Kitabı oku: «На грани доверия. Книга третья.», sayfa 21
– Но ведь Михаил утверждал совсем другое. Он даже показывал мне в письме некоторые ключевые слова, которые говорили о возможности выбора, к примеру, тьмы или света, – горячо возразил Фертовский-старший, всё ещё не веря в то, что сын его друга мог так обмануть.
– Какие слова он показывал – напомните, пожалуйста, – попросил Турчанинов.
– Вот слово – элигия, в переводе с польского оно означает «выбор» или же люцина – «свет».
– Владимир Григорьевич, кузин вашей прабабушки звали Элигия (еligiа) и Люцина (lucyna). Это польские женские имена. Да, они означают – выбор и свет, но в данном письме это всего лишь обращение по именам. Вот и вся история про послание, камни и проклятье, которого не было, – закончил Турчанинов.
– Господи, – Владимир Григорьевич схватился за сердце.
– Володя, тебе плохо? – встревожилась Маша.
– Сейчас отпустит, Машенька, не волнуйся, – ответил он.
– Владимир Григорьевич, может, правда, успокоительного или таблетки? – Надя встревожилась не меньше, она-то знала все подробности и особенно страхи свёкра.
– Нет-нет, мои дорогие, уже отпустило, – он откинулся на спинку кресла.
– Пап, давай я принесу хотя бы воды? – предложил Николай и ушёл в столовую вместе со Степановной.
– Жень, мне непонятно вот что, – вступил в разговор Зорин, когда Николай принёс воды отцу, тот отпил глоток, поставил бокал на стол. Вадиму и Виктории всё, что они услышали, было в настоящую диковинку. Оказывается, вот какие страсти кипели вокруг семейной реликвии. – Каким образом письмо Беаты попало под обивку ларца, если оно предназначалось для её кузин?
– Ответа на этот вопрос у меня нет, но я могу предположить, что ваша с Николаем прапрабабка просто перепутала письма. Может, и было от неё какое-то послание потомкам, кто знает. И куда оно делось – загадка. Зато у нас есть письмо с правильным переводом, которое, кстати, разъяснило все тайны. Так что, его вполне можно считать посланием потомкам. Как ты думаешь, Вадим?
– Да, пожалуй, соглашусь с тобой, господин сыщик, – усмехнулся Вадим.
– Владимир Григорьевич, может быть, в другой раз договорим? – предложил Турчанинов, видя, как он нервничает.
– Нет, Евгений Борисович, давайте уж закончим сегодня. Я в порядке, правда. Постараюсь свои эмоции сдерживать. Но вы поймите и меня – такой удар, начиная от внука и заканчивая ложью переводчика Михаила. Как он мог? Чего добивался?
– Чего добивался? – следователь задумался всего на секунду. – Он хотел напугать вас, да так, чтобы вы избавились от гарнитура. Зависть. Всё та же чёрная зависть. Низье хотя бы признался, что ему заплатили, и покаялся, сумев всё исправить. А вот ваш переводчик не пошёл по этому пути. Он намеренно исказил факты, усилив информационный негатив, таким образом, подталкивая вас к мысли, что вам ничего не остаётся, как избавиться от раритета. У нас был разговор с этим молодым человеком, под нажимом он во всём признался.
– Мне так трудно это понять, ощущение, будто я совсем не знаю людей, – признался Фертовский-старший, – я столько лет прожил на свете, и, оказывается, ничего не понял в этой жизни. Я наивен, как младенец.
– Это не наивность, а, скорее, порядочность, честь, искренняя вера в людей, в человечество, – ответил Турчанинов, – мне-то как раз этого не хватает. Я везде вижу преступников, всех подозреваю – издержки профессии. Что поделать. Главное, не совершить ошибки, иначе пострадает невиновный.
– Жень, а что будет этому переводчику Михаилу? – спросил Вадим.
– Да ничего, мы ничего не можем ему инкриминировать. Плохой перевод письма? – он опять усмехнулся. – За это у нас в стране не сажают. Хотя я бы поговорил наедине с этим мальчиком, и кое-что объяснил бы ему. Но боюсь, что слишком поздно. Он уже испорчен. Как и ваш внук, простите, Владимир Григорьевич, но я вынужден сказать о нём. Хотя мы так и не нашли Вилли Фертовского – ни его, ни гарнитур, который он выкрал у вас со своим подельником, мы узнали некоторые подробности его жизни. Вы готовы их услышать?
– Говорите, – обречённо вздохнул Фертовский-старший.
– Ваш Вилли игрок, он подсел на это недавно, но успел задолжать довольно крупную сумму. Его подцепил на крючок некий инспектор в казино по имени Грум. Естественно, всё это там, в Штатах. Грум также связан со скупщиками краденого, в том числе, и произведений искусства, кражи которых – один из самых прибыльных видов преступлений в мире. По данным Интерпола, они стоят на третьем месте по доходности после торговли оружием и наркотиками. Как правило, здесь воровство осуществляется под заказ «чёрных» коллекционеров. Полагаю, что кому-то из них ваш гарнитур пришёлся по душе. Они навели справки, у таких везде есть связи. Хотя вы официально и не выставляли гарнитур, всё же проводилась экспертиза, его видели. Одним словом, вашему внуку предложили украсть у вас гарнитур, и, таким образом, отработать свой долг. Что он и сделал. Но поскольку Вилли не профессионал, ему дали напарника, а точнее, подельника в краже – вора-рецидивиста Игоря Бика. Кстати, он же и напал на Викторию – жену Вадима.
Надя переглянулась с Викторией. Вика ей единственной призналась, что её пытались изнасиловать, Надежда была в ужасе. Но обещала сохранить тайну подруги.
– Зачем? – удивился Николай. Фертовский-старший молчал, от услышанного он был в таком шоке, что предпочёл больше ничего не комментировать.
– А затем, чтобы отомстить. То есть у самого-то нападавшего Бика мести никакой не было, его опять же наняли. И нанял Вилли Фертовский.
– Что? – теперь бурно отреагировал Зорин, сжал кулаки.
– То, что слышишь. Бик признался: Вилли его нанял, желая отомстить непокорной «бабёнке», как он выразился, простите, Виктория.
– Я убью его! – Вадим покрылся пятнами.
– Вадик, я понимаю твою ярость, но убить ты его в любом случае не сможешь. Парня слишком хорошо спрятали, если он ещё… – тут Турчанинов замолчал, понимая, что все, кто сидит в этой комнате, так или иначе, являются родственниками преступника. А родные самыми последними отрекаются. Если отрекаются. Любовь – странная штука, она ищет оправдания, она часто отрицает очевидное, предпочитая «розовые» очки. Она прощает даже тогда, когда, кажется, нельзя простить.
– Наверное, на сегодня, хватит об этом деле, – тихо подвёл итог хозяин дома. Следователь понимающе кивнул.
Глава 94
– Мамочка, как ты себя чувствуешь? – Мира вошла в палату, увидела маму возле окна. Та лежала на кровати лицом к двери. Не спала.
– Лучше, дочка, всё хорошо, – улыбнулась, протянула ей руку. Мира поспешила взять руку матери в свою. – Слава Богу, я опасалась, что вы перенесёте свадьбу, – она заметила на правой руке дочери обручальное кольцо.
– Я хотела, но они сказали, что если перенесём, ты расстроишься. А так – добрая весть тебе будет на пользу, – Мира покраснела.
– Они? – улыбаясь, переспросила Анна Андреевна.
– Да, эта сплотившаяся банда стоит за дверью.
– Сколько членов в банде? – не выдержав, засмеялась больная.
– Трое, утром к ним присоединилась Тайка. Они удивительно единодушно понимают друг друга, – ворчливым тоном заметила Мира.
– Так зачем же ты держишь их за дверью? Скорей приглашай сюда, – попросила Анна Андреевна. – Это мои доктора.
– Уверена? – Мире тоже стало весело. Она открыла дверь. – Заходите, по вас соскучились и утверждают, что вы все трое – лучшее средство от болезней.
– Добрый вечер, – первым вошёл Дима, в руках крохотный, но очень изящный букет цветов, – это вам, Анна Андреевна, – протянул букет. Она тепло поблагодарила теперь зятя и попросила сесть рядом с кроватью.
– Димочка, мой хороший, если бы вы знали, как я рада, что вы стали мужем моей дочери. О лучшей партии Мире и не мечтать. Добрый, порядочный, умный. Вы напоминаете моего мужа. Я хочу, чтобы вы были счастливы с моей дочерью. Мира, пообещай мне любить, жалеть и заботиться о Дмитрии. От тебя будет зависеть очень многое.
– Обещаю, мамочка, конечно, – Мира взяла его за руку.
– Анна Андреевна, я тоже, в свою очередь, обещаю сделать всё, чтобы ваша дочь была счастлива, – сказал Дмитрий, – можно я буду вас называть – мама Аня?
– Всенепременно, Димочка, – в её глазах блеснули слёзы.
– А что тут случилось? Почему плачем? – в палате появились Всеволод и Таисья. – Анна Андреевна, не слушайте вы их, Димку вообще надо слушать и делить надвое, да? – Всеволод подошёл к её кровати. – Он у нас сегодня отличился по всем пунктам.
– Севка, я хотел взять тебя в разведку, но опасаюсь, что ты, хоть и заболтаешь врага насмерть, но и выдашь все наши тайны, так, ненароком, – пошутил Дима.
– Молчу-молчу, – примирительно сказал Всеволод, – я лишь хотел сказать, что ты успел по всем пунктам – заехал за невестой, купил ей по дороге платье, не свадебное, но очень красивое, забежал в ЗАГС, быстренько сказал «да», надел Мире колечко и себе, кстати, тоже. Потом опрокинул с нами бокал шампанского и даже успел заказать в магазине кое-что для ремонта. Молодец, что ещё сказать.
– Так вы собираетесь делать ремонт? – уточнила Анна Андреевна. – А как же «медовый месяц»? Мирочка, ведь так положено.
– Мама, ну какой «медовый месяц»? У меня конец семестра, скоро зачёты, потом экзамены. Ты в больнице, дома разгром. Мы с Димой, пока тебя нет, решили там делать ремонт. Как раз успеем к твоему приходу, ведь у тебя скоро операция на суставе, помнишь? Квота выделена. Тянуть не стоит.
– Правильное решение, – поддержал Всеволод, – и мы с Таисьей поможем в ремонте, верно?
– Поможем, конечно, Анна Андреевна, не волнуйтесь, – кивнула Тая.
– Тогда вы не банда, а союз, альянс, – сказала она, – замечательные, дружные. Как же мне хорошо, когда вы рядом – мои дорогие.
Первой домой отвезли Таисью, ей уже несколько раз звонили из дома, волновались, она, как уехала с раннего утра, так больше и не появлялась. Особенно волновался друг её брата, которому на завтра надо было уезжать, а он так и не объяснился с Таисьей. Молодой человек подумывал о женитьбе, и сестра его друга показалась ему самой подходящей кандидатурой. После командировки он решится с ней поговорить серьёзно.
Всеволод последним покинул палату Анны Андреевны, сидел возле её кровати, о чём-то шептался, смешил, затем попрощался, поцеловав ей руку. Дима с Мирой лишь переглянулись. По дороге Всеволод вдруг замолчал, о чём-то задумался, на вопросы отвечал рассеянно. Довёз ребят до дома брата.
– Сева, всё нормально? – спросил Дима, они с Мирой ещё не вышли из машины.
– Ты ведь так и не нашёл свой айфон? – вместо ответа спросил Всеволод. Положил обе руки на руль.
– Нет, мне так странно это, – помотал головой Дима, – моя квартира не бездонный колодец, а я точно помню, что в последний раз говорил по нему дома. Я звонил Мире.
– Послушай, а к тебе же домой приходил некий тип – один из помощников матери в её конторе? Ты утром мельком мне что-то говорил о нём, и о карте, которую этот тип принёс, якобы как подарок от матери.
– Ну да, он принёс эту карту, ещё попросил меня водички попить. Странный такой, мол, пьёт только тёплую воду, нельзя ли подогреть.
– То есть ты некоторое время оставил его в комнате без присмотра? – уточнил Всеволод. – Пока подогревал воду.
– Да, но я не слишком задержался, – пояснил Дмитрий.
– А твой айфон в это время где находился? В гостиной? В спальне?
– В гостиной, – сразу сказал он. – Да, в гостиной, я с Мирой разговаривал, лёжа там на диване.
– И ты, конечно, первым делом обшарил диван?
– Да сто раз! Чуть обивку не порезал, так отчаялся. Да ещё потом эта дурацкая дверь. Всё к одному. Если бы я только знал, что случилось у Миры, выпрыгнул бы в окно.
– Слава Богу, что не знал. Нам только твоих травм не хватало, – вставила Мира, прижала его руку к своей щеке. Какой же долгий день, и сколько событий – и горестных, и счастливых.
– Да, Мира права. Собирать нам тебя по косточкам – перспектива мрачная. Так, ответь мне ещё на один вопрос: как быстро после ухода неожиданного визитёра ты обнаружил пропажу айфона?
– Если честно, то далеко не сразу – только утром, – ответил Дима, – я принял душ и лёг спать. Меня клонило в сон ещё при нём. А вот утром я и стал искать айфон.
– А что с дверью? Ты же закрыл за ним дверь и тоже больше к ней не подходил?
– Нет, больше не подходил. Сев, а почему ты задаёшь мне эти вопросы? – он нахмурился.
– Да, так, есть у меня на этот счёт кое-какие мысли. Видишь ли, когда я вызвал представителя из службы ремонта, то мужичок, потом занимающийся замком в твоей двери, утверждал, что поломка не случайная, – выдал Всеволод.
– То есть? – не понял Дима.
– Его намеренно вывели из строя, так он сказал. Замок очень хороший, не так давно было сделано перепрограммирование. Поэтому поломка в данном случае очень странная. Тебе не кажется, что всё это звенья одной цепи? – он посмотрел на брата.
– Айфон и замок? – уточнил Дмитрий.
– Ну да, – подтвердил Всеволод, – ладно, уже поздно. Во всём этом будем разбираться завтра. Я хочу поговорить и с полицией насчёт пожара, у меня и там есть кое-какие мысли. Бегите, ребятки, домой. Всё-таки у вас первая брачная ночь, – улыбнулся он.
Глава 95
Мира с удовольствием приняла душ, его мощные струи с множеством режимов повеселили её. Прозрачно-голубое мыло пахло морем, а полотенце было таким огромным и пушистым, что она обернулась в него несколько раз.
Дверь в спальню была открыта, Дима уже лежал на кровати поверх одеяла. Мира вошла неслышно, посмотрела на мужа, он, кажется, задремал. Вот так брачная ночь. Мира усмехнулась, сложила руки на груди и стала наблюдать, гадая, как скоро он почувствует её взгляд. Он лежал на спине, положив ногу на ногу, одна рука под головой, вторая покоилась на прессе. Весь такой расслабленный, умиротворённый. Мира даже залюбовалась, захотелось подойти, но она не сдвинулась с места. Продолжала наблюдать. Вдруг вспомнила, как они впервые встретились в метро при забавных обстоятельствах. А потом были ещё встречи, и как ей не нравился Данилевский, ровно до того момента, как они вместе не попали в аварию. А может, раньше? Когда он ей рассказывал о Шереметьеве? Ведь тогда в кафе ему звонила экс-невеста, а он ей не перезвонил и потом в машине тоже. Потому что ему уже тогда была важнее Мира. Её это подкупило.
А в больнице она поцеловала его сама. Зачем? Повинуясь сиюминутному порыву, ну и желанию тоже. Ей хотелось его поцеловать, Мира тогда почувствовала нежность. А потом опять пауза, вслед за которой неожиданная встреча в торговом центре. И ревность. Ух, как тогда Мира заревновала, она была готова придушить соперницу. А Данилевский всё понял, поэтому опять и появился. Именно тогда Мира поняла, что по-настоящему влюблена в него. Дима, Димочка…
Прошло несколько минут, он открыл глаза, увидел стоящую у двери Миру.
– Ой, прости, пожалуйста, я вроде задремал, – произнёс смущённо, сел в кровати.
– Задремал. Ещё немного и ты бы проспал брачную ночь, Дмитрий, так нельзя, – строго сказала Мира и тряхнула влажными волнистыми волосами.
– Как я люблю этот жест! – воскликнул он. – Люблю твои волосы, сделай так ещё раз, пожалуйста, – попросил ласково. Мира засмеялась, тряхнула волосами.
– Красиво, – он поднялся с кровати, подошёл к жене. – В тебе всё красиво, каждая твоя черточка.
– Не преувеличивай, муж, – она усмехнулась.
– Муж, – он задумался, – звучит очень симпатично, – сделал вывод, – мне нравится это слово. А ещё мне нравится слово – жена. Моя любимая жена. Моя Мира. Кстати, ты ведь по паспорту Мирослава?
– Да, Мирослава, но меня так никто не зовёт.
– Можно я буду звать тебя Мирослава?
– Можно, зови, как тебе хочется, – она посмотрела в его глаза.
– Тогда иди сюда, моя Мирослава, – крепко обнял жену. Затем взял её на руки и отнёс на кровать. Полотенце быстро оказалось на полу. А губы обожгли её тело…
Всеволод проснулся раньше обычного, у него теперь была забота – на несколько дней приютил у себя Беню, поэтому надо пуделя выгуливать. Бенджамин весьма быстро освоился в чужом доме, и решил спать исключительно в ногах нового временного хозяина. Всеволод махнул рукой, пусть делает, что хочет.
Ранним холодным утром они вышли на улицу, Беня, быстро перебирая лапками, сбегал в кусты, сделал там свои дела и рванул к подъезду. Но новый хозяин не торопился домой, хотя и продрог, это было видно невооружённым глазом – он съёжился, уши без шапки сразу покраснели, как и нос. Пудель вопросительно гавкнул, встал у подъезда. Всеволод всё ещё стоял в задумчивости. Беня гавкнул громче.
– Иду-иду, – наконец отозвался Всеволод и к радости пуделя направился к дому.
Позвонив на работу, Всеволод предупредил, что с утра задержится. Сам же поехал в офис к матери. В приёмной никого не было, поэтому Всеволод сразу решительно вошёл в кабинет. Фаина Витальевна сидела за столом и разговаривала по внутреннему телефону. Увидев старшего сына, она несколько растерялась, но быстро взяла себя в руки. Показала ему знаком сесть. Он сел, пока мать разговаривала по телефону, невольно взглядом окинул большой полукруглый стол, который она занимала. Она любила всё крупное, масштабное. На столе было довольно много предметов – папки, файлы, принтер, футляр с перьевой ручкой и прочее, но только один из них привлёк внимание Всеволода. Айфон. Он мог дать голову на отсечение, что этот айфон принадлежит Димке, потому что заднюю панель-крышку они выбирали вместе. Брат, как увидел её, сразу загорелся купить, хотя Всеволод насмешничал – кожа буйвола со вставкой под кожу рептилии в синем цвете. Слишком фасонисто, а Димка сказал, что элитно. На том и сошлись. И вот теперь на краю стола матери под бумагами выглядывала часть этой самой синей рептилии.
– Я слушаю тебя, Всеволод, – Фаина Витальевна закончила разговор по телефону, повернулась к сыну.
– Мама, ответь мне честно: это ты же дала задание выкрасть накануне свадьбы Димкин айфон? – он взял со стола карандаш и стал вертеть его между пальцами.
– Что за нелепые фантазии приходят в твою голову? – на её лице не дрогнул ни один мускул.
– Фантазии? – удивился он. – А как тогда ты объяснишь наличие вот этого на твоём столе? – отодвинул бумаги и быстро вытащил из-под них айфон.
– Кто дал тебе разрешение трогать вещи на моём столе? – непритворно возмутилась Фаина Витальевна.
– Ты не ответила на мой вопрос, – Всеволод держал в руках айфон и уже не сомневался в том, что тот принадлежит брату.
– Что ты себе позволяешь? – Фаина Витальевна стукнула по столу так, что часть бумаг чуть не слетела на пол.
– Пока ничего, – невозмутимо отозвался Всеволод, – а вот то, что делаешь ты, меня, честно говоря, приводит в недоумение. Это я мягко выразился. Чего ты хотела добиться тем, что выкрала айфон у собственного сына? Не удивлюсь, если ты ещё и причастна к поломке замка входной двери, так ведь?
– Да, это сделали по моей указке, – она вдруг перестала отпираться. Поднялась с места, подошла к окну, повернулась спиной к сыну. – Тебе не понять, когда ребёнок на твоих глазах же совершает роковую ошибку, – сказала глухо.
– Интересно, в чём же его, как ты выразилась, роковая ошибка? В том, что он захотел связать свою жизнь с той, которую по-настоящему любит?
– Что вы знаете о любви? – она резко обернулась. – Сопливые романтические бредни о рае в шалаше? Жизнь – проза, наполненная буднями, проблемами, болезнями, ошибками, разочарованиями. Скоро, очень скоро Дима поймёт, как ошибся, женившись на этой плебейке. Хорошо, если она не успеет ему родить, и мой сын спокойно её бросит. По крайней мере, за ним не будет никаких обязательств.
– С чего ты взяла, что Димка бросит Миру? – удивился Всеволод.
– Потому что они не пара, не надо быть провидцем, чтобы понять это.
– А мы посмотрим, кто кому пара, кто кого бросит или будет жить счастливо до старости, – заметил Всеволод. Поднялся с места. – Мам, я от тебя многое мог ожидать, ты бескомпромиссная, авторитарная, но чтобы додуматься украсть у собственного сына айфон, а потом запереть его в квартире, и всё это ради того, чтобы он не женился на неугодной тебе девушке… Знаешь, это уже слишком. На что ты рассчитывала? Ну не в этот день, так в другой, Димка всё равно женился бы на Мире.
– У меня появилось бы время его отговорить, – жёстко сказала она.
– Нет, ты бы просто потеряла это время. Когда же ты поймёшь, что в жизни не всё происходит по твоим правилам? Отпусти Димку, смирись с тем, что он решил жить так, как хочет.
– Нет!
– В таком случае, я буду вынужден ему рассказать про айфон и замок в двери, – предупредил Всеволод. Она ответила не сразу. Задумалась.
– Поступай, как хочешь, у меня есть оправдания. А теперь иди, у меня очень много работы. Не люблю праздность.
Всеволод направился к выходу, не успев закрыть за собой дверь, вспомнил о пожаре. Молча, махнул рукой, хватит уже разочарований.
Глава 96
– Ну, как тебе ремонт, нравится? – спросил Дима, они с Мирой зашли в квартиру посмотреть, как продвигаются работы. Часть мебели уже заказали, обещали привезти к окончанию ремонта. Мира прошла в кухню, которая пострадала больше всего. Уже было красиво, несмотря на то, что обои только начали клеить. В гостиной делали натяжной потолок – Дима настоял. В общем, дела шли весьма неплохо. Мира только иногда вздыхала по испортившимся памятным вещам, будь то старинный сервант или антикварная этажерка, которую подарила семье дальняя родственница из Санкт-Петербурга.
– Нравится, спасибо тебе, мой дорогой, – она поцеловала мужа и прошла дальше.
– Мирослава, я не совсем понял, почему комната мамы Ани такая маленькая? – крикнул Дима из коридора.
– Это вообще-то часть гостиной, мы просто её разделили на две неравные части. Квартира на самом деле двухкомнатная. Я уговаривала маму жить в моей комнате, она ни в какую, выбрала ту маленькую часть гостиной, – пояснила Мира, она нашла уцелевший альбом с фотографиями и на какой-то доске примостилась смотреть его.
– Понятно, – отозвался Дмитрий, – Сева приедет через полчаса, тоже захотел посмотреть, как продвигается ремонт. Настаивает, чтобы закончили до нового года, но я не уверен, что успеют. В любом случае, нам есть, где жить и где праздновать новый год, верно? Хотя, лучше бы закончили до нового года – маму Аню, может, отпустят на каникулы домой. А ты в курсе, что я нашёл для неё великолепный санаторий? Там и отдых, и реабилитация после операции.
– Мне иногда кажется, что ты – волшебник, – Мира подняла глаза, супруг стоял в дверях, наблюдал за тем, как она разглядывает старый альбом и бережно гладит некоторые фотографии.
– Не, я всего лишь твой любящий муж, – улыбнулся.
– Любящий волшебный муж, – она улыбнулась в ответ. – Я не привыкла на кого-то надеяться, от кого-то ждать, я всё решала и делала сама. А теперь мне ужасно нравится, что это делаешь ты. Но не, потому что я лентяйка или трусиха, а потому что я знаю – рядом со мной настоящий мужчина.
– Ммм, во сколько, я сказал, приедет Севка? – он посмотрел на часы, потом перевёл хитрый взгляд на Миру.
– Через полчаса, – вспомнила она. – А что? Димка-а-а, что ты задумал? Это же вулкан какой-то, – она захихикала, потому что он подскочил и стал её целовать, между поцелуями щекотать.
– В гостиной, между прочим, диван вполне себе уцелевший и даже очень приличный, – шепнул Мире на ухо.
– Ой-ой, что ты делаешь, Данилевский.
– Соблазняю тебя…
Утомленные, но счастливые лежали на маленьком диване. Дима гладил и целовал руки жены. Она чувствовала тепло его плеча, крепко прижималась к нему.
– Знаешь, я подумал про фотоальбомы, – сказал Дмитрий. – У нас ведь когда-то тоже были подобные альбомы, маленьким я любил их рассматривать. А потом они почему-то исчезли. Когда мы переехали в большой загородный дом, альбомов уже не было. Потом мы ещё раз поменяли место жительства, так хотела мама, и стали появляться уже современные фотографии. Но мне всегда нравились те, старые, где были удивительной красоты лица, настоящие, что ли. Они не умели позировать, наверное, может, поэтому казались настоящими. Бабушки, дедушки, тётушки, какие-то дети, я их плохо помню, кто кому и кем приходился. Мама очень не любила рассказывать об этом. Сейчас я думаю, что ей хотелось поскорее забыть своё прошлое и своих предков.
– Почему? – Мира внимательно посмотрела на супруга.
– Её семья не была богатой, хотя и не особо бедной, скорее, среднего достатка. Но она почему-то всегда стыдилась этого, – ответил Дима, – я как-нибудь расскажу тебе подробнее об этом, всё, что вспомню.
– Митюша, а ты ни разу не упомянул своего отца, где он, что с ним? – спросила Мира.
– Как ты меня назвала? Митюша? – он засмеялся.
– Не нравится? – Мира смутилась.
– Нравится и даже очень. У меня до школы была няня и гувернантка в одном лице, которая так меня называла. Это когда бизнес матери пошёл в гору, она и наняла нам с Севкой её – Ксению Давыдовну. Прекрасная была женщина, образованная, интеллигентная. Вот Ксения Давыдовна и звала меня Митей, Митенькой, Митюшей. Ровно до того момента, как услышала мама. Ох, и скандал она закатила. Больше Ксения меня так не звала. А мне очень хотелось услышать из её уст мягкое – Митюша. Вот ты сказала, что я – волшебник, а мне всё больше кажется, что это ты – моя волшебница. Благодаря тебе, моя дорогая жена, во мне проснулась не просто любовь, а нежность, чуткость, сердечность, ты мой свет, – он вздохнул, но не печально, а счастливо. – Насчёт отца? Они давно развелись с матерью. Я его помню плохо. Он вроде уехал за границу. По крайней мере, никогда о себе больше не напоминал. Надеюсь, что он жив.
– Да, пусть он здравствует, даже вдали от вас. Вот моего давно нет на свете, а мама всё помнит о нём, – сказала Мира.
– А ты замечала, как она оживляется, когда Севка рядом? – вдруг спросил Дима.
– Да, замечала. Только я подумала, что мне это кажется, – Мира подняла голову. – Димк, уж не хочешь ли ты сказать…
– Не знаю, не хочу ничего надумывать, сказал лишь то, что вижу. Мы сами себя порой не знаем. А теперь быстренько поцелуй меня и будем вставать, а то с минуты на минуту нагрянет Севка.
И, правда, через пять минут раздался звонок, появился Всеволод.
– Привет честной компании, – крикнул он ещё в дверях, – у вас обоих такие лица, будто вы делали что-то запретное, – сходу определил он.
– Вот никогда не промолчит, – покачал головой младший брат.
– Чего, угадал? В яблочко? – он спрятал улыбку. – Ребятки, простите старого болтуна. Честное слово, брякнул просто так.
– Привет, – Мира чмокнула его в щёку, пошла на кухню. – Может, чай заварить, кто будет чай? Между прочим, у меня в сумке есть целый пакет ватрушек, – крикнула уже оттуда.
– Золото, а не женщина, я же лучший в мире ценитель и поедатель ватрушек, – шутливо ответил Всеволод. Повернулся к брату. – Что с причиной пожара? Выяснили?
– Да, проводка подвела, – ответил Дмитрий. – Давно надо было менять. Но сам понимаешь, две женщины.
– Хорошо, что так. А то могло быть и другое, – кивнул Всеволод.
– Что ты имеешь в виду? – не понял младший брат. – Да, кстати, ты мне так и не рассказал, где нашёл мой айфон. Я ничего не понял из твоих намёков.
– Я тут подумал, что иногда не знать правду куда лучше и спокойнее, – Всеволод взял табурет и сел на него. – Меньше разочарований. Знаешь, есть такая штука – доверие. Это открытые и положительные взаимоотношения между людьми, содержащие уверенность в порядочности и доброжелательности другого человека. Но когда доверие теряется, оно подобно утраченной жизни – невозвратно. А я хочу, чтобы ты был счастлив, ни в ком не разочаровался и не утерял то самое доверие, которое подобно жизни.
– Сев, я мало что понял, ты иногда любишь говорить загадками, – признался Дима.
– Потому что я стар и мудр, а ты наивный мальчишка. Нет, теперь ты уже не мальчишка, раз решил жить так, как считаешь нужным. Ты сделал свой выбор, Димка, иди теперь своей дорогой. Живи своей жизнью. Не думаю, что всё будет легко и просто, но знай одно наверняка – у тебя есть старший брат, который всегда поможет, всегда придёт на помощь. Ты мне веришь?
Вместо ответа он обнял брата. Подумал о том, что Всеволод ему больше, чем брат, он заменил отца – родной, преданный.
Глава 97
На майские праздники решено было отправиться на Кипр, давно собирались, но всё откладывали. Получилось так, что и Зорины заговорили о том, как хорошо бы где-нибудь отдохнуть. Прошлый год был тяжёлым для всех.
Посовещавшись, собрали чемоданы и впятером отправились к Средиземному морю. Саша радовалась больше всех, в аэропорту она скакала на одной ножке, а в самолёте активно перемещалась по салону. До Ларнаки летели чуть больше четырёх часов. За это время успели посмотреть фильм «Всадник без головы», причём особенно увлечённо смотрела мужская часть компании – Николя и Вадим, женщины же больше разговаривали, периодически разыскивая Сашу. Та успела сдружиться с каким-то мальчиком и устраивала игры между рядами. Приструнить Александру удавалось на 5-10 минут, не более.
Наконец вышли из самолёта, вдохнули тёплый воздух Кипра. Хватило сорока минут, чтобы добраться до Лимассола – одного из крупнейших городов острова. Там их ждал прекрасный отель на первой береговой линии. Заселились уже поздно вечером, поэтому, отложив на завтра поход на море, легли спать.
Зато рано утром обе семьи быстро искупались в Средиземном море и устроились на пляже под бархатным майским солнцем. Договорились, что на экскурсию поедут на третий день пребывания на Кипре, а пока – купание, солнечные ванны, прогулки, тем более что остров в мае ещё утопал в цветах.
Олеандры, которые сажали вдоль дорог и на разделительных полосах магистралей, были красивы, правда, ядовиты, но любоваться ими вполне безопасно. Окутывая улицы сиреневым туманом, поражали взор жакаранды. Один из местных жителей, разговорившись с Николаем, когда тот гулял с Сашей по улочке за отелем и остановился, чтобы полюбоваться настоящими «джунглями» жакаранды, рассказал, что это растение родом из Южной Бразилии. Оно настолько популярно в мире, что, к примеру, в Австралии при рождении ребёнка в роддоме вместе с младенцем выдавали саженец жакаранды. Саша заявила, что им тоже нужен саженец, да и младенец не помешает.
А когда они гуляли всей компанией, видели дурман-цветок. Тот самый, который изваял Данила-мастер для хозяйки Медной горы. Это от названия цветка на санскрите «Датура» произошёл глагол «одурманивать». Дон Хуан, учитель Карлоса Кастанеды, использовал дурман для достижения эффекта полёта.
Вся женская часть компании была в невероятном восторге от цветущей баугении. За красоту цветков его назвали «Орхидным деревом». А каллистемон за его тычинки мужчины смешно окрестили «ёршиком». Его деревья, как и эвкалипты, почти не отбрасывали тень.
