«Шоколад» kitabından alıntılar, sayfa 2

За короткое время вдвоем они с внуком обнаружили, что у них гораздо больше общего, чем они предполагали

вала. – Я ничего не знаю! – взвизгнула она. – Правда, не знаю. И потом, он ведь все равно уезжает. Он сам сказал. Он не местный и вообще зря сюда приехал, и… Она оборвала фразу, громко щелкнув зубами. – А я его сегодня видела, – доложила Анук с набитым ртом: она жевала бриошь. – И дом его видела. Я с любопытством посмотрела на дочь.

А теперь? Во что я верю теперь? – Я верю, что самое главное на свете – быть счастливым, – наконец отвечаю я. Счастье. Простое, как бокал шоколада, или мудреное, как сердце. Горькое. Сладкое. Живое.

11 февраля Вторник на Масленой неделе Мы прибыли сюда с карнавалом. Нас пригнал ветер, не по-февральски теплый ветер, что полнится горячими сальными ароматами шкворчащих лепешек, сосисок и посыпанных сладкой пудрой вафель – их пекут на раскаленной плите прямо у обочины. В воздухе дурацким противоядием от зимы вихрится конфетти, скользит по рукавам, манжетам и в конце концов оседает в канавах. Люди лихорадочно толпятся вдоль узкой главной улицы, тянут шеи, хотят разглядеть обитую крепом повозку – за ней тянется шлейф из лент и бумажных розочек. Анук – в одной руке желтый воздушный шар, в другой игрушечная труба – смотрит во все глаза, стоя между базарной корзиной и грустным бурым псом. Карнавальные шествия нам, мне и ей, не в диковинку; двести пятьдесят разукрашенных повозок перед прошлым постом в Париже, сто восемьдесят в Нью-Йорке, два десятка марширующих оркестров в Вене, клоуны на ходулях, карнавальные куклы качают большими головами из папье-маше, девушки в мундирах вращают сверкающие жезлы. Но когда тебе шесть, мир полон особого очарования. Деревянная

Эверглейдс… Теперь мы почти каждый день проводили в дороге. Мать по ночам

Он держится увереннее и, хотя по-прежнему сильно заикается, раскован настолько, что время от времени позволяет себе скромные шутки, от которых и сам расплывается в глуповатой удивленной улыбке

Здесь меня боятся, уважают… но вот любят ли? Нет

я чувствую, что могу умереть от любви к ней, моей маленькой скиталице. Мое сердце разбухает, едва не лопается, и я, чтоб и впрямь не умереть от избытка чувств, тоже бегу со всех ног, и мой красный плащ развевается за плечами, будто крылья, волосы струятся за спиной, как хвост кометы в клочковатом синем небе.

любит трюфели с двойным содержанием шоколада, а значит, за его суровой внешностью кроется доброе сердце. Каролина

О. – Он смотрит на меня с опаской, будто вот-вот у меня на голове прорастут рога. – А вы сами