Kitabı oku: «Величие. Книга 1», sayfa 8
Глава 4. Счастье
Чувства. Когда они становятся привычкой? Когда начинают восприниматься как неотъемлемая часть нашей души? Хоть Аурелий и расценивал знакомство с Шиа как мимолётный эпизод, от которого впоследствии останутся не более чем приятные воспоминания, он так или иначе часто размышлял о ней. Иногда даже просыпался, ловя себя на этих мыслях. Ему хотелось знать, смотрит ли она тоже сейчас в потолок, сонно потягиваясь. Чем собирается заняться. Беззаботная, ни в чём не знающая отказа, Шиа воплощала в себе ту жизнь, которая никогда не была ему доступна, и, не умея завидовать, он лишь желал находиться рядом. Эльфийка могла быть своевольной и мечтательной. Резкой и немного злой. Всегда на пике своих эмоций, совершенно их не стесняясь.
За художественной выставкой Рогеаль последовали поездки на морское побережье, прогулки по столице, кафе и вечерние комедийные представления. Аурелий даже помогал Шиа перевозить вещи из общежития.
Как-то раз вчетвером они отправились на море. У небольшой бухты, в тенистых расщелинах которой прятались продавцы лимонада, было уникальное побережье: у самой кромки воды песок переходил в каменную отмель метра три шириной. Раскинувшееся полукругом ожерелье маленьких лакун, заполненных тёплой водой и поросших скользкими водорослями, позволяло бродить в тёплой воде буквально по щиколотку, а потом, сделав пару шагов в сторону, легко соскользнуть в прохладную бездну. Вода жадно чавкала и булькала, забегая в бесчисленны зазоры между камнями и уходя из них, и казалась живым, вздымающим грудь титаном.
Тогда они вдоволь наплавались, ныряя и гоняясь друг за другом, и Шиа, с сияющими солёными каплями на карамельной коже, когда бы Аурелий ни обернулся, маячила где-то неподалёку, точно солнечный луч, скользящий по поверхности воды. Она была сама, как море, – неутомимая, вечно меняющаяся, необъятная. И Аурелий впервые за долгое время ещё вяло и неуверенно смеялся, плывя вслед за ней. Её кураж казался ему чем-то завораживающим. Затаённая боль, как немощь больного, преследовала его всюду, просачиваясь сквозь яркие вывески и радостные голоса отдыхающих, – но Шиа неизменно изгоняла её. И какая-то нежность, неизведанное чувство благодарности проснулись в нём – за то, что она есть рядом, такая сильная и бурная, как шторм.
…Он был похож на благородную лань – и внешностью, и манерами; его тактичность, зрелость и одновременно юношеская кротость были трогательны до замирания сердца, и Шиа чувствовала, что шарм Аурелия очаровывает её с каждой минутой всё больше. Самолюбие понукало не поддаваться. Никому ещё не удавалось получить над ней всеобъемлющую власть, и всё же раз за разом стремление заслужить улыбку гостя росло, грозя нарушить границы игривых шуток. Тем больнее было ощущать, что Аурелий держит её на расстоянии.
Возможно, для Рогеаль гость не представлял такого интереса, но Шиа, ищущая любую возможность обратить на себя его внимание, вскоре заметила, что настоящий Аурелий, гораздо более многогранный и неоднозначный, оставался недосягаем ни для кого, кроме Геасфель. У этих двоих была особая дружба, построенная на молчаливом взаимопонимании, и чем дальше, тем более Шиа чувствовала себя уязвлённой, сброшенной со счетов на фоне старшей сестры. Да, когда-то она действительно мечтала увидеть своими глазами Белую империю, но в итоге туда отправилась Геасфель! Шиа тяжело переживала из-за «украденной мечты», пока не придумала цель ещё более грандиозную. Белая империя постепенно забылась. И вот теперь ситуация повторяется точь-в-точь!
Шутками и насмешками, ведомая ревностью, Шиа быстро выведала, что Геасфель и Аурелий много помогали друг другу во время совместной учёбы в университете. Старшая сестра всегда была бесхитростной и не скрывала подробностей и в этот раз – в том, что здесь не было ни единого намёка на романтический интерес, Шиа убедилась быстро. Хотя бы в этом облегчение. И всё-таки, и всё-таки…
Слишком закрытые отношения Аурелия и Геасфель возбуждали в Шиа тревогу, напоминая о странностях первой встречи. Возможно, это было всего лишь паранойей. Но в голове раз за разом всплывало предупреждение куратора. Стоило Шиа предположить, что её догадки имеют основание, как становилось страшно. Геасфель не могла не знать, что ей по должности нельзя иметь двойника. Это равносильно преступлению, а сестрёнка никогда не отличалась тягой к приключениям на свою голову. Почему же она в таком случае не сменила работу? Ах, как бы хотелось, чтобы всё это осталось лишь плодом воображения! И всё же Шиа невольно присматривалась к каждому шагу Геасфель и Аурелия. И хотя ничего подозрительного заметить больше не удавалось, тревога – проницательная и настойчивая – продолжала преследовать по пятам…
Такое положение вещей могло бы тянуться неизмеримо долго – если бы не настал праздник Летнего разгара. Сопровождающие его спортивные игры были призваны возвысить боевой дух страны и напомнить, что именно века бесчисленных сражений проложили Островной империи дорогу к нынешнему могуществу. В каждом городе на площадях устанавливались огромные Зеркала Иллюзий, через которые жители могли наблюдать за ходом главных, столичных соревнований. Участвовали в них выпускники лучших учебных заведений, и нередко схватки становились весьма ожесточёнными: титул победителя – отличная рекомендация на будущей службе.
Учебная группа Шиа, состоящая из наездников на воргах, была особым случаем: если маги и лучники демонстрировали свои умения на сравнительно небольшой площадке, то стае гигантских зверей, чтобы выполнить хотя бы пару полноценных манёвров, требовалось куда больше пространства. Их арена для соревнований представляла собой пересечённую местность, в центре которой возвышалась отвесная скала. По обе стороны от неё, на дальних концах арены, находились каменные нагромождения поменьше – пункты сбора двух команд. Территория была так велика, что приглашённые родственники выпускников всё равно могли наблюдать только плац, расчищенный для парада и награждения, а большую часть состязания предстояло транслировать через магическую иллюзию. Это вызвало у приехавших Аурелия, Рогеаль и Геасфель некоторое разочарование. Им хотелось поддержать Шиа воочию, чтобы она видела их.
– Столько помпезности, а по сути ничего особенного, – вздохнула художница. – С таким же успехом можно было бы и на площади посмотреть, а не тащиться в такую даль.
Чтобы добраться до пункта назначения, им потребовалось полдня.
– Да, вот только когда это ты выбиралась хотя бы на площадь? – фыркнула старшая сестра. – А так хоть помучаешься от жары. Вот, съешь пока печеньку.
Аурелий с любопытством осматривался. Несмотря на торжественный статус мероприятия и красивые пригласительные билеты, которые накануне вручила им Шиа, обстановка была весьма прозаичной. Истёртые ступени полукруглого амфитеатра, покрытые многочисленными побегами виноградной лозы, которую никто не обрезал, были тёплыми и шершавыми на ощупь. Трибуны казались заключёнными в огромную чашу, одну половину которой составляла зелёная гладь леса, а другую – безбрежное голубое небо. От красоты и безмятежности пейзажа захватывало дух. Разложенные на камнях подушки винного цвета, с вышитым поверх островным гербом, выглядели безвкусно на его фоне. Всем прибывшим раздали бесплатные фрукты и фляги с водой. Неподалёку ютились небольшое кафе и пара неоригинальных прилавков с сувенирами.
По мере того как зрители прибывали, амфитеатр всё громче шумел, напоминая проснувшееся чудовище. Пять окованных толстой медью зеркал взмыли в воздух, воплощая незримое величие Островной империи: даже слепой, не видя неестественный малиновый отсвет мелкой рунной вязи по ободу, кожей ощущал мощное магическое излучение, исходящее от артефактов. Аурелий невольно прикинул в уме, сколько денег потребовалось на их изготовление, и ещё больше – на искусных мастеров.
– Начинается, – привлекла его внимание Геасфель.
Они не видели Шиа со вчерашнего дня – она уехала к Въенгру, сказав, что ей необходимо сосредоточиться. Теперь в зеркалах возникли изображения наездников в кожаных доспехах, с металлическими пластинами на груди и плечах. Они уже разделились на два лагеря и погрузились в бурное обсуждение. За то время, пока Аурелий витал в облаках, перед трибунами появился глашатай, и его голос, усиленный чарами, обволакивал и был отчётливо слышен в каждом уголке площади. Возможно, он донёсся даже и туда, в глубину арены, потому что и наездники, и ворги замерли, словно прислушивались.
– Уважаемые гости, добро пожаловать на ежегодные состязания Летнего Разгара. То, что сейчас произойдёт – наш совместный повод для гордости. Те, кого мы видим перед собой, – это наше будущее. Состоявшиеся защитники нашей родины, которым не хватает только нескольких завершающих штрихов до офицерского звания. Родные и друзья, что собрались здесь, и все, кто смотрит издалека, и вся страна, без сомнения, гордятся своими лучшими выпускниками. Напоминаю, что те из них, кто по мнению судей проявит наибольшую доблесть и сноровку, будут награждены памятными медалями. Правила предельно просты: в каждом лагере есть свой флаг. Чтобы победить, необходимо либо захватить все три башни соперника, либо отнять именной флаг и отнести его на вершину горы по центру. Любое из этих действий приравнивается к победе и служит сигналом к прекращению игры. Предоставляемое учебное оружие было специально создано для этих целей: оно затуплено и снабжено чарами, которые при соприкосновении с живым телом помечают его красной вспышкой – это значит, что игрок побеждён и вышел из игры. Наносить удары можно в любые части тела, кроме головы и горла. Но не стоит переживать: отдельный отряд магов-лекарей будет следить за процессом игры, чтобы своевременно вмешаться в случае опасной для жизни участников обстановки.
Наездники рассредоточились, вскакивая на воргов и разбирая прислонённые к скале копья. Из-за доспехов все они казались одинаковыми, но на какое-то мгновение лица мелькнули вблизи.
– О, вот Шиа, – заметила Рогеаль, когда в одном из зеркал крупным планом возникла всадница на ворге, из-под шлема которой виднелись две туго заплетённые косы. – Наверное, злится, что ей не достался жетон командира. Все уши про него прожужжала за последнюю неделю.
Пронзительно взвыли трубы.
В зеркалах с высоты птичьего полёта появились разные участки арены, по которым начали двигаться серые фигуры воргов. Большая часть левой команды устремилась вперёд, тогда как от правой отделилась всего пара-тройка воинов. Очевидно, главной схваткой должна была стать борьба за башни, и зрители погрузились в созерцательное ожидание, наблюдая, как противники неотвратимо сближаются.
– О, вот и наш первый поединок, – объявил голос комментатора. – Какая же неудача быть сразу разлучённой со своим напарником!
…Коварный выпад соперника застал Шиа врасплох, и, чтобы не быть задетой зачарованным копьём, она сама бросилась на землю. По инерции перекатилась через себя. Резко откинулась в сторону, слыша над ухом щёлканье челюстей. Каждая секунда была слишком коротка, чтобы тягаться в скорости с гигантским зверем. Однако в следующий момент рык вернувшегося Въенгра отвлёк преследователей.
Кровь тяжело стучала в висках. Не позволяя себе отдышаться, Шиа выхватила короткий меч, который имелся у всадников помимо копья, и, развернувшись, бросила в отвлёкшегося на долю секунды соперника. Алая вспышка. Судорожное облегчение.
– Изящно, – кивнул глашатай. – Отличная слаженность действий. Что ж, похоже, она повредила лодыжку, поэтому пока что не сможет участвовать в игре. Давайте посмотрим, что происходит с другими…
– Ты как? – Въенгр оказался рядом с Шиа в один прыжок, подозрительно прищурившись.
Эльфийка вяло помахала перед его носом рукой: в напряжении момента тело не ощущалось, но теперь она поняла, как ноет ступня.
– Потянула.
– Ну ты и!.. – в сердцах прорычал зверь, облизнувшись. – Ещё добежать до базы не успели…
– Заткнись, без тебя знаю. Лучше смотри, чтобы никто нас не заметил, – прервала эльфийка, сосредотачиваясь и начиная плести заклинание.
Как бы ни хотелось поспешить, хорошая магия требует спокойствия, и к тому времени, когда боль притупилась, они безнадёжно отстали. В одиночестве миновав опустевший лес, Въенгр вынес Шиа на холм, с которого открывался обзор на каменное укрепление противника. Тёмные силуэты напарников уже мелькали на его склонах, но Феонир, вытянувший жетон командира, ещё не успел спуститься, оценивая обстановку сил.
– Шиа! – Заметив соратницу, он радостно обернулся к ней. – А я уж решил, что ты выбыла. На тебя это не похоже.
– Пришлось задержаться. – Эльфийка недовольно дёрнула подбородком. – Как ситуация?
– Средне. Одну башню мы уже захватили, но Арестея сумела каким-то образом прокрасться и унести наш флаг… Боюсь, она доберётся на скалу быстрее, чем мы захватим оставшиеся две.
– Отлично, вот это моя девочка, – усмехнулась Шиа. – Тогда я за ней.
Взгляд её стал хищным, не предвещающим ничего хорошего, и Феонир кивнул.
– Если у тебя есть план, то поторопись.
Последнего Шиа не слышала: мощный рывок – и Въенгр исчез из поля зрения, гигантскими прыжками направляясь к маячившей позади горе.
– Собираешься сыграть на её чувствах? Мерзавка! – утробно прохохотал на бегу ворг, когда они оказались достаточно далеко от эльфа.
– Но именно поэтому ты выбрал в напарницы именно меня, не правда ли? – весело крикнула Шиа. Она распласталась по его спине, подлаживаясь под ритм стремительного движения, и опустилась почти к самому его уху. – Подожди, я сделаю так, что нас с тобой наградят.
– Жду с нетерпением.
Из-за холма показалась скала – высокий шпиль, ощетинившийся кустарником и увенчанный на макушке сизым хвойным лесом. Острые, выпирающие друг над другом камни составляли его остов, но за столетия корни деревьев пробурили себе путь сквозь горную толщу, и толстые, угловатые отростки, намертво свитые друг с другом в борьбе за пищу и воду, оплели шпиль гигантским неводом.
– Закинешь меня туда? – попросила Шиа.
– Только не проигрывай без меня.
Закрыв глаза и полностью положившись на Въенгра, Шиа абстрагировалась от действительности. Сильная магия неудобна именно тем, что требует высокой концентрации, практически погружения в собственное подсознание, и колдующий не видит, что происходит вокруг, пока не выпустит чары на волю. Магические потоки отяжелели, принимая нужную конфигурацию – изгиб за изгибом, по мере того как Шиа кропотливо выстраивала нужную ей формулу.
– На раз, два… три!
Она не услышала, а почувствовала команду телом, сливаясь воедино с энергией зверя. Прыгнула, ощущая, как стремительный разгон ворга придаёт ей импульс. Широко распахнув глаза, успела мельком увидеть вырастающие над её головой каменные глыбы. А затем Шиа грубо тряхнуло: заклинание остановило полёт в паре миллиметров от камней. Эльфийка поспешно ухватилась за выпирающие корни, пока не вернулась привычная сила притяжения. В следующую секунду стиснувшиеся на отростках ладони ощутили полный вес тела с доспехами.
Замерев от восторга, зрители наблюдали, как крохотный силуэт эльфийки ловко и стремительно карабкается по отвесной скале. Казалось, это не стоит ей никаких усилий. Но если бы кто-то в этот момент оказался рядом, его бы испугал напряжённый оскал, застывший на её лице.
– С ума сошла. Она же могла разбиться! – побледнела Геасфель.
Каждый раз, как Шиа дёргала за очередной корень, сверху сыпался песок. В кожаной защите было жарко, но зато она уберегала от порезов. Бесконечный каскад растительности мельтешил перед глазами, а однообразная последовательность подтягиваний изнуряла. Мысли, какие бы до сих пор ни оставались, исчезли, уступая место напряжённому, монотонному труду. Боль мышц и едкий, заливающий глаза пот. Бешено стучащее сердце. Собственное хриплое дыхание. Это были единственные ощущения, которые пульсировали в её мозгу – то тише, то громче.
Когда перед Шиа наконец появился мягкий, пружинистый сосновый дёрн, его сладкий запах вызвал у неё головокружение. Эльфийка вползла на него, на последнем дыхании выволакивая тело наружу, и земля оглушила её низким, вибрирующим гудением.
Это было что-то знакомое… Что-то, за чем она сюда явилась… Ей не хватало воздуха, хотелось лежать на этой прекрасной земле и забыть обо всём… Опомнившись, Шиа вскочила. Перед ней на серпантине возникли Акелла с Арестеей.
Столкновение оказалось столь неожиданным, что волчица машинально шарахнулась в сторону. Раздался глухой удар – Арестея, не удержавшись, свалилась с седла, но именно это её и спасло: вслед за тем яркая вспышка сравняла объёмную реальность до одномерных теней. Ослеплённая Акелла завыла от ярости и боли. Никто не видел, как на спине Шиа проступили светящиеся контуры вживлённых рун, но Аурелий, наблюдавший через зеркала, сразу догадался, что это за магия. Арестея, вероятно, тоже.
– Ты! Какая подлость! – прорычала она, вытирая кровь с разбитой губы и выхватывая меч.
Её лицо исказилось от гнева – гораздо более яростного, чем можно было бы считать естественным для ситуации. Половина её доспехов отсутствовала – очевидно, для того, чтобы помочь Акелле бежать с украденным флагом как можно быстрее.
– В бою любые способы хороши, – устало рассмеялась Шиа. – Неужели ты думала, что я не приду за тобой? Ты ведь так надеялась, что мы будем в одной команде.
Арестея не ответила, атаковав. Их взгляды, один – полный отчаяния, другой – снисходительный, схлестнулись в противоборстве, как и мечи, высекая невидимые искры. Где-то рядом выла Акелла, бессильно тряся мордой. Позади них плавилось в маревной жаре каменное возвышение, на которое и надлежало возложить флаг. Вокруг него Шиа с Арестеей и крутились, соревнуясь в мастерстве.
Иногда казалось – они пытаются друг друга убить. В этом поединке скрывались эмоции гораздо более неоднозначные, чем тщеславная жажда победы, и удары лезвий были столь резкими и нацеленными, что, должно быть, вызывали у зрителей дрожь. Руки Шиа всё ещё тряслись от усталости, дыхание сбивалось. Она то и дело уворачивалась, чтобы собраться с силами для ответного выпада.
С каждой секундой хищный танец рос в совершенстве, напоминая игру в кошки-мышки, где обе эльфийки попеременно превращались из преследователя в жертву. Лишь чья-то ошибка могла положить ему конец.
– Если ты думаешь, что я проявлю к тебе сострадание, то глубоко ошибаешься, – ожесточённо прошипела Арестея, когда их мечи вновь столкнулись с глухим скрежетом.
– Неужели? Ты действительно готова причинить мне боль? – улыбнулась Шиа, показывая повязанную на свободном запястье фенечку.
Свистящий шёпот вызвал дрожь в руке Арестеи, она нервно сглотнула. Удар под дых лишил её воли. Шиа ударила вновь, отбрасывая Арестею на камни, и тело соперницы упало, как тряпичная кукла, нелепо согнувшись посередине.
– Это нечестно! – отрывисто простонала Арестея. В её взгляде смешались и горечь, и ненависть.
– Прости, я просто хочу быть первой.
Шиа обернулась к серпантину, где Акелла, к которой наконец возвратилось зрение, угрожающе ворча, вставала на лапы. Верхняя губа волчицы приподнялась, обнажая красные дёсны; перетекающие одна в другую мышцы напряглись в преддверии прыжка. Акелла медлила, видимо, опасаясь новой вспышки света со стороны Шиа, и всё же хищный огонь в пристальном взгляде её холодных глаз вынуждал эльфийку невольно отступать к краю пропасти.
Быть может, когда-то эльфы чувствовали себя столь же беззащитно перед этой грозной расой, прежде чем сумели её укротить?
– Въенгр идёт! – сдавленно крикнула Арестея, и Акелла, рыкнув, одним движением развернулась к выпрыгнувшему из-за поворота самцу.
Звери покатились, вцепившись друг другу в горло, и в это время заиграли трубы, объявляя победу. Команда Феонира первой захватила башни.
* * *
Она ехала, экстатически раскинув руки, подставляя плечи потокам солнца и славы. Почётных медалей удостоились все трое: Арестея – за находчивость, Феонир – за командование, Шиа – за отвагу. Головы им украсили венками из лавра и алых цветов, и бурные аплодисменты зрителей, казалось, заставляли дрожать небо, сметая всё на своём пути: жажду, усталость, зной и пыль. Оставались лишь победа, сила и торжество. Шиа сняла шлем, и её заплетённые тугими косами волосы сияли прекраснее любой короны. Время от времени она потрясала отвоёванным флагом, и тогда рёв одобрения возрастал, вызывая на её лице выражение блаженства. Аурелий понимал, что она жила ради этого триумфа – всегда, и сейчас был кульминационный момент её существования.
Словно пелена упала с его глаз: это была её настоящая суть, эта страсть, это ликование, это превосходство. Казалось, нельзя было придумать ничего естественнее, чем эта эльфийка, столь непринуждённо принимающая восхищение других, словно всегда считала его своей привилегией. Вспышка света, которую Шиа решила сделать своим коронным заклинанием, вживив в тело, как нельзя лучше соответствовала её характеру – даже казалось странным, как Аурелий не догадался об этом раньше! И чем более далёким казался мир, в котором существовала эльфийка, тем неодолимее Аурелия тянуло к ней. Словно после тяжёлого сна, ему открылось, что он бесповоротно очарован Шиа, и чувство это было глубже и трепетнее, чем праздный интерес предшествующих дней.
Когда церемония завершилась и участники игр вновь стали обычными выпускниками, Шиа встретила их у выхода из амфитеатра. Было видно, что она пытается выглядеть внушительно, но радость распирала её, и в конце концов она не выдержала и побежала навстречу сёстрам. Геасфель поймала её на лету, смеясь и обнимая, и даже Рогеаль улыбалась, произнося какие-то поздравления. Аурелий ждал своей очереди, ощущая незнакомую доселе скованность.
Но вот Шиа высвободилась и обернулась, ища именно его. Взгляд её сразу стал напряжённым и взволнованным.
– Ну что? – Эльфийка самодовольно подбоченилась, всем своим видом показывая, что можно хвалить.
– М-м-м… – Аурелий притворился, что озадачен. – Пожалуй, мне действительно повезло завоевать твои симпатии. Иначе бы ты гонялась за мной все эти три недели, пытаясь убить.
– Что? Как грубо! – вспыхнула та. – Мы давным-давно разрешили то недопонимание.
– Ладно-ладно, ты была невероятна, – рассмеялся Аурелий. – Поздравляю от всей души!
На губах Шиа расцвела довольная улыбка, но тут же, приняв беспечный вид, она схватила его за руку и потянула вперёд.
– Тогда идём веселиться!
Праздничные гуляния для участников соревнований должны были состояться через несколько часов уже в столице, а потому произошла некоторая заминка, которая всегда случается, когда большой толпе необходимо куда-либо переместиться. Шиа переоделась в свежую тунику, но венок и медаль оставила. Её напитанное счастьем возбуждение, большие сияющие глаза и переливчатый смех выделяли её повсюду, и тогда старшие сёстры и Аурелий казались сопровождающей её свитой. Когда, перекусив в кафе, они добрались до концерта на открытом воздухе, половина мест была уже занята. В центре круглой сцены, окружённой широкими многоярусными скамьями, мерно похрустывал высокий разгорающийся костёр.
В тот вечер тени закружились вокруг Шиа и Аурелия, разделяя мир на пространство между ними и пропасть, за которой больше ничего не существовало. Они сидели, почти касаясь друг друга локтями и потягивая фруктовые коктейли; Шиа, разомлев, вальяжно глядела в глубину надвигающейся ночи. В центре стадиона вздымался алый костёр, разносящий ароматный смолистый запах. Небо на его фоне было чёрным, как бездонная пропасть, и требовалось долго, до головокружения, всматриваться в него, чтобы разглядеть хоть парочку звёзд. Душный летний воздух, распалённый смолистыми факелами, будоражил сладковатыми, первозданными ароматами. Он действовал воедино с сумраком, игриво прикрывшим наготу природы, – длинные, глубокие полосы теней, пожравших часть видимого мира, резко контрастировали с отсветами огня.
То был пик Летнего Разгара, таинственная, по уверениям эльфов, ночь, когда желания достигали своей высшей точки, и то, что предназначено было друг другу, сливалось воедино. Над яркими фонарями, указывающими проходы к местам, бились мотыльки, и их серые крылья окрашивались то в розовый, то в рыжий или зелёный свет – а затем, напитавшись убийственным магическим излучением, они улетали во тьму, маленькие искрящиеся угольки, пока не рассыпались там сверкающей пылью. Повсюду слышались смех и шёпот невидимых зрителей – таков воистину голос праздничного, разливающегося во всю мощь лета.
Сцену тем временем посыпали лепестками роз и побрызгали душистой водой; несколько эльфиек, одетых в полупрозрачные туники, положили в костёр ещё по несколько брёвен синего и розового дерева и, поклонившись публике, скрылись за занавесом. Гомонящая толпа умолкла в напряжённом ожидании. Медленная, скрипучая музыка, выводимая пятью тонкими трубами, полилась неохотно, как тягучий воск, в котором утопает слух и раздражается внимание. Вскоре в освещённый круг неспешно выехала пара серых в яблоках лошадей, на которых сидели эльф и эльфийка одинакового роста, с абсолютно одинаковыми причёсками, в алых с золотом одеждах. Остановившись по разные стороны от костра, они сделали круг против часовой стрелки, обратив к пропасти неба лица. Под барабанную дробь откинулись на крупы лошадей, обнимая их ладонями, и тут же с непринуждённой грацией пружинисто поднялись, перетекая в новую фигуру.
– Этот открывающий танец – символ единения и гармонии эльфов с природой, – на всякий случай шёпотом пояснила Аурелию Шиа.
Все жесты всадников переливались друг в друга, как морская волна, доходя до самых кончиков пальцев. Их тела были отлаженной, вибрирующей струной, в которой всё двигалось как единое целое. Окрашенные всполохами огня, силуэты будто бы светились изнутри – или, возможно, это струился пот, – и каждая мышца, каждый изгиб очерчивала резкая багровая тень. Барабанная дробь ускорилась, и пронзительный звук труб заставил сердце сжаться, увлекая его ввысь, в страшную глубину.
Лошади пустились галопом. Позы всадников становились всё более невероятными и изощрёнными, но они неизменно сохраняли баланс, и каждый раз казалось, что уже невозможно достичь большего совершенства, пока вдруг животные не встали, как вкопанные, склонившись перед публикой. Зрители остались наедине с цепенящим напряжением, достигающим исступления. Затем в небе вспыхнул фейерверк, и все вздрогнули. Розовые, золотистые, белые огни расцветали и гасли, завораживая осыпающимися искрами.
Стоило им отзвучать, как на сцене выстроились в шеренгу танцоры. И тут же резвая, искрящаяся музыка заполнила собой ночь, разливая по её невидимым струнам огненную энергию. Опустив руки вдоль туловища, танцоры задорными прыжками приблизились к краю сцены, выбивая туфлями звонкую дробь. Работали только их ноги – синхронно, шаг в шаг, – но в этих отточенных движениях лодыжек и бёдер было столько страсти, что они заставляли забыть обо всём, кроме восхитительной слаженности танца. В него вплелось что-то от военной выучки, от бравого марша. Смешанный с гремучей смесью веселья и задора, он воспламенял энергией. Зрительские ряды взорвались оглушительными аплодисментами.
Всё казалось настолько нереальным – от пряного запаха ароматической древесины до покалываемых от восторга кончиков пальцев, – что Аурелию действительно начало казаться, будто он попал в какой-то другой мир. Где всё хорошо, где он свободен от рока Табриессов и нет никаких законов и императорского рода – а есть только бескрайний лес и далёкие, невидимые звёзды.
– Пойдём тоже танцевать? – Шиа вскочила, хватая его за руку, и Аурелий, даже не успев ещё сообразить, что происходит, потянулся за ней, точно во сне.
Они отошли на край площадки, на небольшой пятачок свободного пространства. Тень и свет попеременно менялись местами, зелёные глаза Шиа мерцали во тьме, неотрывно смотря на него, и Аурелию казалось, что в этот момент и лес, и лунный свет, всё вокруг благословляет их союз – пусть даже на его родине этот танец ничего не значил.
