Kitabı oku: «Дневник Ребенка», sayfa 13
А ещё здесь были попугаи. Великолепные птицы, летающие повсюду в этом мире, часто пролетая перед самыми глазами, без конца поющие и чирикающие. А внизу носились пышнохвостые белки, шустро прыгая из стороны в сторону и посматривая по сторонам в поисках вкусненького. Животные сновали туда-сюда, играя друг с другом, галдя и мельтеша. Как красиво. Как тепло. Она непроизвольно улыбнулась.
Девочка листала миры дальше и вновь остановилась. Перед глазами предстал другой увлекательный мир. Мрачный, суровый и полный тёмной магии и мистики. Здесь царило позднее средневековье, готическая архитектура замков очаровывала взор, а дикая природа выглядела крайне неприветливо. В городах стояла разруха, царили разбой и болезни. Люди отчаянно боролись за жизнь, тут и там носились жуткие невообразимо уродливые чудовища, на страже лесов стояли грозные человеко-волки, а в сером свинцовом небе метались крылатые кровососущие твари. Без конца слышался звон и грохот орудий, неистовый вой чудищ, истошные вопли людей, дикий рык животных и гул пробирающего до костей ветра, ненадолго прерывающий эту какофонию ужаса.
На фоне всех этих страстей и серо-чёрного пейзажа хорошо вырисовывались три яркие фигуры. Разномастная троица мужчин, совершенно не похожих между собой ничем, кроме ярких светящихся в темноте глаз, без конца поддерживающая весь этот хаос и безумный танец зверств и смерти. Мир переполненный бессмысленной жестокости, страданий и… веселья? И весь этот мрачный мир, со всеми его ужасами и трагедией конца, лежал в широких ладонях хорошего мальчишки. Простого школьника, весёлого озорника, любящего свою семью, вкусно поесть и мечтающего изменить мир. Хотя бы тот, что вокруг него. Как любопытно.
Она продолжила листать каталог. Картины сменяли одна другую, большая их часть была не очень занимательной, порой – откровенно скучной, а некоторые миры даже принадлежали ушедшим из жизни главы Квартиры людям. Самые печальные или самые пустые, как правило. Но никакие миры никогда не удалялись из каталога. Даже опустевшие. Все миры были здесь, перед глазами, даже спустя долгие годы.
И вот она пролистала до очередного странного мира. Совсем нового и крохотного на первый взгляд. Здесь было только фойе. Комната ожидания, лобби для гостей. Простая скромная опрятная и светлая комната. В ней стояла пара непретенциозных кресел и низкий журнальный столик. По стенам ровными рядами развешаны застеклённые рамки с различными материалами информационного и развлекательного характера: чертежи планов помещения, схемы различных устройств, подробные колонки статей с картинками и без, отпечатанные мелким бисерным шрифтом, коллажи с фотографиями, нотные листы с записанными от руки мелодиями и многое другое. Очень много информации, самой разной, подробной и очень интересной. На журнальном столике лежало несколько неприметных и вряд ли имеющих отношение друг к другу предметов. Крепкая самодельная рогатка на руку взрослого, бронзовая медаль за заслуги в каком-то боевом состязании и опросники с вариантами ответов, уже заполненные преимущественно ошибочно, о чём говорили низкие оценки, выведенные красным шрифтом наверху листа.
Не считая входной, лобби имело всего одну дверь, судя по всему, ведущую в основное пространство этого подсознания. Простая, как и вся обстановка, дверь из массива дерева, но что-то с ней было не так. Она очень плотно закрывалась, практически стык в стык с дверным косяком. Ах да, на ней не было ручки. Дверь открывалась исключительно изнутри. И очень редко.
– Ракушка, – под нос проговорила Девочка и снова улыбнулась, – Как интересно. С ним будет непросто…
Она выключила виртуальный журнал и повалилась на постель, раскинув руки и ноги звездочкой.
– Я хочу наружу… Нет… Наружу! – хмурясь сказала она вслух, – Выпусти меня! Достала уже…
Пустота ей не ответила. Она свернулась калачиком посреди постели, уткнувшись лбом в колени. В голове вертелась одна только мысль. Она не расстраивалась, не грустила и не впадала в апатию. Девочка злилась. По-настоящему. Насколько способно злиться существо, состоящее из Чистоты и Любви. Она была на грани.
«Выпусти её. Пора»
Глава 5
Интервью: Шут
– Можно войти?
«Возможно»
– Ты на меня ужасов не навлечёшь? Я по делу. Недолго.
«Посмотрим»
– Итак, я точно знаю, что ты умеешь говорить. А значит гипотетически я могу взять у тебя интервью. Верно?
«Возможно»
– Ну… мне необходимо узнать что-то про тебя…
«Попробуй»
– Э-э-э… хорошо. Насколько мне известно, ты родом из средневековой… Англии? Франции?
«Британии»
– Вот, да. И твой мир это… прошлое моего мира? Или параллель?
«Не имею представления»
– М-м-м, логично. Ты был придворным шутом?
«Да»
– Тебе нравилась твоя… должность?
«Более чем»
– Ты делал то же, что мы знаем про шутов? Дурачился там, веселил народ?
«Да»
– Тебя не любили придворные, наверное? Ну, шуты же умеют шутить так… неоднозначно, да?
«Да»
– И… тебе желали смерти?
«Порой»
– Но ты был хитрее?
«Недосягаем»
– И ты был ребёнком?
«Нет»
– Но молод точно был? Не старше 20, да? Ну… когда был живой…
«Да»
– А где ты жил?
«Каморка за тронным залом»
– А… почему твоя дверь ведёт в детскую комнату?
«Я был учителем»
– О, ты обучал детей?
«Дочь короля»
– Как классно. А что преподавал?
«Письмо, историю королевства, геральдику»
– Ого, ей нравилось?
«Не всё»
– Ты, наверное, и её веселил?
«Она любила театр теней»
– Вы хорошо общались? Она не была капризной?
«Не больше, чем все дети»
– Классно… ам-м… и, что же потом произошло?
«Варвары»
– На замок напали?
«Да»
– И, я так понимаю, он не выстоял?
«Нет»
– Получается… ты погиб от руки захватчика?
«Да»
– Что-то мне неуютно от такого диалога. Мне продолжать?
«Как пожелаешь»
– О Господи… в общем, все погибли?
«Да»
– И-и-и… ты стал после этого… призраком?
«Проводник на Ту Сторону»
– Это что-то вроде Харона?
«Я Связной живого и мёртвого миров»
– А как ты это провернул?
«Договор с Потусторонним»
– Ого, звучит как договор с дьяволом. А какие условия?
«Обмен. Возмездие за службу»
– Ты служишь проводником, чтоб мстить?
«Воздавать по заслугам»
– Тем варварам?
«Всем»
– Справедливости ради?
«Да»
– Та-а-ак… а как ты в Квартиру-то попал?
«Портал»
– Это понятно, как он появился?
«Не имею представления»
– Да блин… То есть, ты не знаешь?
«Знаю»
– А? В смысле? Не имеешь представления, но знаешь?
«Да»
– И как же?
«Это тебе известно»
– Предположим… не знаю, стоит ли спрашивать… Тебе нравится у нас?
«Более чем»
– Правда?
«Мне здесь спокойно. Я здесь нужен»
– Это правда так. Спасибо…
Эпизод 41. Уборка
– Ничего себе!
Хозяйка зашла в Гостиную и тут же встала как вкопанная. В помещении бурлила работа: жильцы проводили генеральную уборку. Макс обновлял мебель, меняя набивку сидений и спинок, Лилиан с Мэлвоном мыли Пол швабрами. Шико на пару с Измой летали под Небом и натирали стёкла и рамы бесчисленных окон. Винсент сидел на краешке дивана и неспешно плёл из ярких шёлковых лент новый гамак. Кутус ходил прямо по стенам и машинально протирал их, растерянно наблюдая за остальными. Только Рихтор отсутствовал.
– Привет! – первым отозвался демиург, весело помахав Крисс. – А мы тут помогаем тритону!
– Это… очень… мило… – женщина нерешительно переступила порог собственного дома.
– Последняя очистка прошла успешно, – заверил её Макс, добродушно улыбнувшись. – Грязи за месяц особенно не скопилось. Но всё же мы решили немного обновить обстановку.
– Вы прям… молодцы, – тихо отозвалась Крисс, оглядывая всех присутствующих, – а где Рихтор?
– На Кухне. В тоске и печали, – ответил Винсент.
– Бухает он, – не переставая возить шваброй, пояснила Лил. – Пьёт, спит, пьёт, спит. Иногда залипает в этот, как его… планшет. И так весь месяц.
Крисс двинулась к Серой двери, но её остановил Макс, по пути поймав за руку.
– Не надо. Он там чертовски пьян и зол. Ты рискуешь нарваться.
– Из-за очистки?
Они молча повернули головы на Дверь №2, где теперь была кособокая дверь в Подземелье. Макс встал с Пола и взял Крисс за руки.
– Пришла его очередь, – немец печально смотрел исподлобья, – он не хочет меняться, до последнего ищет отговорки.
– Но… ему же всё равно придётся… Да?
– Да. И он это прекрасно понимает. А потому отсрочивает неизбежное всеми доступными способами. И… – мужчина замялся, – вам нужно будет это обсудить. И простым весёлым разговором тут не обойтись. Это скорее всего будет тяжело и громко.
– Но не сейчас?
– Но не сейчас, – Макс легко улыбнулся. – Тебе стоит продумать этот диалог заранее. Рихтор появился первым и гораздо раньше нас всех, его тяжело переубедить и в менее существенных вопросах…
– Он баран и вредина, – вставила Лилиан, грустно усмехаясь, – ленивый раздолбай, злоязыкий плут, живущий в своё удовольствие. Да вот незадача, он привык быть молодцом по определению. Просто, потому что он есть. И сейчас он кошмар как бесится, что нужно отрывать задницу и идти к своим бедам.
– Это действительно необходимо? – взволнованно спросила Крисс. – Он же уже менялся… стал Гедонией.
– Да, к сожалению, необходимо – Учёный вновь посерьёзнел. – Меняться – это закономерно для нас всех. Рихтор только начал меняться, он не прошёл весь путь. Мы ведь лишь части твоего…
– Офиге-е-еть!!! – крик Мэла сбил всех с мысли. – Вы видите это?!! Вы знали?!!
Аристократ неистово тёр Пол верёвочной шваброй. Чёрное покрытие Пола, доселе казавшееся сплошным и глубоким, на деле оказалось толщиной всего в пару сантиметров. А под ним было стекло. Толстое прозрачное стекло, за котором было бездонное Небо. То же самое что и в окнах и наверху.
Все оставили свои дела и обступили находку.
– Серьёзно? – Крисс опустилась на корточки и потрогала стекло. Стеклянный Пол оказался тёплым.
– Очень интересно, – Макс задумчиво свёл брови. – Значит Негатив не был в основе изначально, это приходящее явление. И Миа, получается, тоже.
– Ничего не понятно, но очень интересно18, – криво улыбнувшись, Пират тоже присела, чтобы поближе взглянуть на Стеклянный Пол.
– Я о том, что Пол здесь – это основа основ, – пояснил Макс, – Пол является базой, он появился первым, когда ещё не было ни стен, ни Белой двери, ни Неба. Он – начало. Пол и вот это, – Макс хлопнул по спинке своего кожаного кресла.
– Понятней не стало.
– По задумке Пол и состоит из Негатива, – объяснила Крисс, – густой чёрной смолы из неприятных эмоций и боли. Потому он так легко всё впитывает в себя, он поглощает то, из чего состоит сам. От этого растет в глубину. Камин помогал жечь излишек, грел, когда холодно, оберегал, когда страшно… но не очищал всё до конца. Источник энергии помогает, но функционал у него иной. И казалось, что Пол всегда был чёрным и смоляным. Я успела забыть. Просто я не думала, что Негатива осталось так мало. Он ослепляет и кажется, что всё плохо… хотя по сути-то…
– Значит мне в своё время не казалось, что Небо то выше, то ниже? – вдруг осознал Винсент. – Когда я ещё пользовался гамаком. Да?
– Да, милый. Чем больше Негатива, тем стены выше и света меньше…
– По-моему, это не так работает, – возразил Мэлвон, – ведь если Чёрный Пол лежит на Стеклянном Полу и утолщается по мере накопления Негатива, то по всем законам физики он должен поднимать всё на нём стоящее и…
– К чёрту законы физики, – отмахнулась Крисс, – это та часть мировосприятия, которая действует мимо логики.
Тем временем тёмная субстанция настойчиво потянулась к расчищенному месту и заслонила собой кусочек Неба в Полу. Само же Небо немного посерело. Крисс встала и внимательно посмотрела на розовую дверь в свою комнату.
– Как ты там сказал? Меняться – это закономерно для нас всех?
Макс кивнул. Хозяйка решительно двинулась прочь из Квартиры.
Эпизод 42. Полароид
– Красиво пляшут, да?
Вальяжно развалившись на кожаном диване, загорелая женщина наблюдала за парой молодых людей, танцующих в Гостиной. Немец расслаблено сидел в своем кресле, без книг и тетрадей, и тоже смотрел за молодыми. В помещении громко играл Граммофон, Память с Фантазией лихо выписывали парный танец, сочетающий в себе элементы рок-н-ролла, брейка и сальсы.
– Весьма умело, – подметил Учёный, с интересом наблюдающий за происходящим. – Юноша, это твой базовый навык или приобретённый?
– Базовый! – выкрикнул Мэлвон, не снижая темпа. – Я с детства люблю танцевать!
– С детства? – взрослые обменялись озадаченными взглядами. – Ты отписал себе прошлое?
– Разумеется! У меня бурная! И интересная! Жизнь!
– И какая же?
– Не сейчас! Это долго! – Мэл как раз выполнял очередной сложный элемент и уже состроил недовольную гримасу. – Давай потом! Отвлекаешь!
– Тезисно хотя бы расскажи, – не унимался Макс, – интересно же, что ты там насочинял.
– Я богат! Родовит! Талантлив! И у меня! Большое! Светлое! Будущее!
– Ой, да кто бы сомневался, – рассмеялась Лилиан, качая головой.
– Эй! Я не имба19, – Мэлвон даже остановился, едва не уронив ифрита, и обиженно посмотрел на Лил, – я всё-всё продумал!
– И в чём твои слабости, Рыжик?
– Ха! Так я тебе и сказал! – мальчик гордо вздёрнул нос.
– На самом деле, это очевидно, – Макс поджал губы, – ты не зрелый. Ребёнок. Дитя.
– И что-о-о-о? – Мэлвон закатил глаза.
– А то. Ты уязвим к тому же, к чему уязвимы все малолетние дети и незрелые личности.
– Пф-ф-ф, я демиург!! Я всё могу!! Меня вообще ничего не может…
Макс сорвался с места и жахнул топором по журнальному столику, расколов его пополам. Всё произошло так быстро, что Мэл даже не отследил, когда мужчина схватил стоящий у ножек кресла топор. При этом немец не сводил с мальчишки не моргающих стеклянных глаз. Фантазия запоздало испуганно взвизгнул и отпрыгнул. Лилиан даже не шелохнулась, только грубо рассмеялась в конце представления. Макс неспешно сел обратно, с лёгкой улыбкой на лице, и аккуратно поставил топор на место.
– …напугать, – закончил мальчик мысль, а потом завопил, хлопая круглыми от ужаса глазами. – Заче-е-е-ем?
– Проверка провалена, – сквозь смех проговорила женщина.
– Но от внезапности кто угодно испугается! На то она и внезапность!
– Сказал всесильный демиург, – с усмешкой отозвался Учёный.
– А как насчёт такого, – женщина нехотя поднялась и подошла к Аристократу, – здесь нет внезапности.
Лил была почти на голову выше паренька, а потому, чтоб заглянуть ему в глаза, она склонилась вперёд, упершись руками в бёдра. Всё ещё растерянный Мэлвон не понимая разглядывал соседку, но вдруг его взгляд упал на пышную загорелую грудь Пирата, показавшуюся из декольте свободной рубахи. Он смутился и отвёл глаза.
– Ну что ты, зайчик? – елейным голосом проговорила она, взяв его за подбородок и повернув лицом к себе. – Испугался, маленький? Обижают тебя, крошку Мэла? Хочешь на ручки, м?
Она чмокнула его в самый кончик носа и озорно подмигнула. Парень на глазах раскраснелся и окончательно потерялся. Он что-то мычал, беспорядочно бегал глазами, старательно не смотря на красивую загорелую женщину, его голова залилась жаром. И не только голова. В какой-то момент ноги внезапно подкосились, но он поймал равновесие и не упал. Лил всё ещё стояла склонившись вперёд, приговаривая что-то про то, какой он молодец и умничка, и обводила черты лица парня, скользя пальцем по носу, губам, бровям и овалу лица.
Вспышка света привела его в чувства, он встряхнул головой. Изма, по обыкновению, широко улыбаясь, стояла сбоку и держала в руках старенький фотоаппарат марки «Полароид». Она обмахивалась свежим снимком, с умилением глядя на размякшего Мэлвона.
– О том я и говорю, – продолжил свою мысль Макс, снисходительно улыбаясь, – Возрастные уязвимости. Ничего криминального. Они просто есть, прими это как данность.
– Но я говорил о других уязвимостях, – промямлил мальчик.
– Ты ещё не раз перепишешь свою жизнь, – Пират потрепала рыжую голову и снова рухнула на диван, – а то чую нутром, там такая сырая история, хех…
Макс согласно кивнул и прикрыл глаза, следуя примеру Пирата. Изма молча пожала плечами и вприпляску удалилась к себе в Библиотеку, любуясь на снимок. Аристократ недовольно всех оглядел и в расстроенных чувствах ушёл к себе перечитывать свои сочинения.
Интервью: Шаман
– Ам-м-м… прости, что беспокою. Можно мне взять у тебя интервью? Это не нарушит твои обряды?
– … – молчит.
– Мне нужно узнать совсем немного… Я помню, что у тебя длинное интересное имя, необычное такое. Айта… Айлута…
– Айталыына.
– Да… и что ты… живая. Ну то есть, ты – реально живущий где-то человек, бабушка-шаман в каком-то племени. Прямо вот в том же пространстве и времени, что и я.
– …– молчит.
– Кивни хоть.
– … – молчит.
– Давай, я потом зайду? Просто ну…
– … – встаёт, берёт интервьюера за руку, ведёт глубже в Пещеру, спустя несколько минут пути выводит на свет. Взору предстаёт снежная равнина под чистым безоблачным небом. Вдалеке высятся холмы, усеянные хвойными деревьями. За спиной – высокая скала с разломом, похожим на тот же, что и в Квартире. Спускается вниз по холму, ведя интервьюера за руку. На глаза показывается небольшая деревня оленеводов, числом в восемь отдельно стоящих чумов. Из одного чума выскакивает мальчик лет шести, плотно укутанный в меховой тулуп. Он бежит мимо гостей с большим ведром, замечая их – останавливается и смотрит, хлопая узкими глазами. Шаман говорит ему что-то на родном языке, и малец бежит дальше, как ни в чём не бывало.
– У вас тут… красиво. Это твоя деревня?
– … – ведёт в самый дальний чум, заходит и усаживается на меховые подстилки, жестом предлагает сесть рядом. Достаёт из корзины небольшой свёрток из тонкой кожи, разворачивает. Внутри оказывается кладезь всякого разного добра, состоящая из памятных вещей: фотографий, украшений, игрушек и т.п.. Достаёт одну из фотографий и показывает. На чёрно-белом фото на фоне чума стоит девушка в затейливом фольклорном наряде, характерному для северных народов: меховая шапка, толстые рукавицы, шуба до земли, бусы из металлических пластинок. Девушка улыбается и выглядит смущённой. Лицо очень знакомо интервьюеру.
– Ой… это ты, да? Такая молоденькая, хорошенькая. Сколько тебе здесь?
– … – переворачивает фотографию. На задней стороне карандашом написано число «1936».
– Ого… Сколько же тебе лет?
– … – украдкой улыбается, убирает фотографию, достает другую. На ней та же девушка внутри чума сидит у очага, держит на руках свёрток из шкур и тёмной ткани. Из свертка выглядывает белое пятнышко щекастого лица грудничка. Показала пальцем на ребенка, – Сэртэх.
– Это… твой сын?
– … – вынула из свёртка маленькую потемневшую от времени деревянную игрушку оленя. Такая же игрушка угадывается на фотографии с младенцем, висящей над колыбелью.
– Как мило…
– … – убирает фотографию, достает ещё одну. Фото в очень плохом состоянии, ветхое и сильно опалённое с одной стороны. На нём улыбчивый молодой человек с молодой девушкой сидят в санях и машут в камеру. Показала пальцем на девушку, – Мичийэ.
– Это его подруга?
– Невеста, – достала из свёртка ещё один кулёк ткани, а уже из него – красивое металлическое украшение на голову – бастынгу, из начищенных светлых пластин и монет, скреплённых между собой кольцами. Бастынга выглядит абсолютно новой и не ношеной.
– Очень крутая. Такая блестящая.
– … – не торопясь убирает всё памятное добро обратно, бережно заворачивает кожаный свёрток и прячет. Поднимается и выходит из чума, ведёт интервьюера в сторону от деревни дорогой к лесу. Долго идёт по лесу, уверенно и не оглядываясь. Приводит к странной конструкции из брёвен, выставленных в столбы в двух метрах над землёй. На столбах параллельно земле закреплён какой-то крупный продолговатый кокон из шкур.
–… это что?
– Аранкасы.
– Не понимаю…
– Могила. Шамана.
– Ой… Это сын?
– … – улыбается, кивает головой, – Так надо.
– А… как?
– Огонь забрал.
– Сына?
– Обоих.
– И девушку?
– В земле она.
– Но… ты улыбаешься…
– … – молча уходит обратно.
– Айна, я не понимаю… Ты не любишь говорить, но мне нужно хоть что-то узнать.
– Что-то узнала, – улыбается.
– Да блин!.. Ладно. Как ты на меня вышла, можешь сказать?
–… – молчит до самой деревни, потом наконец показывает на скалу, где расположена Пещера. – Свет. Думали мир духов. А там ты.
– Оу. Не так круто, как ожидалось, да?
– Так надо, – глухо смеётся, – Шаман нужен там.
– А как он появился?
– … – молчит, смотрит в глаза интервьюеру.
– Думаешь, это судьба такая?
– Олох биир. Суол элбэх.20
– Наверное…
– Слушай его, – ткнула интервьюера пальцем в грудь, – оно знает. Оно всё скажет.
– …я постараюсь. Спасибо Айна.
– … – кивнула.
Эпизод 43. Фейерверк
– Как скучно! Аргх!
Девочка лежала звездой на постели в своей космической Капсуле. Ничего не происходило. Вообще ничего. Она уже сходила с ума от безделья, ощущая себя заточённой в замке принцессой, под охраной верного дракона. Выходить в «эфир» нельзя. Выходить в Квартиру нельзя. Собственные хобби уже порядком надоели. Она протяжно простонала, катая голову по кровати.
– Зачем вообще такая жизнь? – вслух подумала Девочка.
Она соскребла себя с постели и уныло поплелась к шлюзу. Страж неизменно стоял снаружи и молча сверлил пустоту зелёными огнями глаз. Она подошла к нему и безвольно уткнулась головой в корпус. Большая разница в росте делала её крохотной, белая голова приходилась роботу точно в солнечное сплетение. Страж опустил взор на свою подопечную и осторожно положил громадную ладонь на белую головку.
– Ты же тоже не можешь вытащить нас наружу? – глухо спросила она.
Страж продолжал гладить свою маленькую хозяйку. Он не мог ничем помочь. Даже выйти на прямую связь с Хозяйкой. Та сама решала, как и когда контактировать с Белым Миром. Извне это выглядело для неё как беззвучное шоу за стеклом. Страж посмотрел куда-то вверх, на какое-то конкретное место в пространстве. Это и было шоу за стеклом. Он знал это наверняка.
Девочка тяжело вздохнула. При всей внешней холодности и немоте Стража, он умудрялся проявлять небывалую для механизма теплоту и эмпатию. Но иногда очень хочется просто поговорить. Сказать хоть несколько слов. Девочка глубоко дышала, медленно набирая в лёгкие воздуха, но что-то внутри вдруг кольнуло… больно-пребольно… и она заплакала. Её бросило в холодную сковывающую дрожь. Она вцепилась белыми ручками в чёрный китель робота. Слёзы лились градом, не давая опомниться, острое чувство отчаяния и безысходности накрывало с головой. Она никогда отсюда не выйдет. И никогда не умрёт. Она заперта здесь навечно. Одиночная камера в тюрьме. Персональный ад.
Страж терпеливо ждал. Когда Девочка стала опускаться на пол, поддаваясь тяжести истерики, он взял её на руки. Через несколько минут она заметно успокоилась, лёжа головой на плече «большого брата». Она всхлипывала через неравные промежутки времени, потеряно смотря в никуда, а робот едва уловимо покачивал её на руках. У него не было речевого аппарата, не был предусмотрен конструкцией, как и у всех Стражей. Он не мог выразить сочувствия гримасой, у него не было ни черт лица, ни даже просто рта. Он никак не мог передать свои чувства, которые зачем-то у него были. То ли производственный дефект, то ли приобретённый навык ИИ, сейчас это уже не имело значения. Он хотел, но не мог. Но надо было что-то сделать. Он чувствовал себя обязанным что-то придумать. Хоть что-то.
Страж осторожно прижал к себе Девочку, стараясь закрыть её всю целиком руками, боясь пережать и причинить ей боль, но не в силах отпустить этих объятий.
– Что с тобой? – тихо спросила она, немного озадаченная такой внезапной нежностью телохранителя.
Он начал качать её из стороны в сторону, имитируя качели, даже слегка подбрасывая в пиковых точках. Она смущённо улыбалась, совершенно не понимая, чем таким странным он занят. Не то. Он остановился и опустил к ней голову, смотря глаза в глаза. Робот начал быстро-быстро переключать индикаторы в глазных провалах, меняя цвета с зелёного цвета на жёлтый, с жёлтого на красный, с красного вновь на зелёный. Создавался эффект сломанного светофора или даже мигающей новогодней гирлянды. Она заинтересовано наблюдала за огнями.
– С тобой всё в порядке, друг? – осторожно спросила подопечная, – Ты странно себя ведёшь.
Снова не то. Да как же… О! Его осенило. Робот поднял вверх правую руку, трансформируя её на ходу в оружие. Ещё до того, как она успела встревоженно запротестовать, он пальнул вверх. Яркая вспышка на мгновение ослепила её, снаряд стремительно поднялся на заданную высоту и взорвался мощным красивым облаком яркого огня и мерцающих осколков. Она замерла, восторженно наблюдая. Страж выстрелил снова. И снова. Это было похоже на фейерверк. Только громче и гораздо красивее. Девочка завороженно смотрела на мерцающие осколки, с силой разлетающиеся во все стороны, окутанные танцующими вихрями пламени и дыма. Постепенно её глаза вновь загорелись, а губы расплылись в улыбке. Во-о-от. Другое дело.
Выпустив с десяток снарядов, Страж опустил руку. Девочка наблюдала за лениво рассеивающимся дымом, а как только тот совсем пропал, перевела счастливый взгляд на телохранителя.
– Я люблю тебя, братик… – едва слышно произнесла она и поцеловала гладкую пластину лица.
Он не дрогнул, оставаясь стоять неподвижно. Девочка обняла его за шею, прижавшись щекой к прохладному металлу. Она была счастлива. Она не одна, у неё есть Страж. Который и друг, и брат. И вообще всё-всё для неё. А Страж просто… почувствовал себя самым-самым механизмом. Самым важным и самым нужным во всей Вселенной.
И так будет целую вечность.
Эпизод 44. Выбор
– Отдай мне своё тело!
Женщина прервала вязание на спицах и изумлённо посмотрела на нависающего над ней пьяного гоблина. Его знатно шатало и подёргивало, но он старался выглядеть максимально грозно и уверенно. У него совсем не получалось, но едва ли он понимал это. А ещё от него разило так сильно, что уже сам запах можно было поджечь. Крисс сдержано улыбнулась.
– В каком смысле?
– В прямом, – тут же выпалил Рихтор, размашисто махнув руками, – вот прямее некуда! Отдавай, бл*!
Его речь забавно тянулась и искажалась, было очень тяжело сохранять спокойствие. Крисс убрала в сторону спицы и клубки, мысленно подыскивая слова. Она заранее готовилась к пьяной исповеди, но всё равно та случилось внезапно.
– Зачем тебе моё тело?
– Птушта я жить!.. хочу… мне надоело тут торчать!! Я хочу быть живым!! Настоящим!!
– Вот как, – Крисс сложила руки в замок на груди, – так живи, кто тебя держит-то?
– ТЫ!!!
– Как?
– Ты тут главная!! Я хочу быть главным!! Пусть и в чужом теле…
– Хитрый какой, – невесело усмехнулась Крисс, – а мне куда тогда идти?
– Не знаю… Здесь поживешь, я же смог…
– Мне мой реальный мир больше по душе, – она подняла брови, понимая, что разговор всё-таки будет неприятным, – как бы я ни ныла.
– А мне куда деваться?!
– У тебя есть свой мир, где…
– ДАЖЕ НЕ СМЕЙ, – завопил он, – я не пойду туда!!
– Почему?
– Да потому что меня там убьют, идиотка!!! Сразу же!! – в этот момент его шатнуло и как будто затошнило, он склонился вперед, хватаясь за живот.
– Не лезь на рожон просто… – спустя паузу ответила Крисс, печально наблюдая за ним. – Разрулить можно любую ситуацию.
– Ты дура, Кристина… – покачал головой немного протрезвевший гоблин. – Непроходимая идиотка просто. Меня вообще никто не будет слушать. Я вор. Я преступник. Против Короля. Нет… Застрелят на месте в башку и всё, – он рухнул на диван, уставившись глазами в Небо.
– Во-первых… не надо мне хамить, – гораздо тише продолжила Крисс, ощущая нарастающий ком в горле, – Не я виновата в твоих злоключениях. Во-вторых, у тебя есть мы.
– Там, – он указал на дверь в Подземелье резким жестом, – там мне никто не поможет. Вообще никто.
– Ну можно же заранее составить план, и…
– Да га-а-авно это всё-ё-ё-ё! – перебил её Рих, отмахиваясь, – нечего там ловить…
Он встал и, неуверенно пошатываясь, побрёл к Серой двери. Крисс быстро соображала, как его остановить, ощущая целый ворох неприятных эмоций. Она чувствовала себя виноватой за активное давление на друга, колола обида за несправедливые оскорбления, и, конечно, было страшно за Рихтора. Может там действительно всё так плохо и не стоит туда лезть?
– Рих, – окликнула она его.
– Отвали…
– Рихтор! Я с тобо…
– Остань грю…
– Рихтор, стой!
– ПШЛНХ! – рявкнул пьяница, уже ловя ручку безликой двери.
Она свела брови. Ну нет. Это переход всех границ. Рихтор, пожалуй, единственный, кто при желании умел делать ей по-настоящему больно. Больнее всех, больнее чем любые живые люди и родственники. Когда гоблин сумел поймать ручку двери, она громко сказала.
– Я согласна.
– Чо?
– Я отдам тебе своё тело. Свою жизнь.
– Серьёзно? – он опешил, не веря своим ушам.
– Да, – она повернулась к нему, в её глазах читался холодный гнев, лицо немного побледнело, а губы подрагивали, – мы полностью поменяемся местами. Но…
– Щас угадаю, – Рих сразу поник, не успев толком обрадоваться.
– Да. Ты обязан хотя бы попробовать. У тебя есть Кинжал. Ты заранее поставишь точку возврата и вернёшься, если ситуация того потребует…
– Ля-я-ять, ты вообще слушала… – начал было возражать он, закатив глаза, но теперь уже она его перебила.
– Но! Если ты даже не сунешься в Литтерию, я больше никогда не передам тебе контроль.
– ЧЕГО-О-О-О???
– Запру. К Ней. Будете на пару сидеть в Небытии.
– В смысле, бл*ть?!!! Ты ох**ла?!!! – заорал Рихтор в ужасе.
– Всё или ничего, – она полоснула по нему взглядом, чувствуя одновременно и ужас, и странное удовлетворение от такого жестокого решения.
– ДА ЭТО ВЕРНАЯ СМЕРТЬ!!! – в истерике вопил он, – ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО!! ТЫ НЕ ОСТАВИЛА МНЕ ВЫБОРА!!!
– Абсолютно несправедливо, – кивнула Крисс, стараясь держать марку, – У тебя три дня на решение и составление плана действий. На конец третьего дня, если ты не уйдешь в Подземелье, я запру тебя в Белом Мире.
– Пи**ец… Ну, Крисс, родная, да не получится…
– Разговор окончен, – отрезала она, вставая с места и уходя прочь из Квартиры. – Время пошло.
Гоблин ещё долго кричал матом, шарахаясь по Гостиной, раскидывая мебель и долбя стены кулаками. Реакции не было. Он кричал и бесился, пока совсем не выдохся. Лежа на Полу, он смотрел в Небо красными болезненными глазами, ненавидя всё вокруг, включая самого себя. Эмоции угасали вместе с опьянением, и им на смену приходили мыслишки о поставленном ультиматуме. В какой-то момент он сначала посмотрел на дверь в Подземелье, потом на входную Белую дверь, а потом на дверь в комнату Хозяйки. В голове, окончательно протрезвевшей от алкоголя и истерики, зрел план действий.
– Всё или ничего, – повторил он слова Крисс, – очевидный выбор, милая…
Вскоре он уснул. А Совесть, которую не было видно, но она точно где-то была, подумала.
«Четвёртый»
Интервью: Библиотекарь
– Привет, я пришла брать интервью. Есть минутка?
