«Беспокойный ум. Моя победа над биполярным расстройством» kitabından alıntılar, sayfa 2

Если тебе удастся покончить с собой, психиатры назовут эту попытку «успешной». Без такого успеха вполне можно обойтись.

Моя жизнь разрушена, и хуже того, она разрушительна для близких. В моем теле больше невозможно жить. Оно стонет в ярости, переполненное энергией разрушения, его неудержимо влечет к смерти.

Самоубийство почти всегда иррационально. Крайне редко человек решается на него в здравом уме, каким он обладает в лучшие дни. Это импульсивный шаг, и чаще всего все выходит не так, как планировалось.

Роберт Лоуэлл, который часто бывал безумен, но никогда глуп, лучше разбирался в таких вопросах. Если мы видим свет в конце туннеля, говорил он, то это свет приближающегося поезда

Но если вы ходили по звездам и продевали руки сквозь кольца планет, если вы привыкли спать всего четыре-пять часов в сутки, а теперь вам требуется восемь, если раньше вы могли бодрствовать ночи напролет, а теперь не можете, то встроиться в ритм жизни простых смертных – непростая задача. Каким бы он ни был комфортным для других, для вас такая жизнь непривычна, полна ограничений, куда менее продуктивна и безумно скучна.

Умалчивать о маниакально-депрессивном заболевании -- значит обрекать дружбу на поверхностность.

это был мой первый урок в распознавании тонкой границы между оригинальностью и ненормальностью

Нам всем непросто в пределах своих ограничений.

Чего я не могу - так это представить себя утомленной жизнью, потому что знаю, что в моем разуме все новые и новые лабиринты ждут моих шагов, как ждут открытия бесчисленные окна в безграничные миры.

We all build internal sea walls to keep at bay of sadnesses of life and the often overwhelming forces within our minds. In whatever way we do this - through love, work, family, faith, friends, denial, alcohol, drugs, or medication - we build these walls, stone by stone, over a lifetime. One of the most difficult problems is to construct these barriers of such a height and strength that one has a true harbor, a sanctuary away from crippling turmoil and pain, but yet low enough, and permeable enough, to let in fresh seawater that will fend off the inevitable inclination toward blackishness. For someone with my cast of mind and mood, medication is an integral element of this wall: without it, I would be constantly beholden to the crushing movements of a mental sea; I would, unquestionably, be dead or insane.