«Беспокойный ум. Моя победа над биполярным расстройством» kitabından alıntılar, sayfa 3
Все мы - заложники ограничений нашего темперамента, а из данных нам возможностей реализуем лишь малую часть.
Слово " неадекватный" не просто отвратительно, оно еще и уничижительно. Граница между человеком, которого считают чувствительным или впечатлительным, и тем, на кого ставят клеймо "душевнобольной", едва уловима. Меня ужасало,что кто то назовет мои депрессии и попытку суицида следствием слабости или "истеричности". Я соглашалась на звание человека, который время от времени страдает от психозов, - лишь бы не прослыть слабой истеричкой.
Я вовсе не чувствую, что у меня нет иного пути, кроме как вновь и вновь вызывать духов былого безумия. Ведь они несут последствия чересчур фатальные и разрушительные и могут стать для меня последней каплей. Все же притягательность этих необузданных и диких настроений еще сильна, а древний спор между разумом и чувствами почти всегда хочется решить в пользу чувств.
Я понимала, что мои возможности не безграничны, и это меня терзало. Нам всем непросто в пределах своих ограничений.
К несчастью, врачи не только чаще других страдают аффективными расстройствами, но еще у них есть доступ к очень эффективным способам самоубийства.
как долго я была занята лишь выживанием и побегом от боли, вместо того чтобы наслаждаться жизнью, участвовать в ней. Шанс убежать от травматичных осколков болезни и смерти, от лихорадочной деятельности, от больничных и учебных обязанностей был подобен тому, что я получила в студенческие годы в Сент-Эндрюсе. Лондон подарил мне подобие мира, который раньше ускользал от меня. Безопасное место, чтобы размышлять и, что еще важнее, залечить раны.
Эдны Сент-Винсент Миллей: Не лечит время ничего, и лгут Друзья мои, забвенье мне суля. Хочу его под аккомпанемент дож
Бесплатной едой и напитками в больших количествах легко выманить докторов из их кабинетов.
«Питер Пэн», «Мэри Поппинс», «Паутина Шарлотты», «Приключения Гекльберри Финна», «Волшебник страны Оз», «Доктор Дулиттл»
No amount of love can cure madness or unblacken one's dark moods. Love can help, it can make the pain more torelable, but, always, one is beholden to medication that may or may not always work and may or may not be bearable. Madness, on the other hand, most certainly can, and often does, kill love through its mistrustfulness, unrelenting pessimism, discontents, erratic behaviour, and, especially, through its savage moods. The sadder, sleepier, slower, and less volatile depressions are more intuitively understood and more easily taken in stride. A quiet melancholy is neither threatening nor beyond ordinary comprehension; an angry, violent, vexatious despair is both. Experience and love have, over much time, taught both of us a great deal about dealing with manic-depressive illness; I ocasionally laugh and tell him that his imperturbability is worth three hundred milligrams of lithium a day to me, and it is probably truth.
