«Фауст» kitabından alıntılar, sayfa 32

Мефистофель Я в некотором затрудненье.

Мне выйти в сени не дает

Фигура под дверною рамой. Фауст Ты испугался пентаграммы?

Каким же образом тогда

Вошел ты чрез порог сюда?

Как оплошал такой пройдоха? Мефистофель Всмотритесь. Этот знак начертан плохо.

Наружный угол вытянут в длину

И оставляет ход, загнувшись с края. Фауст Скажи-ка ты, нечаянность какая!

Так, стало быть, ты у меня в плену?

Не мог предугадать такой удачи!

Блажен, кто вырваться на свет

Надеется из лжи окружной.

В том, что известно, пользы нет,

Одно неведомое нужно.

Кто к тайнам жизни рвется мыслью каждой,

В своей душе находит их родник.

А тот, кто мыслью беден и усидчив,

Кропает понапрасну отовсюду пересказ

Заимствованных отовсюду фраз,

Все дело выдержками ограничив.

Когда природа крутит жизни пряжу

И вертится времен веретено,

Ей все равно, идет ли нитка глаже

Или с задоринками волокно.

Учитесь честно достигать успеха

И привлекать благодаря уму.

А побрякушки, гулкие, как эхо,

Подделка и не нужны никому.

Когда всерьез владеет что-то вами,

Не станете вы гнаться за словами,

А рассужденья, полные прикрас,

Чем обороты ярче и цветистей,

Наводят скуку, как в осенний час

Вой ветра, обрывающего листья.

СкептикЗабыли, так попутал черт,

Где зад у них, где перед.

Нет, только тот во взглядах тверд,

Кто ничему не верит.

Лишь выглянь из дворцового окна,

Тяжелым сном представится страна.

Все, что ты сможешь в ней окинуть оком,

Находится в падении глубоком,

Предавшись беззаконьям и порокам.

Тот скот угнал, тот спит с чужой женой.

Из церкви утварь тащат святотатцы,

Преступники возмездья не боятся

И даже хвастают своей виной.

В суде стоят истцы, дрожа.

Судья сидит на возвышенье,

А рядом волны мятежа

Растут и сеют разрушенье.

Но там, где все горды развратом,

Понятия перемешав,

Там правый будет виноватым,

А виноватый будет прав.

Не стало ничего святого.

Все разбрелись и тянут врозь.

Расшатываются основы,

Которыми все создалось.

И честный человек слабеет,

Так все кругом развращено.

Когда судья карать не смеет,

С преступником он заодно.

Ars longa, vita brevis est.

(Искусство вечно, жизнь коротка).

Нам страшно за семью, нам жаль детей, жены;

Пожара, яда мы страшимся в высшей мере;

Пред тем, что не грозит, дрожать обречены,

Еще не потеряв, уж плачем о потере.