Kitabı oku: «Жди меня, когда небо окрасится в розовый», sayfa 5

Я не ответил. Больше мы почти не разговаривали. Перекинулись еще парой-тройкой неважных вопросов, и миссис Прайс завершила стрижку.

– Спасибо! – сказал я.

– Одним «спасибо» не отделаешься, дорогой. С тебя двадцать долларов, – ответила она.

Я просиял: «Хоть что-то осталось прежним». Спокойно оплатил услугу и вышел из парикмахерской.

«Хотя, наверное, надо было сформулировать мысль как „хоть это вернулось в прежнее состояние“, – тут же озадачился я. – Но уже поздно, момент упущен и запорот. Ну и ладно. Главное, что Маргарет жива и продолжает работать парикмахером».

Я взглянул на часы на экране телефона. Время обеда. «Что бы еще проверить?..» И тут пришла идея: «Точно! Надо позвонить Гарри и Адаму. Может, у них что нового?»

Я полез в контакты и среди груды различных интересных и не очень людей набрел на номер Гарри. Попробовал позвонить, но трубку никто не взял ни на десятый, ни на пятнадцатый гудок. Через пару минут попробовал набрать Адама, но там мне сразу сказали: «Номер абонента не отвечает, позвоните позже».

«Что за чертовщина?» – подумал я и залез в «Фейсбук»¹⁷. Проверил страницу Гарри – последний раз был в Сети еще в четырнадцатом году. Сердце забилось яростнее. Почему-то в друзьях не оказалось Адама, но стоило мне найти его страницу, как всё стало ясно: он меня заблокировал. И, судя по всему, номер мой тоже. Тогда я отважился на последний шаг. Позвонил его родителям. К счастью, здесь меня уже приняли.

– Здравствуйте. Адам сейчас дома? – нетерпеливо спросил я.

– Да, а кто беспокоит? – ответил мне низкий бархатный мужской голос, принадлежащий, как я помнил, отцу Адама.

– Рэймонд Хэмфри. Пожалуйста, позовите Адама к телефону. Мне нужно кое-что у него узнать. Это срочно.

В трубку на некоторое время заползла тишина. Секунд десять-пятнадцать я ждал ответа.

– Хорошо, сейчас позову, – наконец изрек отец Адама.

По прошествии еще некоторого времени я услышал на линии знакомый тембр.

– Чего тебе? – Он был недоволен. Даже зол. Раздражен и агрессивен.

– Воу, дружище, полегче…

– Никакой я тебе не «дружище», ты, ублюдок! – огрызнулся Адам, и мне стало по-настоящему страшно.

– Что, что такое?

– В смысле «что такое»? На кой хрен ты мне звонишь?

– Я просто хотел узнать, что у тебя нового, может, позвать в кафе куда… Как там твоя карьера киберспортсмена?

И снова нагрянула тишина. В этот раз она угрожала мне. Зажимала в угол и тяжело дышала, не давая сделать и вдоха. Руки мои дрожали, а слух терпеливо ждал ответа.

– Нет никакой карьеры киберспортсмена, – ответил Адам сожалеющим тоном, а следом вернул агрессию: – И никуда с тобой я не пойду. Не хочу даже видеть лицо убийцы. Ты меня понял?

Снова то самое чувство: время теряло свое значение, оно исчезало из пространства, а пространство, в свою очередь, затвердевало, словно бетон. И в этом вакууме неистово стучало мое сердце. Будто билось о ребра изнутри, грозясь выпрыгнуть. Руки задрожали сильнее. Мне казалось, что телефон вот-вот вылетит из них, а сам я упаду на землю и начну дергаться в конвульсиях.

– Погоди, Адам! Почему ты назвал меня убийцей?

– У тебя что, амнезия? Забыл, что ли, как друга нашего погубил?

Меня моментально осенило. Но от этого стало только хуже.

– Неужели ты о…

– О Гарри я. Да. Ты убил его. Еще четыре года назад.

– Ч-четыре года?! Н-но… но как?

– Я не хочу с тобой разговаривать. Пошел к черту. И не звони больше сюда!

И он повесил трубку, так ничего и не объяснив. Я остался с едким чувством опустошенности. Для паники уже не было сил, но и думать о чем-то я тоже не мог. Вот-вот мое тело может упасть на месте. И все назовут это обмороком. И никто не узнает, почему я упал.

Однако ноги меня держали, да и разум на отключку не соглашался. Мне нужно было попытаться разобраться во всём.

«Убийца? Да как я мог кого-то убить в этой-то реальности, где являюсь хикканом¹⁸? Причем не как Сора и Широ¹⁹, а ведь так хотелось бы! Ха-ха… Надо обязательно это узнать. Как-нибудь сходить к Адаму лично и попытаться договориться. Если не получится – пиши пропало. Эх, вот бы можно было разрешить наш конфликт какой-нибудь игрой! Это бы намного облегчило задачу. Ха-ха… Как жаль, что у меня нет телеволновки, чтобы изменить прошлое. Хотя это бы не помогло. Только если бы я написал в димейл²⁰ сообщение следующего содержания: „Познакомься с дочерью парикмахера“. И то не факт, что сработало бы. Всевидящий Штейнер иногда подводит. А-а-а, черт! Куда же я, блин, попал?..»

В тот день я расхаживал по морозной улице походкой странника, таковым, в принципе, и являясь. «Для всех остальных в этом мире я всё тот же Рэй Хэмфри, но даже сам вызываю у себя отвращение, не говоря уже о шоке от перемен остального».

Как быть дальше – я не знал. До трех часов была еще уйма времени. Друзей у меня больше нет, повеселиться не с кем. Хотя о каком веселье вообще может идти речь? Я только что стер прошлое, изменив будущее, как это бывает в фантастических фильмах и книгах. Мне до сих пор в это не верилось, но, судя по всему, это действительно было так.

Не решив, чем бы себя занять в ближайшие пару-тройку часов, я достал телефон и начал в нем копаться. Сначала проверил галерею. Пусто. На удивление. Модель смартфона у меня за четыре года не изменилась, и она порядком устарела, однако всё еще работала. Чистить память не понадобилось, так как я особо ничем не загружал ее, но отчетливо помнил, что в галерее было около пятидесяти различных фотографий. И где они? Ах да. В этой действительности хиккану, что из дома не вылезает сутками напролет, нечего фотографировать.

После галереи шли приложения. И тут здешний я превзошел все мои ожидания. Ничего в этом плане не поменялось. Приложения все те же, за исключением одного, которое я удалял года полтора назад. Здесь же оно всё еще присутствовало. Если мне не изменяет память, то это было что-то вроде списка наподобие MyAnimeList. В прошлом мире я перестал регулярно смотреть аниме после пропажи Мирай, поэтому удалил это приложение. Здесь же в этом не было необходимости, ведь я всё еще смотрю аниме. Радовало наличие того же рода приложения, только по книжной вселенной. Что-что, а читать я всегда любил. Пусть в этой реальности и не так много.

Остальные приложения – по мелочи. Не слишком интересно. Далее я решил заняться проверкой своей страницы на «Фейсбуке»²¹, каналов на «Ютьюбе», почты, контактов и, в конце концов, погоды. Словом, прошерстил всё, что только мог. На это ушло около получаса. И кстати, на завтра обещали снегопад.

Часы показывали двенадцать сорок семь пополудни. Скука смертная, но вместе с ней такой хищный интерес… Мне очень хотелось знать всё, что изменилось. До мельчайших деталей. Даже хотелось увидеть изменения в своем гардеробе, который и в прошлой-то жизни ярким контрастом на сером фоне комнаты не выделялся. Но мне хотелось. И так как времени еще было хоть отбавляй, я направился домой. Там меня ожидали родители и очередные сюрпризы иной реальности.

– Сынок, ты же должен понимать, что долго так жить нельзя.

Я сидел за столом и ел приготовленный матерью карри, отец напротив потреблял кое-что полегче.

– Если не можешь найти новый институт, найди себе работу.

– Хорошо, мам, – бесстрастно ответил я. – Обязательно займусь этим на неделе.

– Уж надеюсь! – с явной строгостью промолвила она. – Мы ведь хотим, чтобы ты у нас успешным был. Работу нашел, девушку завел. А от этих твоих интернет-дружков никакого проку.

– Интернет-дружков? – зацепился я. – У меня что, есть какие-то друзья?

– Ты сам неоднократно говорил, что стремишься стать каким-то там киберспортсменом, и недавно упоминал, что у тебя есть целая команда в какой-то там игре… И что у вас на днях должен проходить какой-то турнир.

– Турнир? На днях?

И тут я вспомнил недавний звонок от Адама. В прошлом мире у него тоже была некая команда и так же на днях должен был состояться кибертурнир. Меня замутило. Я чуть не выронил ложку из рук и, положив локоть на стол, рукой прикрыл глаза.

– Что с тобой, Рэй? – забеспокоилась мать.

Отец же уже доел свою порцию и вовсю задумчиво меня разглядывал.

– Действительно, Хэмфри. Ты сегодня сам не свой.

– Ага, – подхватила мама. – С самого утра задаешь странные вопросы, говоришь, что не помнишь очевидных вещей. Может, ты и вправду заболел? А вдруг это что-то серьезное?

– Да не заболел я… – В моем голосе отчетливо слышалась усталость и желание остаться в одиночестве. – Просто в последнее время мне кажется, что мир вокруг сошел с ума.

– Ха-ха-ха! – Отца мое примечание почему-то развеселило. – Нам с мамой тоже не один год уже так кажется. А ты, видимо, впервые почувствовал это, не так ли? Слушай, может, ты вчера втайне от нас пил?

– Что? Нет. Я же не пью, ты знаешь.

– А на Новый год ведь кутил со мной на пару.

В мозг в очередной раз будто стрельнуло.

«Опять, – эхом пролетело внутри. – Опять детали, которым нет места в моей памяти. Да что ж такое-то… В жизни же к алкоголю не притрагивался!»

– Ладно. – Я встал из-за стола. – Хочу побыть один. Мне нужно собраться с мыслями. – И побрел в свою комнату.

«И сколько же мне придется услышать новостей, прежде чем перестану удивляться?» – спросил я себя в полумраке. Вздохнув, раскрыл шторы, и в комнату вернулся холодный свет. Взглядом я мимолетно окинул интерьер и, как некогда в доме Мирай, заметил то, что ускользнуло от внимания утром.

Во-первых, постеры на стенах. К привычным мне Queen, The Who и Green Day прибавились персонажи из сериалов «Бек» и «Кэйон». «Ну, тут ничего не скажешь, здешний Рэй, – похвалил я себя, – это здорово. Хоть в чем-то ты меня не разочаровал». Во-вторых, пара коллекционных фигурок – Сайтамы и Джотаро²² – красовалась на моем рабочем столе. «Господи, одна такая стоит баснословных денег! Зачем, Рэй, зачем?..» В довершение моего быстрого осмотра взор пал на компьютер. Конечно же, на компьютер. Куда же еще? Мобильник я проверил, но компьютер еще нет. Я ринулся к нему и тут же включил его.

Сюрпризы начались с рабочего стола. «Ну кто ставит на обои чертовых неко-девочек? Да тем более пару на лиловом фоне в сомнительной позе. Ну ты и извращенец, Рэй!» Далее я увидел несколько игр в левом нижнем углу. И все их знал. Однако среди них была одна, накалившая нервы. Шутер, в который так активно играл мой друг Адам из другой действительности. Там, с появлением Мирай и последующим с ней романом, я забросил игры. Позволял себе иногда забавляться с Адамом, но знал меру. В основном любил пропадать в синглплеерных штуках. А в онлайн веселился только с Адамом. И то нечасто. С Мирай у меня просто не было времени и потом даже интереса играть. В этом же мире, где не было дружбы с ней и где случилась ссора с Адамом, интерес к развлечению посредством игр никто не притуплял и, как я предполагал, он только рос.

Я вдруг задумался, почему Адам не ушел в киберспорт в этой реальности. «Неужели на это повлияла смерть Гарри? Они же друзья с самого детства, вполне логичная теория. Однако есть ведь и другие факторы, повлиявшие на его продвижение на цифровом поприще. И они не могут исходить исключительно из смерти Гарри. Но они мне и неизвестны. Добавлю это в копилку вопросов к Адаму при встрече. Правда, сомневаюсь, что он захочет на них отвечать…»

Вдруг ни с того ни с сего на всю комнату раздалась мелодия вызова из «Дискорда». Я знатно испугался, но увидел на экране монитора никнейм звонящего и невольно улыбнулся. Неистовый Феникс. «Неужели сам Окабэ Ринтаро решил мне позвонить?» – саркастично подумал я, сел за стол, надел наушники и принял вызов.

– Алло, Зеро, это ты? – послышался басистый голос.

– Кто, прости?

– О, Зеро, это ты, – удостоверился Феникс. – Привет. У нас завтра турнир, погнали тренироваться! Вся тима тебя уже ждет.

– Ты кто вообще, на хрен, такой?

– Ты что, с бодуна? Пошли играть, говорю. Хватит прикалываться. Это не шутки. Завтра турнир на двадцать пять кусков.

– Двадцать пять кусков? – Я сразу вспомнил обо всём. – И… во что мы играем?

– Господи, ты реально не выспался, что ли? Говорю, заходи в КС.

«В эту игру играл Адам, а не я».

– Ладно-ладно, Окарин, – смирился я. – Уже захожу.

– Что еще за Окарин? Меня зовут Неистовый Феникс, не забывай, Зеро!

– Да кто такой этот ваш Зеро?

– Это ты, балда.

– Кто придумал мне эту дурацкую кличку? Только один британский революционер имеет право носить ее.

– Ты и придумал, умник. Забыл, что ли, как хвастался, какой смысл заложил в этот ник? Дескать, твое имя в японской вариации означает «ноль» или «ничто» и твой скил спокойно может конкурировать со скилом Пустых из «Нет игры – нет жизни».

Я чуть не лопнул от смеха.

– Я… я серьезно так говорил? – решил уточнить я на всякий случай.

– Да. Прямо так и сказал.

– Ха-ха-ха! – все-таки я не сдержался. – Вот дурак, ха-ха-ха…

– Хорош ржать, заходи уже в игру. И присоединись к общему голосовому чату, окей?

– А-а-га… – скучно протянул я.

– Я отключаюсь, давай. – И Неистовый Феникс закончил вызов.

«Я уже несколько лет не притрагивался к играм, тем более онлайн. Что я там сделаю? На кону двадцать пять тысяч долларов. Нельзя же ведь предавать команду?.. Но я их знать не знаю. Пускай здешний я и был знаком с каждым, я настоящий не желаю с ними знакомиться. И играть тоже не хочу. Да и не умею».

Я выключил компьютер, не сказав никому ни слова. А затем плюхнулся на кровать и уставился в потолок пустым взглядом.

«И как я умудрился познакомиться с этими чудиками? – задал я себе риторический вопрос и поглядел на время. Тринадцать двадцать одна. Еще полтора часа до встречи с Мирай. – Может, прогуляться? До института и до ее школы. Неплохая идея. Всё равно делать нечего».

На том и порешил. Надев черное пальто, обвив шею серым полосатым шарфом и к черту послав шапку, я отправился сначала к своему институту на ближайшем автобусе.

В громоздкой и безвкусной пародии на Гарвард я сразу узнал свой институт. Он ни капельки не изменился. Еще бы. С чего бы ему меняться?

Я шагнул за ворота, что отделяли ореол, бесспорно, величественных знаний от простой уличной атмосферы. Правда, отличий я особо не заметил. Просто ректор этого куска старомодного дерьма так возвышает его значение, что становится тошно при одном только упоминании о нем. «Один из лучших институтов штата», – пытаются вбить каждому, кто сюда поступает. Я не был исключением, но видел истинный облик, чувствовал каждой клеткой своего тела нечто неладное. Однако отец настоял на поступлении именно сюда. Впрочем, против я тоже не был. Диплом «лучшего института штата» остается таковым вне зависимости от моих ощущений. Даже учитывая, что большинство преподавателей были теми еще козлами… Ходили слухи о некоторых кадрах, которые берут взятки у студентов и даже угрожают за долги, – настолько жуткая атмосфера здесь стояла. Правда, за несколько лет обучения меня не особо это касалось, ибо я хорошо учился, невзирая на свое в целом подавленное состояние. Друзей не было, и один из особо мудацких профессоров донимал меня больше, чем кого бы то ни было еще. Профессор Нэйт Ратрин – звездочка этого института. Преподавал философию, был на хорошем счету у всего персонала, любим многими студентами – а мной ненавистен. Он не просто топил меня, но и будто бы подговаривал других поступать так же. В какой-то момент обучения успеваемость понизилась по большей части предметов, хотя на то не было никаких причин. Конечно, у меня была мысль, что такими темпами я могу вылететь, но… здесь это случилось намного раньше. И что-то мне подсказывало, что виноват тут вовсе не Ратрин.

Снега на площади не было от слова «совсем» (кроме разве что на ветках деревьев). Это очередной бестолковый указ ректора. Захотелось ему, видите ли, чтобы площадь перед институтом всегда была чистой и неизменной, – пожалуйста. И сколько денег из бюджета он на это тратит? Зачем? Не ясно. Тень от голых деревьев легко нависала над старой, уже обшарпанной плиткой, придавая всему пейзажу мрачный вид. Хотя с этой развалюхой, именуемой учебным заведением, пейзаж всегда мрачен и тосклив. И даже синейшее безоблачное небо не могло это исправить.

Я так загляделся на небо, что не заметил профессора Ратрина, идущего навстречу. Высокий щуплый мужчина сорока лет был одет в черную куртку (судя по довольно дешевому виду – купленную на рынке). Его темно-русые волосы сверху прикрывала забавная шапка, которая особенно потешно смотрелась на голове его формы. С этим атрибутом его лицу не хватало только какого-нибудь туманного взгляда, обыкновенно присущего гражданам, так сказать, подшофе. Тем не менее в зеленых его глазах при встрече блистала какая-то злая насмешка.

– Гляжу, Хэмфри, ты все-таки явился, – обратился профессор ядовито. – Да вот только уже поздно. Тебе даже на почту пришлось отправлять письмо об исключении. Угрозы не действовали, так что были приняты радикальные меры. Уж извини, ты сам во всём виноват. Поздновато спохвати…

– Заткнитесь, – грубо отрезал я.

– Что?! Хэмфри, ты знаешь, с кем разговариваешь? Поглумиться сюда пришел?

Чуть подумав, я ответил, кивнув и ухмыльнувшись:

– Да.

«Раз уж в этой реальности меня исключили, почему бы и нет? Я давно грезил послать его».

– Лучше тебе уйти, иначе я позову охрану.

– Что вы вообще тут делаете посреди учебного дня?

Лицо Ратрина стремительно краснело, в то время как я оставался невозмутимым и даже находил в себе наглость игнорировать его угрозы и продолжать надменно улыбаться.

– У меня окно. Что, не догадался об этом? Неудивительно, что тебя, повесу эдакого, вышвырнули отсюда.

– Успокойтесь, профессор. Идите лучше по своим делам, я всё равно тут ненадолго. Просто прогуливаюсь.

– Прогуляться он решил. На улице мороз, Хэмфри. Почему ты без шапки?

– Вас это как-то колеблет? Что, если я просто захотел один день прогуляться без нее? Не додумались ли вы до этого? Неудивительно тогда, что до сих пор гниете в этом псевдогениальном институте, получая мизерную зарплату и жалуясь на студентов-бездарей.

Вертикальная морщина рассекла переносицу профессора, лицо его окончательно стало напоминать большой помидор, и он двинулся в мою сторону, предвещая драку.

– Это же совсем непрофессионально! – возопил я, прежде чем тот подступился вплотную.

Он остановился.

– Как дела у твоего отца? – внезапно спросил он, хмыкнув.

– Вы знакомы с моим отцом?

– Да… Было время. Пока он не решил полезть в мои дела.

Тут я вспомнил ту самую статью, о которой рассказывал отец давным-давно. Его хороший друг, который был пойман за взяточничество и покупку места в рабочем составе. «Так это был ты…»

– Папа поживает очень хорошо. Его дела только в гору идут.

– В гору, значит… Хех. Ты, наверное, не знал, но из-за твоего папани меня выгнали из института. Да, из этого же. Я вкусил дно жизни, по самые десна. Пять лет понадобилось, чтобы разобраться с долгами и вернуться.

– Неужели это было незаслуженно?

– Не твое дело, как это было. Дезмонд – предатель. Получил сенсацию и, видать, «лестницу в небо». Даже если я «плохой», то он ничем не лучше. Даже хуже. Теперь-то понимаю, что сынок-дебил – это наказание ему за тот поступок.

– Вы же берете взятки, да? Слухи, оказывается, не врали. Так что, мне обратиться в полицию?

– Удачи. Такому ничтожеству, как ты, без доказательств никто не поверит. А их нет ни у кого. Все ошибки прошлого были учтены. Едва ли даже твой папочка сможет теперь хоть что-то раздобыть. Считай это откровение прощальным подарком от твоего любимого препода. Ты же у нас любознателен, все-то тебе интересно, покоя не найти без ответов. Получай, бездарь. Утирай ими слезы и не суйся сюда больше.

Тут я решил съехидничать в последний раз перед ним:

– Я тоже своего рода детектив. Вы дали классную наводку. Это уже половина дела. Пройдет время – и взятки вас задушат.

– Уходи, – сквозь зубы процедил Ратрин, взглядом как бы говоря, что разговор еще не окончен.

– Да как скажете. Всего… доброго.

Я развернулся и, не оборачиваясь, быстрым шагом удалился с площади института.

«Вот и угораздило же меня с ним встретиться. Тьфу! И как он восстановился? Новый ректор – правила старые? К черту эту дыру!»

Далее я направился пешком к школе своей возлюбленной, что находилась всего в паре кварталов. Время неумолимо шло, и вот на экране телефона я увидел тринадцать пятьдесят семь. Еще час, а я только-только подходил к школе Мирай. В два, насколько знал, у нее кончаются занятия. Но в два часа среди толпы девятиклассниц я не увидел ее. И тут до меня дошло. Она же на последнем году обучения в старшей школе, а не в средней. И проблема в том, что я не знал, в какой именно старшей школе она училась. Так что я с рывком побежал на остановку, чтобы зря не терять времени. Однако на автобус не успел, поэтому всю дорогу до дома мне пришлось бежать на своих двоих. На удивление, успешно. В четырнадцать тридцать одну я добрался-таки до парикмахерской, где условился с Мирай о встрече. Но, понятное дело, ее там еще не было. «Скорее всего, – предположил я, – еще учится или только едет домой».

Пришлось ждать, и время, на радость, шло быстро: подобно ветру в тот день, оно словно уносило секунду за секундой за собой с бесподобной скоростью вдоль временно́го течения. Не успел я завершить мысль о минутах и часах, как увидел Мирай, идущую мне навстречу. Шла всё той же уверенной походкой, какую я заметил утром, на лице – беззаботное, почти детское спокойствие, будто она наслаждается каждым мгновением своей жизни. Только стоило ей завидеть меня, скучающего возле яркой вывески парикмахерской ее матери, она сразу помрачнела. На смену умиротворенности пришла угрюмость, и это сразу дало мне понять: сейчас будет не до шуток. Я постарался не растеряться и как следует взять себя в руки за всю ту малую толику времени, которая была мне дана.

– Ты все-таки пришел, – сказала Мирай с досадой в голосе.

И тут же от этого голоса, как будто бы в первый раз, по моим жилам пронесся давно забытый трепет, точно я увиделся с ней впервые. Глаза ее смотрели в самую душу, но оставались беспокойными: в них отражалась недоверчивость и какая-то усталость.

– Да, – подтвердил я, стараясь, вопреки ее виду, глядеть по-доброму. – Мы же договорились. А чего это с тобой?

– Да так… Устала после школы, скажем. Учеба по субботам – та еще запара. В общем, чем прохлаждаться тут и дрожать, лучше пойдем в парикмахерскую. Тут моя мама работает.

– Я знаю, – вырвалось у меня, и Мирай тут же бросила на меня острый взгляд.

Это был самый ужасающий взгляд за всю мою жизнь. Он был очень холодным и маниакальным, точно Мирай собиралась прикончить меня прямо посреди оживленной улицы. Не хватило мне уличной прохлады – так от таких сюрпризов возлюбленной по спине прошел неслабый холодок.

Сглотнув внезапно образовавшийся в горле ком, я прошел в теплое и родное – как для меня, так и для Мирай – помещение.

– Посиди-ка пока тут. Я к маме на минуту – и сразу приду.

– Без проблем. – И я сел на мягкий стул в пустом узком коридоре ожидания. Судя по звукам, доносившимся из салона, там вовсю стригли.

Пока Мирай отсутствовала, я, запрокинув голову, улыбался, как дурак, проигравший всё, и не прекращал думать о новом мире и его порядке. Насколько сильно изменилась Мирай? Что на это повлияло и что повлекло? Смогу ли я снова с ней познакомиться? А объяснить, что я из другой реальности? Все эти вопросы – как кусочки пазла; я соберу всю картину, а уже дальше пойму, что с этим делать. Так твердо и решил, продолжив дожидаться свою возлюбленную. Она вернулась спустя минуты полторы.

– Ну, я тут. – И подсела на соседний стул.

– Ага, привет.

Мирай, словно повторяя за мной, запрокинула голову, вздохнула и проговорила:

– Ну, рассказывай: кто ты такой, откуда меня знаешь и почему так много знаешь.

– Ты что, оставила рюкзак у мамы?

– Да, а что? Я часто так делаю, когда захожу.

– Ты же живешь в соседнем доме. Буквально через дорогу.

«Странно, – подумалось мне. – В прошлой реальности Мирай делала так же, но удосужиться спросить ее об этом я смог только в этой».

– Ну да. И это ты тоже почему-то знаешь. Вообще, привычка у меня такая, чего пристал! Лучше расскажи мне, откуда ты такой всезнающий.

– Ты мне не поверишь.

– Ты это уже говорил. Но, повторюсь, мне плевать. Расскажи уже. Интересно.

– Ну, ты сама напросилась. В общем, я из другого мира, – сообщил я таким тоном, будто это в порядке вещей.

– Что? – Лицо у Мирай в тот момент отражало реакцию, наверное, любого человека, который бы услышал эту новость от другого. – Это шутка какая-то?

– Нет. Я говорю правду. Но, как и сказал до этого, вряд ли ты мне поверишь, однако могу доказать это некоторыми фактами о тебе.

– Какими же?

– У твоих бабушки и дедушки есть так называемые предприятия. С них они рубят бешеные деньги, на которые купили загородный коттедж в три этажа, куда ты ездишь по праздникам, где играешь на барабанах и на гитаре…

Из Мирай как будто бы дух вышел. Я это заметил после озвучки только первого факта из ее жизни. Губы белые, глаза напуганы, брови вскинуты, колени дрожат – всем своим видом она показывала, как шокирована. И этот ее облик меня слегка напугал.

Я взял ее за руку и продолжил:

– Мирай, прошу… Я понимаю, что в это поверить сложно, но послушай меня сейчас внимательно. Прежде всего, я не сталкер. Я из другой линии времени, где мы с тобой встречались. Знали друг друга всего год, а потом я оказался здесь. Не спрашивай как, даже объяснять не буду. И желания нет. Но поверь: ты и я когда-то были парой. Отсюда и знаю так много о тебе.

– Нет… – Она помотала головой и выпустила свою руку из моей. – Это невозможно.

– Тогда как можно объяснить мое существование здесь и сейчас?

– Не знаю. Но и путешествий во времени не существует. Может, это какой-то розыгрыш? Скажи-ка, ты ведь рядом живешь?

– Да, в этом доме.

– Да! Ты и мама сговорились, чтобы напугать меня. Ты, видимо, постоянный клиент, и поэтому она попросила тебя разыграть этот спектакль, чтобы проучить меня за тот случай…

– О чем ты? Какой еще случай?

– В Новый год… – Она опустила голову и чуть не заплакала. Сдержала порыв в последний момент. – Это не твое дело!

– Бред, Мирай. Понимаю, что в это поверить легче, чем в мои слова, но я не сговаривался с твоей матерью. В этом попросту нет смысла. Ты думаешь, мне заняться больше нечем?

– А как тогда всё это объяснить? – Мирай резко поднялась со стула. – Что ты еще обо мне знаешь? Скажи мне то, чего даже моя мама не знает, только тогда я тебе поверю!

Я подумал с несколько секунд и решительно отчеканил:

– Тебя травят в школе. У тебя большие проблемы с пониманием мира и себя. Ты уже много лет страдаешь от этого и всё никак не можешь завершить свои муки. Этого не знает никто, кроме тебя, а в прошлой временно́й линии – и меня.

Глаза ее чуть ли не вылетели из орбит, дрожь ярко выражала ее состояние. Я попал прямо в цель.

– Не может быть… – колеблющимся голосом прошептала она. – Это же… бессмыслица. Невозможно это! Хоть убей, невозможно.

– Это не имеет значения сейчас. Факт остается фактом: я знаю о тебе то, чего, кроме тебя, не знает никто.

Мирай еще немного постояла с выпученными глазами, а потом постепенно начала усмирять нервы, дав себе отдышаться и обработать полученную информацию. Не прошло и минуты, как она сделала свой последний нервный вдох, и к ней вернулось самообладание.

– Ладно, допустим так и есть. Допустим, ты из другой реальности. Но как тогда ты оказался в этой?

– Я же говорил: даже не спрашивай. Это будет звучать куда более бредово. А мне дураком в твоих глазах быть как-то не хочется.

– Знаешь, ты уже успел стать таковым в моих глазах, – сказала она и откровенно рассмеялась.

– Правда, что ли?

– Ага. Ну кому еще взбредет в голову сказать незнакомке на улице: «Сыграй мне на барабанах после занятий»? Ты что, поумнее ничего не придумал?

– Ну, по крайней мере, это сработало. – Пришла моя очередь смеяться.

– Да уж. Если честно, я вообще хотела тогда полицию вызвать. – В ее тон пробралась виновато-неряшливая интонация.

– Да ладно. Я бы тоже насторожился, если бы кто-нибудь предложил мне что-то в этом роде.

– Слушай, а у тебя есть какие-нибудь планы на вечер? – спросила вдруг Мирай, на радость мне забыв о своем вопросе про мой трансфер.

– А? Да нет вроде, – ответил я, исполненный трепета от ожидания чего-то интересного.

– Может, погуляем после шести?

– Можно, – согласился я не раздумывая. – Это, получается, через два с половиной часа.

– Да. Значит, договорились! В шесть встретимся возле парикмахерской.

И в глазах моих светлым предвестьем отразилась ее лучезарная улыбка, которую я увидел впервые за мучительно долгие три года.

Мы неспешно распрощались, и я нехотя отправился домой. Еще два с половиной часа. «Это что, попытка познакомиться со мной ближе? – думал я. – Неужели ей настолько интересно, кто я такой? Ха. Число возможностей ведь бесконечно. И покуда эти возможности даются, этим нужно пользоваться. И какова вероятность, что именно эта будет успешной? Я даже не знаю. Но в любом случае я попробую, потому что иного пути нет».

Когда я возвратился в свою комнату, обнаружил шесть уведомлений из «Дискорда». В групповом чате под названием «Нулевые победители» Неистовый Феникс оставил несколько сообщений:

В голове неожиданно что-то стрельнуло. Боль, подобно оголодавшему хищнику, крепко вцепилась в мой мозг. Замелькали какие-то обрывочные картинки. Я как будто увидел то, чего никогда не было в моей жизни. Слайды размывались, я едва мог толком понять, что в них происходит. Вот я сижу за компьютером в своей комнате, на мониторе – переписка с кем-то. А уже спустя мгновение пожимаю кому-то руку на улице. Внезапно странные эпизоды прекратились, и головная боль ушла так же быстро, как и возникла.

«Что это, черт возьми, было?!» – чуть было не вскричал я, но смог сдержаться, и слова вырвались вполголоса:

– Неужто воспоминания из этой линии? А почему только сейчас?..

Тревога сковала меня. Я взглянул на монитор – всё те же сообщения от Феникса. Поспешив выключить компьютер, не обременив неизвестного мне геймера ответом, я распахнул шторы и открыл настежь окно. Влажный северный ветер, не таящий в себе промышленных тлетворных миазмов, прыснул мне в лицо и заполнил мои легкие свежим, успокаивающим воздухом – тем самым, который можно вдохнуть на окраинах больших городов.

– Эта реальность… – начал бормотать я вслух, опустив руки на подоконник. – Она таит в себе секреты и сюрпризы, с которыми мне еще придется столкнуться. И кто знает, смогу ли я это пережить…

Так я простоял еще минут пять, а потом, когда ощущение холода начало доминировать над удручающими думами, закрыл окно, вновь упал на кровать в попытке расслабиться и не заметил, как заснул. Ненадолго – всего лишь на час, и этот кратковременный сон был тем, в чем я в тот момент нуждался больше всего.