Kitabı oku: «Замуж за миллионера», sayfa 10
– Это тебе! Свадебный подарок.
– О! Как мило! Открытка со стихотворением?
– Вроде того.
Я вытаскиваю из объятий картона тонкий испещренный цифрами и буквами листочек. Блондинка и брюнетка раньше меня соображают, что это за бумаженция и принимаются тормошить мой вялый засыпающий корпус, требуя призвать на помощь все имеющиеся актерские способности и с достоинством исполнить эпилог этой пьесы.
– Что это такое? – таращу глаза я, прикинувшись чайником.
– Первая бумага – наш общий текущий счет. Вторая депозит.
– Что-то тут нолей многовато. Это розыгрыш? – звенит крышечкой чайник.
– Нет. Я не хотел тебе раньше говорить, чтобы убедиться, что тебе нужен именно я, а не эти ноли. Незадолго до встречи с тобой я выиграл в лото. 150 миллионов. Пока что я решил заморозить сотню на счету в швейцарском банке, 25 перевел на счет Леа, она получит их на совершеннолетие. А 25 это нам с тобой на новую жизнь. Ты ведь, помнится мне, не хотела работать в Этаме.
– И все это время ты разыгрывал комедию? Строил из себя бедного юриста! Упрекал меня за мою преверженность к люксу! Заставлял загорать на публичных пляжах и обедать в Макдональдсе!
– А как иначе мне было понять, что ты испытываешь ко мне искренние чувства?
– Знаешь что! – закипает чайник, выпуская густую струю пара, – Знаешь, вообще ты кто после этого! Да, за такой обман ты вообще заслуживаешь, чтобы я с тобой развелась!
Искренности в моих псевдо возмущенных речах кот наплакал. Жадный котяра, которому не свойственны сентименты. Франсуа без труда распознает фальшь и, рассмеявшись, сгребает меня в объятия.
– Давай сначала съездим в свадебное путешествие, а потом уже будем разводиться. Если захочешь.
Организацию медоволго месяца я, не смотря на слабый гундешь не достаточно еще освоившегося в новой роли богатея муженька, беру на себя. Лететь бизнес классом не в пример удобнее, чем экономом. Тут вам и освежающие напитки включая неплохое шампанское, и журнальчики, и настольная лампа вместо бестолкового мелкого фонарика в потолке, и приличные одеяло с подушкой, и мягкое раскладывающееся кресло, и качественный телеэкран с богатой подборкой фильмов, и почти ресторанное меню с выбором блюд и вин, и косметичка с кремами Кларанс, расческой, зубной пастой и счеткой. В общем, перемещаешься из точки А в точку Б в нормальных совместимых с жизнью условиях, а не скукожившись в три погибели на твердом сидении, мучимый болью в желудке от гадкой пищи, стрекотом неугомонных соседей, хлопанием туалетных дверей и чавканием унитаза, и вынужденный по прибытию на место в весьма плачевном состоянии выстаивать длиннющую очередь на паспортный контроль. Конечно, в первом классе, расположенном на втором этаже Эрбаса 380, преодолевать воздушные километры еще приятнее. Но я на такое беспардонное транжирство все-таки не решилась. Мальдивы встречают нас жемчужной россыпью островков на безупречном изумрудном фоне неправдоподобной, режущей непривычный глаз яркости. Первые дни мы вообще не выходим за пределы отведенной нам территории, включающей в себя элегантное бунгало с джакузи и бассейном и личным клочочком пляжа, и занимаемся исключительно тестированием перечисленных мест на пригодность для секс-упражнений. В свободное от спорта время мы купаемся, дремлем в тени и лакомимся принесенными услужливым персоналом явствами. Именно таким я представляла медовый месяц, отправляясь в Турцию с Забельским. Помнится, на мои слабые жалобы, мама привычно отрезала «у всех так» и добавила, что я вообще должна была быть неимоверно счастливая, что муж вывез меня за пределы Чечулино. Теперь, потягивая свежевыжатый сок папайи под кучерявой веткой пальмы, я вспоминаю эти слова и мысленно отвечаю «нет, мам, не у всех так, бывает и по-другому». На четвертый день Франсуа надоедает бездельничать и он, вооружившись маскай и ластами отправляется исследовать подводные глубины. В начале я пытаюсь составить ему компанию, но, вскоре понимаю, что подобные эксперименты не для меня. Окошко маски постоянно мутнится, мешая разглядывать рыбешек, в трубку вероломно проникает соленая до тошноты вода, кораллы, такие милые и пушистые на вид, при соприкосновении с моим коленом, оставляют длинную едкую чарапину, очаровательная разноцветная рыбина, выглядящая вполне миролюбиво, принимает мой палец за корм и пробует на вкус (надо сказать клюв у нее как у приличных размеров попугая, и мне едва удается спасти конечность). Кроме того в непосредственной близости от нас горделиво дефелирует дружная стайка небольших акул. Франсуа убеждает меня, что эти обитатели глубин не питаются человечиной, но, пойди знай, что может взбрести в их плоские серые головы при виде испуганной пловчихи с поцарапанной коленкой. Однако все эти неудобства сущие мелочи по сравнению с главной проблемой – после часа снорклинга на моей физионии остается глубокий след от маски, который не сдает позиций до самого вечера. «Вот она старость» печально вздыхаю я, отчаявшись уничтожить противные красные полосы. «Раньше за полчаса бы прошло». Эта плачевная констатация так портит мне настроение, что больше я плескаться с негостеприимными морежителями не желаю, не смотря на уговоры мужа-авантюриста (на анфасе которого пластмассовые очки вообще никаких отметок не оставляют). Все оставшееся время Франсуа занимается изучением морских обитателей в гордом одиночестве, и каждый раз, закончив погружение, повествует об увиденных чудесах со сбивчивым пылом вернувшегося со своего первого урока первоклашки. Вечерами мы дегустируем свежих омаров и лангустов за накрытым прямо на песке у водной кромки украшенным орхидеями и свечами столом. Разморенные солнцем и размякшие от блаженно заторможенного ритма, мы почти засыпаем, стоит нам пригубить бокал вина. Бывает, что додержавшись все-таки до дессерта и проглотив последнию ложку сладкого явства, мы скатываемся на мягкие подушки и, переплетясь конечностями, дремлем часик или два, убаюкиваемые глухими перекатами волн. Нас будит какая-нибудь птица-полуночница или беспокойная летучая мышь, и мы нехотя перебираемся в бунгало, где, окончательно проснувшись, придаемся любви почти до рассвета. Однажды в мой расслабленный и переполненный радостной негой мозг забредает непутевая мысль – Как жаль, что я не влюблена в Франсуа. Возможно, бушуй в моей душе любовный огонь, я была бы сейчас счастлива до предела, до донышка, на все 200 невозможных процентов. Наверно я бы даже захлебнулась этим невероятным нереальным счастьем. Хотя, может, и наоборот, меня, как и всех отличающихся легкой невменяемостью влюбленных наверняка глодал бы какой-нибудь глупый прожорливый червяк сомнений и страхов, отравляя безмятежность отдыха. Да, конечно, какая дурацкая идея! Еще чего не хватало! Взмывать в небо от надуманного восторга и проваливаться в бездонную яму отчаяния – такие турбуленции развлекают 17-летних дурочек, начитавшихся Ремарка и Стендаля. Именно в этом неблагодарном возрасте следует с упоением придаваться самокопанию, поиску пресловутого смысла жизни и пронзительной любви. Переступив 35-летний рубеж, надо уже определиться – либо найти этот мифический смысл и отдаться ему без остатка, либо расслабиться и просто получать удовольствие от самого факта прибывания на этой пусть не совершенной, но не такой в общем-то и плохой земле. Я предпочла второй вариант. И излишние эмоции с тонким налетом опасности чужды выбранной философии гедонизма. Так что прочь, неуместная мыслишка-паразит, не порти мою безупречную акварель.
На вторую неделю отдыха радовавшее по началу безделье превращается из манны небесной в мучительную повинность. Солнце раздращает свей неутомимой активностью, море прозрачной соленостью, морепродукты приевшимся однообразием. И постоянное прибывание в дружном сплетении на подобии двух сиамских близнецов тоже уже больше тяготит, чем вдохновляет. Мы решаем вернуться в Канны. В привычный антураж с новыми непривычными возможностями.
Глава 15
Новый Франсуа и новые друзья, которые, как известно, гораздо хуже старых
Франсуа, не откладывая в долгий ящик, увольняется из своей дряхлой конторки, без раскаяния распрощавшись со стабильным месячным доходом в 2500 евро. Теперь этот молодой не лишенный привлекательности образчик мужесапиенса всецело пренадлежит мне, и я, довольно потирая ручонки, берусь за вожделенную работу стилиста. Какой облик подойдет 34-летнему миллонеру из Канн? Строгий качественный костюм (какой-нибудь Смальто, Зилли или Ральф Лоран Блэк Лейбл) с однотонной рубашкой и галстуком? Нет, Франсуа на Уолл-стритского «белого воротничка» как-то не тянет. Как насчет вечно популярного на Лазурке стиля «преппи» – этакий опрятный выпускнишка элитного колледжа, любитель гольфа и лакросса – светлая сорочка в тонкую полоску, с закатанными до локтя рукавами (или как вариант пастельного отенка поло), твидовые бермуды и мокассины Тодз. Сдается мне, в таком обличии мой экс юрист тоже будет смотреться нелепо. И у меня самой, по правда говоря, мужчины в розовых шортиках, никогда не вызывали сескуальных позывных. Может быть, глянуть в сторону элегантного консерватизма? Льняные рубашки и кардиганы Лоро Пьяна или Кучинелли светлой горчичной палитры, удобные вельветовые брюки Джоржио Армани, шелковый шарф на шее… фетровая шляпа, трость, зажатая в морщинистых пальцах сигара, собачонка… Нет, мой герой еще не достиг пенсионного возраста, повременим с Кучинелли. Этник, кантри, хиппи, авангард, ретро как и любимый Франсуа до сего момента «лох стайл» отметаем сразу. Что остается? Изломав до опилок всю голову и стерев пятки до мозолей, я, наконец, нападаю на след искомого образа. Мой муж с моей легкой талантливой руки становится счастливым обладателем нового гардероба со стилистической отметкой «кэжуал шик с элементами гранжа». Освобожденный от преступного барахла одежный шкаф принимает в свои потертые недра (кстати, надо срочно обзавестись новой мебелью!) ассортемент джинс Dsquared2 с легкими потертостями и надрывами, стайка клечатых рубашек Дирк Биккемберг, тройка тонких шерстяных пулловеров Готье, бином кожаных курток Рик Овенс, вереница невесомых шелковых шарфов Джорджио Армани, семейка агрессивных маек Филипп Плейн, а следом за ними в нижний ящик протискиваются гордая пара Берлутти, дружная компашка Ротюро и помпезные крокодилы серо-голубого отлива, которые я, не удержавшись, прихватила в бутике Смальто. Преобразившись по средствам текстильной роскоши, Франсуа мгновенно перестал быть среднестатестическим обывателем. Нежно прильнув к хозяну, качественные вещи, заговорили о нем во весь голос, возбужденно воспевая его достоинства. Если прежние лоскутки-паразиты, повиснув на спортивном торсе вялой тряпкой уныло мямлили «это лузер», то свежие материи, выгодно обхватив его фигуру, величественно демонстрируют успешность, уверенность и сексуальность носителя. Я по возможности ненавязчиво и деликатно втолковала новорожденному денди элементарные постулаты стиля.
Шорты и короткие брюки не терпят бестактно вылезающих из обуви носков. Аргумент «мокасины на голую ногу натирают» отметаем сразу демонстрацией собственных прожорливых босоножек с сотней тонких кровожадных ремешков. Широченная мешковатая сорочка, натянутая сверху на бельевую майку-алкоголичку – удел американских граждан, оставим это практичное (верхний слой можно не менять неделю), но уродливое и асексуальное фэшн решение героям боевиков. Они же пусть щеголяют в ковбойских шляпах и ремнях с громозкими железными пряжками. Солнечные очки ни при каких обстоятельствах, включая непосредственную угрозу жизни, не следует цеплять на голову. Их место либо переносица, либо декольте расстегнутой на две пуговицы (меньше – зажатый клерк, больше – латинский мачо) рубашки. Изуродовать свою голову кепкой позволительно только обладателю Феррари во избежании солнечного удара. Сумка-банан – прерогатива кондуктора. Рюкзак – аксессуар участника похода. Кроссовки не должны покидать пределов беговой дорожки и спорт-зала. Майка-алкоголичка так же неуместна в центре города, как бикини. Исключение можно сделать, если вы накаченный бородатый гей, прогуливающий под руку с дружком-пирожком по живописным улочкам Ситхеса. Желтые, красные, розовые и фиолетовые рубашки носят только цирковые клоуны и торговые представители. Кургузые черные костюмы дурного качества – спецодежда охранников. Галстук бабочка частенько признак официанта. Белый костюм (сам по себе уже являет весьмо сомнительный выбор, если вы не герой Михалкова из фильма «Бесприданница») не выносит черной обуви. Белую вещь вообще лучше иметь в комплекте только одну, потому как этот цвет страшно капризен и не признает не сочитающихся оттенков. Примерные джинсы должны уверенно сидеть на бедрах, не посягая на талию (вариант «ботаник») и не спускаясь до половины филейной части, оголяя трусы «Армани» (вариант «рэпер»). При наклоне им следует оставаться на своем месте, а не позорно дезертировать, открывая на всеобщее обозрение волосатые ягодицы (если вы, конечно, не алжирский каменьщик). Белую обувь отложите на самый торжественный и самый последний выход вашей жизни – ваши похороны. Избегайте длинных широких галстуков, если ваша профессия не вышеупомянутый клоун. Этот специфический аксессуар не должен доходить до пояса и тем более заправляться в брюки. Частая ошибка, присущая работникам офиса – вспотев от умственных усилий, избавляться от пиджака, оставшись в сорочке и галстуке. Последний не терпит одиночества и с удовольсвием составит компанию отбывшему коллеге. Так же не стоит в опасении внезапно нахлынувших холодов набрасывать на спину свитер на манер королевский мантии и завязывать рукава спереди. Не очень хорошее впечатление производят набитые всякой безусловно очень важной мелочью вроде кошелька и телефона карманы брюк. Создается впечатление, что их обладатель не добежал до туалета.
Франсуа выслушивает все мои модные напутствия одним невнимательным ухом. Сумма, потраченноя мною на его релукинг вводит моего непривыкшего к роскоши мужа в глубокий ступор, из которого его удается выковырять только спустя сутки проверенным средством – бурным постельным примирением. Обрастя новой достойной оболочкой (я, не забыв себя любимую, тоже обзавелась десятком платьев и сумочек), мы беремся за поиск приличного жилья. Тут дело обстоит сложнее, потому как наши мнения на этот счет диаметрально разошлись. Я всегда мечтала о пентхаусе в конце Круазетт на Палм Бич с видом на яхты, а мой супруг жаждал обитать в наполненной цокотом цикад и ароматом кипарисов деревенской глуши. Риэлторы скалятся нам в лицо, подсчитывая нолики комиссионных, и разочарованно скрипят фарфоровыми зубами, услышав в очередной раз «нет, это не то». Пока наши поиски не принесли желаемых результатов, я предлагаю Франсуа хотя бы сменить транспортное средство. Ведь о состоятельности мужчины говорят, как правило, три вещи – часы, туфли и машина. Часы, кстати, я купила ему сама, не дожидаясь благословения (за что получила очередной строгий выговор). И блестящие Джагер Ле Культр со сложнейшим турбийоном внесли достойный завершающий штрих в образ молодого миллионера. За автомобиль мне приходится побороться поотчаяннее чем игрокам в финале программы «Поле Чудес». Мосье Дюбуа ни за какие коврижки не желает расставаться со своей красной рухлядью. При упоминании Ламборгини и Феррари он морщит физиономию на манер высохшего чернослива и гундосит свою вечную песню, что это все не его и на него не похоже. «Я не хочу превращаться в одного из этих пустых, поверхностных снобов, которых я всю жизнь призерал» глаголит он, гордо вскинув упрямую голову, «Ты, кстати, говорила, что если бы выйграла в лото, помогла бы кому-нибудь. Может, пришло время?» «Давай сначала поможем как следует себе», артачусь я, «А потом уже посмотрим. Вот я тут купила для Леа кое-что, зайца Диор из натурального меха, платице Ланван… Думаешь, ей понравится?» Франсуа ворчит, что выкидывать такие деньги на вещи, которые прослужат пару месяцев, нецелесообразно, и что в муниципальной школе подобный выпендрежь может вызвать негативную реакцию, но подарки все-таки принимает и даже соглашается протестировать Мазератти. Почувствовать под собой мощный мотор настоящего автомобиля это как женщине влезть в платье от кутюр после полиэстерных тряпок из H&M. Я была уверена, что прокатившись разок за рулем Мазератти, Франсуа побрезгует пересесть обратно в свое старое корыто. Мой расчет оказался верным. Мой скромняга, конечно, остановил свой выбор на самой простой и недорогой модели «Гибли», но это, не смотря ни на что, была большая моя победа. Одна из многих.
Первый же выход в люди с обновленным Франсуа подтвердил давно известную мне истину, что «встречают все-таки по одежке». Большинство присутствующих женщин так жадно пожирало глазами моего экс-юриста-вахлака, как будто мы почтили своим присутствием не приличную вечерику, а тусовку горячих свингеров. У нас неизбежно, как муравьи у неряшливых хозяев, завелись новые друзья. Первой, выразившей желание внести нас в список виртуальных и реальных приятелей, парой стали топ модель Наташа и ее пожилой супруг судовладелец Патрик. Мы провели весьма любопытные выходные на их прелестной трехэтажной яхте, пришвартованной в порту Монте Карло. Как часто бывает в подобных компаниях, наша связка разбилась на две пары – одну женскую, другую мужскую. Мы с Наташей устроились на лежаках у джакузи, а наши отпочковавшиеся половинки заняли диваны на палубе. Моя новоиспеченная подруга отличалась такой безупречной неестественной красотой, которой, как кажется нам обычным середнячкам, вынужденным кое-как исправлять дефекты по средствам чудес косметики и пластической хирургии, вообще не существует в природе. В ней все было идеально от аккуратно напедикюренных пальцев на ногах, до безукоризненной формы черепа. Мой придирчиво рыскающий по ее незагорелым метру восьмидесяти взгляд, как ни старался, не смог обнаружить ни одного хоть крошечного изъяна. Было неудивительно, что ее божественная мордашка уже не один год украшала обложки журналов, и редкое дефиле обходилось без ее участия. На фоне этой воздушной нимфы я мгновенно ощутила себя старой неухоженной калошей. И это неуютное чувство зависти не смогло заглушить ни ледяное шампанское, ни мысленное сравнение наших мужей (Франсуа смотрелся рядом с пожилым белотелым рыжеволосым, отдаленно напоминающим орангутанга Патриком как принц в компании чудовища). А потом Наташа заговорила. Речь хлынула из нее сокрушительным потоком беспролазной глупости, мгновенно потушив мой зависливый огонек. Она верещала, как хлебнувшая пива торговка, о том, как неполезно загорать топлесс (попутно продемонстрировав выкатившуюся из-под лифчика Миссони крупную белую грудь), о том, что на последнем показе сильно натерла ногу (мозоль на пятке уперлась мне в нос), о том, что на Сан Барте этой зимой была страшная скука, о том, что ее только что укусил за попу муравей (ну-ка глянь, уже наверно шишка раздулась, и откуда только на яхте муравьи!!?) Ей так и не удалось найти ответа на последний животрепещущий вопрос, и ее маленький мозг завис на этой информации. Помурыжив меня минут двадцать поисками злобного покусателя, Наташа отправилась за помощью к Патрику.
– Больше мы с ними встречаться не будем! – категорично заявила я Франсуа, когда мы вернулись в наше убогое гнездышко на улице 11 ноября.
– Почему ? – вскинул бровь мой благоверный, – Патрик очень интересные вещи рассказывает. Обещал научить меня играть в гольф и пригласить на матч рэгби в следующую субботу.
– Наташа зато ничего интересного сказать не может. А слушать еще три часа слезную эпопею про ее попу и муравья я не в силах.
– Ну, такую попу действительно жалко отдавать на съедение насекомым, – улыбнулся Франсуа.
Меня кольнула ревность, а в мозгу всплыли слова Арины: « Стоит ему купить Бугатти Вейрон и Вашерон Константин, один раз прокатиться по Круазетту, и он запросто наберет целый букет моделей, начинающих актрисулек и прочей молодой упругой плоти, незнакомой с уколами ботокса…»
– Больше мы с ними встречаться не будем! – повторила я, скрежеща зубами.
И на следующий же день отправилась на мезотерапию и антицеллюлитный массаж.
Чуть позже к нам проявили интерес бельгийка Лола, бывшая актриса (как выяснилось позже, ее лицедейство ограничивалось бессловетными телодвижениями у шеста) и итальянец Луиджи, ее « компаньон» (французское значение этого слова « сожитель », русское – « совладелец предприятия », Луиджи выполнял обе роли). Эти милейшие и богатейшие (он являлся наследником всемизвестной компании по производству минеральной воды с газом) европейцы, чуть старше нас, сразу вызвали симпатию свой открытостью, доброжелательностью, оптимизмом и средней внешностью (я решила не провоцировать больше себя на излишние комплексы). Мы почти сразу удостоились приглашения на их виллу в Кап Ферра. Аперитив в виде изысканных закусок, состряпанных личным шеф-поваром, бутылки Krug Grande Cuvee и ассортимента сигар подали на террасе у бассейна. Надо заметить, что прежде, чем принять приглашение, я провела с моим бывшим юристом краткий ликбез, чтобы он не выглядет за столом совсем уж дурачком. Конечно, учить Франсуа выбирать правильную вилку и нож не мне пришлось, зато в шампанском он не смыслил ничего. Мне, русской, пришлось втолковывать ему, французу, чем отличается blanc de blancs от brut (первый производится исключительно из винограда Шардонэ, в то время как во втором замешаны всякие разномастные остатки) и в чем преимущество mellisime (этот ярлык носят вина и шампанское, которым повезло явиться на свет в удачный для винограда по погодным условиям год). Мои познания в винах были гораздо слабее и исчерпывались дорогими бутылками Domaine de la Romanee-Conti, Domaine Leroy Musigny, Petrus, Le Cheval Blanc. Далее я на всякий случай втолковала моему незнайке разницу между черным и белым трюфелем. Если первый встречается во Франции достаточно часто (проростает в земле под специальными труфельными дубами и собирается обученными собаками и свиньями в конце января – феврале), то второй, называемый так же трюфель из Альбы, уроженец Италии, попадается реже, пахнет (если не сказать воняет) горазно сильнее и стоит до 5000 евро за килограмм. До изучения разных видов черной икры мы не добрались, понадеявшись, что нас ею подчивать не станут. Надо отдать должное Франсуа, за столом он держался совсем не дурно. Охотно подхватил разговор о преимуществах бизнес-класса Эмиратов в сравнении с ЭйрФрансом, похвалил талант повара и свежесть поданных продуктов, с большим интересом выслушал оценку отелей-лоджей в Танзании, и даже выразил желание преобрести одну из скульптур Джеффа Кунса (не уточнив, правда, надувную собаку или омара) для нашей будущей виллы. Я первый раз видела его таким активным воодушевленным. Раньше в подобных компаниях Франсуа всегда немного тушевался, ершился и жаловался потом весь вечер, что я опять запихнула его не в его тарелку. После восхитительного ужина Луиджи повел своего нового друга показывать редкую картину Кандинского, а мы с Лолой остались у бассейна.
– Как тебе Луиджи ? Нравится ? – обратилась ко мне с немного странным вопросом хозяйка.
– В каком плане ? – слегка удивилась я.
– Как мужчина ?
– Ну, да, хороший, – промямлила я, решив, что бельгийка решила таким образом похвастаться своим благоверным.
– Нравится, значит ?
Ну, не скажешь же – нет, твой муж совсем в моем вкусе, так и обидеть потенциальную приятельницу недолго.
– Ага.
– Мне Франсуа тоже нравится, – в голосе Лолы завибрировали томные нотки, – И ты тоже.
– Ну, вот и отлично ! Вы нам тоже понравились ! – изобразила из себя бравую пионерку я, стараясь отогнать ощущение дискомфорта, вызванное пристальным взглядом соседки.
– Это просто чудесно, – медово улыбнулась бывшая актриса, пододвинувшись ко мне поближе, – Как насчет опробовать наше джакузи ?
При этом ее длинные наманикюренные пальцы аккуратно отодвинули брошенный ветром мне в глаза локон. От ответа на этот незавуалированный призыв меня избавило своевременное появление Луиджи и Франсуа. Судя по вытянутой физиономии последнего, горячий итальянец, не теряя времени даром, сделал моему мужу аналогичное заманчивое предложение. Перерожденный из вахлака плейбой взирал на меня испуганными молящими о помощи глазищами.
– Мы бы с удовольствием, но мне что-то как-то нехорошо, – пробормотала я, изображая страшную муку, – Живот раздулся. Устрица что ли несвежая попалась?
– Тогда в следующий раз ? – лыбится во все искусственные зубы Луиджи, жадно срывая с меня горящим взглядом платье.
– Всенеприменнейше, – через-чур активно на манер игрушечной собаки с головой на шарнирах закивал Франсуа, пятясь к выходу.
Луиджи до треска костей сжал меня в объятиях (если бы меня действительно мутило, упомянутая устрица от такого прессинга неприменно выскочила бы наружу) и расцеловал в щеки (при этом его влажные губы так и норовили скатиться ближе к моему рту). Лола прижалась загорелым силиконовым бюстом к Франсуа. « Дружба крепкая не сломается, не расклеится от дождей и вьюг… » всплыл у меня в мозгу текст детской песенки.
– Надо было сразу догадаться, что они свингеры, – устало пробубнила я, забираясь в салон Мазератти, – Все переделанные с ног до головы и загорелые до цвета апельсина. Типичный профиль.
– Если бы эта Лола еще была помоложе и посимпатичнее, а то две костяшки и силикон посередине, – бурчит себе под нос Франсуа.
– Это еще что за заявление ! – закипаю я, – Выходит, будь на месте Лолы Наташа с покусанной попой, ты бы согласился ?
– Я шучу, дорогая.
Прежнему Франсуа подобные шуточки свойственны не были. Всю оставшуюся дорогу мы не обмолвились ни словом. Мне хотелось выплеснуть из организма полученную порцию грязного негатива по средствам целебного супружеского секса, но мой муж этим вечером, заявив, что страшно устал, отвернулся к стенке и мгновенно захрапел. Я смотрела в темный, помеченный влажными разводами потолок, и думала, что пресловутое счатье, на охоту за которым я потратила столько усилий, опять состроило мне козью рожу и выпрыгнуло в окно. Хорошо бы не разбилось, все-таки не первый этаж.
Глава 16
Я не умею быть счастливой. Help !
Окончательно удостоверившись, что старый проверенный друг не сравнится с новыми тупицами и извращенцами, я приглашаю Арину и Жанну на дружеский аперитив (читай: душевную пьянку) в Баоли. Как всегда заявившись на место первой (с десятиминутным опозданием) я располагаюсь на комфортабельном диванчике и прошу официанта притащить бутылку Дом Периньон Розэ 96-го года и ассортимент сашими. Мне хочется продемонстрировать подругам, что и мне удалось наконец вскарабкаться на их уровень. Особенно на подобном материальном эксгибиционизме настаивает недавно вернувшаяся из отпуска на Мальдивах брюнетка. Аришка приплывает, грациозно покачивая бедрами и гулко постукивая 15-сантиметровыми каблучками Шарлотт Олимпиа, сразу следом за шампанским, как будто почуяв тонкий кисловатый аромат праздника. От измученной мамаши с подозрительным желтым пятном на прошлогодней Праде, которую мы созерцали на давних пронизанных отчаянием посиделках не осталось ни следа. Светская львица вернула себе свое амплуа вместе с коготками и пышной гривой.
– Ого, сильное начало ! – кивает она на розовую этикетку в форме мини Бэтмена, – Празднуем что?
– Ага, одно малозначительное мероприятие, которое вы не соизволили почтить своим присутствием ! – выпускаю меткую стрелу-упрек я, ожидая, пока официант наполнит наши флюты.
– О, ну так для такого случая надо было брать магнум ! И черной икры ! Мосье, у вас какая черная икра самая лучшая ?
– Бестыжая ты, Аришка, – улыбаюсь я, наблюдая, как завернутый в строгий черный костюм мальчик смущенно перечисляет все сорта имеющихся в ассортименте рыбьих яиц.
– Ну, рассказывай, как живется в браке ! – спрашивает подруга, скорчив на последнем слове страшную физиономию.
– Нормально, – пожимаю плечами я, смакуя дивный напиток, – Спроси лучше, как живется богатой женщиной. Хотя это наверно ты и так знаешь.
Арише не довелось таскать мешки со скидочными продуктами из супермаркета после 9-часового рабочего дня и стоять ночами у плиты, готовя еду мужу-бездельнику. Ей не приходилось выпрашивать у малоприятных мужчин платице или кофточку, и расплачиваться за эти вымученные дары собственным телом. Ей труднее, чем мне оценить ту свободу и то окрыляющее ощущение вседозволенности, которые приносят большие деньги.
– Я тоже знаю, – раздается за спиной голос Жанны, – но с удовольствием бы выслушала твою точку зрения.
Мы с Аришей поднимаемся с диванов, и обмениваемся с новоприбывшей серией символических поцелуйчиков. Нана кажется мне постаревшей, хотя на ее кукольном лице не прибавилось ни одной морщины (даже те тонкие утиные лапки, что были мне хорошо знакомы, волшебным образом испарились). Я разглядываю ее украдкой и не могу сформулировать, откуда взялось это удручающее впечатление. Может быть, во всем виноват неудачный наряд, скрывающий за тонкой благородной материей Жаннины девичьи формы ? Или этот холодный стальной блеск в глазах, где раньше кувыркались солничные зайчики ?
– Да, отлично быть богатой, – улыбаюсь я, наполняя Нанин бокал, – Увидела платье в витрине, зашла, померила, купила. И все! Никаких мечтаний, томлений, вздохов и томных « милый, посмотри, какая прелесть. Как ты думаешь, мне бы подошло ? »
– Зато пропал элемент охоты, – замечает Ариша, закуривая тонкую сигариллу, – Не скучно ?
– Ни чуть ! Такая охота веселит в 25. А после тридцати выпрашивать у какого-нибудь напыщенного лоха очередную шмотку просто унизительно.
– Согласна, – кивает Жанна, – Но покупка новых тряпок будет развлекать тебя не долго. Наверняка у тебя уже шкаф забит до предела, и ты не надевала и половины купленного.
– Есть немного, – признаюсь я.
– А как Франсуа ? – любопытствует Аришка, – Удалось тебе выдолбить из него Галатею ?
– Удалось, – опережает меня Нана, – Я его видела на свадьбе. Очень даже ничего.
– Ой, не знаю, девочки, – я машу официанту, требуя продублировать бутылку, – Вроде все должно быть идеально. Но что-то не так.
– Неужели храпеть начал после свадьбы ? – глумится Жанна.
– Перестал брить подмышки ? – бросает догадку Арина.
– Пересчитывает купюры по ночам ?
– Ковыряет в носу ?
– Грызет ногти ?
– Вылизывает тарелку? Нет, вот вы смеетесь, а у меня правда был один ПДЖ, – делится Аришка, – В ресторане он всегда выскребал посуду до блеска хлебной корочкой. Мне прямо перед официантами стыдно было.
