Kitabı oku: «Величие. Книга 1», sayfa 10
Последнее, что он услышал, это уплывающий, слившийся с материнским голос Шиа:
– Я с тобой, Аурелий. Я с тобой.
– И на неё я тоже зол на самом деле! – воскликнул он, очнувшись. – Мне кажется, что если бы у меня были дети, я был бы готов на всё ради них… Она могла бы навещать меня, если бы хотела, несмотря ни на что. Она же мать! Почему никогда не требовала? Как будто забыла про меня, как будто ей было всё равно… Не знаю, не знаю, ни один из них никогда по-настоящему мне ничего не рассказывал! Как я тогда могу делать что-либо, если не знаю по-настоящему свою семью? Как, как мне с этим жить? Не хочу иметь с ними ничего общего. Хочу только быть здесь с тобой, всегда, хочу другую жизнь. Забыть обо всём и не иметь никакой ответственности… Наверное, это не слишком здорово звучит? – запнулся он, чувствуя, что зашёл слишком далеко.
– Это у тебя от усталости. Когда отдохнёшь, мир не будет выглядеть таким страшным. Мы вместе со всем справимся.
– Спасибо, – прошептал Аурелий.
Слушая тихий, сострадательный голос Шиа, он чувствовал, как слёзы начинают течь из глаз сами собой. Устав сопротивляться, Аурелий снова зарыдал, обнимая её и изо всех сил прижимая к себе, как самое дорогое на свете. Каждый раз, оплакивая утрату, он сталкивался с ещё большим отчаянием: слёзы оставляли после себя только чувство беспомощности. Но сейчас вместо горечи постепенно приходили печаль и… принятие. Как если бы он вышагнул из картины, на полотне которой бесконечно метался от края к краю, и впервые увидел её целиком. Впервые увидел цвет, сюжет и характер мазков. И от того, что он смотрел со стороны, картина показалась ему скучной и блёклой. Только и всего. Эта картина существовала отдельно от Аурелия, и все его попытки что-либо изменить в расположении света и в перспективе оказались лишь соблазнительным миражом, а на деле бесполезной тратой времени. И, лишившись надежды что-либо исправить, он одновременно обрёл и облегчение. В конце концов, в его наследии это была всего лишь картина, пусть и невообразимо уродливая. А сам он мог нарисовать новые, гораздо лучше этой.
– А знаешь что? – окликнула его Шиа.
– М-м-м? – задумчиво протянул Аурелий, наслаждаясь уединённым моментом.
Значение имели даже не сами слова, а просто тембр её голоса, приносящий покой. И поэтому он совершенно потерял бдительность.
– …Если бы ты разобрался со всеми делами и тебя ничто не держало – ты ведь хотел бы приехать сюда? Я правильно понимаю?
– Это было бы чудесно. – Аурелий мечтательно вздохнул, прикрывая глаза.
– А что, если я пока приеду к тебе? Геасфель получила назначение, и я могу попроситься с ней, как член семьи.
– Что?! Подожди… – Он вскочил, понимая, что сейчас ляпнул по неосторожности. – Но ты ведь собиралась в экспедиционные войска! Ты не можешь…
– Ну как я теперь, после всего этого рассказа, тебя брошу? Как ты это себе представляешь? Ты возвращаешься в Белую империю разбираться с убийством родителей, а я продолжаю спокойно жить своей жизнью, словно ничего не было?
– Я ничего себе не представлял. Я просто радовался тому, что есть. – Аурелий потряс головой, пытаясь взбодриться.
Мысли путались, не выстраиваясь в логическую цепочку: действительно, чего он теперь желал? Как следовало поступать? Прежде всего, он не рассчитывал на такой поворот событий.
– Ну а вот я представляю, поэтому послушай меня, – назидательно произнесла Шиа. – Военная служба не такая проблема, я могу отложить поступление на год. Ничего страшного не произойдёт. Даже наоборот: путешествие зачтётся мне как ценный опыт. Поэтому я хочу ехать и находиться рядом с тобой. Хочу узнать тебя ближе, чтобы принять решение. Даже если мы однажды разорвём отношения, пусть лучше это произойдёт по нашей собственной воле. Ты не согласен?
«Она успеет остыть к этой идее, потом, когда спадут эмоции, – подумал Аурелий. – К тому же, узнав, кто я, Шиа действительно примет решение расстаться. Ей нет смысла проводить ради меня жизнь во дворце. Чего я волнуюсь? Скорее мне следует приготовиться к неизбежному исходу, чтобы разочарование не оказалось слишком сильным».
– Делай как знаешь. Но если ты говоришь, что приедешь, я правда буду ждать. Ты даже не представляешь как, – вздохнул он.
– Даже не сомневайся. Вот тебе моё обещание.
Он всё-таки не удержался и обнял её, прижимая к себе. От этой честной убеждённости в скорой встрече щемило сердце, ему так хотелось верить, и в то же время именно вера так сильно ранила. Но слова из кафе – «я не могла не вернуться» – сводили его с ума. Его любят. Его любят. Аурелию казалось, он задыхается. Он не понимал, почему наконец его желание исполнилось. Почему раньше такого никогда не происходило, а сейчас получилось. Может, на этот раз он наконец-то сделал что-то правильно? Неужели она действительно его любит?
– Спасибо, – выдохнул он ей в шею. – Шиа, я тебя люблю.
Безусловно, чем бы теперь всё ни закончилось, он никогда не забудет этой встречи. Он клялся про себя, что сохранит в своём сердце лишь благодарность. Но если Шиа приедет в Белую империю хотя бы на пару дней – он больше ничего не попросит в этой жизни и не будет проклинать свою судьбу. Он обещает.
И из этой нежности и тепла родилось желание быть к ней ближе, чем когда бы то ни было. Аурелий запустил руку в волосы Шиа, хватая её за плечо, притягивая ещё плотнее и целуя рядом с мочкой уха. Другая ладонь как-то сама собой легла на бедро, и от ощущения этого тела, его формы и запаха ему захотелось любить её, любить и узнать как можно лучше, чтобы затем снова любить. Он даже испугался пробудившейся в нём страсти. Шиа сперва вздрогнула от неожиданности, но затем с улыбкой обняла лицо Аурелия ладонями и поцеловала сама – сильно, самозабвенно, как если бы сдерживалась с первого дня их размолвки. А затем они стали спешно стаскивать с себя одежду.
Когда Аурелий потянулся к её груди, Шиа схватила его за руку, увлекая за собой на простыни. Кровать была одноместная, и он мог только нависать над эльфийкой, но, возможно, именно этого она и хотела – Аурелий чувствовал, как её колени сдавливают его бёдра, не желая отпускать, как пальцы ласково очерчивают его торс. Невозможно передать словами, насколько это было восхитительно, насколько он изголодался по чужой искренности и теплу. Границы таяли, плавились… Аурелий смотрел в глаза Шиа и видел в них своё отражение.
Цвет карамельной кожи и её запах будоражили, побуждая узнать их ближе, попробовать на вкус и сделать своими. Он переместился ниже, облизывая её соски и осторожно опуская пальцы между горячих бёдер.
– Тебе приятно?
– Да, но ниже. Нет, дай я тебе покажу. – Шиа поймала его руку, подсказывая правильные движения.
В Аурелии что-то просыпалось. Какое-то желание быть сильнее, агрессивнее, и постепенно его касания тоже становились всё более отрывистыми. Ему нравилось слушать её приглушённое, тяжёлое дыхание и ощущать, как тело Шиа чуть трепещет, зажатое между ним и простынёй.
– Тебе приятно? – спросил он в очередной раз, когда она шумно вздохнула, шире раздвигая колени, чтобы он мог прижаться к ней как можно ближе.
– М-м… да. – Эльфийка с прищуром улыбнулась, скрещивая щиколотки у него на пояснице и упираясь ладонями ему в плечи.
Это были уверенные, сильные руки, которые гладили его шею и лицо, показывая, что он есть и значим для той, которая на него сейчас смотрит. Что он существует и это существование оправдано. Что он дарит внимание и в этом внимании нуждаются.
Он слегка сдавил её грудь, наблюдая, как Шиа обмякает, становится податливой, приноравливаясь к ритму. Не выпуская эльфийку из рук, Аурелий наклонился, страстно целуя и получая такой же жаркий ответ.
– Тебе приятно?..
Шиа не ответила, погружая пальцы в его волосы и в порыве волнения покрывая его шею поцелуями. Дыхание её стало прерывистым, перемежаясь с редкими тихими стонами.
– Я хочу укусить тебя, – призналась наконец она. – Можно?
– Ч-что? – Аурелий от неожиданности замер, представляя, насколько сюрреалистично это звучит по отношению к его расе. – Ха-ха-ха…
Деликатное хихиканье, несмотря на все попытки сохранить спокойствие, переросло в бурное веселье. И он уткнулся ей в плечо, содрогаясь от смеха.
– Прости, я не знаю, почему это меня так развеселило.
– Бывает. Ну хочешь, теперь я сверху буду? Чтоб ты больше ни на что не отвлекался, – миролюбиво предложила Шиа и тут же без предисловий толкнула его в бок, вынуждая перевернуться.
Он лёг, с любопытством наблюдая, как она потягивается, откидывая назад волосы. Даже здесь ему нравилось то уверенное спокойствие, с которым Шиа двигалась. Она вернулась в его объятия, не разрывая зрительного контакта, и на этот раз их взаимодействие получилось неспешным, словно, испив первую чашу отчаяния и нетерпения, они наконец расслабились.
…И всё-таки она его укусила. Непонятно, набралась ли она этого от партнёрства с воргами или это было личной причудой, но в конце Аурелий порядочно ругнулся, когда чужие челюсти ощутимо прихватили кожу рядом с ключицей.
– Шиа!! – рявкнул он больше от испуга, но эльфийка рассмеялась и сползла с кровати, на которой они до этого отдыхали.
– И даже не смей подглядывать, – шутливо велела она, направляясь в ванную, хотя в тусклом гостиничном освещении он, разумеется, прекрасно видел все изгибы её обнажённой фигуры.
Они по очереди приняли душ, и когда Аурелий вернулся, просушивая волосы полотенцем, Шиа лежала, опершись на подушку, накинув на плечи гостиничный халат, и с любопытством листала его книгу, разглядывая незнакомые буквы.
– А для чего ракушки? – Эльфийка кивнула на тумбочку.
– Добавлю в свой аквариум. У меня дома есть.
Аурелий остановился, вспоминая друзей, – и на этот раз ощутил, что соскучился. По их присутствию, по шуткам и проблемам… Как будто прошла целая вечность.
– Аурелий? – обеспокоенно переспросила Шиа.
Вместо ответа он залез к ней, устраиваясь на узкой полосе свободного пространства, так, чтобы, переплетясь ногами, можно было более-менее удобно спать.
– Я счастлив. Я так счастлив.
* * *
– Мне кажется, ты не вернёшься, – философски заметил Въенгр, когда Шиа встретилась с ним в последний раз.
Время до отъезда пролетало быстро: нужно было закупиться тёплыми вещами, оформить в консульстве необходимые документы. Рогеаль тоже изъявила желание ехать – для отвода глаз объяснив, что её увлекли рассказы Аурелия о суровой северной природе, – а это подразумевало удвоенные хлопоты. Геасфель недоумевала, с чего это даже сестра-домоседка воспылала желанием отправиться в путешествие, но ответ был прост: Рогеаль тоже заподозрила двойническую связь старшей сестры и переживала за неё. Пусть Геасфель присваивали лишь статус третьего секретаря, предательства государственных интересов, если откроется умышленно скрываемая тайна, с неё это не снимало. И в лучшем случае ей грозило пожизненное заключение.
– Да ну, почему? – нахмурилась Шиа. – Аурелий сам сказал, что не хочет жить в Белой империи. В чём тогда проблема? В конце концов, – помолчав, добавила она, – если я там и останусь, то явно ради существенной выгоды. Не представляю, правда, что это может быть, но в таком случае тоже нет смысла волноваться: значит, мне будет ещё лучше, чем здесь.
– Ты же сказала, что он приближен к императору. Ему будет совсем непросто бросить всё и уехать в другую страну.
Они медленно шли по молодому перелеску, огромный косматый зверь и эльфийка. Они всегда были отличными друзьями, и Шиа думала, что Въенгр для неё – самая значимая утрата. Их действительно многое связывало, и они научились отлично друг друга понимать. Второго такого напарника не будет… Но даже это не отбивало желания ехать. Внутренним взором Шиа видела, как мечта о Неизведанных землях бледнеет и отступает, теряя былую привлекательность.
– Да кто его знает, он всё время говорит загадками, не разберёшь… – Шиа неопределённо дёрнула плечом. – Но ты на меня не злишься? Что тебе придётся искать другого напарника. – Она погладила ворга по шерсти.
– Нет, ты всегда умела принимать верные решения, я уверен, что так оно есть и сейчас. Но Арестея будет в ярости. Или в печали. Вы с ней вообще виделись после соревнований?
– Нет, её подлечили, и она уехала отдыхать с родителями. Наверное, решила привести мысли в порядок… Да оно и к лучшему. Я написала ей письмо. – Эльфийка достала перевязанный лентой конверт, чтобы его можно было повесить на шею. – Передашь?
– Ну и коварная же ты, – рыкнул Въенгр. – Даже прощального слова не скажешь. А Феонир?
– С ним я вчера пересеклась. Расстроился, конечно. Так передашь?
Ворг склонил голову, чтобы можно было повязать посылку.
– Как бы то ни было, ты никого не оставляешь равнодушной. Мы будем вспоминать тебя.
Взгляд жёлтых, выглядывающих из-под густых надбровий глаз завораживал, как и в первую их встречу. Шиа крепко обняла Въенгра, мечтая запомнить его тяжёлый звериный запах, жёсткую необъятную шерсть, в которой терялись руки, и густой голос, эхом отдающийся в сознании…
Больше иллюстраций, карт по хронологии мира и интересных фактов о романе: https://vk.com/logovo_tiamat
Дополнительные материалы и сведения
ИЗ ИСТОРИИ БЕЛОЙ ИМПЕРИИ
Когда два, по существу, братских народа объявили друг другу войну, жестокостей было совершено столько, что о них до сих пор пишут с содроганием. Норды угоняли недавних собратьев в плен в северные леса, обращали в слуг, обескровливали их тела. Люди же охотились на них, как на дичь, ибо вскоре выяснилось, что кровь нордов обладает целебными свойствами и способна подарить обычным людям если не силу, то избавление от многих недугов. Люди были многочисленны, а потому представителям новой расы, несмотря на всё их превосходство, пришлось отступить в суровые северные леса, совершая набеги уже оттуда и основав там собственные примитивные уделы.
Так образовалась Белая империя – поначалу небольшое, долгое время избегаемое многими государство. С севера ему принадлежат спящие под снегами горы полуострова, с запада и востока бушуют два разных моря: одно покрыто плавающими льдинами, а побережье его кишит воинственными племенами нагов; второе – мелкое и опасное на отмели. По югу же тянется тонкая полоска плодородной земли. Она упирается в четыре других конгломерата, успевших занять более выгодные позиции на материке: Северные королевства людей – тусклые осколки некогда великой империи, – Конгломерат Кентавров, Приморская Республика и Королевство Дроу. Неохотно приглядывались они к новому соседу, так до конца и не привыкнув.
Тяжёлым был путь освоения той суровой, неприветливой земли, которую нордам пришлось назвать своей родиной. И до сих пор их не слишком-то приветствуют в чужих землях, хоть и перестали считать дикарями. Но ещё Первородный император постановил, что тем из людей и представителей иных рас, кто перейдёт жить в Белую империю, будут дарованы все свободы, минимальные налоги и долголетие – взамен на ежегодную дань в виде крови, – и вновь нашлось немало тех, кто потянулся за чудодейственной силой. Города Белой империи расцвели пометками на картах путешественников, искатели приключений сочинили истории о белокаменных храмах и опасных красотах севера, торговцы стали привозить не только меха и воск, но и вышитые ткани, лекарства из редких трав и даже драгоценные металлы, добываемые в труднодоступных отрогах гор. Несмотря ни на что, словно льдистая колючая роза, Белая империя расцвела и прочно заняла своё место в истории. И с самой зари её существования право властвовать и вершить суд над нордами безраздельно принадлежит роду Табриессов…
О СТАНОВЛЕНИИ ОСТРОВНОЙ ИМПЕРИИ
Века, проведённые в постоянной необходимости нападать и защищаться, с гигантскими и хитрыми зверями, не прошли для эльфов даром. Искусство войны стало их второй натурой. К тому периоду основные богатства мира сконцентрировались в королевствах людей и гномов, деливших между собой мировое господство. За ловких и беспощадных наёмников крупные материковые государства платили дорого, а эльфийские князья были рады подзаработать привычным ремеслом. Свободолюбивые и независимые, вне досягаемости человеческой Инквизиции, эльфы были первыми, кто сознательно прибегнул к магии. Толчок к её изучению дала разгоревшаяся междоусобная война, в результате которой часть эльфов вновь вернулась на материк и заняла три скалистых полуострова (позже здесь образуется Королевство Дроу). Очередное кровопролитие закончилось, а интерес к необычной силе остался. Обретая вес и влияние благодаря новым способностям, островные эльфы пугали и вызывали зависть. Гномы попытались напасть в ответ, но потерпели поражение. Люди, более, чем кто-либо, обделённые магическим даром, возжелали изменить саму свою натуру и породили нордов-кровопийц, погрязнув в бесконечной борьбе и истреблении собственных же созданий.
А затем появились драконы. С запада, из-за Диких Гор, которые простирались до горизонта, в бесконечность. Богатые, сверкающие роскошью города двух разросшихся на тот момент империй – гномов и людей – стали для огнедышащих ящеров и сокровищницей, и удобной кормушкой одновременно. Земли, некогда расцвеченные лоскутами поселений, утонули в огне. Гномы ещё могли укрыться в подземельях, но лежащие, как на блюде, прекраснейшие храмы и дворцы людей оказались совершенно беззащитны. Великое царство захлебнулось в смертном смраде и едком дыму. Тогда-то и явились на помощь эльфы. Уже не те, что прежде, – не скитальцы в поисках награды и не войско какого-то крохотного королевства, о котором никому не известно, кроме них самих. Нет, это были учёные – первые настоящие маги, хранящие тайну секретного искусства, и они пришли на зов чужого несчастья, чтобы пожинать его плоды. Эльфы изгнали драконов. Они истекали кровью и теряли собратьев, но каждая стычка с чудовищами учила их использовать всё более и более изощрённые чары. С самого начала вынужденные бороться за место под солнцем, эти дети войны знали цену тяжёлым испытаниям.
Дальше эльфы открыли Земли Кобольдов, поработили их жителей, превратив в дешёвую силу для добычи чистой энергии, а также изобрели систему сигилов, которая позволила легко использовать сложнейшие заклинания. Всё это привело к расцвету новой цивилизации. На месте королевств гномов и людей разрослись и окрепли их бывшие провинции: Республика Фавнов и Конгломерат Кентавров. Новые соперники гигантскими скачками навёрстывали пробелы в развитии, но сравниться с Островной империей всё равно были не в силах. За эльфами прочно закрепился титул передовой нации, светоча культуры и мастерской мира, а их язык стал международным. Так из неизвестного племени они стали одним из величайших народов, и никто не смел сомневаться в их превосходстве – или, быть может, эльфы сами того никому не позволяли.
О ТРЕЩИНАХ БЕЗДНЫ
В прошлом, до Эпохи Магических Открытий, народы материка поклонялись местам особой силы, считая, что под землёй покоится живая тварь, демон, скрывающийся в Бездне и олицетворяющий её же, обладающий невероятным могуществом и пожирающий любого, кто осмелится нарушить его покой. Доказательством того были преступники, которых опускали в священную расселину: за несколько минут Бездна превращала их в уродливых чудовищ, в которых едва можно было распознать что-либо разумное. Как правило, плоть искажалась настолько, что несчастные тут же умирали в страшной агонии.
Со временем, после гонений и преследований тех, кто осмеливался говорить о Бездне не с благоговением, но с позиции учёного, установили, что Трещины – суть сверхплотная концентрация энергии, вырывающейся из-под земли мощными потоками; практически неуправляемая стихия, живущая по своим законам. Эта чистая несвязанная энергия и вызывала произвольные мутации в окружающей среде. Островные эльфы первыми сообразили, какие возможности она открывает, если суметь обуздать её. Так появились магические башни: великое изобретение прошлого века, позволившее относительно безопасно добывать и накапливать чистую энергию. После этого комфорт бытовой жизни, как и разрушительность войн, возросли неимоверно, выведя цивилизацию на новый уровень. Телепорты между городами, холодильные камеры, конфорки для приготовления пищи, светильники, дирижабли и воздушные ладьи – всё это были плоды магического прогресса.
