припряжем подлеца!..
Эп. 2.
На последних словах автора возникает горбатый пешеходный мостик через Мойку. На мостик, борясь с пургой и ветром, вбегает небольшой человек в тощей шинелишке. Подбежав к фонарю, человек остановился, посмотрел на часы и, запахнувшись поглубже в шинель, прислонился в ожидании к фонарному столбу.
Коллежский советник, – рекомендует автор, – Павел Иванович Чичиков. Два раза наживался, два раза проживался. Был под уголовным судом, но ловко увернулся и сейчас в ожидании лучшего вынужден заниматься званием поверенного…
Вдруг Чичиков встрепенулся. На мостике показался дородный господин, укутанный в меховую шинель. Чичиков бросился ему навстречу. Господин испуганно остановился.
– Чичиков! – недовольно воскликнул он. – Опять вы!
– Господин секретарь… – униженно раскланиваясь, проговорил Чичиков и, ухватив господина за рукав, стал что-то шептать ему. Вырвав руку, секретарь отстранил Чичикова и двинулся было вперед.
– Ради бога! – вскрикнул Чичиков и, снова прильнув к нему, умоляюще стал о чем-то просить…
Налетевший ветер заволок их снежной завесой.
Эп. 3.
А когда завеса рассеялась, мы увидели их, входящих в ярко освещенную залу богатой ресторации, где играла музыка и за столиками сидели немногочисленные посетители. Быстро пройдя в сопровождении полового через залу, Чичиков и секретарь скрылись за матово-стеклянной дверью отдельного кабинета, обратив при этом на себя особое внимание какой-то "странной личности в темных очках, сидевшей в одиночестве с газетой…».
И хотя киносценарий был написан очень быстро, до съемок дело так и не дошло, потому что Пырьев в 1935 году к нему остыл и начал снимать уже другой фильм.
Зато практически в это же время трест «Украинфильм» предлагает Булгакову написать сценарий фильма «Необычайное происшествие, или Ревизор», естественно, по пьесе Гоголя. Михаил Афанасьевич, конечно, соглашается, и 16 Августа 1934 года договор с ним подписан. Режиссером картины должен был стать Алексей Дикий, известный на тот момент актёр и режиссёр МХАТа, которого некоторые зрители до сих пор помнят по ролям Кутузова и Нахимова в одноименных фильмах 1943 и 1946 годов.
Работа закипела, и успели даже отснять два эпизода – первую встречу городничего с Хлестаковым и немую сцену, но в конце февраля 1936 года съемку фильма тоже отменили. Хлестакова, кстати, в нем играл артист Сергей Мартинсон.
И вот начало этого киносценария, продолжение его тоже есть в интернете.
«Уездный город, находящийся не то чтобы далеко от Пензы, но и не совсем близко к Саратову, где-то у неведомой черты границы этих двух славных губерний, весной в 1831 году медленно пробуждался от сна к своим делам безрадостным, пробуждался скорее по привычке.
Испокон веков, по ним хоть часы проверяй, проходило, зевая, купечество к своим лабазам и торговым рядам. Опасливо осматривали замки неестественной величины, и, когда их отпирали, замки издавали давно утерянную мелодию «Коль славен наш господь…» на все лады…
И так начиналось каждое утро. Первыми сколько-нибудь замечательными людьми в уездном городе оказываются помещики Петры Ивановичи Бобчинский и Добчинский. Оба низенькие, коротенькие, очень любопытные, оба с небольшими брюшками. Дома их до уморительности одинаковы, очевидно, построенные одним мастером, стоят рядышком на живописной улице.
Домики, как две капли воды, похожи на своих хозяев, и кажется, вот они сейчас замахают ставнями и начнут наперебой друг перед другом хвастать городскими новостями. Петры Ивановичи вышли каждый на свое крылечко, увидели друг друга, обрадовались, вежливо раскланялись и оба враз сказали:
– Здравствуйте, Петр Иванович…
И прежде чем отправиться в город по новости, как ходят по грибы, Петры Ивановичи сразу же и заспорили. Добчинскому очень хотелось идти в левую сторону города, но именно в эту же сторону намеревался побежать и Бобчинский, который сразу начал наскакивать на своего приятеля и засыпать его убедительными словами:
– Нет, нет, нет, Петр Иванович, сегодня левая сторона города моя, а правая ваша, и новостей сегодня в правой стороне города, ей-ей, больше, чем в левой, вы уж, пожалуйста, не спорьте, Петр Иванович…
И приятели разбежались – Добчинский направо и Бобчинский налево».
Не знаю, как у кого, но у меня возникает такое чувство, что судьба в эти годы настойчиво не дает Булгакову расстаться с Гоголем ни на минуту. Или, может, ему просто не дает о таких странных обстоятельствах в его жизни задуматься женщина, в которую он влюблен? Михаил Афанасьевич же после ненужной работы над киносценариями этих двух фильмов в 1936 году возвращается к написанию романа о Дьяволе, который в 1937 году получает уже привычное всем название «Мастер и Маргарита» после ранее бывших у него «Великого канцлера», «Князя тьмы» и еще некоторых других.
Честно говоря, я не очень понимаю, зачем Булгакову нужно было такое бесконечное количество раз вставать на одни и те же грабли, то есть все время возвращаться к произведениям Гоголя «Ревизор» и «Мертвые души», но что было то было. А ведь жить-то ему оставалось всего ничего…
И теперь посмотрим на произошедшие события с другой стороны. Потому что за эти годы писатель чуть ли не наизусть выучил некоторые произведения Гоголя и освоил манеру его письма. Он иногда даже разговаривал с ним за столько лет чтения и изучения его произведений и буквально мыслит, как Гоголь. Не знаю, как именно это произошло, но Булгаков со временем, размышляя о страшном уходе Николая Васильевича, решил все-таки попытаться избавить душу своего учителя от того положения, в котором она находилась. Хотя, может быть, ему это как-то сумела внушить мающаяся душа Гоголя, но что есть, то есть.
Тогда легко предположить, что и знакомство с Еленой Шиловской, и последующая потом женитьба на ней, были не по воле случая. Ведь она даже внешностью очень похожа на панночку из «Вия».
«Чело, прекрасное, нежное, как снег, как серебро… брови – ночь среди солнечного дня, тонкие, ровные, горделиво приподнялись над закрытыми глазами, а ресницы, упавшие стрелами на щеки, пылавшие жаром тайных желаний; уста – рубины, готовые усмехнуться…».
Может быть, именно поэтому Елена Сергеевна стала прототипом Маргариты, которая в романе летала на метле? Разве все это случайно?
И кто сказал, что Гоголь отрицательно относился к женщине, которую описал? Она ведь красавица, и возможно он ее любил! Да, она ведьма и что? Это в России ведьмы – древние старухи, а в Малороссии совсем не так, а как написано в повести «Вий» – «ведь у нас в Киеве все бабы, которые сидят на базаре, – все ведьмы».
Словом, Михаилу Афанасьевичу как-то через виртуальное общение с Гоголем стало известно, какой ценой можно спасти душу своего кумира, и он на нее согласился. Всего-то и надо было заключить договор с Дьяволом и выполнить его несложное условие – показать Зло притягательным, а тогда уж и он замолвит словечко перед кем надо. То есть вот он смысл романа «Мастер и Маргарита», хотите верьте, хотите нет. И хотя этот роман писал, конечно, Булгаков, но за его спиной стоял Гоголь, то есть рукой водил один, а диктовал другой.
Какие есть тому доказательства? Их очень много.
Начнем, конечно, с того, что Мастер – это Гоголь. Вот описание его внешности – «бритый, темноволосый, с острым носом, встревоженными глазами и со свешивающимся на лоб клоком волос человек примерно лет тридцати восьми…».
И вспомним его просьбу, обращенную к Иванушке, не писать больше стихов, с которой тот согласился. Вполне вероятно, что тут в памяти пишущего роман мелькнула неудачная поэма «Ганс Кюхельгартен», с которой все и началось.
Также не забудем знаменитые слова Воланда – «Никогда ничего не просите, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами все предложат и сами всё дадут». Разве это не о тех годах, когда Гоголь постоянно молился сам и просил других за него молиться, чтобы ему простили его грехи? Но ничего тогда не вышло, поэтому душа его так и не была упокоена. Но теперь все иначе, потому что появился человек, который его пожалел…
Еще можно упомянуть и миро – ароматное масло, которое наносят на голову человека, чтобы помочь ему укрепиться в духовной жизни, и о чем, конечно, знали и Гоголь, и Булгаков. В романе же Аннушка масло разлила, на нем поскользнулся Берлиоз, и голову ему отрезало трамваем.
Сюда же относятся персонажи Хома Брут из «Вия» и Иван Бездомный из «Мастера и Маргариты». Собственно говоря, они очень похожи, потому что оба символизируют обычных людей, которые не знают, как защититься от Зла, когда встречаются с ним один на один.
Или эпизод с Фридой. Многие читатели вообще не понимают, зачем он нужен, потому что на сюжет никак не влияет. Но с точки зрения мающейся в вечности души Гоголя все понятно. Сил уже нет у него это терпеть! Нету! Поэтому Николай Васильевич и обращается к Булгакову, что бы тот помог ему, пусть и высокой ценой, потому что Михаилу Афанасьевичу тоже придется заключить договор с Дьяволом.
И, наконец, переходим к Воланду и его свите. Кто он? Конечно, это Вий с нечистью, только в привлекательном виде. И многим, очень-очень многим людям, они понравились, а Коровьев и Бегемот даже показались смешными. И для чего это было сделано? А для того, что это есть искушение Злом, которому после выхода романа многие не то, что не могли противостоять, а наоборот стали его не бояться, а даже желать встречи с ним.
